2015-08-21
560
http://pleer.com/tracks/49234701jsQ
У Джима Кирка было много достоинств. Можно сказать, что он в принципе состоял из одних только достоинств.
Можно было бы так сказать, если бы не Боунз, который утверждал, что до ангела Джиму — как «чёртовому Кроносу до райских кущ».
В числе прочих несомненным достоинством Кирка было безошибочное умение определять, где и когда его ждут и хотят видеть. По утверждению всё того же Боунза, это было прямой заслугой неугомонной пятой точки Джима, которая научилась улавливать соответствующие сигналы лучше любого радара. И, совершенно точно, жила своей собственной жизнью. Иногда даже более увлекательной, чем мог себе представить Маккой. Хотя, такое он вряд ли вообще решился бы себе представлять.
Кирк остановился у дверей аудитории и с самым невинным видом огляделся по сторонам. Убедившись, что коридор пуст, он проскользнул в класс и заблокировал замок изнутри. То, что при этом он воспользовался персональным преподавательским кодом, уже давно было в порядке вещей. После того как их, в пылу событий забывших закрыть дверь, едва не застукал какой-то дотошный кадет, припершийся в девять вечера узнать результаты теста, Спок посчитал логичным выдать ключи и Джиму.
|
|
|
Как подозревал сам Кирк, это было сделано для того, чтобы при случае было, кого отчитать за забывчивость (беспечность, раздолбайство — синонимы Спок всегда подбирал мастерски), поскольку обычно в аудиторию Джим заходил последним.
Он действительно старался производить как можно меньше шума, но сидевший вполоборота за столом в дальнем углу Спок всё равно поднял голову от падда.
— Джим, это бессмысленно, — он почти укоризненно посмотрел на Кирка. — Ты прекрасно знаешь, что я при всём желании не смогу не слышать твоих шагов.
— Угу, конечно, я ведь по меркам твоего супреслуха топочу как слон, — подойдя к Споку, Джим с любопытством заглянул ему через плечо. — Занят?
— Как видишь, в данный момент проверяю твой тест, — ответил Спок и вернулся к прерванному занятию.
— Ну и как? — поинтересовался Кирк и оперся о спинку стула, едва не завалившись на Спока. — Я снова гений?
— Вынужден тебя огорчить, но в том, чтобы справиться со стандартными заданиями по межвидовой этике, нет ничего гениального, — ровно отозвался Спок, игнорируя настойчивое сопение над ухом. Джим фыркнул, обошёл его и уселся на стол напротив. Вытащив из сумки сочное красное яблоко, он с удовольствием захрустел им, пялясь в потолок и делая вид, что не замечает того, как недовольно нахмурился Спок.
Честно говоря, на его месте Кирк бы себя за такое придушил.
— Джим, ты не мог бы вести себя потише? — когда яблоко было наполовину съедено, Спок наконец не выдержал.
|
|
|
— А что такого? — с набитым ртом поинтересовался Кирк, но, перехватив многозначительный взгляд вулканца, махнул рукой и выбросил огрызок в урну.
По лицу Спока было ясно, что он и сам не понимает, как его угораздило связаться с таким чудовищем.
Джим адресовал ему свою лучшую очаровательно-виноватую улыбку. Спок в ответ поджал губы и вновь углубился в изучение писанины кадетов.
Взгляд Кирка упал на его аккуратно выбритые виски, и он невольно улыбнулся, вспоминая, как курс при виде такого нетипичного вулканского профессора едва не хватил массовый инфаркт. Некоторые до сих пор не оправились от тогдашнего шока, несмотря на то, что Спок завёл себе привычку периодически повторять процедуру, пусть и уже не руками Джима. Не сказать, чтобы Кирк был очень расстроен этим — все-таки, в список обязательных требований к будущим капитанам звездолетов овладение парикмахерским искусством пока не входило. Но возиться с шевелюрой Спока ему понравилось, и он был не против как-нибудь повторить. Другой вопрос в том, что теперь сам Спок вряд ли подпустит его так близко к своей голове.
И даже несмотря на это… Джим не мог не признать — Споку чертовски шло. Особенно в сочетании с длинными волосами, собранными в косу. Кирк подозревал, что древние вулканцы носили именно такие причёски, а он, руководствуясь интуицией, просто восстановил историческую справедливость.
Он сидел на столе, едва не болтая ногами, и откровенно любовался Споком. Тот, словно почувствовав его взгляд, поднял голову и вопросительно вскинул бровь.
— Что? — всё ещё улыбаясь, спросил Джим. — Тут больше не на что смотреть, поэтому я смотрю на тебя. Кстати, я вот думаю, что будет, если тебе ещё и затылок выбрить? Тогда мне, наверное, проще будет застрелиться, чем отбивать тебя после концертов у сумасшедших поклонниц.
Спок, помедлив, всё-таки отложил падд, встал и подошёл к нему.
— Уверен, кадет Кирк, — он взял Джима за подбородок, заставив его приподнять голову, и легко коснулся его губ своими, — что до этого в любом случае не дойдёт.
— Ладно, поверю на слово, — усмехнулся Джим и с готовностью подался вперёд, обнимая его, но Спок покачал головой.
