2015-08-13
685
Сергей Лебедев, член комитета по праву Российской Ассоциации Репродукции Человека
На сегодняшний момент можно выделить несколько ключевых вопросов, которые вызывают наибольшее количество разногласий вне зависимости от религии. Во-первых, это судьба избыточных эмбрионов, во-вторых, вопрос использования донорских клеток, эмбрионов и гамет, в-третьих, отношение к заместительному вынашиванию.
Наиболее негативное отношение вызывает вопрос невостребованных эмбрионов, поскольку при вспомогательных репродуктивных технологиях (в частности, при ЭКО) получается несколько эмбрионов, а для одной попытки используется не более двух. Не очень понимая медицинскую специфику ЭКО, религиозные деятели выступают против заморозки эмбрионов. Их доводы сводится к тому, что эти эмбрионы в дальнейшем используются с научной целью, не связанной с беременностью. На самом деле, на данный момент ни в одной стране мира гарантии на наступление беременности при использовании двух эмбрионов никто не дает. В реальной жизни семьи используют оставшиеся эмбрионы, если первая попытка оказалась неудачной. И при удачной попытке семьи через три–четыре года приходят, чтобы родить второго или третьего ребенка.
Еще один спорный аспект – выбор пола. Бывают безусловные медицинские показатели, когда данная технология работает на благо семьи. Речь идет о заболеваниях, которые передаются по наследству. Самый известный случай в российской истории связан с цесаревичем Алексеем. Он унаследовал гемофилию, которая передается детям мужского пола. Для того чтобы избежать таких заболеваний, и была изобретена подобная технология.
В России ограничений на использование этой технологии только с целью выбора пола (без медицинских показаний, а лишь из желания иметь именно девочку или мальчика), увы, пока не существует. Но в реальной жизни прибегают к этой процедуре единицы из десятков тысяч. Потому что для семьи, обращающейся к вспомогательным репродуктивным технологиям, главное – родить здорового ребенка [22].
Валерий Рязанский. Председатель Комитета СФ по соцполитике (Курская обл.), депутат ГД 3,4 и 5 созывов, член "ЕР"
В целом к такому явлению, как суррогатное материнство, я отношусь отрицательно. Мы не должны лишний раз о нем говорить, чтобы не было лишней рекламы, пропаганды, чтобы у людей не складывалось впечатление, что это вполне нормально, естественно, что это норма. Другое дело, когда речь о суррогатном материнстве ведется как о единственно возможном варианте стать родителями. В таком случае это допустимо, но не более.
В любом случае, решение прибегнуть к услугам суррогатной матери - это решение только двоих – будущих папы и мамы. Вместе с тем они должны осознавать ответственность шага, на который решаются, думать о последствиях с точки зрения возможной психологической травмы для ребенка, который со временем узнает тайну своего рождения. В этом смысле священнослужители правы. Да и о своем возрасте, когда решаешься на такое, надо думать: чтобы будущие дети не на обращались «мама-папа» к тем, кого в пору величать «прабабушка-прадедушка» [23].
Олег Куликов. Зампред комитета ГД по охране здоровья. Фракция «КПРФ»
Считаю, что такие излишне резкие и категоричные высказывания представителей РПЦ по поводу суррогатного материнства – это определенное вмешательство в личную жизнь людей. На мой взгляд, должны все-таки существовать некие табу на вмешательство в личную жизнь.
В мире довольно большое количество женщин, которые сами не могут родить ребенка, и пользуются услугами суррогатных матерей. Тем более, что дети, рожденные таким вот образом, для родителей намного ближе, чем приемные. Другое дело, что позволить себе такой вариант могут лишь очень обеспеченные семьи, поскольку обходится он очень дорого.
Насколько мне известно, католическая Церковь суррогатное материнство анафеме не предавала. Думаю, и нашей православной Церкви нужно стараться в чем-то перестраиваться, двигаться в ногу со временем, смотреть на процессы развития технологий больше с позитивной стороны.
Если же говорить конкретно о ситуации с Пугачевой и Галкиным, то на их месте я бы не стал выносить такой глубоко интимный момент своей личной жизни на широкую публику. Безусловно, на многих вся эта история, да еще с учетом возраста Аллы Борисовны, подействовала шокирующие, в особенности на представителей РПЦ. Отсюда и такой резкий отклик со стороны священнослужителей. Есть вещи, которые нельзя предавать широкой огласке, и тем более на них спекулировать [23].
Екатерина Лахова. Зампред комитета ГД по делам общественных объединений и религиозных организаций. Фракция «ЕР»
Этот вопрос очень трудно обсуждать. Однозначную оценку суррогатному материнству невозможно дать в принципе. Я могу понять позицию православной Церкви, поскольку сама отношусь к суррогатному материнству плохо. Лично для меня это страшно, когда женщина становится «инкубатором» для чужого ребенка. Как можно выносить ребенка и после рождения отдать его, чтобы больше никогда не увидеть? Мне даже представить такое сложно. С другой стороны, есть такие несчастные, отчаявшиеся люди, которые сами родить не могут, но очень хотят иметь именно родного, а не приемного ребенка. Мы не вправе таких людей осуждать, поскольку сами не можем, что называется, влезть в их шкуру, понять, что они чувствуют.
