Глава 8

Безумие и разум равноценны,
Как равноценны в мире свет и тьма. ©

Билл улетучился куда-то ещё до моего пробуждения. Странно, учитывая то, что в свободное от «работы» время он всегда сидел со мной дома, много спал, мало ел, раздражался на каждую мелочь и лишь изредка выходил в магазин за продуктами. Видимо, тот утренний звонок на мобильный мне всё-таки не приснился и отсутствие брата связано именно с ним.

То, что он испарился из дома, особо меня не расстроило. Появилась возможность заняться нашей так называемой квартирой и навести здесь хотя бы относительный порядок, иначе скоро мы встретим на кухне нечто гораздо крупнее обычного таракана.
Первым делом я собрал в кучу все наши грязные вещи, разбросанные повсюду и обнаруживаемые в самых неожиданных местах. Каково было моё удивление, когда я откопал свое нижнее белье за телевизором, а любимые спортивные штаны нашлись в щели между кроватным матрасом и гредушкой. Не перестаю поражаться, как куча потерянных вещей оказывается в таких местах. Всю эту груду барахла затолкал в допотопную стиральную машинку. За два часа, пока она гудела с громкостью реактивного самолёта, я успел выскоблить помещение так, как оно не выглядело даже в день нашего заселения. Комната сразу же заметно увеличилась в размерах. Я открыл окно нараспашку, чтобы как следует проветрить, а сам решил принять душ, смыть трудовой пот. Физические работы всегда меня успокаивали и поднимали настроение, хоть и нехило выматывали. Когда сосредотачиваешься исключительно на том, что делаешь, то забываешь обо всём на свете. Весь мир вдруг уменьшается до пределов нескольких квадратных метров. Мне даже удалось отыскать нитки и зашить свою пострадавшую на вчерашней прогулке куртку.

Пользуясь ситуацией и непонятно откуда взявшимся вдохновением, я надумал приготовить что-нибудь эдакое на обед, но открыв холодильник, столкнулся с нередкой при наших условиях жизни проблемой. Я решил не отчаиваться и пришёл к выводу, что яйцо, кусок не совсем свежего сыра и пачка замороженных шампиньонов всё лучше, чем ничего. Мой оптимизм сегодня явно был в ударе. Своей незатейливой «грибной фантазией» я остался вполне доволен. Умяв всё подчистую буквально за пару минут, я понял, что день, в общем и целом, удался. Конечно, можно было бы сходить в супермаркет и приготовить что-то более внятное. Билл вроде как разрешил, но пока я не буду уверен, что он не пошутил - с места не сдвинусь. Так и кажется, что как только я выйду из подъезда, меня расстреляют за попытку к бегству. За два года рефлексы выработались похлеще, чем у собаки Павлова, ей-богу.

Провалявшись, как примерный бездельник, перед телевизором до самого вечера, я вдруг вспомнил про черствеющий кусок хлеба из разряда «есть никто не будет, а выкинуть жалко», и решил покормить птиц с подоконника. Брат ругается и всё время орёт, что «не хрен им гадить на нашем окне», поэтому я старюсь делать это в его отсутствие. Сидеть на свежем воздухе уже не резон, поэтому пришлось крошить и целиться, высунув руку в форточку. То ли мои постоянные клиенты забыли дорогу, то ли где-то уже наелись, но прилетело всего четверо пернатых, жутко исхудавших за суровую осень. Пока они активно толкались, подбирая крупицы хлеба, я мысленно вернулся в тот злополучный переулок, к сумасшедшей женщине с зонтом.

Изменить прошлое… Что она имела ввиду? Странное совпадение. За пару часов до той встречи я буквально затерроризировал Билла вопросами на эту тему. Воистину, мысли материальны. Похоже, пора сбавить обороты, уж слишком много я стал об этом думать. Одно хорошо: эта бабулька мне не приглючилась, Билл тоже её видел, значит, массовое помешательство исключено. Вообще, есть над чем задуматься. Любому задай вопрос: «Что бы ты изменил в своём прошлом?». Думаете, хоть кто-то ответит вам вот так сразу, сходу? Чёрта с два. Ну, попал бы я туда и что дальше? Куда идти, за что хвататься? С чего начать? По сути, цель одна – предотвратить превращение Билла в Джека-Потрошителя. Но, не зная причин, по которым он стал таким, разве это возможно? Пустая трата времени, сил и нервных клеток, которые и без того уже на вес золота.

Слушая монотонное постукивание крошечных клювов по подоконнику, я не заметил, как провалился в сон. Понял это только когда вздрогнул от шума открывающейся входной двери. Мельком взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Нормально так, почти на полтора часа вырубился.

- Ты со своего насеста вообще никогда не слазишь? Сидишь там вечно, как приклеенный.

Билл прислонился к косяку, чтобы снять ботинки без помощи рук, но вышло у него это далеко не с первого раза. Движения были дёрганными и неуклюжими. Чертыхаясь, он, наконец, расправился с обувью и прошёл в комнату, попутно снимая небольшую сумку с плеча и тут же небрежно откидывая её на пол. Брат смачно зевнул и от души потянулся, оголив плоский живот, расплываясь в загадочной, но очень уж довольной улыбке, чем здорово меня ошарашил и насторожил. Он перевёл взгляд сначала на меня, потом, слегка покачиваясь, повернулся вокруг своей оси, с любопытством осмотрел комнату.

- Я смотрю, наша Золушка без дела не сидела. Хвалю.

Билл подошёл к тумбочке и включил ночник, хотя основного света было вполне достаточно. Снял часы, вытащил из кармана мобильник, и, нахмурившись, снова покосился на меня.

- Ты со мной не разговариваешь что ли? – беззлобно ухмыльнулся, а затем и вовсе глупо захихикал. Ну, супер. Он ещё и надраться где-то успел.
- Где был?
- Я не обязан перед тобой отчитываться, - он резко выпрямил руку и покачал указательным пальцем прямо перед моим носом. Крутой, что тут скажешь.
- Да мне всё равно, просто обычно ты не выходишь наружу без надобности, - как можно безразличнее сказал я, поглядывая не слегка разбалансированного брата.

Билл тяжело вздохнул и смешно всплеснул руками, пытаясь что-то изобразить, но ему это плохо удалось – я не понял ни жеста.

- Новое дело, - наконец выдал он.
- Но ты же сказал, что тебе дали отбой, - я поменял позу. Левая нога сильно затекла и почти ничего не чувствовала.
- Непредвиденные обстоятельства. Такое нечасто случается. Придётся убрать одного из наших.
- Как это? За что? – они уже и своих не жалеют?

Билл плюхнулся в кресло, еле-еле закинув ногу на ногу, и закурил, откинув голову на спинку.

- Это уже не имеет значения. А вот пойдёт и сдаст нас копам, что тогда? Только вообрази себе срок, который нам впаяют, фантазии не хватит. Он предатель. Никому не прощается подобное. Либо ты с нами, либо против нас. Третьего не дано. Она пока не знает, что мы в курсе его плана побега. Дружок стуканул. Тоже мне… - брат презрительно поморщился. - Поэтому такой расклад упрощает мне задачу в разы.
- Даже легче, чем с другими. Не надо выслеживать, втираться в доверие и прочее.
- Ошибаешься. Все мы очень подозрительные. Никому не верим и не доверяем. Если он что-то заподозрит, всё может сорваться. Но ему в любом случае путь заказан. Никуда не денется. Его везде найдут, из-под земли достанут, если понадобится. Мы наблюдаем за ними, они за нами, и так до бесконечности.
- А если он сбежит? Уедет в другую страну, к примеру, на другой континент, что тогда?
- Вычислят и прикончат. «Начальство» наше народ не бедный, могло бы весь этот город с потрохами купить, если бы в этом была необходимость. Они страшные люди, братец. Властные, беспринципные твари… - он сделал длинную затяжку и не спеша выдохнул дым кольцами, внимательно глядя на меня сквозь прищуренные веки. – Почти как и я.
- Почему это поручили именно тебе?
- Потому что я больше других внушаю ему доверие. Мне будет проще усыпить его бдительность, и… - Билл очертил пальцем линию поперёк шеи.
- Это подло.
- Это жизнь, сестрёнка. Естественный отбор.

Я потёр уставшие от длительного просмотра телевизора глаза и встряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок. Брат каждый день открывает мне всё новые и новые грани людской жестокости. Каким бы плохим и отвратительным не был тот человек, сколько бы на нём не было грехов, пусть уже поздно, но он ведь захотел исправиться, так? Решил начать жизнь заново. Возможно, он успел уже построить кучу планов на будущее. И им не суждено сбыться только потому, что он отказался отнимать жизни? Потому что какой-то толстожопый мудак в офисе отдал распоряжение, что на этом его существование закончено? А вдруг у него есть жена и дети? Или он сам совсем ещё молодой парень, как я. Что будет с его матерью, когда она узнает о смерти сына? Чудовищная несправедливость. И мой брат в центре всего этого кошмара.