— Извини, но у меня много работы, — твёрдо сказал он и, избавившись от цепких рук Кирка, который уже всерьёз вознамерился закинуть на него ещё и ноги, снова уселся в свое кресло.
Джим разочарованно покачал головой и без зазрения совести улегся на стол.
— Ты в курсе, что это нечестно? — поинтересовался он, разглядывая идеально ровный белый потолок. Как будто впервые в жизни видел его с такого ракурса, в самом деле.
— Что именно?
— Ну вот это, — Кирк патетично взмахнул рукой, повернул голову и посмотрел на него. — Все, как ты любишь: раззадорить, наобещать взглядом и потом обломать по всем фронтам.
— Ничего подобного. И, Джим, я не понимаю, как можно что-то «наобещать взглядом», — отрезал Спок, не отрываясь от работы.
— Посмотри на меня.
— С какой целью?
— Просто посмотри.
Судя по тяжелому вздоху, Спок все-таки понял, что спорить с ним — себе дороже. Он поднял на Джима глаза и снова спросил:
— Зачем?
— С вашего позволения, профессор, «наобещать взглядом» можно очень много, — Кирк приподнялся на локтях и наглядно продемонстрировал ему, как именно это можно сделать.
— Действительно, впечатляет, — лицо Спока осталось непроницаемым.
— Ты просто себя со стороны ни разу не видел, — криво усмехнулся Джим и улёгся обратно.
Спок выдержал эффектную паузу, во время которой предпринял последнюю попытку сосредоточиться на работе, но быстро понял, что это не принесет результатов. Способность Джима рушить его планы была не менее поразительной, чем его собственное нежелание хоть как-то пресекать это.
|
|
|
Со стола, на котором в виде парадного блюда возлежал главный нарушитель его спокойствия, донёсся язвительный смешок.
— Ты потрясающий, Спок, — сообщил Кирк, которому доставляло массу удовольствия наблюдать за непрекращающейся в некогда упорядоченном и суперлогичном внутреннем мире вулканца борьбой. Борьбой, безусловно, по больше части связанной со скромной персоной некоего Дж. Т. Кирка, но это было отдельным пунктом в обширном списке любимых развлечений последнего.
Спок не ответил, предпочтя словам действия. Он встал, подошел к Джиму и склонился над ним. Кирк смотрел на него выжидающе, но не предпринимал попыток прикоснуться или сократить разделявшее их расстояние.
— Ты тоже, Джим, — наконец сказал Спок. Кирк рассмеялся и тут же притянул его к себе, целуя и на время отпуская мысли о том, что все происходящее между ними вызывало гораздо больше вопросов, чем он предполагал первоначально.
Итоговые тесты в этот вечер так и остались непроверенными. Но преподавательский стол всё-таки оказался занят.
В Сан-Франциско шёл снег. Если верить новостям из сети, такого не наблюдалось лет сорок, и люди, удивленные и обрадованные редкой возможностью ощутить все прелести настоящей зимы, торопливо высып а ли на улицы, оккупировали спешно организованные катки и радовались как дети.
Джим сидел на подоконнике, прижавшись лбом к холодному стеклу, кутался в свитер и наблюдал за тем, как тучи маленьких колючих снежинок, покружившись в беспорядочном вьюжном вихре, медленно оседают на землю.
Это, конечно, было нелогично (ха, а он и не заметил, как подцепил любимое словечко Спока), но Кирк слегка завидовал снегу. У того не было других забот, кроме как летать и таять, а вот Джиму приходилось всё чаще сталкиваться с попытками уложить в своей голове то, что в ней никак укладываться не хотелось.
Они со Споком вместе…
На первый взгляд — почему бы нет, но вот на второй…
Полный бред.
|
|
|
Кирк даже представить себе не мог две б о льшие противоположности. Он был огнём, а Спок был льдом. Он не признавал условностей и плевать хотел на детали, а Спок сам устанавливал их. Он не верил в безвыигрышные сценарии и всегда шёл напролом, а Спок тщательно просчитывал и руководствовался логикой. Иногда, задумываясь над этим и пытаясь анализировать, Джим вообще не мог понять, что до сих пор держит их вместе. Конечно, для отношений такого формата было достаточно потрясного секса, — а он был потрясным — но если бы всё было так просто…
Объективно — они были абсолютно несовместимы.
Но это неизбежно отступало на второй план, стоило только их взглядам пересечься и на лишнюю долю мгновения задержаться друг на друге. К своему удивлению, Кирк неожиданно быстро привык к сдержанным манерам Спока. Более того, — все эти нарочито холодные ужимки и прыжки ему нравились. Ведь теперь он знал, что за внешней неприступностью и бесстрастностью Спока скрывалось пламя, остановить разгул которого, когда вулканец находился на пределе, было нереально — но как казалось Джиму, за эти несколько месяцев ему удалось, пусть и всего на пару шагов, но приблизиться к решению этой непростой задачи. Не обуздать его, но на какую-то долю мгновения сделать управляемым. Дать то, в чём Спок нуждался и чего раньше был лишён — намеренно, собственной железной волей отстраняя себя от истинных желаний, стремясь только усилием духа обуздать бушующую внутри него горячечность, несдержанность и…
…. чувства? И хоть Кирк знал, что Спок никогда не признается в этом добровольно, но да, он чувствовал. Гораздо более искренне и ярко, чем многие из людей. И Джима как ничто другое грела мысль о том, что всё это великолепие предназначалось именно ему. Пусть и только в постели.
