Надежда

Надежда -- одна из теологических добродетелей. Постоянные размышления овечности -- не бегство от действительности (как считают некоторые нашисовременники), а одна из функций, которые призван осуществить христианин.Это не значит, что нам не следует беспокоиться о состоянии современногомира. Читая историю, вы видите, что именно христиане, внесшие неоценимыйвклад в развитие нашего сегодняшнего мира, более других думали о мирегрядущем. Сами апостолы, которые положили начало обращению к христианствуРимской империи, великие люди, создавшие культуру средневековья, английскиеевангелисты, добившиеся уничтожения работорговли, -- все они оставили следна земле именно потому, что ум их был занят мыслями о небе. И лишь по меретого как христиане все меньше думали о мире ином, слабело их влияние наположение вещей в этом мире. Цельтесь в небо -- попадете и в землю; цельтесьв землю - не попадете никуда! Это правило кажется странным, но мысталкиваемся с чем-то подобным и в других областях. Например, здоровье --великое благо, но как только вы делаете его объектом своих забот, вамначинает казаться, что оно у вас не в порядке. Думайте побольше о работе,развлечениях, свежем воздухе, вкусной пище -- и вполне вероятно, чтоздоровье получите в придачу. И еще: если все наши мысли направлены насовершенствование нашей цивилизации, нам не спасти ее. Для этого надонаучиться думать о чем-то ином и хотеть (в еще большей степени) этого иного. Слишком многим из нас очень трудно хотеть "неба" вообще -- разве что воимя того, чтобы встретиться с умершими близкими. Одна из причин, почему намэто трудно, в том, что мы не приучены. Вся наша система образованияориентирует наш разум на этот мир. Другая причина в том, что, когда такоежелание проявляется, мы его попросту не узнаем. Большинство людей, которыедействительно научились бы заглядывать в глубины своего сердца, знали бы:то, что они желают, и желают очень сильно, в этом мире обрести нельзя. Здесьмного такого, что сулит нам желаемое, по эти обещания никогда невыполняются. Страстная юношеская мечта о первой любви или о какой-тозаморской стране, волнение, с которым мы беремся за дело, глубоко насинтересующее, не могут быть удовлетворены ни женитьбой, ни путешествием, нинаучными изысканиями. Я не имею в виду неудачные браки, либо неудавшиесяканикулы, или несбывшиеся ученые карьеры. Я говорю о самых удачных. В первыймомент, когда наша мечта -- на пороге осуществления, нам кажется, что мыухватили жар-птицу за яркое ее оперение, но уже в следующий момент онаускользает от нас. Я думаю, вы все понимаете, о чем я веду речь. Жена можетбыть прекрасной женой, гостиницы и пейзажи -- просто отличными, а химия -невероятно интересным делом, но при всем при этом что-то ускользает от нас. Существуют две неверные реакции на это и одна правильная. 1. Реакция глупца. Он винит всех и вся. Его не покидает мысль, что,если бы он попробовал связать свою жизнь с другой женщиной или если быотправился в более дорогое путешествие, то ему удалось бы поймать тотаинственное нечто, которого ищем все мы. Большинство скучающих,разочарованных богатых людей относятся к этому типу. Всю свою жизньпереходят они от одной женщины к другой (оформляя разводы и новые браки),переезжают с континента на континент, меняют хобби, не теряя надежды, чтовот это-то наконец настоящее, но разочарование неизменно постигает их. 2. Реакция утратившего иллюзии здравомыслящего человека. Он вскореприходит к заключению, что все эти надежды были пустой мечтой. Конечно,говорит он, когда вы молоды, вы полны великих ожиданий. Но доживите до моеговозраста, и вы оставите погоню за солнечным зайчиком. На этом он иуспокаивается, учится не ожидать от жизни слишком многого и стараетсязаглушить в себе голос, нашептывающий ему о волшебных далях. Такой подход кпроблеме, конечно, гораздо лучше первого и приносит человеку больше счастья,а сам человек -- меньше неприятностей обществу. Обычно он становитсяпедантом, склонным покровительственно, снисходительно относиться к молодым.