- Значит, в том случае, если ты тоже захочешь всё это прекратить, тебя постигнет та же участь? – кажется, я только сейчас начал понимать всю тупиковость нашего положения.
- Рад, что ты спросил, - Билл кивнул. - Это правило для всех. Исключений нет. И потом, прежде чем устранить, они сначала попытаются вернуть.
- Как?
- Шантаж, - он стряхнул пепел прямо на тумбочку и откашлялся. - Будут угрожать расправой над теми, кто тебе дороже всего. Пытать. И всё это у тебя на глазах. Пока ты не сломаешься. Смекаешь, за кем они придут в моём случае? – Билл беззвучно рассмеялся, глядя на моё вытянутое лицо с в прямом смысле отвисшей челюстью. Я резко вскочил на ноги и встал напротив него.
- И ты говоришь мне об этом только сейчас?! Почему?
- Тебе вообще знать этого не положено, но я подумал, может хоть теперь ты перестанешь выносить мне мозг своими благочестивыми наставлениями, - хитрый прищур застал меня врасплох. - Будешь хорошим мальчиком, м?

Не найдя, что ответить, я лишь кинул на него самый уничижительный взгляд, на который только был способен, и снова ретировался к окну. В отражении я видел, как он, нецензурно выражаясь, попытался снять с себя куртку, борясь с рукавами. В его состоянии догадаться, что их сначала нужно расстегнуть, конечно, нереально. Снаружи была непроглядная темнота. Ничего не разглядеть. Только одинокий фонарь разгонял от себя мрак на несколько метров. Всё застыло, даже листья на деревьях не смели шелохнуться. Будто кто-то взял в руки пульт и нажал на паузу. Слова Билла не оставили никаких перспектив и убили последнюю надежду на нормальную жизнь. Сейчас я чувствовал себя, как огонёк на едва тлеющих углях: он ещё надеется разгореться на полную мощь, борется изо всех сил, и внезапно на него выливается целая тонна воды, не оставляя никаких шансов на возрождение. Неужели всё вот так и закончится?

Я зажмурился до белых пятен и не сразу заметил странное мигание уличного фонаря. Наверное, какие-то неполадки с электричеством. Но переведя взгляд чуть ниже, не поверил своим глазам.

- Билл…. - сдавленно просипел я, не в силах оторвать взгляд от нарисовавшегося в уличном полумраке силуэта. - Билл, иди сюда. Сюда, скорее!

Он промычал что-то невнятное. Мне пришлось схватить его за низ куртки и потянуть на себя. Из-за волнения я не рассчитал силу, и он чуть не прошиб лбом стекло.

- Сдурел?!
- Смотри туда, - я как ненормальный тыкал пальцем в окно, не обращая внимания на возмущённые реплики брата. - Там, видишь?
- Что за… - он вырвался из моего захвата и сердито стрельнул глазами на улицу. – Нет там никого.
- Но…
- Да успокойся ты. Посмотри сам.

Билл кивнул на окно. Я упёрся ладонями в стекло, касаясь его кончиком носа. Оно тут же запотело. Не может быть...

- Я видел её. Это была она.
- Кто?
- Та женщина из переулка. Стояла напротив дома и смотрела прямо на меня!
- Даже если там кто-то и был, то ты её с кем-то спутал. В таком возрасте они все на одно лицо. Мало ли старушек шляется по ночам. Пойди разбери, что у них в башке творится.
- Говорю тебе, это она.
- Том…
- Почему ты мне не веришь?!

Пройдясь по мне снисходительным взглядом, он молча ушёл на кухню.

- Надо бы почаще тебя выгуливать. Недостаток кислорода хреново влияет на твою крышу, которая, похоже, уже трогается.

Брат налили себе стакан воды и с жадностью присосался к нему. Что за фигня творится? Я не шизик и точно знаю, где и кого видел. Я лёг поперёк кровати и закрыл глаза. Из соседней комнаты послышался грохот посуды. Какого чёрта он делает? Ужин? Мысленно усмехнувшись, перекатился на бок и тут же вздрогнул. Завибрировал телефон. Судя по продолжительности, пришла смс. Я машинально схватил мобильник, и, не задумываясь открыл. Был уверен, что это мама. Больше просто некому. Но я ошибся. Более того, это оказался даже не мой телефон. Но понял я это только увидев другую заставку. Я весь похолодел. А прочитав сообщение, и вовсе забыл как дышать. Всего несколько слов:

«Не сомневался, что в постели ты так же хорош. Надо бы повторить.»

- Спать хочу, сил нет. Подними задницу и разбери постель.

Я вовремя успел отшвырнуть сотовый, когда Билл зашёл в комнату, сходу снимая с себя джемпер. Встав на ноги, я не мог сдвинуться с места. Такое состояние ступора, когда вдруг замираешь без единой мысли в голове, без всяких эмоций. Смотришь перед собой в одну точку и ничего не видишь.

- Эй! – хлопок прямо перед моим носом. - Кому говорю, шевелись давай.
- Ну и как он? – я рывком сдёрнул покрывало, и, скомкав его, отбросил на кресло. - Тебе хоть понравилось?
- Чего? – он даже не посмотрел на меня. Только нахмурился, усердно пытаясь стянуть носок.
- Я спрашиваю, трахаться с ним понравилось?

Брат прекратил своё занятие и вопросительно заглянул мне в глаза исподлобья. Медленно поднялся и долгое время растерянно молчал, очевидно, прикидывая, как я догадался, и что его могло выдать. Как преступник всегда возвращается на место преступления, так и мой взгляд приковал этот чёртов мобильник. Я уставился на него с таким видом, будто он был олицетворением вселенского зла. Я был слишком не в себе, чтобы маскироваться. Билл проследил мой красноречивый взгляд и тут же схватил свой сотовый, резким щелчком откидывая крышку. Не трудно сопоставить моё состояние и вопросы с датой прихода смс и того факта, что она оказалась прочитанной, хотя он взял в руки телефон только сейчас.

- Я не понял, ты бессмертный что ли?! – заорал Билл, сжимая в кулаке мобильный с такой силой, что костяшки пальцев заметно побелели.
- Они одинаковые. Я перепутал, и, как видно, не зря, - кое-как не своим голосом выдавил из себя, с вызовом глядя ему в покрасневшие от ярости глаза. Странно, но мне не было страшно. Я застал его врасплох, заставил нервничать, от чего испытал сейчас ни с чем не сравнимое удовольствие.

Неожиданно выражение лица Билла кардинально изменилось. Он выгнул бровь и ухмыльнулся, скривив губы. Пожал плечами и снова открыл телефон, начиная набирать на нём цифры.

- Хочешь знать подробности? Никаких проблем. Мне нечего скрывать от своего родного ненаглядного брата. Я включу громкую связь, а ты наслаждайся.

Не знаю, что на меня нашло, но в следующую секунду я выбил мобильник из его рук, за что тут же получил мощную пощёчину. Рефлекторно схватившись за горящую и онемевшую щёку, отступил спиной к окну. Билл тяжело дышал с закрытыми глазами, все его тело била мелкая заметная дрожь. Так всегда происходило, если он пытался сдержать просыпающуюся агрессию. Алкоголь, как ни странно, гасит это состояние, и обычно в такие моменты есть шанс обойтись без качественного рукоприкладства.

- Ещё раз тронешь мои вещи и рискуешь нечаянно сдать пару литров крови.

Он встряхнул головой, и, сделав глубокий прерывистый вдох, начал расстёгивать ремень на брюках, иногда кидая на меня короткие взгляды.

- Чё смотришь? Извинений ждёшь? – он глухо рассмеялся, не сводя с меня прищуренных глаз. Я всё так же держался за лицо и не шевелился. Не заметив от меня никакой реакции, брат изменился в лице. Оно тут же приобрело привычное устрашающее и властное выражение. - Ни объяснять, ни оправдываться я не собираюсь, если ты на это рассчитывал. Или думал, я пошутил тогда? Пора бы уяснить, что когда дело касается наших отношений, чувство юмора у меня пропадает. Я предупреждал. Так что нехрен строить из себя обиженного и оскорблённого. За что боролся – на то и напоролся.

Он дёргаными движениями снял штаны, и, оставшись в одном нижнем белье, повернулся ко мне, вопросительно разводя руками.

- Ждёшь особого приглашения? Раздевайся и ложись. Я не усну, если ты будешь маячить как лунатик по комнате.

