Глава 13. «Черные кожаные «Дамские пальчики»

BPOV

Эдвард поцеловал меня. И не просто чмокнул в губы. По-настоящему, с языком, учащенным дыханием и стоном в конце. И, хотя мне не с чем было сравнивать, я согласилась с Джессикой. Он фантастически, офигительно целуется.

Я понимала, что это поцелуй из жалости. И я бы солгала более, чем немного, если бы сказала, что не подталкивала его к этому. Может быть, это и неправильно, но я абсолютно не сожалею. Когда Эдвард согласился, у меня наступил шок. А на его лице читалась решительность. Он собирался дать мне то, что, возможно, больше никто не мог. И это самое милое, что он сделал.

Я нервничала, забираясь на постель и устраиваясь перед ним. И я думала, а что, если мне станет плохо, и не хотела унижения, если Эдвард решит, что я плохо целуюсь. Но, как только он коснулся меня, я полностью расслабилась, и все чувствовалось таким натуральным. Просто инстинкт и его электричество. Легкие поцелуи были замечательны, но я не могла справиться с собой, потому что хотела большего. Я сломала правило «бери все, что можешь получить». А он даже не заметил. И его язык на мне был потрясающим. Я ощутила дрожь в таких частях своего тела, о существовании которых и не подозревала. И хотела, чтобы он чувствовал то же, что и я, хотя бы только на этот момент. И я опять нарушила свое правило, прижавшись к нему телом. И я ощутила это – возбуждение и короткую вспышку похоти в его поцелуе. И потом я услышала это. Этот стон, который на долгие годы сохранится в глубине моей памяти.

И не имеет значения, что он отстранился до того, как мог ощутить большее. Это дало мне надежду. Надежду, что, может быть, однажды Эдвард сможет почувствовать ко мне что-то, длящееся дольше нескольких секунд. Я ложилась спать с широченной улыбкой на лице, и даже не пыталась скрыть ее от Эдварда. Потому что не могла. Я показывала ему каждую свою часть, которой понравился его поцелуй. И, когда он, наконец, лег под одеяло и прижался ко мне, вся похоть ушла, но моя улыбка никуда не делась.

***

Я даже не возненавидела будильник, когда он прозвенел утром, но, как обычно, прижалась к Эдварду, потому что все еще чувствовала усталость и не хотела вылезать из его объятий. Но он со стоном, который был очень не похож на вчерашний, при поцелуе, отодвинулся. Однако я все еще помнила тот стон и инстинктивно облизнула губы.

Я провела утренние процедуры так нормально, как могла. Мне не хотелось усложнять все для Эдварда, как-то изменяя порядок действий. Но, как только я закрыла дверь ванной, так мое лицо опять расплылось в широкой улыбке, пока я переодевалась.

Собрав вещи, я почувствовала, что нужно оставить пакет с печеньем, и тут поняла, что уже вчера отдала его. Помадка «Все ты». Хотя это не полностью означало мой день. На самом деле мне хотелось написать «Печенье «Я ненавижу Джессику Стенли и всех ее подружек-шлюх, из-за которых я так дерьмово себя чувствовала в задрипанной раздевалке спортзала», но что-то подсказало мне, что этикетка недостаточно большая для этого. И я была счастлива, что не позволила ей вчера увидеть меня плачущей. Я подождала, пока она закончить орать, и вышла из раздевалки прежде, чем слезы потекли по моим щекам. Джессика Стенли не получит удовлетворения, увидев их.

Эдвард все так же лежал на кровати с закрытыми глазами, лениво проводя пальцами по волосам, как и делал каждое утро, пока я надевала капюшон и закидывала рюкзак на спину. Я повернулась к нему спиной, подходя к двери, молча, как мы обычно поступали, когда его голос остановил меня.

- Эй! – позвал он хриплым утренним голосом, который я едва разобрала. Я повернула голову. Он опирался на локоть, второй рукой все так же проводя по волосам.

И суженными сонными зелеными глазами смотрел на меня.

- Не позволяй этой суке доставать тебя, Белла, - твердо сказал он. Я кивнула в ответ и улыбнулась. Мне плевать, что она или ее подружки думают обо мне. И тогда его лицо искривилось в усмешке.

- Плюс, - добавил он. – Стенли далеко до тебя в умении целоваться. – И потом он хлопнулся на спину и скатился с кровати.

И этим утром я просто летела по двору, добираясь домой.

