2015-07-14
980
Небольшие по объему лирические стихотворения Державина также пронизаны новаторским духом. В посланиях, элегиях, идиллиях и эклогах, в песнях и романсах, в этих более мелких, чем ода, лирических жанрах, поэт чувствует себя еще более освобожденным от строгих классицистических канонов. Впрочем, строгого деления на жанры Державин вообще не придерживался. Его лирическая поэзия – это некое единое целое. Оно держится уже не той жанровой логикой, не теми неукоснительными нормами, которыми предписывалось соблюдать соответствия: высокая тема – высокий жанр – высокая лексика; низкая тема – низкий жанр – низкая лексика. Еще недавно подобные соответствия были необходимы молодой русской поэзии. Требовались нормативы и образцы, в противодействии которым всегда заключен импульс для дальнейшего развития поэзии. Другими словами, как никогда нужна была исходная точка, от которой большой художник отталкивается, ища свой собственный путь.
Лирический герой, объединяющий в одно целое стихотворения Державина, – это впервые он сам, конкретный, узнаваемый читателями человек и поэт. Расстояние между автором и лирическим героем в "мелких" поэтических жанрах Державина минимально. Вспомним, что в оде "К Фелице" подобное расстояние оказывалось куда более значительным. Придворный-мурза, сибарит и празднолюбец, – это не труженик Гаврила Романович Державин. Хотя оптимистический взгляд на мир, веселость и благодушие их и очень роднят. С большой точностью о лирических стихотворениях поэта сказано в книге Г.А. Гуковского: "У Державина поэзия вошла в жизнь, а жизнь вошла в поэзию. Быт, подлинный факт, политическое событие, ходячая сплетня вторглись в мир поэзии и расположились в нем, изменив и сместив в нем все привычные, респектабельные и законные соотношения вещей. Тема стихотворения получила принципиально новое бытие <…> Читатель прежде всего должен уверовать, должен осознать, что это говорит о себе именно сам поэт, что поэт – это такой же человек, как те, кто ходят перед его окнами на улице, что он соткан не из слов, а из настоящей плоти и крови. Лирический герой у Державина неотделим от представления о реальном авторе".
|
|
|
В последние два десятилетия своей жизни поэт создает целый ряд лирических стихотворений в анакреонтическом духе. От жанра оды он постепенно отходит. Однако державинская "анакреонтика" мало похожа на ту, что мы встречали в лирике Ломоносова. Ломоносов спорил с древнегреческим поэтом, противопоставляя культу земных радостей и веселья свой идеал служения отечеству, гражданские добродетели и красоту женского самоотвержения во имя долга. Не таков Державин! Он ставит перед собой задачу выразить в стихах "самые нежнейшие чувствования" человека.
|
|
|
Не будем забывать, что идут последние десятилетия века. Почти по всему литературному фронту классицизм с его приоритетом гражданской тематики сдает позиции сентиментализму, художественному методу и направлению, в которых первостепенна тематика личная, нравственная, психологическая. Едва ли стоит напрямую связывать лирику Державина с сентиментализмом. Вопрос этот очень спорный. Ученые-литературоведы решают его по-разному. Одни настаивают на большей близости поэта к классицизму, другие – к сентиментализму. Автор многих трудов по истории русской литературы Г.П. Макогоненко в поэзии Державина обнаруживает явные приметы реализма. Вполне очевидно лишь то, что произведения поэта настолько самобытны и оригинальны, что едва ли возможно прикрепить их к строго определенному художественному методу.
Кроме того, творчество поэта динамично: оно изменялось в пределах даже одного десятилетия. В своей лирике 1790-х годов Державин осваивал новые и новые пласты поэтического языка. Он восхищался гибкостью и богатством русской речи, так хорошо, по его мнению, приспособленной к передаче разнообразнейших оттенков чувства. Подготавливая в 1804 году к печати сборник своих "анакреонтических стихов", поэт заявлял в предисловии о новых стилистических и языковых задачах, стоящих перед ним: "По любви к отечественному слову желал я показать его изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся".
