2015-07-21
556
Ментальный образ, или топография постуральной модели тела постоянно создаются и вновь разрушаются. (Шилдер, Леви 9) Это — не то тело, что было описано биологами и существует фактически, но тело, в которое как бы вживлён субъект. (Бивуар, 1953, 69).
Мышечная система отражает нашу эго-идентичность в самом широком смысле. То, как мы используем наши мускулы, характерные для нас положения, походку, жесты — всё это отражает и во многом связано с нашим полом, классом, расой, культурой, и образом жизни, так же как и с историей развития. В наши мускулы вложены все навыки, привычки, выражения и защиты, которые мы приобрели. Уровень нашей образованности включает в себя навыки общего развития — такие, как питаться и передвигаться; специфические умения: плести, плотничать, вести машину, ловкость пальцев; а также характерные жесты, вроде выражения вызова или уважения; паттерны движений, вызванные травмой, включая родовую; и идентификации с другими людьми.
Психологическая идентификация происходит в значительной степени через отзеркаливание или отражение чьей-либо физическая позы и движения, или повторение их формы или ритма. Идентификация — одно из наших самых ранних выражений эмоциональной связи с другим. Она может быть преднамеренной и целенаправленной — при изучении навыка — а может быть и бессознательной, зависящей в большой степени от эмоциональных потребностей или защит. Это — главный психологический инструмент рода человеческого, позволяющий нам выживать, понимать других, и строить связи с семьёй или группой, к которым мы сами себя относим.
Я ступаю медведем, разбуженным тёплым ветром весны
Я скачу, торопясь, как ручьи, бегущие к морю
Мои, оживлённые солнцем, побеги трещат
и смеются чему-то, и рукоплещут:
Мама пришла, и готовит нам завтрак, поёт и танцует!
20C 267.
Идентификация имеет много аспектов, но для того, чтобы понимать, как мускулы вовлечены в этот процесс, полезно сравнить явления импринтинга (впечатывания) у животных. Импринтинг был изучен Конрадом Лоренцом, который заметил, что, когда утята вылупляются, они реагируют на первую вещь, которая перемещается — в данном случае, за ним — следуют за этим объектом, рассматривая его как мать. Он обнаружил, что, если он предоставлял утят их реальной матери, они все еще продолжали рассматривать его как мать, и продолжили копировать его движения.
Идентификация усложняет идентичность, потому что она сложна и многообразна, наслаивая приобретённый опыт в виде историй и потенциала друг на друга. Из теории объектных отношений мы понимаем, что мы интернализуем не столько индивидуальные фигуры, сколько фактически отношения между нами и другими. Например, девочка, над которой измывается ее старшая сестра может идентифицироваться с нею (идентификация с агрессором), и сохранять в собственном теле и преследующий, и преследуемый объекты (то есть саму себя). Движения сестры — её развязность, угрозы, удары помнится внутренне как специфический набор движений, в то время как весь опыт состояния жертвы содержится в ощущении парализованности. В более поздней жизни, некоторый набор движений может быть подсознательно связан с властью и опасностью, не будучи, тем не менее, раскрыт, например, на массажном столе.
Концепция образа тела, исследуемая психологами и психоаналитиками, выглядит как довольно статичная, и чрезмерно визуальная. Но это выдвинуло на первый план нарцистическую одержимость нашей культуры телом и идею тела как поле битвы за контроль между, например, матерью и дочерью. Это было искусно использовано в терапии движения, так же как телесно ориентированной психотерапии как способ обеспечить клиенту доступ к представлению о самом себе.
Арнольд Шварценеггер ясно сформулировал нарцистическое отношение: «На самом деле Вы просто относитесь к мускулу не как к части самого себя…, бицепс должен быть длиннее, или трицепс — толще… Вы смотрите на них, а они, кажется, Вам даже и не принадлежат. Как скульптор, Вы лепите собственное тело». (Шварценеггер, Дерево, 122)