— Ну надо же, какие люди! — входная дверь с шипением закрылась, и Маккой, отряхиваясь как кот, сбросил с себя куртку.
— Привет, Боунз, — Кирк улыбнулся до ушей и помахал ему.
— А я думал, ты у остроухого насовсем поселился, — Маккой забросил сапоги в угол, прошел в комнату и блаженно припал к батарее. — Чертов холод.
— Я работаю над этим, — усмехнулся Джим и, стараясь не обращать внимания на то, как болезненно защемило сердце, снова отвернулся к окну.
Маккой, смерив его преисполненным скептицизма взглядом, с явным неудовольствием заметил:
— Уже вся Академия в курсе, как ты работаешь и чем.
— Да ладно тебе, как будто народу больше поговорить не о чем, — рассеянно отмахнулся Кирк. По правде сказать, то, что о нем думают и говорят, сейчас волновало его не больше, чем проблемы межпланетной коммуникации аборигенов альфы Центавра.
— Видимо, не о чем, — Маккой потер лицо ладонями. — И я могу понять, почему. Вы ведь даже не скрываетесь.
— Да неправда, Спок просто одержим идеей о том, что нас поймают и сделают ему а-та-та, а меня отправят на Орион, пополнять местный контингент, — натянуто рассмеялся Кирк и, спрыгнув с подоконника, залпом допил мерзкий остывший кофе. — Вот сейчас, кстати, ты должен сказать, что совести у нас нет.
— То, что у тебя её нет, я и так знаю, — Маккой уселся за стол и, к неудовольствию Джима, серьёзно посмотрел на него. — Но вот гоблин меня удивляет. От него я такого раздолбайства не ожидал, от тебя, что ли, подцепил?
— Ну, если только половым путем, — ухмыльнулся Кирк, мсттельно наблюдая за тем, как перекосило Маккоя.
— Боже, какой же ты идиот, — Боунз сокрушенно покачал головой. — Лучше бы вам перестать испытывать всеобщее терпение. От ваших переглядок на лекциях уже стены дымятся. Скоро вся Академия на ушах будет стоять от слухов о том, что вы трахаетесь, — от этого слова он скривился так, как будто съел лимон. — Джим, пойми ты, черт возьми. Меньше всего мне хочется, чтобы вы оба попали под раздачу — несмотря на то, что я не питаю к остроухому нежных чувств. В отличие от некоторых.
Кирк предпочёл пропустить последнее замечание мимо ушей. «Нежные чувства», ну надо же. Способность людей додумывать и видеть бревно в чужом глазу, даже если его там нет, была просто поразительной.
Блин, пора бы ему перестать юзать эксклюзивно споковскую терминоологию, а то ещё ненароком в вулканца превратится.
— Дружище, — Джим подошёл к хмуро наблюдающему за ним Маккою и сжал его плечо. — Спасибо. Обещаю, мы будем осторожны.
Чёрт, он ещё никогда не был так не уверен в том, что сможет сдержать обещание.
Леонард хмуро посмотрел на него, а потом накрыл его ладонь своей.
— Надеюсь, так оно и будет, — проворчал он. – Я даже представлять не хочу, куда тебя могут завести шашни со Споком, но помяни моё слово — он тот ещё ублюдок.
— Ты его просто плохо знаешь, — отмахнулся Кирк.
— И я этому безумно рад, — закатил глаза Маккой.
— Не поверишь, я тоже, — усмехнулся Джим, вытащил из шкафа чистую одежду и быстро переоделся. Подумав, налил себе ещё кофе и, снова забравшись на подоконник, принялся наблюдать за кучкой кадетов (видимо, первокурсников), которые с упоением лепили снеговика прямо под окнами общежития.
С того момента, как их со Споком отношения официально перешли границу натянуто-дружеских, прошло уже несколько месяцев. Они практически каждый день пересекались на лекциях, репетировали, встречались, трахались, и Джим всё чаще ловил себя на мысли, что в те редкие дни, которые они проводили порознь, он по-настоящему скучал.
Это было новое, незнакомое, но, честно говоря, приятное ощущение. Кирк не мог сравнить его ни с чем, что испытывал ранее, но, несмотря на это, раз за разом легкомысленно отмахивался от тревожных звоночков интуиции о том, что его затягивает всё глубже и глубже. Джим всегда считал себя слишком эгоистичным засранцем для того, чтобы влюбиться, и потому беззаботно наслаждался перманентным ощущением полёта и лёгкого сумасшествия, которое частенько мешало сосредоточиться на чём-то, кроме Спока. В последнее время Кирк всё чаще ловил себя на совершенно идиотской улыбке, в которую неизменно растягивались его губы, стоило только подумать о том, что «хэй, Джим, до окончания его рабочего дня осталось всего 1,346 часа».
Хм, ну, вообще-то, это ведь нормально, да? Он просто позволил себе получать максимум удовольствия. Он всегда сможет остановиться вовремя. А то, что ему порой дико хотелось орать на каждом углу, указывая на Спока: «Это моё!» — всего лишь следствие мозговыносящего секса и общей вулканской сногсшибательности, не заметить которую не смог бы только слепой и глухой.