Вольно переделывая на русский лад стихи Анакреона или Горация, Державин вовсе не заботился о точности перевода. "Анакреонтику" он понимал и использовал по-своему. Она была ему нужна для того, чтобы свободнее, красочнее и детальнее показать русский быт, индивидуализировать и подчеркнуть особенности характера ("нрава") русского человека. В стихотворении "Похвала сельской жизни" горожанин рисует в своем воображении картины простого и здорового крестьянского быта:
Горшок горячих, добрых щей,
Бутылка доброго вина,
Впрок пива русского варена.
Не всегда опыты Державина были удачными. Он стремился охватить в единой поэтической концепции два разнородных начала: государственную политику и частную жизнь человека с ее повседневными интересами и заботами. Сделать это было трудно. Поэт ищет, что же может объединить два полюса существования общества: предписания власти и частные, личные интересы людей. Казалось бы, он находит ответ – Искусство и Красота. Перелагая в стихотворении "Рождение Красоты" древнегреческий миф о возникновении из морской пены богини красоты Афродиты (миф в версии Гесиода – Л.Д.), Державин описывает Красоту как вечное примиряющее начало:
…Красота
Вмиг из волн морских родилась.
А взглянула лишь она,
Тотчас буря укротилась
И настала тишина.
Но поэт слишком хорошо знал, как устроена реальная жизнь. Трезвый взгляд на вещи и бескомпромиссность были отличительными свойствами его натуры. И потому в следующем стихотворении "К морю" он уже подвергает сомнению, что в нынешнем "железном веке" Поэзия и Красота смогут одержать верх над победно распространяющейся жаждой богатства и наживы. Чтобы выстоять, человек в этом "железном веке" вынужден сделаться "тверже кремня". Где уж тут "знаться" с Поэзией, с Лирой! И любовь к прекрасному современному человеку все более чужда:
Ныне железные ль веки?
Тверже ль кремней человеки?
Сами не знаясь с тобой,
Свет не пленяют игрой,
Чужды красот доброгласья.
В последний период творчества лирика поэта все больше наполняется национальной тематикой, народнопоэтическими мотивами и приемами. Все отчетливее проступает в ней "глубоко художественный элемент натуры поэта", на который указывал Белинский. Замечательные и самые разные по жанровым признакам, стилю, эмоциональному настроению стихотворения создает Державин в эти годы. "Ласточка" (1792), "Мой истукан" (1794), "Вельможа" (1794), "Приглашение к обеду" (1795), "Памятник" (1796), "Храповицкому" (1797), "Русские девушки" (1799), "Снегирь" (1800), "Лебедь" (1804), "Признание" (1807), "Евгению. Жизнь Званская" (1807), "Река времен…" (1816). А еще "Кружка", "Соловей", "На счастье" и много других.
|
|
|
Проанализируем некоторые из них, обращая внимание прежде всего на их поэтику, то есть тот самый, по выражению критика, "глубоко художественный элемент" творений Державина. Начнем с особенности, сразу же привлекающей к себе внимание: стихи поэта воздействуют на читателя красочно-зримой конкретностью. Державин – мастер живописных картин и описаний. Приведем несколько примеров. Вот начало стихотворения "Видение мурзы":
На темно-голубом эфире
Златая плавала луна;
В серебряной своей порфире
Блистаючи с высот, она
Сквозь окна дом мой освещала
И палевым своим лучом
Златые стекла рисовала
На лаковом полу моем.
Перед нами – великолепная живопись словом. В раме окна, словно в раме, окаймляющей картину, видим чудный пейзаж: на темно-голубом бархатном небе, в "серебряной порфире" медленно и торжественно плывет луна. Наполняя комнату таинственным сиянием, рисует лучами своими золотые узоры-отражения. Какая тонкая и прихотливая цветовая гамма! Отсвет лакового пола соединяется с палевым лучом и создает иллюзию "златых стекол".