Я не сдвинулся с места. Клянусь, не потому что, что хотел неприятностей, просто не мог. К ногам будто подвесили стокилограммовые гири, подло обездвижив.

- Раздевайся, я сказал! – гаркнул Билл, заставив меня подскочить.

Сняв всю одежду, я стоял перед ним почти голый, чувствуя себя ещё более беззащитным и уязвимым. Его спокойный, заинтересованный взгляд беззастенчиво скользил по моему телу и лицу. Хотелось спрятаться, закрыться, отгородиться от него невидимой преградой. Просто побыть одному, в конце концов. Пока он рядом, мне остаётся только собрать в кулак всё своё самообладание и раз за разом сглатывать тугой ком обиды и предательства.

- Не стой столбом. Покушаться на вашу честь не буду, принцесса. Ложись давай, - почти шёпотом закончил брат, задумчиво прикусив краешек губы.

Свет потух. Подложив подушку повыше, прислонился к спинке кровати. Я уже знал, что этой ночью мне ни за что не уснуть.
В таком состоянии я не был уже двенадцать лет. Память мгновенно перенесла меня в день, когда от нас ушёл отец. Странно, но оказалось, что я почти ничего не помню. И не потому, что мне тогда было всего семь. Обняв руками колени и положив на них голову, я смотрел в никуда, почти не мигая. Лишь иногда раскачивался из стороны с сторону. И так я просидел до самой ночи. Без мыслей, без чувств. Абсолютно опустошенный. Я не мог позволить себе думать о папе, рассуждать о причинах и представлять нашу жизнь без него, потому что точно знал, что тогда снова начну безостановочно плакать, опять разболится сердце, станет трудно дышать и никто не придёт на помощь. Никто не скажет, что всё хорошо. В тот день каждый был сам за себя. Мама работала в саду, как заведенная, пытаясь себя хоть как-то отвлечь. Иногда останавливалась, тяжело вздыхала, приложив руки к груди, и поднимала глаза к небу, прогоняя слёзы. Билл почти сразу куда-то ушёл. Без меня. Наверное, впервые. Что-то, что потрясает нас настолько сильно, блокирует напрочь нашу мыслительную деятельность. Ставит некую защитную перегородку, благодаря которой мы не сходим с ума. И ломать эту преграду опасно. В противном случае может произойти непоправимое. Да, ты можешь сорваться через день или два, но только не сейчас. Как будто твой гуманный организм даёт возможность всё это переварить, чтобы смягчить удар и принести как можно меньше вреда. Тактически очень верно. Только вот как быть, когда всего в нескольких сантиметрах от тебя спит причина всех твоих беспокойств, нервов, страхов, наверняка даже не подозревая, какой беспредел творится сейчас у тебя внутри?

Сколько времени я провёл, вглядываясь в темноту комнаты, даже примерно сказать не мог. Двадцать минут? Час или три? Спина уже слегка затекла от неподвижного сидения, но вопреки здравому смыслу я не мог сдвинуться с места и лечь, наконец, нормально.

Рядом закопошился брат и через мгновение яркий свет ночника резанул мои уже привыкшие к темноте глаза.

- Ты чего? – вкрадчиво спросил Билл. Я не смотрел в его сторону, но хорошо ощущал на себе его удивлённый взгляд. Ещё бы. Щёлкнула крышка мобильного. - Начало второго. Ты не ложился?

Я молча покачал головой.

Билл снова рухнул на подушку и какое-то время не подавал признаков жизни. Я уже подумал, что он снова заснул. Светильник всё также горел, отбрасывая на стену причудливую тень.

- Что застыл? – снова задал вопрос, - Всю ночь так просидеть собираешься?

Я не знал, что на это ответить, да и трепаться мне сейчас совсем не хотелось. Поэтому я не нашёл другого выхода, кроме как безразлично пожать плечами.

Билл приподнялся, взбил подушку и поставил её вертикально. Лёг на бок, облокачиваясь на руку, подперев ею голову, и снова уставился на меня. Сначала показалось, но он действительно медленно придвигался ко мне всё ближе и ближе, и если бы не складки одеял, мы давно оказались тесно прижатыми друг к другу. В конце этих поползновений я уже явственно ощущал тёплое, с алкогольной примесью дыхание в районе шеи. Этот участок тут же стал каким-то чересчур гиперчувствительным.

- Скажи это, - тихий шёпот на ухо, будто летний ветерок прошёлся по всему телу, заставив его покрыться мурашками. - Скажи, и мы обо всём забудем. И я снова буду только твоим. Ты же хочешь этого. Знаю, что хочешь, но мне необходимо это услышать. И тебе тоже. Неужели приятно мучиться и изводить себя? И всё только потому, что не хватает смелости признать очевидное.

Он поднял руку и ладонь зависла над моим лицом, а затем, не касаясь, спустилась по груди к животу. Я закрыл глаза. Разряд электричества прошёлся по этим местам, оставляя после себя горячие следы, как если бы он действительно меня гладил там. Или во всём виновато разыгравшееся ни на шутку воображение?

- Посмотри на меня. Я знаю, чего ты боишься. Это нормально. Но у нас нет выбора. Мы слишком зависимы друг от друга. Нет смысла плыть против течения, есть все шансы выбиться из сил и захлебнуться. Том, - обволакивающий сознание голос, казалось, звучал где-то внутри меня. Я рискнул посмотреть ему в глаза. - Скажи.

Ни капли насмешки или издевательства, самоуверенности и власти в голосе. Я понимал, о чём он говорит. Трудно было не догадаться. Это один из тех редких случаев, когда не обязательно говорить напрямую, чтобы правильно воспринять слова. Я хотел сказать, правда хотел, но не был уверен, что всё его терпение и редкое спокойствие не испарится сразу же после того, как он услышит моё признание. И всё же лучше сейчас, чем потом. Кто знает, сколько придётся ждать следующей милости в виде хорошего расположения духа. Вдруг случится чудо и он поймёт?

- Я могу не спать с тобой. Но знать, что ты делаешь это с кем-то другим… - я остановился, чтобы унять подлую дрожь в голосе. - Это слишком жестоко. Не думал, что ты так запросто пойдёшь и…

Меня прервал возрастающий с каждой секундой отчаянный стон брата. Он резко опрокинул голову назад, и, издав звериный рык, с силой ударил по своей подушке кулаком. Я приготовился к худшему.

- Мне нужен секс! Понятно?! Если ты можешь так долго обходиться без него, то я нет! Я не такой. Я другой, я буду трахаться тогда, когда захочу, а не ждать, что ты снизойдёшь до меня, ясно?! Мне необходимо элементарное физическое удовлетворение, иначе я свихнусь! Секс единственное, что помогает мне расслабиться и потом какое-то время снова держать себя в руках. А я вынужден каждый раз уламывать тебя, чуть ли не силой заставлять. Думаешь, очень приятно?! Но какого хрена, спрашивается, я должен всё время из кожи вон лезть, если я точно знаю, мы оба этого хотим? А всё потому, что ты постоянно ломаешь комедию, изображая кисейную барышню, до которой - что ты, что ты! - и пальцем дотронуться нельзя. Я знаю тебе цену, не надо её набивать! И гнать, что ты мог бы обойтись без меня, тоже не надо. Ты просто ещё не пробовал. Никто тебя не заставлял, слышишь, никто! Просто я оказался сильнее, я первым показал тебе свои чувства, открылся, чёрт возьми! Да если бы я знал, что так будет… Но это не даёт тебе права делать из меня маньяка, а из себя строить жертву насилия, потому что всё это чушь собачья!! - заорал брат. Я вздрогнул, но всё так же неотрывно смотрел на него, не в силах прервать зрительный контакт. - Когда я пришёл той ночью, почему ты не оттолкнул, а? Почему не закричал, не ударил, не убежал? И не надо рассказывать затёртую до дыр сказочку про страх и прочие отмазы, дело не в этом, мы оба знаем. Ты такой же одержимый, как и я. Единственное различие лишь в том, что я давно отпустил себя, ещё тогда, в детстве позволил своим желаниям выйти наружу. В то время как ты до сих пор прикрываешься обстоятельствами и не перестаёшь обвинять только меня одного. Хрен бы ты ушёл со мной, не будь мы любовниками. И только попробуй вякнуть, что это не так. Ну, чего молчишь? Язык прикусил?

Я не мог выдавить из себя ни единого слова или даже звука. Закрыв глаза, я просто ждал, что будет дальше. Билл ухмыльнулся и плавно закинул закутанную в одеяло ногу на мои. Всё честно. Правила есть правила. Никаких прямых контактов. Даже сейчас он умудрился не забыть об этом. Я грустно улыбнулся про себя, но тут же осёкся, ощутив щекочущее горячее дыхание на щеке и интимный, контрастный, волнующий до потери контроля голос.

