Глава II

О ПРЕДСТАВЛЕНИИ (IMAGINATION) Никто не сомневается в той истине, что вещь, находящаяся в состояниипокоя, навсегда остается в этом состоянии, если ничто другое не будетдвигать ее; но не так легко соглашаются с тем, что вещь, находящаяся всостоянии движения, всегда будет в движении, если ничто другое не остановитее, хотя основание в первом и во втором случае одно и то же (а именно, чтони одна вещь не может сама менять свое состояние). Объясняется это тем, чтолюди судят по себе не только о других людях, но и о всех других вещах, и таккак после движения они чувствуют боль и усталость, то полагают, что всякаявещь устает от движения и ищет по собственному влечению отдых; при этомрассуждающие так не спрашивают себя, не есть ли само это желание покоя,которое они в себе находят, лишь другое движение. Исходя из только чтоуказанных соображений, схоластики говорят, что тяжелые тела падают вниз изстремления к покою и из желания сохранить свою природу в таком месте,которое наиболее пригодно для них, и, таким образом, бессмысленноприписывают неодушевленным вещам стремление и знание того, что пригодно дляих сохранения (знание большее, чем то, которым обладает человек). Раз тело находится в движении, оно будет двигаться (если что-нибудь непомешает этому) вечно, и, что бы ни препятствовало этому движению, онопрекратит его не мгновенно, а лишь в определенный промежуток времени ипостепенно. Подобно тому как мы наблюдаем в воде, что волны продолжают ещекатиться долгое время, хотя ветер уже стих, то же самое бывает с темдвижением, которое производится во внутренних частях человека, когда онвидит наяву, когда ему снится и т. д. Ибо, после того как объект удален илиглаза закрыты, мы все еще удерживаем образ виденной вещи, хотя и болеесмутно, чем когда мы ее видим. Именно это римляне называют воображением - отобраза, полученного при зрении, применяя это слово, хотя и неправильно, ковсем другим ощущениям. Но греки называют это фантазией (fancy), что означаетпризрак (appearance) и что применимо как к одному, так и к другому ощущению.Воображение есть поэтому лишь ослабленное ощущение и присуще людям и многимдругим живым существам как во сне, так и наяву. Ослабление ощущения у бодрствующих людей есть не ослабление движения,произведенного при ощущении, а лишь затемнение его, подобно тому как светсолнца затемняет свет звезд. Звезды днем не в меньшей степени, чем ночью,проявляют те качества, благодаря которым они бывают видимы. Но так как извсех раздражении, которые наши глаза, уши и другие органы получают отвнешних тел, мы ощущаем лишь преобладающее, то ввиду преобладания светасолнца мы не ощущаем действия звезд. Вот почему если какой-нибудь объектудаляется от наших глаз, то, хотя впечатление, произведенное им, остается,все же ввиду того, что его место заступают другие, более близкие объекты,которые действуют на нас, представление прежнего объекта затемняется ислабеет, подобно тому как это бывает с человеческим голосом в шуме дня.Отсюда следует, что, чем длительнее время, протекшее после акта зрения илиощущения какого-нибудь объекта, тем слабее его образ, так как непрерывноеизменение человеческого тела с течением времени разрушает частицы,находящиеся в движении в акте ощущения. Расстояние во времени и впространстве, таким образом, оказывает на нас одно и то же действие. Подобнотому как предметы, видимые нами на большом расстоянии, представляются намтусклыми и не имеющими мелких деталей, а слышимые голоса становятся слабымии нерасчлененными, точно так же после большого промежутка времени слабеетнаш образ прошлого, и мы забываем (к примеру) отдельные улицы виденных намигородов, многие отдельные обстоятельства событий. Это ослабленное ощущение,когда желаем обозначить саму вещь (т.