А вот первая строфа "Приглашения к обеду":
Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
С курильниц благовонья льются,
Плоды среди корзин смеются,
Не смеют слуги и дохнуть,
Тебя стола вкруг ожидая;
|
|
|
Хозяйка статная, младая
Готова руку протянуть.
Ну можно ли не принять такое приглашение!
В большом стихотворении "Евгению. Жизнь Званская" Державин доведет прием живописной красочности образа до совершенства. Лирический герой находится "на покое", он отошел от службы, от столичной суеты, от честолюбивых устремлений:
Блажен, кто менее зависит от людей,
Свободен от долгов и от хлопот приказных,
Не ищет при дворе ни злата, ни честей
И чужд сует разнообразных!
Так и кажется, что повеяло пушкинским стихом из "Евгения Онегина": "Блажен, кто смолоду был молод…" Пушкин хорошо знал стихи Державина, учился у старшего поэта. Много параллелей найдем в их произведениях.
Красочность и зримость деталей "Евгению. Жизни Званской" поражают. Описание накрытого к обеду стола из "домашних, свежих, здравых припасов" так конкретно и натурально, что кажется, протяни руку и дотронься до них:
Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,
Что смоль, янтарь-икра, и с голубым пером
Там щука пестрая – прекрасны!
В исследовательской литературе о поэте существует даже определение "державинский натюрморт". И все-таки свести разговор только к натуральности, естественности изображенных поэтом бытовых сцен и природных пейзажей было бы неверно. Державин часто прибегал и к таким художественным приемам как олицетворение, персонификация отвлеченных понятий и явлений (то есть придание им материальных признаков). Таким образом он добивался высокого мастерства художественной условности. Без нее поэту тоже не обойтись! Она укрупняет образ, делает его по-особому выразительным. В "Приглашении к обеду" находим такой персонифицированный образ – от него мурашки бегут по коже: "И Смерть к нам смотрит чрез забор". А как очеловечена и узнаваема державинская Муза. Она "сквозь окошечко хрустально, склоча волосы, глядит".
Красочные олицетворения встречаются уже у Ломоносова. Вспомним его строки:
Там Смерть меж готфскими полками
Бежит, ярясь, из строя в строй
И алчну челюсть отверзает,
И хладны руки простирает…
Однако нельзя не заметить, что содержание персонифицированного образа здесь совсем иное. Образ Смерти у Ломоносова величественен, монументален, его лексическое оформление торжественно и высокопарно ("отверзает", "простирает"). Смерть всевластна над строем воинов, над целыми полками войск. У Державина же Смерть уподоблена крестьянке, дожидающейся за забором соседа. Но именно из-за этой простоты и обыденности возникает ощущение трагического контраста. Драматизм ситуации достигается без высоких слов.
Державин в своих стихах разный. Его поэтическая палитра многоцветна и многомерна. Н.В. Гоголь упорно доискивался до истоков "гиперболического размаха" державинского творчества. В тридцать первой главе "Выбранных мест из переписки с друзьями", которая называется "В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность", он пишет: "Все у него крупно. Слог у него так крупен, как ни у кого из наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина. Кто бы посмел, кроме его, выразиться так, как выразился он в одном месте о том же своем величественному муже, в ту минуту, когда он все уже исполнил, что нужно на земле:
И смерть как гостью ожидает,
Крутя, задумавшись, усы.
Кто, кроме Державина, осмелился бы соединить такое дело, как ожиданье смерти, с таким ничтожным действием, каково крученье усов? Но как через это ощутительней видимость самого мужа, и какое меланхолически-глубокое чувство остается в душе!".