Но в целом жизнь протекает для него довольно гладко. Это был бы наилучшийпуть, если бы нам не предстояло жить вечно. Но что, если безграничноесчастье существует, ожидая нас где-то? Что, если человек действительно можетпоймать солнечный зайчик? В этом случае было бы очень печально обнаружитьслишком поздно (сразу же после смерти), что своим так называемым здравымсмыслом мы убили в себе право наслаждаться этим счастьем. 3. Реакция христианина. Христианин говорит: "Ничто живое не рождаетсяна свет с такими желаниями, которые невозможно удовлетворить. Ребенокиспытывает голод, но на то и пища, чтобы насытить его. Утенок хочет плавать:что ж, в его распоряжении вода. Люди испытывают влечение к противоположномуполу; для этого существует половая близость. И если я нахожу в себе такоежелание, которое ничто в мире не способно удовлетворить, это, вероятнеевсего, можно объяснить тем, что я был создан для другого мира. Если ни одноиз земных удовольствий не приносит мне подлинного ублаготворения, это незначит, что Вселенной присуще некое обманчивое начало. Возможно, земныеудовольствия и рассчитаны не на то, чтобы удовлетворить ненасытное желание,а на то, чтобы, возбуждая его, манить меня вдаль, где и таится настоящее.Если это так, то я должен постараться, с одной стороны, никогда не приходитьв отчаяние, проявив неблагодарность за эти земные благословения, а с другойстороны, мне не следует принимать их за что-то другое, копией, или эхом, илинесовершенным отражением чего они являются. Я должен хранить в себе этотнеясный порыв к моей настоящей стране, которую я не сумею обрести, преждечем умру. Я не могу допустить, чтобы она скрылась под снегом, или пойти вдругую сторону. Желание дойти до этой страны и помочь другим найти тудадорогу должно стать целью моей жизни". Нет смысла обращать внимание на людей, старающихся высмеятьхристианскую надежду о небе, говоря, что им не хотелось бы провести всювечность, играя на арфах. Этим людям надо ответить, что если они не могутпонять книг, написанных для взрослых, то не должны и рассуждать о них. Всеобразы в Священном писании (арфы, венцы, золото) -- это просто попыткавыразить невыразимое. Музыкальные инструменты упоминаются в Библии потому,что для многих людей (не для всех) музыка -- это такое явление нашего мира,которое лучше всего передает чувство экстаза и бесконечности. Венцы иликороны указывают на то, что люди, объединившиеся с Богом в вечности,разделят с Ним Его славу, силу и радость. Золото символизируетнеподвластность неба времени (ведь металл этот не ржавеет) и егонепреходящую ценность. Люди, понимающие все эти символы буквально, с такимже успехом могли бы подумать, что, когда Иисус говорил нам, чтобы мы были,как голуби, Он имел в виду, что мы должны нести яйца. ВЕРА В этой главе я собираюсь поговорить с вами о том, что христианеназывают верой. Очевидно, что слово "вера" используется ими в двух смыслахили на двух уровнях; и я рассмотрю каждый из них по очереди. В первом случаеэто слово означает принятие или признание за истину доктрин христианства.Довольно просто. Но вот что озадачивает людей, по крайней мере, озадачиваломеня: в этом смысле христиане рассматривают веру как добродетель. Я, помню,не переставал задавать вопросы, почему, на каком основании она может бытьдобродетелью -- что может быть морального или аморального в принятии илинепринятии какого-то набора заявлений? Я говорил, что каждый здравомыслящийчеловек принимает или отвергает любое заявление не потому, что он хочет илине хочет его принять, но потому, что доводы в пользу его кажутся ему либоудовлетворительными, либо нет. И если он ошибся, оценивая, насколько вескипредставленные ему доказательства, это не значит, что он плохой человек.Разве что недостаточно умный. Если же, считая доказательстванеубедительными, он все-таки старался бы поверить, несмотря ни на что, этобыло бы просто глупо. Что ж, я и сегодня придерживаюсь этой точки зрения. Но тогда я не виделодной вещи, которой многие люди не видят и по сей день. Я считал, что, есличеловеческий разум однажды признал что-то как истину, это "что-то"автоматически будет считаться им истиной до тех пор, пока не появитсясерьезная причина для пересмотра привычной точки зрения. Я фактическисчитал, что человеческий разум целиком управляется логикой. Но это не так.