е. вообразить (fancy) саму ее), мыназываем, как я сказал, представлением. Но когда мы желаем выразить фактослабления и обозначить, что ощущение поблекло, устарело и отошло в прошлое,мы называем его памятью. Память (memory). Таким образом, представление и память обозначают однуи ту же вещь, которая лишь в зависимости от различного ее рассмотрения имеетразные названия. Богатая память (much memory), или память о многих вещах, называетсяопытом. Опять-таки, так как мы имеем представление лишь о тех вещах, которыемы раньше восприняли ощущением целиком сразу или по частям в разное время,то в первом случае,- например, когда мы представляем весь объект, как онпредставился ощущению,- мы имеем простое представление; так мы представляемсебе человека или лошадь, которых мы видели раньше; во втором же случае мыимеем сложное представление, например, когда мы от созерцания человека водно время и лошади в другое время создаем в уме образ кентавра. Такимобразом, когда человек складывает образ своей собственной личности с образомдействий другого человека, воображая себя, например, Геркулесом илиАлександром (что часто случается с теми, кто слишком отдается чтениюроманов), то мы имеем сложное представление и, собственно говоря, умственнуюфикцию. Бывают также другие представления, возникающие у людей (хотя ибодрствующих) от слишком сильного воздействия на органы ощущения. Так,например, если мы загляделись на солнце, впечатление образа солнца остаетсяперед нашими глазами долгое время спустя; точно так же человек, долго иинтенсивно работавший над геометрическими фигурами, будет и в темноте(несмотря на то что он бодрствует) иметь перед глазами образы линий и углов.Так как этот род фантазии обыкновенно не приходится к слову в разговорахлюдей, то он и не имеет особого названия. Сновидения. Представления спящих мы называем сновидениями. Этипоследние так же (как все другие представления) были раньше целиком иличастями в ощущении. Но мозг и нервы, эти необходимые органы ощущения,слишком скованы сном и с трудом могут быть движимы действием внешнихобъектов, чтобы испытывать ощущения. Поэтому сновидения могут иметь местолишь постольку, поскольку они проистекают из возбуждения внутренних частейчеловеческого тела. Когда эти внутренние части бывают раздражены, то они всилу их связи с мозгом и другими органами держат последние в состояниидвижения, ввиду чего прежде приобретенные представления появляются, как еслибы человек бодрствовал, и раз органы ощущения столь скованы, что нет ниодного нового объекта, который мог бы овладеть ими и затемнить этипредставления более сильным впечатлением, то сновидения по необходимостидолжны быть более яркими при этом бездействии ощущений, чем нашипредставления наяву. Отсюда проистекает трудность, а в отношении многихпредставлений - невозможность точного различения между ощущением и сном. Чтокасается меня, то, принимая во внимание, что во сне я не часто и непостоянно думаю о тех же лицах, местах, предметах и действиях, о которыхдумаю наяву, и что я не припоминаю во сне такого длинного ряда связанныхмыслей, как в другое время, а также ввиду того, что в бодрствующем состояниия часто замечаю нелепость моих сновидений, но никогда не думаю во сне онелепости своих мыслей наяву, то я вполне убежден, что, находясь вбодрствующем состоянии, я не сплю, хотя во сне и воображаю себябодрствующим. Так как мы видим, что сновидения порождаются раздражением некоторыхвнутренних частей тела, то разные раздражения необходимо должны вызыватьразличные сны. Вот почему пребывание в холоде порождает страшные сны ивызывает мысль и образ чего-то страшного (ибо движение от мозга к внутреннимчастям и от внутренних частей к мозгу бывает взаимно); и так как гневпорождает жар в некоторых частях тела, когда мы бодрствуем, то слишкомсильное нагревание тех же частей, когда мы спим, порождает гнев и вызывает вмозгу образ врага. Точно так же если естественная красота вызывает желание,когда мы бодрствуем, а желание порождает жар в некоторых других частях тела,то слишком большой жар в этих частях, когда мы спим, вызывает в мозгу образыпрекрасного. Короче говоря, наши сновидения - это обратный порядок нашихпредставлений наяву. Движение в бодрствующем состоянии начинается на одномконце, а во сне - на другом. Призраки, или видения. Труднее всего отличить сновидения человека отего мыслей наяву, когда мы по какой-нибудь случайности не замечаем, чтоспали, как это легко может случиться с человеком, которого тяготят страшныемысли и сильные укоры совести, а также с человеком, который спит нераздеваясь и не в постели, например с тем, кто дремлет, сидя в кресле. Ведьесли какое-нибудь необычайное и необъяснимое явление представится тому, ктораздевается перед сном и старательно готовится ко сну, то он вряд ли приметэто за нечто иное, чем сон. Мы читаем о Марке Бруте (которому Юлий Цезарьспас жизнь и который был также фаворитом последнего и тем не менее убилего), что он в ночь накануне сражения при Филиппах, данного им АвгустуЦезарю, видел ужасное явление, о котором историки обычно