И в Европе, и в Америке суррогатное материнство распространяется сегодня довольно активно. Да и у нас, к сожалению, количество бесплодных пар не уменьшается, достаточно высок процент не только женского, но и мужского бесплодия. Не случайно и в нашем Семейном кодексе суррогатное материнство упомянуто, хотя подробно и не прописано[23].
Елена Афанасьева. Зампред комитета ГД по труду, соц. политике и делам ветеранов. Фракция «ЛДПР»
У каждого должно быть право иметь детей, и этого права никого лишать нельзя. А суррогатное материнство – это та возможность, которая существует для пар, физически не способных естественным путем зачать и родить ребенка. Конечно, стоит признать, что технология суррогатного материнства применяется еще не столь длительное время. Поэтому родители, принимающие решение о таком способе рождения детей, должны понимать, что его результаты и последствия еще до конца не исследованы наукой. Пока еще нет четких ответов, что будет в дальнейшем происходить с детьми, которые появляются от суррогатных матерей, и с их потомством.
Что касается мнения представителей РПЦ, оно тоже имеет право на существование. Совсем не учитывать его нельзя. Все наиболее сложные и спорные жизненные моменты мы должны стараться рассматривать с критической точки зрения. Не зря же существует мудрость, что истина рождается в споре. Я, правда, не думаю, что институт суррогатного материнства следует рассматривать в контексте его использования гомосексуальными парами. Сфера борьбы с гей-пропагандой не должна пересекаться с интересами традиционных супружеских пар, желающих иметь детей.
В любом случае, суррогатное материнство связано с вопросом личного выбора – как со стороны семей, которые хотят иметь за счет такой технологии своего, кровного ребенка, так и со стороны женщин, которые соглашаются стать суррогатными матерями. Для последних подобная миссия морально и психологически действительно очень трудна. Не зря же известны случаи, когда суррогатные матери пытались аннулировать контракт и отказывались отдавать детей «заказчикам» [23].
Валентина Петренко. Член Комитета СФ по социальной политике (Республика Хакасия). Председатель общероссийского движения «Матери России»
Появление ребенка на свет – это тоже Божье провидение. Поэтому суррогатное материнство имеет право на жизнь, но только тогда, когда испробованы все способы родить самостоятельно. То есть к суррогатному материнству должны быть серьезные медицинские показания.
Другое дело, когда человек здоров, когда может себе позволить зачать и родить естественным путем, но не хочет из-за карьеры, еще по каким-то причинам, тогда обращение к услугам суррогатной матери должно быть запрещено.
Вообще, по моему мнению, суррогатное материнство не должно быть подпольным. Эти женщины должны состоять на учете: со стороны медицинских, психологических, социальных, правовых, причем исключительно государственных служб должен быть контроль за осуществлением их деятельности. Все они в обязательном порядке должны иметь собственных детей, причем как минимум двоих. Я знаю одну женщину в Воронеже, которая имея четырех собственных детей, родила еще троих трем разным семьям. При этом она не ставит во главу угла деньги, хотя с ее стороны вынашивание ребенка в этих трех случаях – это работа (предыдущую работу она потеряла, когда закрыли завод). Она говорит, что вынашивать и рождать ей легко, что она рада возможности дать жизнь новому человеку и сделать счастливыми семьи, лишенные такой возможности.
Знаю я и одну девушку 21 года, заболевшую буквально сразу после замужества сахарным диабетом. По медицинским показаниям рожать ей нельзя, а она и муж очень хотят детей. Так почему же их надо лишать родительского счастья? Тем более, если они решатся прибегнуть к услугам суррогатной матери, оно им дастся ох как нелегко и с психологической, и с медицинской точек зрения. Ведь это и прием серьезных лекарств, и операционный забор яйцеклетки, и другие нюансы.
Известно, что Церковь относит суррогатное материнство к проституции. Но суррогатная мать не ложится, как проститутка, под всех. Она вообще ни под кого не ложится – она в себя принимает оплодотворенную яйцеклетку. Еще такую мать называют инкубатором, но она не инкубатор, она своего рода донор. Ведь донор же отдает свою кровь, почку, то есть дарит людям жизнь. Так же и суррогатная мать дарит жизнь новому существу.
Не принимающим суррогатное материнство предлагаю обратить внимание на то, как жизнь идет вперед, как технический прогресс не стоит на месте. Компьютер зачастую это тоже грязь, зло, особенно с точки зрения воздействия на детей. Так наша задача не запретить компьютер, без которого в наше время уже никак нельзя, а исключить его пагубное воздействие. Иначе впору уходить от электрической лампочки к свечам [23].