Например, умом -- на основании веских доказательств я совершенно убежден втом, что обезболивающие средства не могут вызвать у меня удушья и чтоопытный хирург не начнет операцию, пока я совсем не усну. Однако это неменяет того факта, что, когда меня кладут на операционный стол и я ощущаю насвоем лице эту ужасную маску, меня, словно ребенка, охватывает паника. Мнеприходит в голову, что я задохнусь, я пугаюсь, что меня начнут резатьпрежде, чем мое сознание отключится окончательно. Иными словами, я теряюверу в анестезию. И происходит это не потому, что эта вера противоречитрассудку. Напротив, им-то она и обоснована. Я теряю ее из-за воображения иэмоций. Битва между верой и разумом, с одной стороны, и эмоциями ивоображением, с другой. Когда вы задумаетесь над этим, то в голову вам придет множествопримеров. Человек знает на основании достоверных фактов, что его знакомаядевушка большая лгунья, что она не умеет держать секретов и ей нельзядоверять. Но когда он оказывается в ее обществе, разум его теряет веру в этуинформацию о ней и он начинает думать: "А может быть, на этот раз она будетдругой", и снова ставит себя в дурацкое положение, рассказывая ей то, чегорассказывать не следовало. Его чувства и эмоции разрушили его веру в то, чтобыло правдой, и он это знал. Или возьмите другой пример: мальчик учится плавать. Он прекраснопонимает умом, что человеческое тело совсем не обязательно пойдет ко дну,если оставить его в воде без поддержки: он видел десятки плавающих людей. Носможет ли он верить в это, когда инструктор уберет руку и оставит в воде безподдержки именно его? Или он внезапно потеряет веру, испугается и пойдет кодну? Приблизительно то же происходит с христианством. Я не прошу кого бы тони было принять Христа, если рассудок его под давлением убедительныхдоказательств говорит ему обратное. Так вера не приходит. Но предположим,голос рассудка, опять-таки под давлением доказательств, свидетельствует впользу христианства. Я могу сказать, что случится на протяжении несколькихпоследующих недель. Наступит момент, когда вы получите плохие известия, илипопадете в беду, или встретите людей, не верящих в то, во что вы верите, итотчас же поднимутся противоречивые чувства и поведут атаку на убеждения.Или придет минута, когда вы пожелаете обладать женщиной, или захотитесказать ложь, или впадете в самолюбование, или подвернется случай раздобытьденьги не совсем честным путем, -- короче, такая минута, когда было быудобнее, если бы вся эта христианская вера оказалась выдумкой. И сноважелания поведут атаку на убеждения. Я не говорю о таких моментах, когда выстолкнетесь с новыми логическими доводами против христианства. Таким доводамили фактам надо смело смотреть в лицо, но не об этом, речь. Я говорю о техслучаях, когда христианским убеждениям человека противостоят чувства инастроение. Вера в том смысле в каком я сейчас употребляю это слово -- искусстводержаться тех убеждений, с которыми разум однажды согласился, независимо оттого, как меняется настроение; потому что настроения человека будутменяться, какую бы точку зрения он ни принял. Я знаю это из личного опыта.Теперь, когда я стал христианином, у меня бывает временами такое состояние,когда христианская истина представляется мне маловероятной. Но в бытностьмою атеистом на меня порой находило настроение, когда она, напротив,казалась мне очень вероятной. Подобного мятежа против вашего истинного "я"со стороны ваших чувств и настроений вам в любом случае не избежать. Вотпочему вера так необходима. Пока вы не научитесь управлять настроениями, -пока вы не укажете им на их место, вы не сможете оставаться ни убежденнымхристианином, ни убежденным атеистом. Вы будете вечно мятущимся существом,чьи убеждения зависят от погоды или от