Да?..
Ладно, проехали.
Мысли о том, что со Споком вряд ли творилось то же самое, периодически и, обычно, очень некстати омрачавшие его существование, Кирк предпочитал игнорировать. В конце концов, никто никому ничего не должен, но если они до сих пор не разбежались, значит, обоих такое положение дел устраивает. Ну, почти. Джим понимал, что глупо было бы ожидать от вулканца полноценной эмоциональной отдачи, и частенько сам сознательно сдерживал свою слабую человеческую природу, которая хотела открытого выражения чувств.
Ещё не хватало, чтобы Спок посчитал его излишне навязчивым.
Хотя…
Куда уж больше-то?..
Но было ещё кое-что в этой истории, что беспокоило и, так или иначе, но периодически выбивало из колеи. О том, что будет, если их связь станет достоянием общественности, Кирк даже думать не хотел. Кадет и инструктор Академии Звездного Флота. Полное попрание норм Устава и требований преподавательского этического кодекса. А если об этом узнает крутой вулканский папочка Спока, то мало точно никому не покажется — по крайней мере, Джим предполагал, что мнение отца для Спока имеет большое значение. Они никогда не разговаривали о том, что происходило в их жизнях раньше, до того как, и, честно говоря, это было даже к лучшему. Кирк, несмотря на врождённую бестактность и желание знать о Споке всё, что только возможно, интуитивно обходил эту тему стороной, понимая, что не хочет даже слышать о ханжеских (в этом он был уверен на сто процентов) вулканских традициях. Единственное, что не вписывалось в его выстроенную в голове картину традиционного вулканского уклада жизни — это женитьба отца Спока на его матери, но он догадывался, что и этому можно было найти железное логичное объяснение.
Джим понимал, почему Спок перестраховывался. Они нигде, кроме как на репетициях, не появлялись вместе. На лекциях он садился на галёрке и старался лишний раз не отсвечивать (однако это, если верить Маккою, оказывается, не очень-то помогало). Да, проклятье, они даже встречались тайком, как школьники, боявшиеся, что их застукают с поличным.
С одной стороны, это даже заводило. Еще никогда Кирк не чувствовал себя так офигенно, балансируя на самой границе дозволенного. Он уже настолько привык к сопровождающему их встречи стрессу, что дополнительная доза адреналина рассматривалась им не как вынужденное побочное явление, а как нечто само собой разумеющееся.
С другой стороны, всё было куда менее радужно. Ему неизбежно приходилось делать то, чего он делать не привык — уступать.
И это даже не обсуждалось.
Спок руководил — Джим подчинялся. Спок диктовал условия — Джим подстраивался под них. Спок был холоден, отстранён и упорно делал вид, что ему всё равно — Джим пытался быть таким же, но получалось ровным счётом наоборот, потому что, в отличие от вулканца, учившегося этому с детства, он не мог усилием воли подавить периодически зашкаливающие эмоции.
Он пытался разобраться в себе, но чем больше пытался, тем сильнее запутывался, и в конце концов плюнул на это дело, потому что, реально, нахрена, если это нужно только ему одному?! Гордость и нежелание вытаскивать на свет божий отчаянно сопротивляющиеся этому скелеты не позволяла заговорить первым, да и не хотелось услышать в свой адрес фирменное споковское «нелогично».
Кирк представил, как его совесть по-маккоевски закатывает глаза и захотел сделать то же самое. Чёрт, он даже представить себе не мог, что так привяжется к кому-то. И уж точно ни за что бы не поверил, если бы ему сказали, что этим кем-нибудь окажется Спок.
Кофе закончился. Джим слез на пол, поставил пустую кружку на стол и натянул куртку.
— Далеко собрался? — поинтересовался Маккой.
— На репетицию, — пропыхтел Кирк, зашнуровывая ботинки. — Нам скоро в Мьюзик-холле выступать, ещё конь не валялся.
— Короче, сегодня тебя не ждать, насколько я понимаю?
Джим помедлил и неопределенно пожал плечами.
— Не знаю. Вряд ли, — ответил он. — Думаю, засидимся допоздна.
— Угу, — хмыкнул Маккой, заваливаясь на кровать. — Только ты насчёт «засидимся» погорячился. Скорее, залежитесь.
— Там, вообще-то, кроме нас и другие люди есть, — возмутился Джим.
— О ваших оргиях я точно ничего слышать не хочу, — поморщился Маккой и уткнулся в падд.
На столе запищал коммуникатор Кирка.
«Я жду внизу», — сообщение от Спока. Сердце Джима пропустило удар и радостно заколотилось. Блин, да что такое-то, успокойся, это всего три слова! Три чёртовых слова, местоимение-глагол-наречие — не местоимение-глагол-местоимение, мать твою, и даже без смайликов и восклицательных знаков! — но вот, пожалуйста, губы Кирка сами собой расплылись в улыбке, а всё из-за решения Спока о том, что они в кои-то веки могут приехать на репетицию вместе. Да это же просто праздник какой-то!
Джеймс Тиберий Кирк... Куда ты катишься?..
— Уйди, просто уйди! — простонал Маккой, бросив взгляд за его счастливую рожу.
Джим рассмеялся, вышел из комнаты и направился к турболифту.
