Методологические основания когнитивной антропологии

Когнитивная антропология в качестве методологической основы имеет просветительский образ культуры. Такая исследовательская позиция предполагает, что важнейшим элементом культуры выступает мышление, благодаря чему человек познает окружающий мир². С этой точки зрения прогрессивное развитие культур заключается в расширении горизонтов познания, в реализации тенденции сделать мир понятным, в построении более логичной картины окружающей действительности, в освобождении от невежества, от вредных пережитков.

Как подчеркивает С.В. Лурье, «объектом изучения когнитивной антропологии является именно система организации элементов культуры, а не сами по себе элементы культуры. При этом подразумевается, что у каждого народа система восприятия, мышления, поведения, эмоций — различна»³.

Когнитивную антропологию следует рассматривать как широкий комплекс организационно не связанных между собой близких теоретических представлений, изменяющихся в зависимости от страны или научного центра. По мнению ряда историков науки, у истоков когнитивной антропологии стоят американские антропологи У. Гудэнаф, Ф. Лаунсбери, X. Конклин, психологи С. Брунер, Дж. Гудноу, Дж. Остин, лингвисты Д. Хаймс, К. Пайк и др.¹

Внимание когнитивной антропологии сосредоточено, в частности, на сферах этнолингвистики и общей теории познания. В основе теории собственно когнитивной антропологии лежит специфическое представление о культуре. С точки зрения этого представления культура выступает в качестве системы символов, организованных в виде набора правил. Эти правила, в свою очередь, структурируют и ограничивают человеческую деятельность, а сама культура при этом представляется как способ организации и осмысления окружающей действительности. С этой точки зрения культура уподобляется «языку», а деятельность— «речи» в том понимании этих терминов, которого придерживался Ф. де Соссюр. В рамках так понимаемой культуры «сигналы», поступающие из окружающего мира, остаются для воспринимающего субъекта незначимыми до тех пор, пока не подвергнутся в его мозгу процессу когниции (познанию, осмыслению).

В результате этого процесса разнородные сигналы, воспринимаемые субъектом, группируются в классы, при этом основанием такого рода группировки выступают культурно обусловленные признаки. Такие классы получили название «когнитивных категорий». Сами эти категории формируются у человека в процессе инкультурации, особенно при усвоении языка. Как считают сторонники когнитивной антропологии, в языке заключены все когнитивные категории, лежащие в основе человеческого мышления. Именно эти категории и составляют суть культуры.

Из этих общих теоретических положений вытекает и понимание цели и объекта исследования в когнитивной антропологии. Язык изучаемой группы или индивидуума рассматривается не только как средство, но и как объект анализа, из которого извлекается культурологическая и этнологическая информация. «Но подлинным объектом, — подчеркивает М.А. Членов, — является даже не язык как таковой, а «тексты» в широком понимании этого термина, т. е. любые информационные цепочки, как вербальные, так и невербальные, порожденные в процессе деятельности или речи»².

Примером широко известного анализа может послужить осуществленное в рамках когнитивной антропологии исследование цветовых категорий у разных народов. Выяснилось, в частности, что цветовые классификации могут включать в себя от двух до шести исходных категорий, причем каждый последующий элемент в цветовом ряду обусловлен наличием в категориальной системе предыдущего элемента: белый — черный — красный — желтый (или зеленый) — синий—коричневый.

Таким образом, основная цель этого направления культурно-антропологических исследований заключается в изучении и сравнении когнитивных категорий в их культурном и этническом аспектах. При этом в качестве объекта анализа выступает язык изучаемой социальной группы или этноса, из которого извлекается необходимая культурологическая и антропологическая информация. Культура в этом подходе выступает как постоянно осуществляемый индивидами процесс организации представлений и поведения, формирования планов действий и взаимодействий, обменов информацией. В своем системном единстве этот процесс призван облегчить упорядочение социальной жизни.

В последние десятилетия когнитивная антропология (культурология, этнология) завоевала прочные позиции в системе западного культурно-антропологического знания.

Обстоятельная характеристика методологических основ когнитивной антропологии дается Э. А. Орловой. Она подчеркивает, прежде всего, отличие когнитивного подхода от прежних концепций именно в его культ урологическом аспекте. Многие прежние теоретические представления исходили из того, что сходство культурных проявлений в обществе объясняется, прежде всего, наличием у всех его членов единой базовой личностной структуры и системы мотиваций. Исходный для когнитивистов методологический принцип иной: они считают, что общей для людей является не единая система мотиваций, а их способность к переработке информации, выражающаяся в когнитивной функции: «Эта функция обеспечивает регуляцию отношений индивида с окружением через селективность восприятия, научение, пользование языком и другими формами символической коммуникации, а также за счет их изменения под влиянием интуитивных и креативных импульсов. Она обусловливает когнитивную организацию, упорядочение представлений индивида о самом себе и окружении. Такие понятия, введенные американскими учеными, как «образ тела» П. Шилдера, «роль», «я», «другой», «генерализованный другой» Д.Г. Мида, «среда поведения» А. Холлуэлла, «картина мира» Р. Рэдфилда, «план» Д. Миллера и др., обозначают результаты такой организации. Речь идет о том, что каждый индивид в каждый момент времени располагает определенным интегральным продуктом опыта своих отношений с окружением — образом — когнитивной моделью, упорядочивающими сложную совокупность его разнокачественных представлений о внешнем мире и о себе»¹.