- Ты уже представлял меня с ним?

Я как по команде распахнул глаза. Будто кто-то произнес кодовые слова.

- Там, у себя в воображении? Как он прикасался ко мне и громко дышал... Как целовал меня там, где ты постеснялся бы. Как прижимал к себе так сильно, что я буквально чувствовал, как его большой и твёрдый…
- Хватит! - закричал я, испугавшись собственного голоса. Руки сами потянулись к голове, зажимая с обеих сторон уши. Так обычно делают дети, когда не хотят слышать неприятные для них слова или интонации. Лицо тут же вспыхнуло и без сомнений мгновенно приобрело бледно-бордовый окрас.

Билл молчал. Уверен, всё так же пристально смотрел на меня, наверняка мысленно ухмыляясь и празднуя победу, но молчал. И я как никогда был благодарен ему за это. Мне стало дурно. Захотелось встать, открыть окно, высунуться всем корпусом наружу и полной грудью вдохнуть колючего морозного воздуха. Но я не сдвинулся с места. Это было слишком. Запредельные ощущения собственной беспомощности и ничтожности перед железными фактами. Он виртуозно играет на моих эмоциях, каждый раз умело вытаскивая наружу всё самое потаённое и надежно спрятанное в разных уголках моего нездорового сердца. Извлекает на свет истину, словно хирург пулю, а потом с наслаждением демонстрирует её, вертит перед моим носом, заставляя увидеть, поверить и признать.

- Всё очень просто, Том. Не усложняй.

Брат откинулся на спину, и, сложив на животе руки, переплёл пальцы в замок. Он на секунду прикрыл глаза, отчего-то поморщился, а затем перевёл рассеянный взгляд на противоположную стену, высматривая там что-то, одному ему известное. Настала моя очередь разглядывать его. На самом деле, у меня была куча вопросов, ответы на которые я очень хотел, но боялся получить.

- Почему ты никогда не говорил, что тебя интересуют только мужчины? - осторожно, словно прощупывая одной ногой непредсказуемое морское дно, спросил я.
- Ты никогда не спрашивал, - брат невозмутимо пожал плечами, по-прежнему не глядя на меня.
- И когда ты понял?
- Рано. Осознал чуть позже. И помог мне в этом ты.
- Тот случай в кинотеатре?

Билл кивнул.

- А я-то всё думал, почему мне каждый раз так сильно хочется прикоснуться к нему, когда он проходит мимо или стоит рядом? - он беззвучно рассмеялся и облизал нижнюю губу. - Помнишь Габриеля, француза, которого перевели к нам в школу после седьмого? Он был на два класса старше нас, - я тоже кивнул. - Оказалось, я просто был безумно в него влюблён. Тогда я этого ещё не знал, конечно. Но чёрт, как же было трудно сдерживать себя. Красивый мальчик, - Билл мечтательно закатил глаза и улыбнулся. - И очень умный, к слову. Он всё понял. Всё. Без слов и признаний.

- В смысле? - вряд ли мне удалось скрыть свой ошарашенный вид. Да я и не пытался.

Билл рассмеялся.

- А ты думал, все мои знания и опыт с неба упали? В четырнадцать-то лет? Я бы никогда не пришёл к тебе, не имея чётких представлений и инструкций. Уверенности, что я всё делаю правильно. Мне нужен был репетитор, и Габриэль отлично справился со своей задачей. Всё, что я узнавал от него, потом применял к тебя.
- Ты не говорил… - я заёрзал на кровати. Вдруг стало жутко неудобно сидеть. Хотелось встать и походить, но я сдержал себя. - То есть… Почему я не знал? Почему… Я думал, что я… А ты… Что вы с ним делали?
- Кое-что, - брат пару раз кокетливо подвигал бровями, не переставая загадочно улыбаться, а затем лёгким движением зачесал назад спадающую на глаза чёлку.

Вся эта история привела меня в замешательство. Я-то всю жизнь наивно полагал, что кроме меня у него никого и никогда не было. Слишком много открытий для одного вечера.

- Почему же вы расстались, раз тебе с ним было так хорошо?
- Потому что с тобой было лучше, - будничным тоном ответил брат, зевая. - Хотя он не раз давал понять, что у него на меня большие планы.
- Вот как…
- Что будем делать, Том? - Билл принял прежнюю позу, подперев голову рукой. От былой весёлости не осталось и следа.
- Я не хочу, чтобы ты заставлял меня.
- Заставлял что?
- Ты понял.

Брат шумно выдохнул.

- А я не хочу, чтобы ты делал вид, будто не хочешь этого, потому что это неправда. В этом случае не будет никаких взаимных претензий, как считаешь?
- Представь себе, у меня тоже не всегда бывает подходящее настроение.
- Но ты ведь всегда хочешь, я же чувствую, - тихий шёпот снова коснулся моих ушей. Я на секунду прикрыл глаза и сглотнул. - Кого ты пытаешься обмануть, м?
- Знаешь, ты ведь изменил мне, - вырвалось у меня само по себе. То ли от желания перевести тему, то ли потому, что именно это меня сейчас волновало больше всего.
- Так глупо звучит, - Билл издал короткий смешок, не переставая широко улыбаться.
- Может и так, только вот мне не смешно почему-то.
- Что сделано, то сделано. Ты не оставил мне выбора. Извиняться не собираюсь. Забудем или продолжим мусолить эту тему ещё месяц?
- Как у тебя всё просто, - я чувствовал, что раздражаюсь с каждой минутой всё сильнее. Беспечный, заигрывающий тон брата сбивал с толку. Он просто пудрил мне мозги, как всегда, когда хотел чего-то добиться. Или нет? Только сейчас заметил, что пальцы на моей правой руке живут отдельной жизнью и водят по контурам рисунка на простыне. Я тут же одёрнул себя.
- А так и есть, - он приподнялся на руках, пытаясь поймать мой взгляд. - Я обидел тебя. Сильно. Но не предал. Начнём всё сначала?

- Если согласен, дотронься указательным пальцем до кончика носа, - имитируя свой детский голос, весело спросил Билл. От неожиданности я даже не успел удивиться, закрыл лицо руками и в голос рассмеялся. Сколько лет я не слышал этих слов? Когда мы были маленькими, я часто обижался на него по пустякам и в порыве эмоций кричал, что больше никогда и ни за что не буду с ним разговаривать. Тогда он заходил ко мне в комнату, садился напротив, склонял голову набок, словно филин, и, заискивающе улыбаясь, предлагал мириться. Но я не сдавался до последнего, поэтому ему и пришлось придумать такой нехитрый способ невербального общения. Он мог галдеть монотонным занудным голосом «Дотронься, дотронься, дотронься» целый час, не переставая, до тех пор, пока я не начинал сходить с ума и не готов был сдаться, лишь бы он заткнулся и отвял.

Сейчас Билл точно так же нависал надо мной, прикусив краешек губы, явно довольный произведённым на меня эффектом от своего излюбленного приема. Его глаза улыбались. В них я снова увидел ту детскую непосредственность, которая испарилась, казалось бы, бесследно с годами. Я засмотрелся и не без труда перевёл взгляд на свои руки, стушевавшись.

- Не смотри на меня так.
- Как?
- Ты так смотришь, только когда тебе что-то нужно от меня.

Брат, будто тигр на охоте, медленно подкрался на руках, застыв всего в нескольких миллиметров от моего лица. Я явственно ощутил его дыхание на своих губах. Закружилась голова. Не смея поднять глаза, я по-прежнему «увлёчённо» изучал рисунок постельного белья.

- Мне нужен ты.

И, полоснув беглым взглядом по телу, снова, как ни в чём не бывало, перекатился на свою половину.

- На тебя без слёз не взглянешь. Кожа да кости. Ты вообще питаешься?
- На себя посмотри, - буркнул я, повыше натянув одеяло.
- У меня хотя бы мышцы есть.

Билл демонстративно напряг вытянутую руку, и я, не задумываясь, сжал её у предплечья, чтобы убедиться.

- Прости, - я резко одёрнул себя, совсем забыв про наш дурацкий уговор.
- Да ничего. Разрешаю, - брат лёг на спину. - Могу ещё пресс дать пощупать. Всё от тебя зависит.

Его ладонь медленно заскользила по животу вниз, скрываясь под одеялом. Он гладил себя, не сводя с меня глаз. Опомнившись, я не без труда отвернулся и как-то невесело ухмыльнувшись, покачал головой, надеясь, что приглушённый свет хотя бы отчасти скроет истинный цвет моего пылающего от смущения лица. До сих пор никак не могу привыкнуть к его флирту. Он всегда застаёт меня врасплох.

