Когниция, познание и понимание

В истории гуманитарных наук время от времени бывают периоды, когда возникает необходимость в прояснении сложившейся терминологии, в уточнении и разграничении понятий, на которые опираются при описании результатов исследований. Такая «расчистка» терминологических завалов и хаоса, вызванного иногда наспех придуманными понятиями, несомненно, необходима, по двум причинам. Во-первых, это упорядочение позволяет в дальнейшем опираться на стандарт употребления и понимания терминов. Во-вторых, в результате выявляются не только избыточность (устраняемая в результате своеобразной «терминологической зачистки»), но и пробелы в существующем понятийном аппарате, заставляющие исследователей ввести новые разграничения. Установив же, случайны ли эти пробелы – или же они вытекают из структуры понятий («концептуальны»), ученые углубляют свои представления об исследуемой области. Именно поэтому сегодня все еще актуальна проблема уточнения терминов когнитивной лингвистики, особенно таких, как когниция и понимание.

Русские термины когниция и познание (как и немецкие Kognition и Erkenntnis и т.д.) за пределами когнитивистики часто считают полными синонимами, а когниция часто кажется всего лишь орнаментальным, «научным» иноязычным вариантом терминов познание и знание.

Однако, как и в случае других подобных пар – концепт и понятие¹, текст и дискурс [Демьянков 2005], [Кубрякова 2005], – ситуация не столь проста.

Одно из старейших представлений о когниции – как о «предзнании» в истолковании текста. Этот взгляд, в частности, взят на вооружение в лютеровском подходе к истолкованию Священного писания: «Писание обладает двойной ясностью и в то же время двойной темнотой. Одна – внешняя – находится на службе у слова, другая находится в знании сердца (in cordis cognitione)» [Лютер 1525: 301]. Сердце противопоставлено у Лютера рассудку, а когниция – «слову разума», или «разумному слову». И далее: «Если ты говоришь о внутренней ясности Писания, то ни один человек не видит в Писании ни единой йоты, если нет в нем Духа Божьего. У всех людей сердце слепо. Так что, даже если они выучат и будут знать наизусть все Писание, все равно они ничего в нем не поймут и не уразумеют. Они не верят в существование Бога и в то, что они – создания Божьи, как об этом сказано в Псалме тринадцатом: “Сказал безумец в сердце своем: “Нет Бога””. Чтобы уразуметь Писание целиком и каждое его место в отдельности,

¹ Как я пытаюсь показать в работе [Демьянков 2001], разграничение проходит по следующей линии: понятия – то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы “иметь общий язык” при обсуждении проблем, опираясь на логические соображения; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности, – отсюда диффузность, гипотетичность, размытость таких реконструкций. Своеобразная мода на термин концепт в научной и художественной литературе конца XX – начала XXI вв. была вызвана интересом к реконструкции тех сущностей, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, не задумываясь над их “истинным” (априорным) смыслом. Оказалось, что далеко не всегда можно “договориться” о понятиях: иногда продуктивнее реконструировать привычные смыслы, или концепты, и на основе сложившихся представлений, старых концептов, не разрушая их, попытаться сконструировать новые понятия.

-6-

Необходим Дух. Если же ты говоришь о внешней ясности, тогда в Писании вообще нет ничего темного или многозначного, а напротив, все, что там содержится, извлечено при помощи слова на ярчайший свет и возвещено всему миру» (Там же).

Когниция дает процедурный ключ к пониманию и целого текста, и его частей. В переводе текстов Гоббса на русский язык за термином познание мы также видим контуры того, что удачнее сегодня назвать когницией.

Так, по Гоббсу «знание (Knowledge), медленно рассматривая предложения (propositions), постепенно усваивает его, как бы перемалывая и разжевывая, вера же (Faith) – заглатывает целиком. Для познания полезно раскрытие смысла имен, которыми выражается предложение, подлежащее исследованию; более того, единственный путь к знанию – путь через дефиниции, для веры же он вреден. Ибо все, что превышает возможности человеческого восприятия и должно быть принято на веру, никогда не становится понятнее от объяснений, наоборот – темнее и еще более трудным для понимания. С человеком, пытающимся с помощью естественного разума доказать таинства веры, случается то же самое, что случается с больным, который хочет сначала разжевать целительные, но горькие пилюли, а потом уже проглотить, в результате он тотчас же выплевывает их, а ведь они вылечили бы его, если бы он сразу проглотил их»² [Гоббс 1651: 496].

В философии И.Канта познание включает в себя когницию как «предзнание». А именно, познание (Erkenntnis) опирается на понятия – то есть, на логически обработанные концепты. Именно поэтому познание Кант характеризует не как интуитивный процесс (его мы можем назвать когницией), а как процесс дискурсивный, то есть, рассудочный³. Итак, когниция интуитивна и лежит вне логической, рассудочной «обработки данных», а познание (Erkenntnis) дискурсивно.

Познание в широком смысле слова складывается из двух компонентов: познания интуитивного, или когниции, и познания рассудочного, или познания в узком смысле слова. Таким образом, когниция и концепт лежат в сфере интуитивного «предпознания», а познание (в узком смысле) и понятие – в сфере рассудочной, или «дискурсивной».