пищеварения. Следовательно, человекдолжен развивать в себе привычку веры. Первый шаг в этом направлении -- признать, что ваши настроенияпостоянно меняются. Далее. Если вы однажды приняли христианство, тоследующий ваш шаг -- позаботиться о том, чтобы каждый день на какое-то времясознательно возвращаться разумом к его основным доктринам. Вот почемуежедневные молитвы, чтение религиозной литературы и посещение церквисоставляют столь неотъемлемую часть христианской жизни. Мы нуждаемся впостоянном напоминании о том, во что мы верим. Ни христианские убеждения, никакие бы то ни было другие не закрепляются в человеческом уме автоматически.Их необходимо питать. Возьмите сто человек, потерявших веру в христианство,и поинтересуйтесь, сколько из них изменили свои убеждения под воздействиемдоводов разума? Вы увидите, что большинство отошло от христианства простотак, из-за своей инертности. А сейчас я должен перейти к вопросу о вере в более высоком ее значении,и это самое трудное из всего, с чем мне приходилось иметь дело. Вначале мнепридется вернуться назад, к вопросу смирения. Вы помните, я говорил, чтопервый шаг на пути к смирению -- в признании присущей человеку гордости?Второй шаг -- в серьезной попытке проводить в жизнь христианскиедобродетели. Одной недели для этого недостаточно, столь короткое время -непоказательно. Постарайтесь делать это на протяжении шести недель. За этовремя, полностью провалившись и даже упав ниже того уровня, с которогоначали, вы обнаружите некоторую правду о себе. Ни один человек не знает,насколько он плох, пока по-настоящему не постарается быть хорошим. В наши дни распространилось глупое представление, будто хорошие люди незнают, что такое соблазн. Это -- явная ложь. Только те, которые стараютсяпротивостоять искушению, знают, насколько оно сильно. Вы поняли, как сильнанемецкая армия, сражаясь против нее, а не сдавшись ей в плен. Вы познаетесилу ветра только тогда, когда идете против него, а не когда ложитесь наземлю. Человек, который поддался искушению через пять минут, просто не имеетпредставления о том, каким оно стало бы через час. Вот, между прочим, почемуплохие люди знают очень мало о том, что такое зло. Они защитились от этогознания тем, что всегда уступали искушению в самом начале. Мы никогда неузнаем силу импульса зла внутри пас, если не попытаемся противостоять ему.Христос был единственным человеком на земле, который ни разу не уступилискушению, поэтому Он и единственный человек, который знал его во всейполноте. Следовательно, главное, чему мы учимся при серьезной попытке неотступать от христианских добродетелей, -- это умению признать, чтонеспособны жить в согласии с ними. От допущения, что Бог предлагает намсвоего рода экзамен, на котором мы могли бы получить хорошие отметки за своизаслуги, придется отказаться. Отпадает и предположение о сделке, при котороймы могли бы исполнить взятые на себя обязательства, и, таким образом,поставить Бога в положение, когда Ему просто пришлось бы во имясправедливости выполнить Свои обязательства. Я думаю, каждому, кто имел какую-то неясную веру в Бога до того, какстал христианином, приходила в голову мысль о подобном экзамене или сделке.Но коль скоро люди становятся христианами, они начинают осознавать, что идеяэта не срабатывает. Тогда некоторые решают, что само христианство обреченона неудачу, и отходят от него. Очевидно, эти люди воображают Бога каким-топростаком. Но Он, безусловно, прекрасно обо всем знает. Одна из задачхристианства именно в том и состоит, чтобы показать нам несостоятельностьвышеупомянутых представлений. Бог ожидает того момента, когда мы увидим, чтона этом экзамене невозможно заработать проходного балла, как невозможносделать Бога нашим должником. Затем приходит другое открытие. Каждая способность, которой вынаделены: способность двигать конечностями или мыслить -- все это даноБогом, и если каждый момент своей жизни мы посвятим исключительно служениюЕму, то и тогда не сможем дать Ему ничего, что так или иначе уже непринадлежало бы Ему. Когда мы говорим о человеке, делающем что-то для Богаили дающем что-то Богу, это подобно тому, как если бы маленький мальчикпришел к отцу и сказал: "Папа, дай мне деньги, чтобы купить тебе подарок".