- Не сейчас. Мне надо подумать.
- Думай до завтра, - на выдохе произнёс Билл, выключив светильник и начав укладываться. Его голос показался мне удручённым. - Потом обратного пути не будет.

Я растерялся от ещё одной внезапной смены его настроения, и, замешкавшись, тоже лёг, предварительно положив подушку в нормальное положение. Закутался до носа в одеяло и закрыл глаза, только сейчас ощутив в полной мере усталость от сегодняшнего стрессового вечера. Задумавшись, я чуть не закричал от страха, почувствовав давление на бок и жаркое дыхание у виска.

- Он тебе и в подмётки не годится.

Я вырубился почти мгновенно и проспал всю ночь, как убитый. Без снов.

ГЛАВА 9

...насильно и без своего ведома и согласия никто действительно спасён быть не может. ©

Я прижался губами к глубокому порезу на пальце, чувствуя горьковатый привкус крови. Было не столько больно, сколько досадно. Давно ведь хотел выдернуть этот ржавый гвоздь, всё равно торчит без толку. Поскользнулся в душе, схватился за первое, что попалось под руку - и вот результат. Хотя жаловаться не приходится: вместо руки там могла бы оказаться моя голова. Налетел бы лицом, попади гвоздь в глаз… Представить - и то страшно. В аптечке, как назло, не оказалось ни пластыря, ни ваты. Последнее я извёл, когда обрабатывал Биллу рану на плече. Кое-как обмотался полотенцем, стараясь не запачкаться, и вышел из ванной. В мыслях о молотке и предполагаемом месте его нахождения я не сразу заметил брата, тихо и неподвижно стоявшего у окна. Вздрогнул от неожиданности и рефлекторно попятился назад, пока не упёрся спиной в дверь. Тут же отругал себя за излишнюю пугливость. Пора лечить нервы.

Билл не обернулся, и, казалось, даже не заметил меня. Он лишь молча продолжал отпивать что-то горячее из кружки, периодически щуря глаза. Из одежды на нём только джинсы с уже вынутым ремнём. Когда он успел вернуться и почему я ничего не слышал? Наверное, из-за шума воды…

- Сзади я особенно для тебя привлекателен? Отомри, - брат со сдержанной улыбкой полоснул по мне взглядом и снисходительно покачал головой. Должно быть, видок у меня был ещё тот. - Расслабься, это всего лишь я.

Всего лишь?

Только когда он снова отвернулся, я смог сдвинуться с места. Надо признаться, порядком занервничал. Его ведь не было весь день. Это значительно повысило степень моей тревоги и понизило уверенность в правильности принятого в тяжелых размышлениях решения. С утра как на иголках. Казалось, я в любой момент могу передумать, пойти на попятную, и не дай бог начать анализировать. Я был готов дать ответ, и мне хотелось как можно быстрее его озвучить, пережить непредсказуемые последствия торнадо и по возможности с облегчением выдохнуть.

На ватных ногах я подошёл к Биллу и обнял его со спины, скользнув ещё влажными ладонями по голому животу, чувствуя, как он словно от спазма втянулся внутрь. Брат будто только этого и ждал. С готовностью откинул голову на моё плечо и обмяк, накрыв своими руками мои. Запах его не менялся с детства. Чуть горьковатый, он всегда действовал на меня по принципу психотропного препарата. Затуманивал сознание, вводил в заблуждение, заставлял верить в миражи. Голова как-то странно закружилась, но я лишь ещё сильнее втянул ноздрями этот волшебный аромат, глубоко зарывшись носом в волосы. Хаотичными мокрыми поцелуями спустился по шее к ключице. Губы пересохли и пришлось их облизать. Билл молча принимал ласку и покорно подстраивался под все мои движения. Поглаживая и дразня, я поднялся вверх по груди, задев кончиками пальцев уже возбуждённые выпуклые соски, и услышал в ответ его первый глухой стон. Повернув голову, он посмотрел на меня сквозь полуприкрытые веки. В глазах пелена, на губах расслабленная улыбка. Рот призывно приоткрыт. Не видя причин себя сдерживать, я почти преодолел оставшееся расстояние между нами, как вдруг доступ мне перекрыли тонкие пальцы и предостерегающий взгляд глаз сумеречного цвета.

- И что всё это значит? - тихо и совершенно спокойно поинтересовался брат, застав меня врасплох.
- Догадайся, - в тон ему прошептал я, и предпринял ещё одну попытку сближения. Но вновь был ненавязчиво остановлен прикосновением к щеке.
- Всю жизнь только этим и занимаюсь. На этот раз хотелось бы знать наверняка. А то мало ли, откуда мне знать, куда опять заведёт тебя твоя фантазия, и в чём ты сможешь обвинить меня на сей раз. Надоело постоянно оказываться в дураках, знаешь ли.
- И так ведь всё ясно, - выждав короткую паузу, сказал я, стараясь не смотреть ему в глаза. А так хотелось обойтись намёками и не произносить вслух. Предполагал же, что так просто Билл не даст мне отделаться. Ощущение, что вот-вот предстоит признаться маме, что это я поджёг её любимые занавески, но совершенно не был к этому готов.
- Как показывает практика, то, что очевидно для одного из нас, не является таким же понятным для другого. Поэтому я хочу, чтобы ты прямо сейчас…
- Никогда так больше не поступай со мной, - выпалил на одном дыхании, перебив его на полуслове. Как мне показалось, вышло слишком резко и громко.
- Как так? - дерзко и с вызовом спросил брат. Он не пытался отстраниться или выпутаться из моих объятий, чем я и воспользовался, отчаянно прижав его к себе ещё надёжнее. Сейчас важно, чтобы он понял меня. Только это.
- Там, за пределами этой квартиры, ты делаешь то, с чем я не в силах смириться. И даже готов никогда больше не спрашивать тебя ни о чём и не поднимать эту тему. Но только если ты пообещаешь мне, что каждый раз, возвращаясь сюда и переступая порог, ты будешь становиться тем Биллом, которого я люблю. Внимательным, терпеливым, улыбчивым и ласковым. Только моим, понимаешь? Пусть это будет всего лишь иллюзия. Создай её для меня. Мне это нужно.

Билл молчал. Смотрел в глаза так пристально, что у меня разболелась голова. Как будто в неё вторглись без спросу и устроили обыск, перевернув там всё вверх дном. Казалось, время превратилась в жвачку, которая тянулась и тянулась бесконечно долго. Пока я пытался прогнать наваждение и унять беспричинную панику, камнем осевшую в груди, брат мягко коснулся моего плеча. Плавно спустился вниз до локтя, заставив мышцы мгновенно расслабиться. Заметив кровь, аккуратно взял мою руку, и, высунув кончик языка, облизал раненый палец, после чего он исчез в глубине его рта. Брат, не отрывая мутного взгляда, интенсивно работал губами, высасывая меня по капле. От такого зрелища у меня окончательно сорвало крышу. Я просто стоял и смотрел, позабыв обо всём на свете, и, кажется, даже не дышал. Удовлетворённо усмехнувшись моему виду и поцеловав напоследок уже бледный порез, он без усилий раскрыл мою ладонь и положил её себе на щёку, придерживая в этом положении. Второй рукой, цепляя край плотно повязанного полотенца, резко вниз, и затем мучительно медленно, с навыком опытного садиста, надавливая на мою промежность. От такого контраста перехватило дыхание. Я подался вперёд, слишком сильно сдавив бок Билла. Он болезненно охнул. Не успел я извиниться, как вопреки всем моим ожиданиям, брат, стиснув мою шею и вцепившись в собранный хвост дред, атаковал мои губы с такой мощью, что я чуть не потерял равновесие, отшатнувшись вместе с ним в сторону. Последняя мысль, ослепляющей молнией сверкнувшая в отключающемся сознании была, как ни странно, об отце. А ведь он никогда не занимался с нами обоими одновременно. Не играл, не брал гулять в парк или на работу сразу двоих. Никогда. Может потому что хотел приучить нас обходиться друг без друга хотя бы на время и надеяться только на самих себя, а может таков был его метод по воспитанию независимых личностей. Или… Или у него просто была феноменальная интуиция.

Подталкивая к окну, не отрываясь от дикого, сумасшедшего поцелуя и подхватив его за бёдра, я посадил покорное тело на подоконник, занимая законное место между широко разведённых худых ног. Крепко держа под коленями и привлекая вплотную к себе, я и сам не переставал безостановочно рваться вперед. К нему. В голове, словно в бреду, стучала одна-единственная мысль: «Ближе. Ближе, ближе!» Но ближе было некуда.

Билл отрывочно шумно дышал и тихонько постанывал мне в шею, всё чаще и чаще приподнимаясь навстречу, цепляясь мёртвой хваткой за плечи, чтобы усилить трение между нашими телами. Я уже отчётливо ощущал его возбуждение. Он то и дело выдыхал бранные слова, низко рычал, морщась от неприятной боли. Грубая джинсовая ткань приносила адский дискомфорт гиперчувствительной кожице.