***

Ничто не могло испортить мое настроение. Даже Элис и ее бухтение по поводу вечеринки у Калленов в эти выходные. Фактически это даже еще больше улучшило мое настроение. Потому что я собиралась попросить Эдварда проследить, чтобы Джаспер пришел на нее, и прослежу сама, чтобы Элис надела зеленое. И всю дорогу до школы я пыталась спрятать свою улыбку, думая про это.

Хотя их танцы друг вокруг друга на самом деле были глупыми и отвратительными. Конечно, это лицемерие, учитывая, как я ради Эдварда встаю с ног на голову, точно как Элис, только не говорю ему об этом. Хотя, может быть, по совершенно другой причине.

Элис всегда ждала действий Джаспера. Просто сидела и ждала, пока он подаст какой-нибудь сигнал, что замечает ее. Они были полными противоположностями друг другу в их компании… если Эдварда и Джаспера вообще можно назвать «компанией». Наши ситуации были так похожи, и в то же время так различались. По крайней мере, Элис и Джаспера не сдерживало ничего, кроме них самих. Там не было безответного чувства, как у меня с Эдвардом. И в то же время мы с Эдвардом были ближе, чем могли бы быть Элис и Джаспер. Это все очень смущало. И все это смущение только усиливалось от того факта, что теперь я на самом деле чувствовала себя девочкой-подростком.

Когда мы приехали к школе, я не смотрела на Эдварда, вылезающего из его «вольво». Я не смогла бы скрыть улыбку. И на самом деле просто не смогла бы стоять и смотреть на «вольво», боясь самых различных реакций организма. Очень может быть, что без рвоты бы не обошлось.

Когда я вышла из машины и пошла через двор, то услышала отвратительные смешки, исходящие из группы перед нами. Я подняла голову достаточно высоко, чтобы увидеть ноги Джессики и ее шлюшек-подруг. И, вместо того, чтобы опустить голову и поднять капюшон, как я обычно поступала, я воспользовалась советом Эдварда. Я не позволю этим сукам задеть меня. Так что я подняла подбородок и расправила плечи, и улыбнулась самой наглой улыбкой, какую смогла изобразить.

Она нахмурилась, рассердилась и продолжала метать в меня более угрожающие взгляды, чем это требовалось, но держала рот закрытым. Я с трудом удержалась и не показала ей язык, как четырехлетняя девочка, пока проходила мимо. И услышала за собой очень знакомый смешок. Эдвард. От этого моя улыбка только стала шире. Он смотрел. Ему понравилось. Я больше нравлюсь ему.

И весь мой день был таким же хорошим. На ланче Джессика и ее группа не замечали моего присутствия. Надо полагать, я потеряла свою привлекательность для них. Что еще больше улучшило мое настроение. Эдвард прекрасно вел себя на биологии. Никаких записок, никаких взглядов, только рисунок и скука, как всегда. Я не могла дождаться десяти вечера. Так что провела время в спортзале, держась на расстоянии ото всех, как всегда, голова вниз, капюшон вверх. Джессика ни разу не передала мне баскетбольный мяч.

***

Пока мы ехали домой, Элис планировала новый наряд «Заставь Джаспера пускать слюни». Я, разумеется, показывала ей каждую зеленую вещь в ее шкафу. И потом она нашла «это». Я сидела на ее кровати, откинувшись на спину, глядя в потолок и желая, чтобы я была в совершенно другой спальне.

- Вот что. – Элис с ухмылкой вынырнула из своего шкафа. – Думаю, я просто неправильно все делаю. – Она неистово потрясла головой, уперев руки в бока. Я повернула к ней голову и подняла бровь. Что?

Она закатила глаза.

- Я хочу сказать, - она плюхнулась на кровать рядом со мной, заставляя меня немного подпрыгнуть. – Джаспер – плохой мальчик. Может быть, мне стоит подключить более соблазнительную часть моего гардероба. – Она изогнула бровь. Я посмотрела на ее озорную улыбку и со скептическим видом села на кровать. Она может быть еще более соблазнительной?

Она могла. И должна была. И так и сделала.

Через пять минут Элис плавно вышла из-за дверцы своего шкафа в одежде, которая, как я поняла, должна была сломать Джаспера. А, возможно, и каждого мужчину в Форксе. И, возможно, и некоторых женщин. Моя челюсть оказалась в серьезной опасности разбиться о пол.