рассказывают как овидении. Но, принимая во внимание обстоятельства, можно легко догадаться,что это был лишь короткий сон. В самом деле, сидя в своей палатке,задумавшись и будучи в ужасе от своего безрассудного деяния, он легко мог,вздремнув в прохладе, видеть сон о том, что его более всего ужасало. Тот жестрах, по мере того как Брут постепенно просыпался, неизбежно должен былтакже заставлять явление постепенно исчезнуть. Брут же, не уверенный в том,что он спал, не мог иметь никакого основания считать это сном или чем-либоиным, а не видением. Такие случаи нередки, ибо даже совершенно бодрствующиелюди, если они робки и суеверны, начинены всякими страшными сказками и,находясь одни в темноте, подвержены подобного рода иллюзиям. Они верят, чтовидят бродящих по кладбищу духов и привидения умерших людей, между тем какэто лишь их фантазия или же проделка некоторых лиц, пользующихся подобнымсуеверным страхом, чтобы пройти ночью переодетыми в такие места, посещениекоторых они желали бы оставить в тайне. Вследствие незнания, каким образом отличить сновидения и другие яркиефантастические образы от того, что мы видим и ощущаем наяву, и возникло впрошлом большинство религий язычников, поклонявшихся сатирам, фавнам, нимфами т. п. В настоящее время такое незнание порождает у невежественных людей ихмнения о русалках, привидениях, домовых и могуществе ведьм. Ибо, чтокасается ведьм, я полагаю, что их колдовство не есть реальная сила, и тем неменее я думаю, что их справедливо наказывают за их ложную уверенность, будтоони способны причинять подобное зло,- уверенность, соединенную с намерениемпричинить это зло, будь они на то способны. Их колдовство ближе к религии,чем к искусству и науке. Что же касается русалок и бродячих привидений, то яполагаю, что такие взгляды распространялись или не опровергались с цельюподдерживать веру в полезность заклинания бесов, крестов, святой воды идругих подобных изобретений духовных лиц. Не приходится, конечно,сомневаться в том, что Бог может сотворить сверхъестественные явления(unnatural apparitions). Но что Бог это делает так часто, что люди должныбояться таких вещей больше, чем они боятся приостановки или изменения ходаприроды, что Бог тоже может совершить,- это не является догматомхристианской веры. Под тем предлогом, что Бог может сотворить всякую вещь,дурные люди смело утверждают все что угодно, если только это служит ихцелям, хотя бы они сами считали это неверным. Разумный человек должен веритьэтим людям лишь постольку, поскольку правильное рассуждение заставляетсчитать правдоподобным то, что они говорят. Если бы эта суеверная боязньдухов была устранена, а вместе с ней и предсказания на основании снов,ложные пророчества и другие связанные с этим вещи, при помощи которыххитрецы и властолюбцы околпачивают простодушный народ, то люди были бы болеесклонны повиноваться гражданской власти, чем это имеет место теперь. Искоренение таких предрассудков должно было быть делом школьныхучителей, но последние скорее потакают такого рода воззрениям (doctrine).Ибо (не зная, что такое представление или ощущение) они учат по традиции:одни говорят, что представления возникают сами по себе и не имеют никакойпричины, другие - что они обычно порождаются волей и что добрые мысливдуваются в человека (внушаются ему) Богом, а злые мысли - дьяволом или чтодобрые мысли влиты (вселены) в человека Богом, а злые - дьяволом. Некоторыеговорят, что ощущения получают образы вещей и передают их общему ощущению, аобщее ощущение передает их воображению, а воображение - памяти, а память -способности суждения, точно речь идет о вещах, переходящих из рук в руки, ивсе это с большим количеством слов, которые ровным счетом ничего необъясняют. Понимание (Understanding). Представление, которое вызывается в человеке(или в каком-нибудь другом существе, одаренном способностью иметьпредставления) словами или другими произвольными знаками, есть то, что мыобычно называем пониманием, и оно обще и человеку, и животному. Ибо собака,как и многие другие животные, по привычке будет понимать зов или порицаниесвоего хозяина. Понимание же, составляющее специфическую особенностьчеловека, состоит в понимании не только воли другого человека, но и его идейи мыслей, поскольку последние выражены последовательным рядом имен вещей,соединенных в утверждения, отрицания и другие формы речи. О понимании этогорода я буду говорить ниже. Начало формы