- Мы такими темпами стекло выдавим, - отвлёкшись от облизывания моих скул и шеи, громким шепотом осведомил меня брат. Бессмысленное предупреждение. Ни мне, ни ему не было сейчас никакого дела до какого-то там старого стекла. Пусть хоть в дребезги разлетится. К чёрту всё!

Тем не менее, оставаться здесь нам было уже неудобно. К тому же, долгое сидение на ледяном подоконнике не привело бы ни к чему хорошему.

- Подожди, сейчас… - не без труда оторвался от терзания припухших раскрасневшихся губ брата и буквально сгрёб его в охапку, приподняв над полом. Удивлённо воскликнув что-то нечленораздельное, Билл предусмотрительно обхватил меня своими ногами вокруг талии, чтобы не съехать вниз. Я слегка заплёлся, и был вынужден сделать два пьяных шага в бок. Брата это почему-то сильно рассмешило. Он совершенно не в тему ситуации заразительно прыснул мне в шею, правда, вскоре успокоился. Угомонившись и чувственно прикусив мочку моего уха, игриво прошептал:
- А силёнок-то хватит?
- Беспокойся, чтобы на всё остальное хватило, - жёстко сжав напоследок крепкие половинки, повалил нас на кровать.

Вскрикнув от болезненно-возбуждающего давления в область паха, Билл несколько раз настойчиво порывался стянуть с меня уже державшееся на честном слове полотенце, но я каждый раз бесцеремонно отталкивал его руку. Рано. Не торопись ты так, мы все успеем – твердил я про себя, хотя самому хотелось рвать, кусать, жадно упиваться… Прорычав что-то невнятное, Билл предпринял ещё одну тщетную попытку и обессилено вытянулся на постели, открыв мне доступ ко всему телу. Я тут же ловко просунул ладони под поясницу и сжал его узкую талию, заставив непроизвольно выгнуться навстречу. Пока брат с упоением зарывался пальцами в мои дреды, то и дело спускаясь к лопаткам, оставляя на них белые полосы от коротких ногтей, я, стараясь не обращать внимание на противоречивые ощущения, целовал ему грудь и интенсивно вздымающийся от волнения впалый живот, стремительно приближаясь к самому главному. Ухватившись за пояс низко сидящих джинс, чуть стащил их вниз и остановился, дразня. Билл не любил, когда я медлил, да ещё и в самый неподходящий момент, но в удовольствии немножко над ним поиздеваться я никак не мог себе отказать. Однако, всё моё игривое настроение исчезло так же неожиданно и быстро, как и возникло несколько минут назад. Взгляд нашарил красочный след от засоса точно под бедренной косточкой. Словно сигнал светофора в голове, все лампочки замигали тревожным красным цветом. Воображение тут же подленько и слишком живо подкинуло картинку того, вследствие чего был оставлен этот синяк. Не мной. Кем-то другим. Кем-то, чьи руки точно также прикасались к нему ещё вчера. Из-за эмоционального ступора, так и зависнув на месте, я не сразу обратил внимание, как Билл поспешно поднялся и обхватил моё лицо руками и слегка встряхнул, заставив посмотреть в глаза. Он судорожно мотал головой из стороны в сторону, явно не на шутку встревожившись. Само собой, ему всё ясно. Нужно быть полным кретином, чтобы не догадаться о причине моего состояния...

- Эй, эй! - он несколько раз похлопал меня по щекам. Я зажмурился и попытался сконцентрировать свой расфокусированный взгляд на его лице. - Ты, - мокрый поцелуй в губы, нежные руки вокруг шеи и обжигающее дыхание, - Том, - захватывает и настойчиво тянет на себя. Поддаюсь. - Только ты.

Что означали эти слова? Что он имел в виду? Всё равно. Сейчас не было ни малейшего желания и сил даже задумываться об этом. Я просто послал всё к такой-то матери, падая в собственнические объятия брата.

Пытается отползти, но я рывком дёргаю его обратно к себе, усиливая хватку на бёдрах в знак наказания. Двигаюсь ещё резче и агрессивнее. Протестующе мычит, но молчит. Молчит и терпит. Он привык. Теперь только так. Душно. На лбу испарина. Отвлекает. В голове густой пугающий туман. Я не узнаю себя. В такие моменты мы оба теряем своё «Я». Каждый раз как маленький атомный взрыв. Шок и растерянность, которых не скрыть ни за одной из безупречных масок. Брат подо мной, обнажённый и безобразно покорный. Словно сделанный из воска - лепи, что хочешь, пока снова не застыл. Это период откровений и моей безграничной власти. Мы будто меняемся местами. Во всех смыслах. Сейчас я хозяин положения. Сейчас только мне решать, что, как и когда. Ничего не говоря и не спрашивая, делаю. А он слушается. И ни слова против. Принимает в себя столько и так долго, сколько мне нужно.

Не спеша раздеть, зацеловать всё его худое напряженное тело до потери сознания от наслаждения и эйфории. Чтобы стонал, не останавливаясь, умирая от нежности, которую я дарю. Просил не прекращать, тянул руки, метался по постели, комкая простынь, кусая губы,и кричал. Кричал моё имя. Целовать и без того истерзанные пухлые подвижные губы, не давая ни секунды на передышку. Глубоко, страстно. Как в последний раз. Излиться плавными быстрыми толчками, оставив внутри него всего себя. Пропустить чёрный шёлк сквозь пальцы, крепко обнять и прошептать банальное, но искреннее «Люблю», до утра погрузившись во владения ночи.

Так мне хочется поступить с ним каждый раз перед началом. Но не выходит. Никогда. Как бы я не старался себя контролировать, всегда получается чудовищно наоборот. Стоит мне увидеть его под собой, такого ненормально красивого и готового, почувствовать его желание, как я тут же куда-то исчезаю, уступая место совершенно чужому, незнакомому мне существу. И тогда появляется тот, кто в считанные мгновения перекраивает все мои планы и делает то, за что мне потом непременно бывает очень стыдно. Тот, которым я восхищаюсь и которого боюсь одновременно. Непонятного происхождения зверь. Дикий, неуправляемый и безжалостный. Настоящий псих. Он творит, что хочет, не обращаясь к морали, ни с кем не считаясь. Редко, но бывает, что после ничего не помню. Будто кто-то ловко, начисто стёр карандашную память ластиком, оставив после себя лишь белый лист с мусором от резиновой крошки. Как и не со мной всё случилось. Даже всерьёз задумываюсь иногда - а не приснилось ли? Но нет, не сон. Реальность. Если начал, уже не остановлюсь. Синяки и полосы от царапин, которыми я щедро, специально или невольно награждаю брата, не проходят потом ещё несколько дней, издевательски напоминая мне о том, что невозможно понять другого, когда ты сам о себе - как неожиданно выяснилось! - почти ничего не знаешь. А после прошу прощения. Но всегда искренне. Постоянно одно и то же. Изо дня в день. Как бег по кругу стадиона летними вечерами. Меняется лишь музыка в твоём плеере. А он молчит, только улыбается, целует в угол губ и мягко сжимает мою руку. Прощает. И тоже искренне. Я знаю. Почему всё так? Сколько десятков раз я задавался этим вопросом, так и оставшимся неподвижно висеть в воздухе. Что это - моя особенность, отклонение или же просто… месть? За унижения, за боль и ухищрённые издевательства. За наши искалеченные жизни. За всё сразу.

Возможно.

- Том, полегче!

Жалобно хнычет и просит притормозить, но вопреки своим просьбам ещё туже стискивает ноги вокруг моих бедёр. Я прекращаю толчки и смотрю на него. Злится. Пинает меня кулаками по плечам и груди. Рычит. То орёт дурным голосом, не стесняясь в выражениях, то ласково шепчет. Открыто усмехаюсь над ним и сразу же замечаю стыдливый румянец на распаренных щеках и въедливый взгляд разъярённых карих глаз. Увеличиваю амплитуду. Удовлетворённо вскрикивает и подаётся навстречу, подстраиваясь под несложный ритм.

Он может говорить, что угодно. Плевать. Я ведь знаю правду. Ему нравится. Нравится.

Слишком громко. Зажимаю брату рот. Ещё немного. Рука соскальзывает с потных коленок, уши закладывает от гула приближающегося оргазма. Ещё совсем чуть-чуть…

Перевалившись на бок, почти теряю сознание. Сердце на измене. Я его почти не слышу. Любой такой марафон может стать для нас последним. Рядом ложится брат, тяжело дышит и хрипло хохочет.

Наверное, мы обречены.