Потому что Элис надела на себя черные кожаные штаны, такие тесные, что они казались нарисованными, и с такой низкой талией, что меня удивляло, почему не видны ее лобковые волосы. Я смотрела на нее, пока она легко кружилась передо мной, и даже я чувствовала, что могла бы возбудиться.

- Элис, - выдохнула я, недоверчиво глядя на черную кожу. – Ты же несерьезно. – Я покачала головой, все еще не в силах закрыть рот.

- Пожалуйста, - хмыкнула она и помахала рукой. – Это, - она подняла брови и показала на ноги, - еще ничего, моя милая девственная Белла, - пропела она и еще раз с триумфальной улыбкой крутнулась перед зеркалом.

Я все еще с трудом дышала. Как она смогла запихнуть туда свое тело, оставалось вне моего понимания. Я не могла, не покраснев, стоять рядом с Эдвардом в обычной футболке.

- Элис, я не пойду с тобой через двор, если ты будешь в этом, - сказала я немного более громко, чем необходимо. Она только фыркнула и закатила глаза, пытаясь подобрать подходящий топ для штанов. Как будто кто-то будет смотреть на топ.

После того, как Элис подобрала себе наряд на завтра, я сделала ужин для нас троих. И мне почти хотелось показать Эсме, в чем завтра пойдет в школу ее невинная милая доченька. Но вряд ли я могла бы пережить выражение лица Эсме, когда та увидит это.

Около девяти я начала печь печенье. «Черные кожаные «Дамские пальчики». Надо признать, что, хотя я впала в шок, когда увидела ее, но преклонялась перед ее склонностью к эксгибиционизму. Это то, на что я никогда не смогу пойти. Она стремилась привлечь к себе внимание, показывала себя и свое тело всем, кто мог ее видеть. И ей было настолько удобно вести себя таким образом, и она была настолько уверенной, что я чувствовала себя еще большей размазней, когда стояла рядом. В лучшем случае я была простой. В худшем – незаметной.

Невидимость – это мой самый комфортный облик.

***

Я не нервничала, когда этим вечером залезала на балкон к Эдварду. Я не хотела все усложнять. Он с энтузиазмом встретил меня, стащил капюшон с моей головы, как только я вошла в комнату, и опять выглядел ужасно голодным. Я почувствовала себя плохо от того, что мое настроение испортило ему вчера аппетит.

Я выложила его обед на кровать. В последний раз, когда Эдвард ел лазанью, он сильно испачкался, так что я принесла дополнительные салфетки и положила их рядом с контейнером. Он раскрыл контейнер прежде, чем я успела все достать. И это рассмешило меня.

Я опять села на диван, включила айпод и смотрела, как он ест. Ночи, которые я проводила с Эдвардом, становились все более семейными. Я готовила ему вечером ужин, он его ел, и мы отправлялись в одну кровать. Я потрясла головой, вытрясая оттуда эти мысли. Это дружба. Я так думаю. На самом деле я не могла подобрать подходящего слова, и вряд ли когда-нибудь смогу спросить его об этом.

Эдвард начал ругаться и этим привлек мое внимание. Я оторвалась от айпода и, конечно, Эдвард испачкался. Томатный соус был на его губах, подбородке и рубашке. Я, хихикнув, покачала головой.

- Это не смешно, блять, - пробубнил он. При этом его рот был полон еды, так что слова вышли неразборчивыми. Он начал стирать соус с рубашки салфеткой и облизывать губы. И я не справилась с собой. Я бесстыдно смотрела, как его язык облизывает губы. Кажется, что комната полностью погрузилась в темноту, и все, что в ней осталось – это его язык и губы. Я замерла, полностью загипнотизированная этим. И только салфетка, коснувшаяся его губ, разрушила мой ступор.

Я быстро вернула внимание к айподу, молясь, чтобы мое лицо не покраснело, Эдвард не понял, что я смотрела на него. К счастью, ничто в этот момент не могло отвлечь его от еды. Я не поднимала на него взгляд, пока стоны и мычание не стихли.

К времени, когда он закончил есть, я была полностью убеждена, что его рубашка безнадежно испорчена. Я так и сказала ему.

- Не смертельно, - нахмурился он, глядя на огромные красные пятна, покрывающие его рубашку, чтобы изучить свою жертву более близко. – Она просто… - он пожал плечом, печально глядя на рубашку, - не умерла, а уснула. – И я рассмеялась. Потому что на самом деле ничто не могло бы спасти бедную вещь, но Эдвард надеялся на это.