Такая «когнитивная модель» представлений индивида о себе, о мире и о себе в мире включает, как считается, три измерения:

• оценочное (цели, ценности),

• дескриптивное² (объекты, «я»),

• инструментальное (планы, способы, техника действий).

Эта модель во всех трех измерениях служит основанием для ориентации индивидов для осуществления их выборов и решений в «пространстве» предполагаемой активности. При таком подходе становится ясным, почему не может быть общей для индивидов системы мотивации: различие индивидуальных социальных и познавательных опытов конкретных индивидов обусловливает и различие их «когнитивных моделей». В рамках когнитивной антропологии в соответствии с этим принимается допущение о том, что различия в представлениях о мире и определенная степень взаимонепонимания между людьми (в силу различия когнитивных моделей, различий менталитета) служат поддержанию культурного порядка.

Сравнивая позиции М.А. Членова, А.П. Садохина, Э.А. Орловой, нетрудно убедиться, что у историков науки еще не установился круг имен, которые могут быть непосредственно отнесены к направлению когнитивной антропологии. На наш взгляд, подготовкой, предпосылкой к становлению собственно когнитивной антропологии (а в известной мере и первоначальным вариантом ее концепции) стала когнитивная направленность в изучении культур, которая проявилась еще в первой половине XX века. Ведущим аспектом такого изучения культур стали особенности мышления.

Первыми и наиболее значительными исследованиями этой направленности стали работы Люсьена Леви-Брюля о первобытном мышлении. (Заметим еще раз, что на примере исследований этого культуролога и этнолога оказывается очевидной относительность классификации научных направлений в рамках социальной антропологии: исследования Л. Леви-Брюля настолько многогранны, что могут характеризоваться и со стороны социологизма, и со стороны структурализма, и со стороны антропологического когнитивизма.) Общая характеристика его работ дана в предыдущих лекциях. Напомню, что на основе методологической идеи о коллективных представлениях Леви-Брюль разработал теорию дологического мышления первобытных народов (собственно говоря, она стала теоретической характеристикой специфики когнитивных процессов, характерных для этих народов), которую изложил в книге «Первобытное мышление».

С его точки зрения, для такого мышления гораздо большее значение, чем чисто умственная деятельность, имеют его эффективная направленность, коллективные чувства. Поэтому дологическое мышление оказывается существенно отличным от логического мышления, привычного современному европейцу. Оно не стремится, в частности, избегать противоречия. Для современного человека противоречивость мышления выступает как его существенный недостаток, означающий, что такое мышление не может дать истину, правильно объяснить действительность. Л. Леви-Брюль раскрывает и другие черты такого мышления:

• Его рациональная сторона оказывается тесно связанной с эмоциями. Поэтому мышление первобытного типа действует на нервную систему резко возбуждающе при совершении религиозных обрядов, заражая человека эмоциями страха, религиозного ужаса, страстного желания, надежды и пр.

• Объяснение явлений действительности не выступает основной целью такого сознания: оно действительность осваивает, но такое освоение не принимает форму объяснения.

• Первобытное мышление оказывается невосприимчивым к опыту. По крайней мере, опыт для первобытного человека никоим образом не выступает в качестве критерия истины.

Определяющим фактором коллективных представлений традиционных культур является вера в сверхъестественные таинственные силы и в общение с ними. Явления окружающей действительности даются ему в едином связанном комплексе представлений о тайных силах, магических свойствах окружающего мира, а не в аналитической форме, характерной для современного человека. Аналитическая форма освоения мира проявляется, прежде всего, в том, что современный человек воспринимает мир в виде отдельных сущностей, частей, элементов окружающей жизни.

Результаты исследований Л. Леви-Брюля критиковали многие исследователи, в частности, английский психолог Ф. Бартлет, американский этнолог Ф. Боас. Тем не менее, исследования Л. Леви-Брюля дали мощный импульс для дальнейшего исследования разнообразия человеческого мышления в культурах. Мышление при этом рассматривается не только как аналитическая способность человека, но и как совокупность способов и приемов познания и объяснения окружающего мира.

Важной познавательной категорией когнитивной антропологии выступает понятие «ментальность», или менталитет. Леви-Брюль определяет его как «относительно целостную совокупность мыслей, верований, навыков духа, которая создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества»¹. (Сравните это определение с характеристикой «когнитивной модели», приведенной в работе Э.А. Орловой). Это понятие отражает, прежде всего, особенности конкретных типов культур и их специфику в понимании и объяснении окружающего мира, отражает совокупность основных ценностных ориентации данной культуры. Менталитет выражается также в особенностях эмоциональной оценки тех или иных

событий.

В настоящее время актуальным является изучение культурного менталитета («когнитивных моделей») отдельных народов, специфических типов культурной традиции. При этом в ряде случаев возрождается неравноправное отношение к культурам, что проявляется в их характеристике как цивилизованных и нецивилизованных, диких, примитивных и др. Констатация различия в способе, направленности мышления у представителей различных культур не вызывает споров. Научная проблема заключается в выяснении вопроса о том, в чем же состоят такие различия и в чем конкретно заключаются причины их разнообразия.

Таким образом, изучение исторических стилей мышления выступает в качестве важнейшей составной части предмета исследования когнитивной антропологии.