***

- Билл?
- Мм?
- Мне, конечно, очень нравится то, что ты сейчас делаешь, это даже слишком хорошо, но не мог бы ты прекратить? Иначе я за себя не отвечаю.
- Оу, ты мне угрожаешь?
- Да куда уж… Тебя так просто не возьмёшь.
- Как двусмысленно, - засмеялся брат и я вместе с ним.
- Хочется подольше полежать вот так вместе. В тишине. Сказочный, практически ирреальный момент, тебе так не кажется?

Билл, помедлив, кивнул.

- Я тоже хочу.

Его голова покоилась на моём животе. Распущенные волосы приятно щекотали кожу. Ноги закинуты на стену одна на другую. Лениво водя ладонью по животу и груди, брат периодически забавно тёрся об меня носом, чувственно засасывая восприимчивые участки тела чуть выше бёдер. Я напрягся от мучительно-будоражащей всё нутро ласки, и чтобы снять совсем неуместное сейчас возбуждение начал гладить его ноги, водя по всей внутренней длине, от щиколоток до ягодиц. Билл тихонько заурчал и расплылся в до невозможности блаженной улыбке. Аккуратный нос поморщился, вызвав у меня умиление, смешанным в неравных пропорциях с щемящим чувством тоски. Он всегда так делал, когда по-настоящему чему-то радовался. Ещё одна нетипичная особенность. Я часто видел его таким в детстве. Раньше всё было совсем по-другому.

- Ауч! Ты чего щипаешься?! Больно же, - я потёр пострадавшее место на боку и кинул укоризненный взгляд на ухмыляющегося брата.
- Не ворчи как старая бабка у подъезда. О чём задумался? - не дождавшись ответа, поднялся, крадучись заполз на меня почти целиком, и поцеловал мой не до конца заживший нос. Та же учесть постигла глаза и щёки. С губ спустился вниз по шее, оставляя на ней влажные следы. Но потом вдруг остановился, как-то напряжённо сосредоточившись на груди, и аккуратно положил туда ладонь.
- Как оно? - так тихо, что мне понадобилось какое-то время, чтобы идентифицировать его слова. Билл поднял на меня глаза и неловко улыбнулся, тут же спрятав лицо в изгибе моей шеи. Я в некотором замешательстве обнял его, прижав к себе как можно плотнее. Пальцы с наслаждением зарылись в густую копну взлохмаченных волос. Не знаю, как назвать. Что это вообще было? Однако измученное сердце в ту же секунду отозвалось, пронзив острой болью всё тело. Я заворочался, но быстро взял себя в руки. Поцеловал брата в чёрную макушку и прошептал ему на ушко:
- Стучит.

Он резко поднял голову, чуть не столкнувшись со мной лбом, и с невообразимо завораживающей печалью в глазах задал ещё один, не менее неожиданный вопрос.

- Не болит?
- Ты же знаешь.
- С ним всё нормально?
- Билл, - я усилием воли нарисовал на лице подобие улыбки и потеребил мочку его уха, большим пальцем очертив контуры приоткрытых губ. - Я два года не наблюдался у своего лечащего врача, хотя должен ходить на приёмы каждый месяц и сдавать анализы. Откуда мне знать, нормально или ненормально?
- Мы можем съездить, - спустя минутную паузу предложил брат и с какой-то пугающей решительностью посмотрел мне в глаза.
- Это невозможно. У меня даже страховки нет. К тому же, для всех мы учимся в Австрии, помнишь? Нас не должны видеть. Я не хочу волновать маму.
- Тогда пойдём в другую больницу, к другому врачу, в другой город, - настаивал Билл.

Я покачал головой.

- Никто не примет меня без документов.
- А мы заплатим.
- У нас нет денег.
- Будут.
- Ограбишь банк?
- Пусть тебя это не волнует, - мрачно отозвался брат, наверняка отчётливо расслышав нотки недоверия в моём голосе.
- Со мной всё хорошо. Не беспокойся так. Мне нельзя болеть. Это непозволительная роскошь.
- Ещё одну операцию ты не переживёшь, так?
- Наверняка.

Всего несколько лет назад Билл был настоящим гадким утёнком. Высокий рост, болезненная худоба, нескладность и непропорциональность тела вкупе со своенравным дурным характером представляли собой гремучую смесь и автоматически делали его неприглядным для общения или знакомств. Вечно хмурый, сосредоточенный, с тяжёлым взглядом он наводил страх на всю школу одним своим видом. Наверно все они думали, что он какой-то странный и лучше с ним не связываться. Или что-то вроде. Если задуматься, здравое решение. Время шло, и к старшим классам всё кардинально изменилось. В первую очередь сам Билл. Он тщательно следил за своей внешностью и уже совсем скоро стал вызывать у злопыхателей немое восхищение, которое, вопреки их стараниям, скрыть никак не удавалось. Достаточно было посмотреть на их перекошенные от зависти рожи, когда Билл проходил мимо. Я же был обаятельным ребёнком и всегда считался более привлекательным и симпатичным для всех наших друзей и даже родственников. Но потом он отнял у меня и это преимущество. Я не завидовал ему. Наоборот, гордился, что он мой брат-близнец. Такой загадочный и фантастически красивый. Скорее мне было неловко за свой собственный внешний вид. Хотелось, чтобы он тоже мог похвастаться мной перед другими. По сравнению с ним я был настоящим страшилищем, хотя на недостаток женского внимания, надо признаться, никогда жаловаться не приходилось. Только посмотрите на него. Он коварен и искушён как сам дьявол, но ангельски красив, настолько, будто безгрешен. Иногда я всерьёз задумываюсь о том, что таких людей в природе просто не существует. Что он вовсе не мой брат. Даже не человек, а какое-то высшее существо инопланетной цивилизации. Феномен. Иначе, почему до сих пор никому так и не удалось понять его. Хотя бы на шаг приблизиться к отгадке?

***

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тормошил меня за плечо.

- Мм…Билл? - с трудом разлепив глаза, первое, что я увидел, было суровое недовольное выражение лица брата, который, прикусив высунутый кончик языка, пыхтел как паровоз, пытаясь выпутаться из захвата моих рук.
- Нет, бл*, Джонни Депп! Прекращай тупить и отпусти уже. Ты мне все рёбра сдавил.
- Ну прости. Я не специально.
- Да ты вечно зажимаешь меня так, что дышать потом нечем, - Билл перевалился на спину и вдохнул полной грудью.
- Давай, скажи свою коронную фразу, - я с наслаждением выпрямил левую ногу и повертел стопой. Она порядком затекла и болезненно ныла.
- Какую ещё фразу? - он нахмурился, принял сидячее положение, смачно потянулся, зевнул и начал искать в складках простыни и одеяла своё бельё.
- Прижался как к родному, - я рассмеялся. - Забыл?
- Хватит трындеть. Лучше поищи мои трусы.
- Куда уж лучше, - обиженно пробурчал я себе под нос. - Мой нюх на них не натренирован.
- Я серьёзно!
- Я тоже. Скорее всего, они испугались твоих стонов и выпрыгнули в окно.
- Ты посмотри, у кого-то чувство юмора наконец выползло из задницы и явило себя миру.
- А ещё кое-кто, кажется, проснулся не ахти в каком настроении. Сон плохой приснился?

Билл громко цокнул и закатил глаза.

- Ага. Очень страшный сон. В нём тебе вышибли мозги. Я сначала вроде как испугался, но потом вспомнил, что ты всё равно ими никогда не пользовался и успокоился.

Мы обменялись красноречивыми жестами. Брат наконец-то нашёл своё нижнее бельё и сейчас выворачивал его с изнанки с таким видом, будто решал задачу по ядерной физике. Причём повышенной сложности. Я дождался, пока он натянет свои драгоценные трусы, а затем взял его в охапку и под пронзительные визги повалил на себя, за что тут же получил пяткой в коленную чашечку. Теперь я не понаслышке знал, что такое звёздочки в глазах.

- Ты чё творишь, вредитель?! - я уткнулся лицом в подушку и подобрал к груди ушибленную ногу.
- А нехрен пугать! Шутник, блин. Знаешь же, какая у меня реакция.
- Реакция у него… - проворчал я, потирая ноющее колено.
- Сильно попало?
- Отвали.
- Пфф… Да пожалуйста.

Билл повертел головой и снял со спинки кровати свою майку.

- Ну и куда ты так подорвался? Давай ещё поваляемся.
- Одиннадцать вечера. Что мы ночью делать будем? До утра ведь теперь не засну.
- Я не виноват. Ты первый вырубился.
- Устал.

Я прыснул.