Спок действительно ждал его внизу — упакованный в светло-серый горнолыжный комбинезон, как всегда, строгий, невозмутимый и такой чертовски прекрасный, что Кирку захотелось протереть глаза для того, чтобы убедиться, что эта картина ему не чудится.
— Привет! — улыбаясь до ушей, он подошёл к застывшему около дверей вулканцу.
— Добрый день, мистер Кирк, — официозно кивнул в ответ Спок.
— Мне больше нравится «кадет» и во время секса, — понизив голос, отозвался Джим и подмигнул ему. Спок, бросив многозначительный взгляд на стоявшего в нескольких метрах от них охранника, покачал головой и пошёл к выходу.
— Джим, твоё легкомыслие переходит всякие границы, — довольно резко бросил он Кирку, едва за ними закрылись двери.
Джим закатил глаза, вжал голову в воротник, спасаясь от резкого холодного ветра, и потопал вслед за Споком на стоянку такси.
— Не преувеличивай, он ничего не слышал. И я отлично помню о том, что «нам не следует распространяться о случившемся», — буркнул он, процитировав слова Спока. Естественно, под «случившимся» подразумевался горизонтальный ракурс их взаимоотношений. Чёрт, тогда он даже подумать не мог о том, что всё зайдёт так далеко.
— Именно, — с нажимом сказал Спок. — Позволь тебе напомнить, что излишнее внимание не нужно ни тебе, ни мне.
— Да уж, — проворчал Кирк и уселся в аэрокар.
По дороге Спок молчал и смотрел в окно. Джим пару раз попытался заговорить на отвлечённые темы, но он ограничивался односложными ответами, а чаще — многозначительными кивками. Его явно что-то беспокоило, и Джим со всей присущей ему непосредственностью пытался добиться от него ответа и, возможно, чем-то помочь. Но Спок отмалчивался как партизан, хмурил брови, закрывался от него, и Кирк нет-нет, но невольно чувствовал себя словно бы лишним. В конце концов, устав добиваться от Спока хоть какого-то вразумительного ответа, он безнадёжно махнул рукой и тоже уставился в окно.
Мысли, рандомно поскакав вокруг лекций и репетиций, закономерно приняли более приватное направление. Джима всегда тяготили обязательства. Он легко разрывал отношения и заводил новые, никогда особо не заботясь о чувствах тех, кого без малейих угрызений совести бросал. Он считал, что имеет на это право — и позволял себе играть, никогда не задумываясь о том, устраивает ли вторую сторону такое положение дел. Он привык сам устанавливать правила, а не следовать им, и был слишком уверен в том, что всегда сможет вовремя уйти в сторону, обнаружив что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
Но со Споком всё было иначе.
И, как часто случается с молодыми самоуверенными болванами, в один не очень-то прекрасный момент судьба, которую он уже привык считать одной из своих подружек, решила показать ему, что бывает с теми, кто слишком надеется на ее благосклонность.
Джим понял, что даже всегда тяготившая его ответственность уже не является достаточной причиной для того, чтобы хотеть чего-то большего. Для них обоих. Это было неожиданно и в определённой степени даже пугающе. Проторённая тропа ухода от себя заросла бурьяном и прорываться по ней к спасительному пофигизму было всё сложнее. Как всё сложнее было не вспоминать то утро, ставшее первым крутым поворотом, после которого всё изменилось.
И уже не было уверенности в том, что, если дать обратный ход, на том повороте он не наткнётся на тупик.
За несколько месяцев до…
Назойливый солнечный луч пробежался по лицу Джима и остановился прямиком на крепко зажмуренных веках. Кирк недовольно промычал что-то нечленораздельное и с головой накрылся одеялом. Бесполезно — сон был изгнан восвояси, и даже вполне себе удобная ямка на пахнущей чем-то пряным подушке не помогла. Джим со вздохом откинул одеяло и озадаченно уставился на собственную заспанную физиономию, виновато маячившую в матовом зеркальном потолке. Несколько минут он бездумно рассматривал свое мутное отражение, искренне пытаясь понять, что вообще здесь делает. И, собственно, «здесь» — это где?..
Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на него в момент, вызвав неконтролируемый прилив радости и жизненных сил, обильно сдобренных беззвучными воплями вроде «Наконец-то!» и «Не может быть!» — и вместе с резкой болью в многострадальной нижней части тела, с помощью которой Кирк вчера благополучно лишился покоя, как он подозревал, на всю оставшуюся жизнь.
Потому что теперь он знал, на что способен Спок, когда его как следует раззадорить. Хладнокровием и уравновешенностью там и не пахло.
Джим тряхнул головой, прогоняя закономерную сонливость — навскидку поспать ему удалось не больше трёх часов — и приподнялся на локтях над подушками с твёрдым намерением за шкирку дотащить себя до ванной. Хозяин кровати обнаружился чуть левее — к слову сказать, в полном неглиже. Кирк с удовольствием отметил наличие многочисленных засосов и следов от зубов на теле Спока и предположил, что на его собственной тушке подобного не меньше. Впрочем, ни один из них этой ночью не был особенно сдержан.
Стоя напротив зеркала, Спок задумчиво разглядывал совместный результат деятельности бритвы, шаловливых рук Кирка и его же неудержимого воображения.