Вот почему сегодня приходится переистолковывать более ранние сочинения российских философов языка, писавших о «познании с помощью языка». Например, А.А.Потебня имеет в виду именно когницию, а не рассудочное понятие в следующем высказывании: «В слове [как и в знаке – В.Д.] также совершается акт познания. Оно значит нечто, то есть, кроме значения, должно иметь и знак» [Потебня 1958: 17].

Именно поэтому и в речи о понимании⁴ приходится различать, как минимум, две составляющие:

² В английском тексте, в старой орфографии: «our assent, because it growes not from any confidence of our owne, but from another mans knowledge, is called Faith: And by the confidence of whom, we doe beleeve, we are said to trust them, or to trust in them. By what hath been said, the difference appeares first betweene Faith, and Profession; for that is alwaies joyn'd with inward assent, this not alwayes; That is an inward perswasion of the minde, this an outward obedience. Next, betweene Faith, and Opinion; for this depends on our owne reason, that on the good esteeme we have of another. Lastly betweene Faith and Knowledge; for this deliberately takes a proposition broken, and chewed; that swallowes downe whole and entire. The explication of words, whereby the matter enquir'd after is propounded, is conducible to knowledge; nay, the onely way to know, is by definition. But this is prejudiciall to Faith; for those things which exceede humane capacity, and are propounded to be beleev'd, are never more evident by explication, but on the contrary more obscure, and harder to be credited. And the same thing befalls a man who endeavours to demonstrate the mysteries of Faith by naturall reason, which happens to a sick man, who will needs chew before he will swallow his wholsome, but bitter Pills; whence it comes to passe, that he presently brings them up againe, which perhaps would otherwise, if he had taken them well downe, have prov'd his remedy» (Thomas Hobbes, De Cive, 1651).

³ Ср.: «Es gibt aber, außer Anschauung, keine andere Art zu erkennen, als durch Begriffe. Also ist die Erkenntnis eines jeden, wenigstens des menschlichen Verstandes eine Erkenntnis durch Begriffe, nicht intuitiv, sondern diskursiv. Alle Anschauungen, als sinnlich, beruhen auf Affektionen, die Begriffe also auf Funktionen [Kant 1781/87: 139]. И далее: «Wir können aber alle Handlungen des Verstandes auf Urteile zurückführen, so daß der Verstand überhaupt als ein Vermögen zu urteilen vorgestellt werden kann. Denn er ist nach dem Obigen ein Vermögen zu denken. Denken ist das Erkenntnis durch Begriffe» (Там же, с.140). Заметим, что по-немецки существительное Erkenntnis – женского рода (как в цитате на с.139) в значении «познание, накопленный опыт, сознание», но среднего (как на с.140) – в значении «приговор, судебное решение». Итак, познание – как то, что происходит с помощью понятий – дискурсивно, не интуитивно. А мышление – принятие окончательных решений с помощью (или посредством) понятий.

⁴ В. Дильтей указывал, что в обыденной речи пониманием называют процесс, при котором в знаках «узнается», «опознается» и т.п. внутреннее содержание: «Wir nennen den Vorgang, in welchem wir aus Zeichen, die von außen sinnlich gegeben sind, ein Inneres erkennen: Verstehen. Das ist der Sprachgebrauch; und eine feste psychologische Terminologie, deren so sehr bedürfen, kann nur zustandekommen, wenn jeder schon fest geprägte, klar und brauchbar umgrenzte Ausdruck von allen Schriftstellern gleichmäßig festgehalten wird. Verstehen der Natur – interpretatio naturae – ist ein bildlicher Ausdruck. Aber auch das Auffassen eigner Zustände bezeichnen wir nur im uneigentlichen Sinne als Verstehen. Wohl sage ich: ich verstehe nicht, wie ich so handeln konnte, ja ich verstehe mich selbst nicht mehr. Damit will ich aber sagen, daß eine Äußerung meines Wesens, die in die Sinnenwelt getreten ist, mir wie die eines Fremden gegenübertritt und daß ich sie als eine solche nicht zu interpretieren vermag, oder in dem anderen Falle, daß ich in einen Zustand geraten bin, den ich anstarre wie einen fremden. Sonach nennen wir Verstehen den Vorgang, in welchem wir aus sinnlich gegebenen Zeichen ein Psychisches, dessen Äußerung sie sind, erkennen» [Dilthey 1900: 318].

-7-

· когнитивную – внеположенную рассудку, логике, а поэтому не связанную со словом прямо, и

· дискурсивную – рассудочную, проясненную – насколько это возможно – в диалоге человека с самим собой или с другим человеком, а потому опосредованную словом.

В приложении к трактовке языковых явлений эту идею – пусть даже в других терминах – формулируют и в теоретическом языкознании конца 20 – начала 21 века.⁵ А именно: языковая когниция – не (рассудочное) мышление, а то, что (иногда неосознанно) «имеют в виду» (по-английски – meaning).