Гоголь, несомненно, прав. Суть новаторской манеры Державина именно в том и заключается, что поэт вводит в свои произведения жизненную правду, как он ее понимает. В жизни высокое соседствует с низким, гордость – с чванливостью, искренность – с лицемерием, ум – с глупостью, а добродетель – с подлостью. Сама же жизнь соседствует со смертью.
Столкновением противоположных начал образуется конфликт стихотворения "Вельможа". Это большое лирическое произведение одической формы. В нем двадцать пять строф по восемь строк в каждой. Четкий ритмический рисунок, образованный четырехстопным ямбом и особой рифмовкой (aбaбвггв), выдержан в жанровой традиции оды. Но разрешение поэтического конфликта вовсе не в традициях оды. Сюжетные линии в оде, как правило, не противоречат одна другой. У Державина же они конфликтны, противоположны. Одна линия – вельможи, человека достойного и своего звания, и своего предназначения:
Вельможу должны составлять
Ум здравый, сердце просвещенно;
Собой пример он должен дать,
Что звание его священно,
Что он орудье власти есть,
Подпора царственного зданья.
Вся мысль его, слова, деянья
Должны быть – польза, слава, честь.
Другая линия – вельможи-осла, которого не украсят ни звания, ни ордена ("звезды"): Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами; Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами. О! тщетно счастия рука, Против естественного чина, Безумца рядит в господина Или в шутиху дурака.
Напрасно было бы ожидать от поэта психологического углубления заявленного конфликта или авторской рефлексии (то есть аналитических размышлений). Это придет в русскую поэзию, но несколько позже. Пока же Державин, едва ли не первый из русских поэтов, прокладывает путь к изображению чувств и поступков людей в повседневной их жизни.
На этом пути много помог поэту тот самый "русский сгиб ума", о котором говорил Белинский. Умерла горячо любимая подруга и жена поэта. Чтобы хоть немного избыть тоску, Державин в стихотворении "На смерть Катерины Яковлевны" обращается словно за поддержкой к ритму народных причитаний:
Уж не ласточка сладкогласная
Домовитая со застрехи –
Ах! моя милая, прекрасная,
Прочь отлетела, – с ней утехи.
Не сияние луны бледное
Светит из облака в страшной тьме –
Ах! лежит ее тело мертвое,
Как ангел светлый во крепком сне.
Ласточка – любимый образ в народных песнях и причитаниях. И неудивительно! Она вьет гнездо вблизи жилья человека, а то и под застрехой. Она рядом с крестьянином, умиляет его и веселит. Своей домовитостью, опрятностью и ласковым щебетанием напоминает поэту "сладкогласная ласточка" его милую подругу. Но ласточка весела и хлопочет. А милую уже ничто не может пробудить от "крепкого сна". "Сокрушенному сердцу" поэта только и остается выплакать горчайшую печаль в стихах, так похожих на народные причитания. И прием параллелизма с миром природы в этом стихотворении как нельзя более впечатляющ и выразителен.
В последний период творчества лирика поэта все больше наполняется национальной тематикой, народнопоэтическими мотивами и приемами. Все отчетливее проступает в ней "глубоко художественный элемент натуры поэта", на который указывал Белинский. Замечательные и самые разные по жанровым признакам, стилю, эмоциональному настроению стихотворения создает Державин в эти годы. "Ласточка" (1792), "Мой истукан" (1794), "Вельможа" (1794), "Приглашение к обеду" (1795), "Памятник" (1796), "Храповицкому" (1797), "Русские девушки" (1799), "Снегирь" (1800), "Лебедь" (1804), "Признание" (1807), "Евгению. Жизнь Званская" (1807), "Река времен…" (1816). А еще "Кружка", "Соловей", "На счастье" и много других.
В стихотворении «Евгению. Жизнь званская» (1807) Державин рисует
удивительную картину домашней жизни стареющего вельможи,
доживающего ее вдали от придворных треволнений в богатом и привольном
сельском поместье на Званке. Это имение находится под Новгородом и было
куплено на приданое второй жены Державина Дарьи Алексеевны Дьяковой.