— Ты меня сейчас убьёшь, или сначала мне всё-таки нужно будет сдать тебе зачёт?
Вулканец наконец оторвался от созерцания своей подвергшейся форменному надругательству шевелюры, посмотрел на него и невозмутимо ответил:
— Я думаю, кадет Кирк, мы с вами решим этот вопрос в индивидуальном порядке.
Джим рассмеялся и, кое-как выпутавшись из простыней, вскочил с кровати. От резкой смены положения перед глазами замелькали мультики, он пошатнулся, но устоял на ногах. Спок, скрестив руки на груди, внимательно следил за каждым его движением, но сам оставался на месте.
— Не думал, что вас окажется так легко подкупить, профессор, — шутливо погрозив Споку пальцем, сказал он. Тот в ответ слегка склонил голову и, осмотрев совершенно не парящегося по поводу своей наготы Кирка с головы до пят, заявил:
— У меня к вам особое отношение, кадет.
Несмотря на наполненную бурными событиями предыдущую ночь и ранний подъём, организм Джима отреагировал на этот взгляд резким повышением температуры. Собрав в кулак жалкие ошмётки самообладания, Кирк усмехнулся и ответил:
— Я и не сомневался. А теперь показывай, где у тебя ванная.
— Прямо по коридору и направо, — ответил Спок и вновь повернулся к зеркалу. – Думаю, ты не заблудишься.
— О, если что, я позову тебя на помощь, — протянул Джим, а потом, не удержавшись, всё-таки подошёл к нему и ощутимо шлёпнул ладонью по заднице. Тот вскинул бровь и одарил его нечитаемым взглядом. Кирк облизнул пересохшие губы и, приподнявшись на цыпочках, шаловливо мурлыкнул в острое ухо: — Не хочешь со мной?
— Практическая польза от совместного принятия водных процедур представляется мне весьма сомнительной, — Спок наконец сдался, притянул его к себе и легко прихватил губами кожу на усыпанном красными следами плече.
— О да, кто бы сомневался! — закатил глаза Джим, на секунду прижался к Споку теснее, подставляя под поцелуи шею, но в конце концов нашёл в себе силы выскользнуть из его рук и вышел из комнаты.
Трахаться хотелось как после столетнего воздержания, но сейчас лучше было сосредоточиться на чём-то другом, поэтому, остановившись посреди коридора, Кирк огляделся, изучая обстановку. Вчера у него не было возможности подробнее осмотреть квартиру — хотя бы потому, что его сразу потащили в спальню, чему он, если говорить начистоту, не очень-то и сопротивлялся. Сейчас, мельком заглянув в остальные две комнаты, Джим сделал вывод, что излишества были явно не в характере Спока. Минимум мебели, изысканный, но в то же время строгий, выдержанный в естественных тонах, декор и максимум свободного пространства, — Кирк с уверенностью мог бы назвать обстановку аскетичной, если бы не распластавшаяся во всю стену впечатляющая коллекция холодного оружия и странного вида артефактов в одной комнате и ужасающий своими размерами и технологичностью компьютерный терминал — в другой. Ожидавший стандарта Джим искренне порадовался комфортабельности ванны, отметив про себя, что в ней с лёгкостью можно было уместиться вдвоём.
Мельком взглянув на себя в зеркало, Кирк остался вполне доволен — следов, без лишних слов говорящих о том, что вчера его оттрахали со вкусом и как надо, было более чем достаточно, — включил воду и с наслаждением подставил лицо горячим потокам воды, чувствуя, как расслабление накатывает на него, отпуская сжатые, напряжённые ещё мышцы. Задница всё ещё слегка побаливала, но Кирк решил не обращать внимания на такие мелочи, сосредоточившись на ощущении полного, абсолютного блаженства, сопровождавшего любое достижение им желанной цели. Растеревшись жёсткой как тёрка мочалкой (и как только Спок ей кожу не содрал до сих пор? Или она у него именно поэтому такая гладкая?), Джим, окончательно разморённый горячей водой, выбрался из ванны и, наспех обернув вокруг бедер полотенце, отправился обратно в спальню.
Спок, облачённый в какую-то чёрную хламиду и восседающий на постеленной на пол циновке, обнаружился на том же месте, где Кирк его и оставил. Судя по закрытым глазам и отрешённому выражению лица, вулканец медитировал. Джим искренне надеялся, что это всё потому, что ему своим вчерашним поведением удалось таки вывести невозмутимого профессора из состояния душевного равновесия.
Он старался. Честно.
— Я почти проснулся! — объявил Кирк, для большей убедительности заваливаясь обратно на смятые простыни и закидывая руки за голову. Спок наградил его укоризненным взглядом и поинтересовался:
— Ты считаешь, что мне действительно необходимо было знать эту информацию немедленно?
— Конечно, — лукаво улыбнулся Джим и приглашающе похлопал по подушке рядом с собой. — Я же не знаю, надолго ты в астрал собрался или нет, а без тебя мне скучно.
Спок пристально посмотрел на вальяжно развалившегося на постели Кирка. Тот ответил более чем недвусмысленным взглядом. Помедлив, вулканец всё-таки поднялся с пола, подошёл к кровати и, усевшись рядом с Джимом, склонился над ним.