- Странно. С чего бы? Ведь всё делал я, а ты просто на спине часок полежал.
- Просто полежал? - бесцветно, но с нажимом спросил Билл, сделав короткую паузу между словами. Натянув майку до груди, он так и замер, сильно нахмурив лоб. - Заткнулся бы. Совет.
- Да ладно, я всё понимаю. Ты, наверное, ещё после вчерашнего не восстановился. Он-то явно потяжелее меня был.

Вырвалось. Я слишком расслабился, потерял бдительность и мой фильтр, отвечающий за то, что можно говорить брату, а что нельзя, вдруг вышел из строя. Билл молчал. Медленно и мучительно убивал меня взглядом, но молчал. И это было хуже всего - ждать его реакции в этой проклятой тишине, резко ставшей пугающей до чертиков. Я судорожно соображал, что сказать, чтобы как можно быстрее перевести тему и вытеснить из его головы подозрения о преднамеренности моих необдуманных слов. Я весь похолодел. Попробовал изобразить на лице неловкую виноватую улыбку, и, не глядя в глаза, активно занялся поиском своих шмоток.

- Что-то я проголодался. Ты как? Пойдём перекусим.
- Притормози-ка.

Я уже почти опустил ноги на пол, когда Билл остановил меня, жестко схватив за голень. Как-то странно ухмыльнувшись, он склонил голову набок и хищно улыбнулся. Этот знакомый оскал пригвоздил меня к месту.

- Тебя что-то не устраивает?
- Нет, всё нормально, - слишком нервно выпалил я. Рука брата поднялась выше к коленке.
- Например, расстановка сил в нашей паре?
- Слушай, ты всё не так понял…
- А то можем поменяться. Знаешь, хоть сейчас. Уверен, тебе понравится.
- Перестань. Это не смешно.
- Ты прав. Пока не попробуем, не узнаем. Иди ко мне.

Билл внезапно подался вперёд, в одну секунду вцепился в мои ноги и резко дёрнул на себя, повалив меня на спину. Я даже не успел среагировать, только испуганно охнул и взмахнул руками, потеряв точку опоры.

- Что ты делаешь?!
- Расслабься. Чего тебе стоит? Ты просто полежишь на спине.
- Я не хочу! - воздух мощной волной вылетел из моих лёгких через напряжённый шёпот. Я активно замотал головой в знак протеста и начал вырываться.
- Не хочешь на спине? Не проблема, братишка, переворачивайся на животик.

Пара ловких отточенных движений - и я уже лежу лицом вниз. Руки заведены за спину так высоко, что любое движение приносит невыносимую боль. Всё, что мне удалось сделать - повернуть голову. От пронзающих резей в лопатках помутнело сознание и спёрло дыхание. Я захрипел, начав глотать ртом воздух. Давление сверху привело меня в чувство. Билл обездвижил мои ноги своими, плотно сжав их по сторонам. Он дёргал простынь, но она не поддавалась, потому что я лежал на ней и часть её крепко стиснул между колен.

- Отпусти! Я сказал, дай сюда! - рявкнул брат и ещё раз предпринял попытку вытащить ткань - единственное, что прикрывало мою наготу. - Ну что же ты, не стесняйся, покажи мне свою сладкую попку. Я так давно о ней мечтал.
- Больно! - я сжал зубы, почувствовав, как его ногти издевательски впиваются под кожу на запястьях.
- А кто в этом виноват? Прекрати брыкаться, тогда может быть даже получишь удовольствие. Быстрее начнём - быстрее кончим.
- Нет!
- Да!

Отпустив меня всего на мгновение, Билл стащил простынь, покарябав мне внутреннюю сторону бедра до крови, подхватил за талию и, намотав на руку мои дреды, прижал лбом к матрасу. Брат сзади замешкался, и я с ужасом понял, что он пытается снять с себя недавно надетое бельё.

- Хватит! Билл, ради Бога, остановись! Если я обидел тебя или как-то оскорбил, то прости, я не хотел, клянусь! Умоляю, пусти!

Тонкие сильные пальцы сомкнулись на моей шее. Капкан, из которого не выбраться живым.

- Бога нет.

От вкрадчивого ядовитого шипения на ухо у меня начался приступ неконтролируемой паники. Я стал вырываться изо всех сил, не обращая внимания на непрекращающиеся вспышки острой боли во всём теле.

- Куда это ты пополз, малыш? Я ещё не налюбовался тобой. Не лишай любимого брата такого кайфа, - схватил меня за бёдра и грубым толчком притянул обратно. Ладонь сжала ягодицу, пальцы опасно приблизились к низу, - Не бойся, я буду нежным. Там я ещё никогда не был.
- Нет! Пусти. Хватит!
- Тише, тише, мой хороший. Мм, как горячо, - восторженный шёпот, как в бреду.

Попытался пошевелиться, но лёгкие свело судорогой. Сделав серию коротких вздохов, я, неожиданно для самого себя громко всхлипнул и разревелся как ребёнок.

- Пожалуйста… Не хочу. Пожалуйста. Если ты это сделаешь, я покончу собой!
- Не смеши меня, и без того весело. У тебя на это духу не хватит.
- Клянусь, я сделаю это! Я…
- Значит так! Заткнись и слушай меня внимательно, истеричка, - он неприятно закусил кожу на моей шее, - Ты похоже совсем страх потерял, если базар не фильтруешь. Услышь и запомни то, что я тебе сейчас скажу раз и навсегда - ты трахаешь меня только потому, что я тебе это позволяю. Это я переступил через себя, чтобы ты, патологический слабак, нытик и неудачник, мог хотя бы иногда, на короткий промежуток времени почувствовать и понять, что значит управлять, быть лидером, принимать решения не только за себя, но и за других. Это была твоя единственная возможность по-настоящему ощутить безраздельную власть и поднять самооценку. Но ты и её просрал. Поздравляю. Мне вот только одно интересно, ты реально думал, что я с самого начала мечтал лечь под тебя? Я? Братишка, ты меня ох как огорчаешь. И с каждым разом всё сильнее и сильнее. Чего ты так распереживался за свою задницу, а? Знаешь, это оскорбительно для меня. А как же равноправие, за которое ты всегда так отчаянно ратуешь? Если хочешь знать, мне блевать хотелось от одного лишь осознания того факта, что в наших еб*нутых отношениях возможен только такой вариант расстановки приоритетов. Я понимал, что на другие условия ты бы ни за что не согласился, и тогда бы и близко меня к себе не подпустил. А мне уж очень хотелось тебя заполучить. Да, сейчас я научился получать удовольствие. Мне хорошо с тобой. Но поначалу… А ведь я так беспокоился за тебя. Боялся, что наши игры могут травмировать моего обожаемого изнеженного братишку, действовал не спеша и аккуратно, пошёл на такую жертву, от которой до сих пор не очухался, и что в ответ? Вместо понимания и благодарности сплошные упрёки, высокомерие, а теперь ещё и шутить надо мной изволил? Так не пойдёт! Том, с*ченыш, ты хоть понимаешь, что единственный человек, под которого я когда-либо ложился - это ты? Никому, слышишь, никому и никогда больше я не позволял так с собой обращаться!
- Я не знал, - слёзы текли безостановочно. Как будто кто-то по невнимательности забыл до конца закрыть кран в ванной, оставив тоненькую струйку.
- Мог бы для разнообразия пошевелить своими атрофированными мозгами и догадаться! Или я похож на того, кто только и мечтает, как бы пошире ноги раздвинуть, а?! Похож? Отвечай!
- Нет.
- Не слышу!
- Нет!
- Вот именно. Поэтому предупреждаю в первый и последний раз - ещё один такой косяк и будешь чегордить спиной по простыни. Свободен!
Звонкий шлепок по моей заднице совпал с трелью телефонного звонка. Билл лениво слез с меня, и я сразу потянулся за мобильником, разрывающимся надоедливой мелодией на тумбочке.

«Мама» - высветилось на дисплее.

От слёз глаза плохо видели. Всё мутно. Нос заложило, в ушах гул. Дыхание прерывистое. Она конечно сразу поймёт, что со мной что-то не так. Лишние вопросы мне сейчас совсем ни к чему. Смахнув с лица солёную влагу, я крепко зажмурился, проморгался, сухо откашлялся и только потом нажал на «принять».

- Алло, мам.

Брат прочертил по мне хмурым взглядом и отвернулся. Встал с постели, и нарочно, с чувством вдарил мне по бедру.

- Да. Дома… Обычный голос, тебе показалось… Нет, просто простудился слегка… Я не обманываю… Слушай, мам, ну вот только этого не надо, а. Не начинай старую песню.

Я прикрыл динамик ладонью и шмыгнул носом, однако меньше гундосить от этого не перестал. Билл расхаживал по комнате, скрестив руки на груди и напряжённо сжав губы. Он даже не пытался скрыть, чт