Неоднократно отмечалось, что «Жизнь Званская» – произведение
принципиальное, полемическое, поскольку явилось в виде возражения на
одно из знаменитых произведений зарождающегося романтизма, элегию
В.А. Жуковского «Вечер» (и недаром написано тем же размером).
В большом стихотворении "Евгению. Жизнь Званская" Державин доведет прием живописной красочности образа до совершенства. Лирический герой находится "на покое", он отошел от службы, от столичной суеты, от честолюбивых устремлений:
Блажен, кто менее зависит от людей,
Свободен от долгов и от хлопот приказных,
Не ищет при дворе ни злата, ни честей
И чужд сует разнообразных!
Красочность и зримость деталей "Евгению. Жизни Званской" поражают. Описание накрытого к обеду стола из "домашних, свежих, здравых припасов" так конкретно и натурально, что кажется, протяни руку и дотронься до них:
Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,
Что смоль, янтарь-икра, и с голубым пером
Там щука пестрая – прекрасны!
Биографическая тема особенно широко представлена в позднем
творчестве Державина, в годы, наступившие после неудач на служебном
поприще. Оскорбленный поэт отстаивает свое человеческое достоинство.
Особенно характерно в этом плане стихотворение «Евгению. Жизнь
Званская», адресованное другу поэта Евгению Болховитинову, епископу
Хутынского монастыря, расположенного неподалеку от имения поэта в
Званке. Поэт устал от обременительной службы при дворе. Его тянет в
деревню, на покой:
Блажен, кто менее зависит от людей,
Свободен от долгов и от хлопот приказных,
Не ищет при дворе ни злата, ни честей
И чужд сует разнообразных!
А вот первая строфа "Приглашения к обеду":
Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
С курильниц благовонья льются,
Плоды среди корзин смеются,
Не смеют слуги и дохнуть,
Тебя стола вкруг ожидая;
Хозяйка статная, младая
Готова руку протянуть.
Ну можно ли не принять такое приглашение!
К этому же
типу относится значительная часть од 1790-х годов, тогда же заметно усиле-
ние внимания Державина к экспериментам в области строфики и ритмики.
Все чаще обращается он к горацианской теме, однако долго не находит необ-
ходимой для выражения этой темы формы. Произойдет это лишь в поздней
оде Державина «Евгению. Жизнь Званская» (1807). В целом в 1800-е годы
поэт обращается к жанру оды очень редко, в силу чего этот период в моно-
графии Н. Ю. Алексеевой рассматривается только с точки зрения формаль-
ных поисков поэта.
Таким образом, можно отметить, что в исследовательской литературе
торжественные оды Г. Р. Державина анализируются широко и разносторон-
не. Тем не менее тот аспект, который обозначен нами – анализ особенностей
пространственно-временной организации оды, – затрагивается лишь отчасти.
Обращение к исследованию названного аспекта позволяет выявить в поэзии
Державина не только изменение точки зрения одического автора, но и суще-
ственные изменения в пространственно-временной организации панегириче-
ской оды в целом.
41) Метафорическое мышление Г.Державина в стихотворениях "Снегирь", "Лебедь" и др. Художественное новаторство и оригинальность перевода псалма 81. - "Властителям и судьям".
Г.Державин - поэт-новатор. Как отмечает А.В.Западов, он ввёл в литературу "забавный русский слог", умело сочетал лирику и cатиру, просторечие и высокий стиль, необычайно расширил тематический диапазон русской поэзии, в полном смысле слова сблизил поэзию с жизнью [Западов 1979: 179]. Значителен вклад Державина и в изображение природы. Если у поэтов-предшественников (Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова) природа не играла заметной роли и присутствовала лишь как некий условный фон, то Державин стал изображать природу как живое и полнокровное единство.