Конечно, отец даст, и подарок доставит ему удовольствие. Все это очень милои правильно. Но только глупец может подумать, что при этой сделке отецвыигрывает. Лишь когда человек сделает оба эти открытия. Бог сможетпо-настоящему приняться за работу над ним. Только после этого и начинаетсядля него настоящая жизнь. Человек пробуждается... После всех этих разъяснений мы можем перейти к разговору о вере вовтором смысле. ВЕРА(продолжение) Мне хотелось бы, чтобы на то, с чего я начну этот разговор, каждыйобратил особое внимание. А начну я с предупреждения. Если эта глава непредставится вам интересной, если вам покажется, что в ней делается попыткаответить на вопросы, которые у вас никогда не возникали, не читайте ее доконца. Дело в том, что в христианстве есть вещи, которые можно понять еще дотого, как вы стали христианином. Но немало и таких вещей, которые вы не всостоянии понять до тех пор, пока сами не преодолеете часть пути. Это чистопрактические вещи, хотя на первый взгляд и не кажутся такими. Они как быуказывают направления, отмечают перекрестки и предупреждают о препятствиях,которые вы встретите на пути веры. И естественно, они ничего не говорятчеловеку, который еще не достиг перекрестков, и не наткнулся на препятствия.Всякий раз, когда вы сталкиваетесь в христианской литературе с заявлениями,которые для вас лично не имеют практического смысла, не задумывайтесь надними. Проходите мимо них. Наступит день, может быть - годы спустя, когда вывнезапно поймете, что это значит. Возможно, вам принесло бы вред, если бы выпоняли их слишком рано. Все это, конечно, говорит против меня, как говорило бы против всякогодругого. Возможно, я собираюсь объяснить то, до чего сам еще не вполнедошел. Поэтому я прошу тех христиан, которые разбираются в тонкостях нашейдоктрины, внимательно следить за ходом моих высказываний и указать мне надопущенные ошибки. Остальных же прошу принять то, что я говорю, как некуюкрупицу истины, которая может оказаться для них полезной, памятуя при этом,что я и сам не полностью убежден в своей правоте. Я пытаюсь говорить о вере во втором, более высоком смысле этого слова.Я только что сказал, что потребность разобраться в нем возникает не прежде,чем человек сделал все от него зависящее, чтобы следовать христианскимдобродетелям, и увидел, что это для него невозможно: не раньше, чем оносознал, что, если бы это даже удалось ему, он отдал бы Богу только то, чтои без того Ему принадлежало. Иными словами, лишь тогда, когда он обнаружилполное свое банкротство. Позвольте мне еще раз повторить: для Бога важнее всего не нашидействия, а наше состояние. Он хочет, чтобы мы были существами особого родаили качества, а именно -- такими, какими Он предназначал нам быть в самомначале, то есть существами, определенным образом связанными с Ним. Необязательно добавлять "и связанными определенным образом друг с другом",второе вытекает из первого. Если у вас установились правильные отношения сБогом, то непременно установятся правильные взаимоотношения и со всемивашими собратьями. Это как спицы колеса: если они правильно посажены навтулку, то будут симметричны и по отношению друг к другу. А пока человекдумает о Боге как об экзаменаторе, который требует от него выполненияопределенного проверочного задания, или как об одной из сторон вдвухсторонней сделке, пока он считает, что в отношениях с Богом можноставить обоюдные требования, преждевременно говорить о правильных отношениях с Богом. Он еще не понял, что такое он сам и что такое Бог. В правильные отношения с Создателем человек не сумеет вступить до техпор, пока не обнаружит полного своего банкротства. Когда я говорю"обнаружит", я имею в виду, что он действительно это обнаружит, а не какпопугай повторит за другими слова о своем банкротстве. Конечно, и ребенок,получивший какое-то религиозное образование, вскоре научится повторять, чтомы