— Я заметил за тобой удивительно нелогичное стремление монополизировать всё моё внимание, — он очертил большим пальцем линию подбородка и принялся чуть заметными касаниями вырисовывать на его груди только ему одному известные узоры.
— И как, у меня получается? — Джим откинул голову назад и закрыл глаза, кайфуя от скрытой в этих пока вполне невинных прикосновениях силы и чувственности.
— В достаточной степени, — ответил Спок, целуя его шею. — Но я был уверен в том, что как только ты получишь желаемое, необходимость в нём перестанет быть первостепенной.
— Ты ошибся, — Джим посмотрел на него и собственнически притянул к себе за грудки.
— Очаровательно, — заметил Спок, мягко массируя пальцами его моментально затвердевшие под фривольными ласками соски.
— Действительно, — усмехнулся Джим, призывно облизываясь, и тогда Спок наклонился и наконец-то поцеловал его.
Кирк распластался под ним, сознательно отказываясь чувствовать хоть что-то, кроме тяжести губ Спока на своих, шумно вдохнул и сильнее толкнулся в его рот своим языком, лаская нетерпеливо, томно, требовательно. Спок навис над Джимом, упираясь коленом в постель между его раздвинутых ног. Его губы были такими дурманяще сладкими, а прикосновения такими виртуозно точными, что Кирку не оставалось ничего, кроме как расслабиться и позволить делать с собой всё, что захочется.
Он не мог понять, как раньше жил без этого. Без настойчивых, порою грубых касаний, далёких от деликатных и имеющих мало общего с нежностью поцелуев, без самой манеры Спока обращаться с его телом — настолько собственнической, словно он всю жизнь только тем и занимался, что трахал Джима, совершенствуя свои навыки в этой области.
Но даже больше, чем этому, Кирку был удивлён собственной реакции — он не пытался бороться, сопротивляться или перехватить инициативу, и его ничуть не коробило то, с какой лёгкостью он отдал контроль над собой кому-то другому.
Не переставая целовать Спока, Джим быстро стащил с него одежду и притянул ещё ближе, хотя, казалось, уже некуда. Спок, мягко прикусив его нижнюю губу, переключился на шею, плечи и скользнул ниже по его телу.
Кирк с судорожным вздохом откинулся на подушки, чувствуя, как губы Спока обхватывают его член. Нет, не сказать, что ему не хватило оральных ласк ночью, но в исполнении Спока они были настолько виртуозными, что он не отказался бы провести в таком положении остаток жизни.
Он приподнялся на локтях и посмотрел вниз. Спок крепко удерживал его за бёдра, не оставляя шанса ни отстраниться, ни толкнуться навстречу, и чертовски медленно вылизывал его. Джим честно попытался, но не смог сконцентрироваться ни на чём, кроме обжигающе горячего языка, ласкающего набухшую головку. Хотя, нет. Один вывод из всего, что творил с ним Спок, Кирк все-таки сделал.
Это было…
… идеально.
— Спок, я же так долго не выдержу, — честно предупредил он.
— Я контролирую твоё физическое состояние, — огорошил его Спок и взял ещё глубже.
— Ну да, конечно, контактная телепатия и всё такое, — пробормотал Джим, выгибаясь.
— Именно.
Кирк взъерошил длинные тёмные волосы, откровенно наслаждаясь картиной того, как его член проезжается между губ вулканца, но Спок не дал ему возможности в полной мере насладиться процессом. Выпустив блестящий от смазки и слюны ствол изо рта, он сел в кровати и потянул Джима за собой.
— Так мне нравится больше, — любезно пояснил он, разворачивая Кирка спиной и дав возможность убедиться в том, насколько ему нравится.
— Ты прав, так гораздо лучше, — Джим откинул голову ему на плечо, вжимаясь задницей во впечатляющий стояк. Спок с каким-то животным остервенением терзал поцелуями его шею, прижимал к себе, и Кирк плавился под его руками, потерявшись в сносящих крышу ощущениях, которых было слишком много и невыносимо мало одновременно.
— Спок… — Джим закрыл глаза, ещё больше изгибаясь, чувствуя стальную хватку на своей талии и прикосновения губ к распалённой коже. — Может, уже трахнешь меня?
— Я обязательно сделаю это. Когда сочту нужным, — руки Спока переместились на его бёдра, вынуждая шире раздвинуть ноги. Горячий, сочащийся смазкой член по-хозяйски проходился между ягодиц, и у Джима не было больше ни одного грёбаного желания, кроме того, чтобы чувствовать его глубоко в себе, сейчас, немедленно и так долго, на сколько у него хватит сил сдерживаться.
— На колени, кадет, — Спок неожиданно грубо схватил его за загривок и толкнул вперёд. Это явно было лишним, Джим и сам без вопросов повиновался бы, но от безапелляционного, приказного тона Спока его вновь прошила новая волна возбуждения.