Обсудив участь рубашки, мы решили, что пора спать. Мы оба уже достаточно устали, несмотря на то, что хорошо поспали предыдущей ночью. Так что обычным порядком приготовились ко сну. И никакой неловкости с моей стороны после облизывания Эдвардом губ.

Когда мы легли под одеяло и выключили свет, Эдвард, как всегда, обнял меня и крепко прижал к себе. Я вдохнула его запах, позволяя себе слегка улыбнуться, и начала гладить его волосы и напевать. Он уснул через считанные минуты.

***

Не знаю, сколько было времени, когда Эдвард разбудил меня, но я почувствовала, что он так крепко обнимает меня, что на теле должны были остаться синяки. Он тяжело дышал, почти задыхался. Я открыла глаза и попыталась приподнять голову, чтобы рассмотреть его лицо в скудном лунном свете, просачивающемся сквозь занавески.

Его челюсть была сильно сжата, так, что я видела все напрягшиеся мышцы и очертания его зубов. И он продолжал крепко, до боли, обнимать меня. Моя рука все еще лежала на его спине, так что я начала гладить его волосы, надеясь, что это слегка расслабит его объятия.

Его веки резко распахнулись, дыхание все еще оставалось тяжелым, достаточно тяжелым для того, чтобы я чувствовала его на своем лице. Эдвард встретился со мной взглядом. Он выглядел очень странно, почти испуганным.

- Эдвард? – испуганно прошептала я, продолжая гладить его волосы. Он все еще крепко обнимал меня, и с непередаваемым выражением на лице смотрел на меня. – Что случилось? Кошмар? – тихо спросила я, пытаясь не паниковать.

Несколько секунд он не двигался и ничего не говорил. Только смотрел в мои глаза, тяжело дыша и прижимая меня к себе. Но, как только я начала паниковать, он расслабил руку и глубоко выдохнул, обдавая теплым воздухом мое лицо.

Потом, ничего не сказав, он положил ладонь на мою шею и прижал ее к себе, зарываясь лицом в мои волосы.

- Не оставляй меня, блять, - прорычал он в мое плечо.

Я была так смущена и утомлена, и не понимала, о чем говорит Эдвард.

- Я не уйду, Эдвард, обещаю, - прошептала я в его шею, поглаживая пальцами его волосы. Он молчал, просто глубоко дышал в мои волосы, так что я начала напевать ему. В конце концов, он опять уснул, и я освободила свою шею от его ладони и вернулась на свое место у него на груди, слишком сонная, чтобы спрашивать, что произошло.

EPOV

Это был кошмар, но не прежний. Это было больше ощущением. Ощущением, что моей девочки больше нет со мной. Ощущением смерти и гребаной беспомощности, намного более сильным, чем до появления Беллы в моей жизни. Это чертовски испугало меня.

Когда прозвенел будильник, мне потребовалось больше времени, чтобы отодвинуться. Меня чертовски раздражал скрежещущий звук, но, когда Белла прижалась ко мне, я прижался к ней в ответ, и оставался так еще несколько секунд. Она вылезла из кровати несколько растерянной, но не спросила, что произошло ночью. Что даже хорошо, потому сомневаюсь, что я мог что-нибудь объяснить.

Она оставила на тумбочке печенье и ушла, как всегда. И я был благодарен, что она не стала расспрашивать меня об этом дерьме.

***

Я был напряжен и легковозбудим. И не понимал, почему. Кошмар, все драматичные события вокруг него, не знаю, блять, но у меня было ощущение, что я схожу от этого с ума. Джас утром сел в машину с понимающим выражением лица. Он всегда чувствовал мои эмоции.

Он плюхнулся на пассажирское сиденье и смотрел вперед, пока мы ехали. Мы отдалялись друг от друга после всего того, что случилось в прошлом году – никогда не встречались вне школы или не болтались где-то по выходным. Эм собирался устроить вечеринку, и я реально хотел просто, блять, как нормальный, насладиться ею, и надеялся, что она слегка уменьшит напряжение, которое я чувствовал.

- Эй, Джас. В доме Калленов в пятницу вечеринка. Ты придешь? – я повернул к нему голову и изогнул бровь. Он несколько секунд задумчиво кусал губы.

- Блять, почему нет. – Он пожал плечами и закрыл глаза.

Я усмехнулся. Джасу всегда было нелегко отказываться от вечеринок. Хотя конкретно эта будет наиболее приличной, чем те, к которым он привык.