не можем предложить Богу ничего такого, что бы уже Ему не принадлежало,но даже этого мы не в состоянии предложить Ему целиком, не удержав чего-тодля себя. Однако я имею в виду подлинное открытие, когда человек на личномопыте убеждается, что все это правда. Но обнаружить нашу неспособностьследовать Божьему закону нам дано только ценой самых настойчивых попытоксоблюдать его, в несостоятельности которых мы сами убедимся. Пока мы неприложим настоящих стараний, где-то в глубине души мы будем надеяться, чтоесли в следующий раз мы постараемся изо всех сил, то наконец сумеем статьнепогрешимыми. Таким образом, с одной стороны, возвращение к Богу требует отнас нравственных усилий, предельных стараний;но, с другой стороны, не этистарания приведут нас к желанной цели. Зато они ведут к жизненно важномумоменту, в который мы обращаемся к Богу со словами: "Ты должен сделать это,потому что сам я сделать этого не в состоянии". И я прошу вас, не задавайтесебе вопроса: "Достиг ли я этого момента?" Не копайтесь в своих ощущениях,стараясь понять, наступает ли та самая минута. Это толкнуло бы вас наневерный путь. Ведь когда в нашей жизни случаются какие-то важные события,то в тот именно момент, когда они происходят, мы подчас и не сознаем этого.В каждую данную минуту человек не говорит себе: "Слава Богу, я расту!" Чащевсего он способен заметить, что действительно вырос, только оглянувшисьназад. Вы можете наблюдать действие того же принципа и в более простыхвещах. Человек, который с нетерпением ожидает прихода сна, скорее всего, несможет заснуть. И то, о чем я говорю сейчас, тоже, возможно, не с каждымслучится, подобно вспышке молнии, как это случилось с апостолом Павлом илиБеньяном. Это может происходить так постепенно, что человек не сумеет указать ничаса, ни даже года, когда это произошло. Значение имеет характерпроисшедшего с нами, а не то, что мы при этом переживали. Это изменениевыразится в переходе от уверенности в своих силах к такому состоянию, когда,отчаявшись в наших попытках добиться желаемого результата, мы всепредоставим Богу. Я знаю, слова "предоставить Богу" некоторых могут ввести в заблуждение.Тем не менее в данный момент их нельзя не произнести. Для христианина ониозначают все доверить Христу; в них выражается упование на то, что Христоскаким-то образом поделится с нами Своей способностью к совершенномупослушанию, которое Он осуществлял от рождения Своего до распятия. В этихсловах звучит надежда на то, что Христос сделает человека более подобнымСебе в том смысле, что Он излечит его слабости, исправит его недостатки.Говоря христианским языком, Сын Божий разделит с нами Свою природу и сделаетнас причастными этому высокому сыновству. В IV книге я постараюсь поглубжепроанализировать значение этих слов. Итак, Христос предлагает нам нечто важное и притом -- даром; болеетого, Он даром предлагает нам все. В некотором смысле христианская жизнь исостоит в принятии этого совершенно исключительного предложения. Нотрудность заключается в способности признать, что все, что мы сделали, ивсе, что мы можем сделать, в сущности, ничто. Однако полностью передать нашизаботы Иисусу вовсе не означает перестать действовать, прекратить стараться.Довериться Ему -- значит, делать все то, что Он подсказывает. Какой смыслговорить, что вы доверяете такому-то человеку, если вы не следуете егосоветам? Таким образом, если вы действительно полностью доверились Ему, выбудете стараться Ему подчиняться. Но стараться теперь вы будете по-иному, нио чем не волнуясь. Вы станете выполнять то, о чем Он говорит, не для того,чтобы спастись, а из-за того, что Он уже начал спасать вас. Вы станете житьи действовать иначе: не во имя надежды попасть на небо в награду за своеповедение, а потому, что внутри вас уже забрезжил слабый отблеск небесногосвета. Христиане часто спорят о том, что ведет христианина в дом Отца: добрыедела или вера в Христа. Я не уверен, что имею право приниматься за стольтрудную тему, но мне кажется, что спорить об этом все равно, что спрашивать,какое лезвие в ножницах более необходимое. Только самое серьезноенравственное усилие поможет вам ясно понять, что все ваши усилия тщетны, илишь вера в Христа способна спасти вас от отчаяния в такой момент.