Кирк опустился на четвереньки и оперся на локти, вскидывая задницу и зная, насколько непристойно выглядит сейчас. Спок провёл ладонью вдоль его позвоночника, а потом сделал то, чего Джим не ожидал — наклонился и размашисто прошёлся языком между его ягодиц. Кирк практически взвыл и инстинктивно отстранился — его никогда так не касались там, и он не считал это приемлемым. Точнее, он считал это безусловно неприемлемым… хоть и не менее безусловно приятным. Но у Спока, видимо, имелись на этот счёт собственные соображения. Крепко схватив Джима за бёдра, он дёрнул его на себя и, раздвинув руками его ягодицы, кончиком языка обвёл по кругу пульсирующие мышцы. Джим задохнулся стоном и выпалил:
— Спок, прекрати, не надо! Пожалуйста…
— Тебе нравится, — констатировал Спок и начал ожесточённо врезаться в него языком, лаская, забирая, требуя, каждым откровенным прикосновением всё больше подталкивая к краю. Кирк, уткнувшись лбом в подушку, цеплялся за сбитые простыни, сходя с ума от ощущения власти над собой, он не понимал, почему ему это было так нужно, но знал, что его намеренно доводят до исступления, и желал этого так сильно, словно это было едва ли не главным условием сохранения рассудка. Он вскрикивал от удовольствия каждый раз, когда язык Спока входил в него, чувствовал стальную хватку на собственных бёдрах, фиксирующую его, и сам как мог подавался навстречу Споку, насаживаясь на его горячий влажный язык, чувствуя лишь сжигающую его изнутри непреодолимую потребность принадлежать и отдаваться всеми доступными способами.
— Ты ещё долго собираешься надо мной измываться? — прохрипел он, подставляясь под откровенные, сводящие с ума ласки.
— Ровно столько, сколько потребуется, — выдохнул Спок и, оторвавшись от него, сгрёб валяющийся на полу тюбик со смазкой. Джим разочарованно застонал и ещё шире развёл бёдра в стороны, чувствуя себя шлюхой и зная, что Спок это оценит.
— Ты обожаешь меня мучить, да? — простонал он и закусил губу, когда сразу три прохладных и скользких пальца толкнулись в него. — Блядь, ты меня всю ночь трахал, я готов, может хватит уже?
— Ты снова неверно истолковываешь факты, — ответил Спок и толкнулся ещё глубже. Джим выгнулся, ощутимо вздрогнул, подался ему навстречу, — и тогда не выдержал сам Спок. Резким движением вытащив пальцы, он наконец вошел в Кирка, заставив того практически рухнуть на подушки — от этого Джима удержало только то, что Спок пока был в состоянии хоть как-то контролировать процесс — и, крепко сжимая, оставляя синяки на его бёдрах, начал трахать, жёстко и глубоко, выходя практически полностью и вновь вколачиваясь до основания, каждым толчком проезжаясь по простате.
— Блядь, Спок, сильнее! — Кирк выстанывал ругательства и откровенные просьбы, но, казалось, что с каждым движением члена Спока в нём их общее на двоих вожделение только усиливается, несмотря на то, что все его возможные границы уже давно были пройдены. Джим безумно и страстно хотел его, хотел видеть его рядом, хотел всегда, в любое время иметь доступ к его телу, чтобы хоть немного заглушить жажду близости, владевшую им теперь без остатка.
По непонятной самому Кирку причине сейчас всё чувствовалось даже острее. Намного острее и ярче, чем в первый раз, с которого, казалось, прошли годы — настолько безошибочно Спок угадывал все его желания, с точностью до миллиметра акцентируя внимание на особо чувствительных точках на коже, заставляя его снова и снова выгибаться в своих руках, безрассудно, с готовностью отвечая на малейшее прикосновение кожи к коже. Это было совершенно новое, незнакомое Джиму чувство. Он словно растворялся в Споке, в пелене нереального возбуждения, снова и снова подаваясь ему навстречу и не желая ни секунды передышки.
— Ты хочешь меня? — Спок склонился к уху Джима, лизнул раковину, прошёлся жгучими, жалящими поцелуями по его шее, плечам, спине, собирая с распалённой кожи капельки пота.
— А ты сомневаешься, чёртов ублюдок? — прохрипел Кирк, обернулся и вперил в вулканца мутный, безумный взгляд. Спок впился в его губы, и, резко толкнувшись ещё два раза, кончил, так и не разорвав поцелуй.
— Чёрт, я не могу больше, — оторвавшись от него, выдохнул Джим и, стоило пальцам вулканца сомкнуться на его члене, с громким стоном последовал за ним. Колени предательски ослабли, он упал на постель, увлекая за собой Спока, сквозь марево крышесносного оргазма вспоминая, как дышать.
Джим кожей чувствовал стекающее с них обоих напряжение и вместе с этим — абсолютно новый, иной уровень доверия, прямо сейчас, в этот самый момент образующегося между ними. Спок мягко, благодарно поцеловал его куда-то в район шеи и, приподнявшись над кроватью, собирался отстраниться, но Кирк схватил его за бедро и потянул на себя, заставляя снова навалиться сверху.
— Тебе не тяжело? – поинтересовался Спок, зарываясь носом в его волосы.
Джим, не открывая глаз, помотал головой в подушку. Спок переместился чуть левее, перенося часть веса тела на руку, провёл ладонью по его взмокшей спине и, помедлив, спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Кирк поймал себя на мысли, что совершенно потерялся в собственных ощущениях, испытывая странное, ни с чем не сравнимое чувство необычайного покоя и удовлетворения, словно уже обрёл самое главное в жизни.
— Охуенно, — пробормотал Джим и моментально провалился в сон.