Ещё обучаясь в Казанской гимназии, Державин выучился играть на скрипке и увлёкся живописью, однако в последующие годы военная служба заставила его прекратить эти занятия. Но эти навыки не забылись и своеобразно преломились в творчестве поэта. Державин изображает природу яркой, красочной, постоянно меняющейся, звучащей на разные голоса. Последнее особенно примечательно, так как, пожалуй, никто из русских поэтов до него так часто не обращался к образу птицы. В стихах поэта находим соловья ("Соловей", "Соловей во сне", "Обитель Добрады", "Возвращение весны"), ласточку ("На смерть Катерины Яковлевны...", "Ласточка"), орла ("Заздравный орёл", "Лето"), павлина ("Павлин"), журавля ("Возвращение весны"), пеночку ("Пеночка"), ворона ("Лето"), лебедя ("Лебедь"), сокола ("Похвала комару"), синицу ("Синичка"), снегиря ("Снигирь").
Почему же Державин обратился к образу птицы, какую роль он играл в его творчестве?
На наш взгляд, уже само использование этого образа было своеобразным вызовом классицистическим традициям. Ведь поэты-предшественники считали, что "птички", "ручейки", "овечки", "пастушки" и т.п. являются незначительными предметами в поэзии. Воспевать нужно героев и монархов, великие битвы и исторические события. Поэзия должна быть "гремящей", "громоподобной". "Гремящий в оде звук, как вихорь, слух пронзает..." - писал в эпистоле "О стихотворстве" Сумароков. Державин в своем представлении о поэзии опирался не столько на Буало, как Сумароков, сколько на новейшего эстетика Ш.Баттё, который считал, что поэзия должна быть не только полезной, но и приятной [Серман 1967: 25].
Свои взгляды на назначение поэзии Державин раскрывает в цикле стихотворений, посвящённых соловью ("Соловей", "Соловей во сне", "Обитель Добрады"). Эти стихотворения он называет "одами" и считает возможным воспевать такой незначительный, казалось бы, предмет, как соловьиное пение. По мнению поэта, соловьиное пение является прообразом новой "сладкозвучной", "сладкогласной" лирики, идущей на смену "громозвучной", "громоподобной" одической поэзии. Например, Г.Державин пишет в одном из своих трактатов, что поэт "должен заботиться о чистом и гладкотекущем слоге, чтоб он лёгок был к выговору, удобен к положению на музыку и к изображению всех прелестей." [Сакулин 1919: 252]). Державин призывает поэтов "подражать природе" и в качестве высшего образца для себя избирает соловьиное пение ("Соловей" [Державин 1957: 231]).
Указанные стихотворения интересны также и тем, что Державин отказывается в них от условного, эмблематического изображения соловьиного пения и идёт по пути реалистического воспроизведения действительности.
Державину важно воспроизвести мелодику соловьиного пения, заставить читателей насладиться гармонией этих звуков. Как же поэт этого достигает? Исследователь П.Н.Сакулин указывает, что Державин, например, в стихотворении "Соловей во сне" ни разу не использует звук (р), стремясь как нельзя более точно передать сходство своего произведения с соловьиной песней [Сакулин 1919: 254-255].
Интерес Державина к окружающему его миру природы, живописность его поэзии ярко проявились и при изображении других птиц. В качестве примера рассмотрим два стихотворения - "Возвращение весны" и "Лето". Здесь, помимо соловья, находим таких птиц, как журавли, ворон, орел. Какую же функцию выполняют эти птицы в стихотворении? Прежде всего следует отметить, что включение птиц в пейзажную зарисовку приводит к созданию глубоко конкретной, узнаваемой поэтической картины. В стихотворении "Возвращение весны" приход весны, пробуждение живой природы Державин передаёт через звук - пение соловья и клики журавлей [Державин 1957: 251].