Впоследствии эта вера неизбежно приведет вас к совершению добрых дел. Существовали две пародии на истину, которых в прошлом придерживалисьнекоторые христиане и которые были осуждены другими верующими христианами.Возможно, если мы задумаемся над этими пародиями, то нам станет яснее самаистина. Одна из идей, подвергшихся осуждению, состояла в следующем: "Добрыедела -- это единственное, что важно. Лучшее доброе дело -- этоблаготворительность. Лучшая форма благотворительности -- денежныепожертвования. А кому же лучше жертвовать деньги, как не церкви? Так чтодайте церкви 10000 фунтов стерлингов, и она позаботится о том, чтобы с вамивсе было в порядке". На эту бессмыслицу, очевидно, напрашивается возражение:"Добрые дела, совершенные в силу того представления, будто небо можнокупить, не добры ни с какой точки зрения. Они всего лишь торговая сделка". Другое заблуждение сводилось к следующему: "Значение имеет только вера.Следовательно, если у вас есть вера, то действия ваши и поступки роли неиграют. Грешите в свое удовольствие, мой друг, развлекайтесь и наслаждайтесьжизнью, а Христос позаботится о том, чтобы все это не отразилось на вашемпребывании в вечности". Возражая на эту абсурдную идею, мы говорим: "Еслито, что вы называете верой в Христа, не заставляет вас обратить хоть немноговнимания на то, что Он говорит, значит, это и не вера. У вас нет ни веры, нидоверия к Нему -- разве что кое-какие теоретические знания". Проблему того, что важнее -- дела или вера, Библия решает, объединяяэти два представления в одной замечательной фразе. В первой части ее мычитаем: "Со страхом и трепетом совершайте свое спасение" (Фил. 2, 12), и этовыглядит так, как если бы все зависело от нас и наших добрых дел; но вовторой части того же предложения говорится: "Потому что Бог производит в васхотение, и действие по Своему благоволению", и это можно понять в томсмысле, что Бог делает за нас все, мы же -- ничего. Именно с этой дилеммой иприходится сталкиваться в христианстве. Я и сам порою ощущаю себя в тупике, но это меня не удивляет. Видите ли,мы сейчас пытаемся понять с позиций двоякого толкования нечто такомутолкованию не подлежащее, а именно: что в точности делает Бог и что --человек, когда они действуют сообща. Мысленно мы прежде всего сравниваем этос двумя людьми, работающими вместе, когда можно сказать: "Он сделал то-то, ая то-то". Но такое сравнение несостоятельно. Ибо Бог -- не человек. Ондействует как внутри нас, так и во внешнем мире. Даже если бы нам удалосьпонять, кто и что в этой ситуации делает, я не думаю, что человеческий языкприспособлен для выражения подобных понятий. Пытаясь все-таки как-то выразить это, разные церкви говорят разныевещи. Но примечательно, что те из них, которые особенно подчеркиваютважность добрых дел, говорят вам о необходимости веры; те же, что особоезначение придают вере, настаивают на необходимости добрых дел. Это, пожалуй,все, что я могу сказать. Я думаю, все христиане согласятся со мной в следующем: хотя на первыйвзгляд кажется, будто христианство сводится целиком к толкованию морали,долга и соблюдения правил, вины и добродетели, оно, однако, ведет насдальше, за пределы всего этого. В нем человек видит проблеск иной страны,где никто о подобных вещах не говорит, разве только в шутку. Каждый в тойстране исполнен того, что мы называем добром, как зеркало наполнено светом.Но никто там не называет это добром. Это вообще никак не называют. О немпросто не думают. Там слишком заняты постоянным созерцанием источника, изкоторого оно исходит. Но мы приблизились к той сфере, откуда дорога уходитза пределы нашего мира. Ничьи глаза не способны видеть так далеко, хотяглаза многих, очевидно, способны видеть дальше, чем видят мои.

* Книга IV ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЛИЧНОСТИ, ИЛИ ПЕРВЫЕ ШАГИ В УЧЕНИИ О ТРОИЦЕ *