Во втором стихотворении "Лето" птицы - орлы и враны являются живописными деталями и способствуют созданию картины летнего полдневного зноя в деревне, когда вся природа погружена в сон ("Лето" [Державин 1957: 300]).
В ряде стихотворений ("Пеночка", "Снигирь", "Синичка") птица выступает не просто как знак, но как персонификация. Поэт продолжает традиции устного народного творчества. Птица одушевляется, наделяется чертами живого существа, приобретает статус второго лирического субъекта стихотворения. Птичка выступает либо как "мил дружок", которому Державин поверяет свои мысли и переживания ("Снигирь"), либо как прекрасная девушка, в которую влюблен поэт ("Пеночка", "Синичка"). Державин с нежностью обращается к птице - снегирь для него "милый", пеночка - "создание любезно" и т.д. Проводя параллель между птицей и человеком, Державин тем не менее не забывает воссоздать конкретный облик птицы (См., например, описание пеночки [Державин 1957: 278]).
Образ снегиря и синички Державин воссоздаёт через звук. Пение снегиря подобно флейте и напоминает военную песню. Поэтому оно наводит Державина на воспоминания о бранях, о Суворове. Пение синички, напротив, более нежное, связывается в представлении Державина с любовью, любовным томлением. Пение синички передаётся через использование глагола "тиликать", а также через повтор глагола "вздыхать". Вообще образы птиц в перечисленных стихотворениях Державина явно даны в чувствительных, сентиментальных тонах. В этом тоже проявилось новаторство поэта в использовании образа птицы.
Не следует думать, что Державин ограничивается использованием образа птицы лишь как знака и персонификации. Птица относится к одному из древнейших образов и окружена ореолом мифологических представлений. Д.Трессидер, Д,Холл и др. авторы современных словарей отмечают, что птица испокон веков и у разных народов была связана с небесами, Богом, потусторонним миром, выступала как заместитель человеческой души. Эта мифологическая семантика не могла не заинтересовать и Державина, поэта, в чьём творчестве явственно обнаружились предромантические настроения. В стихотворениях "На смерть Катерины Яковлевны...", "Ласточка", "Лебедь" явственно обнаруживается символическая параллель "птица - душа". Птица связывается с представлением о бессмертии души, поэтического творчества, выступает как "проводник" в мир инобытия. В этом плане Державин предвосхищает Жуковского и поэтов-романтиков.
Итак, как показал проведённый нами анализ, образ птицы занимает значимое место в поэзии Державина. В отличие от поэтов-предшественников Державин отказывается от абстрактного, условного пейзажа и осмысления птицы как эмблемы и делает её деталью, знаком узнаваемой картины природы. Поэт делает этот образ живописным, конкретным, стремится воспроизвести мелодику птичьего пения. В то же время поэт не ограничивается использованием птицы как знака. Во многих стихотворениях Державина за первым, конкретным планом изображения птицы открывается второй, символический. Птица у Державина символизирует идеальное начало - бессмертие души, поэта и поэзию, что позволяет говорить, что в трактовке этого образа поэт идёт в русле не только реализма, но и предромантизма.
Стихотворение "Лебедь", как и "Памятник", было особо выделено Белинским. Критик считал, что в них Державин наиболее полно "выразил сознание высокого своего призвания". Он называл "Лебедь" "странной пьесой" и еще "прелюдией к “Памятнику”". Критик, думается, ошибался в этом определении. Прелюдия, как известно, предвосхищает дальнейшее развитие темы в музыкальном или поэтическом произведениях. Однако "Лебедь" не предвосхищал мысль "Памятника", а продолжал и развивал ее. И делал это художественно и в высшей степени оригинально, используя удивительную сюжетную картину – метафору, растянувшуюся на пространстве целого стихотворения. "Лебедь" и создан спустя восемь лет после "Памятника". Создан на ту же тему: бессмертия поэзии и ее творца. Но в совершенно иной и, действительно, необычной тональности и манере.