И я был гребано благодарен, что Джас все еще закрывал глаза, когда я повернул на парковку школы. Потому что то жалкое подобие штанов, которое нацепила на себя Брендон, могло бы довести его до сердечного приступа. Особенно когда она наклонилась, чтобы достать что-то с пола машины. Мой взгляд, возможно, задержался на ее заднице дольше, чем допускали правила приличия. Это явно инстинктивная реакция. Я вылез из машины прежде, чем Джас открыл глаза. Я не мог вынести то, как он будет жестоко страдать.

***

К ланчу большая часть моего напряжения развеялась. Я видел, как моя девочка бросила на меня обеспокоенный взгляд, проходя мимо меня во дворе, но со мной все было в порядке. Просто требовалось немного расслабиться, вот и все.

Джас сидел за столом, когда я зашел в кафетерий. И я все понял по взгляду на его лицо. Меня уже достало видеть все это дерьмо. Я слишком громко сел и мрачно посмотрел на него. Сделай это, ублюдок!

Он качал ногой вверх-вниз так быстро, что стол шатался. Я закатил глаза и полез в сумку за пакетом с печеньем, прежде чем понял, что оставил его утром на столе. И сердито посмотрел на пустое место. Мать его.

Я вновь выпрямился и начал есть отвратительную школьную еду с подноса Джаса. Когда он сердито посмотрел на меня, я пожал плечами и ухмыльнулся. Этот мудак не может рассердиться сильнее, чем уже сердит.

Он откинулся на спинку стула и выдохнул, потирая лицо руками и успокаиваясь. Мы долго сидели молча, ели и пили, и привычные звуки кафетерия окружали нас.

Вдруг Джас с громким стуком ударил кулаком по столу, поднос подпрыгнул, и молоко расплескалось. Я резко поднял голову, слегка удивившись и смутившись. Он смотрел за меня, так что я медленно повернулся и проследил его взгляд.

Брендон стояла в дверном проеме кафетерия, повернувшись к нам спиной примерно в десяти футах от нас. За ней шел Ньютон, притворяясь, что хлопает ее по заднице и ухмыляясь друзьям.

- Эй! Брендон! – заорал со своего места Джас. Я повернулся к нему. Он выглядел чертовски решительно. Он собирался, блять, покончить с этим.

Я сидел, раскрыв рот, и не мог поверить в то, что происходит. Потом моя оторопь медленно переросла в широкую улыбку. Я ждал этой херни четыре года. Я откинулся на спинку стула и ждал, пока Брендон подойдет. И знал, что она подойдет.

Я мог определить, что она приближается, потому что лицо Джаспера становилось спокойнее. И он начал улыбаться, широко и влюблено, как придурок, которым и являлся. Моя ухмылка стала такой широкой, что заболели щеки. Когда она, наконец, дошла до нашего стола, то встала, в своих черных кожаных штанах, и с потешно скромным вырезом, и с такой же идиотской улыбкой, как у Джаса. Она даже не заметила, что за столом сидел я.

- Эй, Джаспер! – пропела она, выглядя именно такой шлюхой, какой хотела казаться. Но не показывая то возбуждение, которое было в ней на самом деле. Моя ухмылка выросла, и я бросил взгляд на столик, где сидела моя девочка. Она смотрела на все происходящее с такой же ухмылкой, как у меня. Око за око.

- Привет. Сядь, я хочу кое-что спросить тебя, - спокойно сказал Джаспер, поправляя ворот рубашки, словно он просто заскучал. Но мы все знали, что это ложь. Элис скользнула на стул рядом с ним, и я сдержал готовый вырваться наружу смешок, потому что было так очевидно, что они интересуются друг другом и одновременно не замечают этого.

Она села, до сих пор так и не посмотрев на меня, и наклонилась вперед, сложив руки перед собой, делая то же самое, что и Джас – пыталась выглядеть скучающей. Я закатил глаза.

- И что? – спросила Элис, играя с прядью коротких черных волос. Джас не сводил взгляда с ее пальца, прежде чем смог оторваться от него.

- Ммм… - пробормотал он, что было нетипично для него, и качнул головой. – Ты придешь в пятницу на вечеринку к Калленам? – спросил он, словно бы ни один из Калленов не сидел, блять, рядом с ним. Элис замотала головой так быстро, что я подумал, что она отвалится, и широко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Блять, как трогательно.

- Да, я тоже, - небрежно пожал он плечами.

И после этого они опять растерялись. Оба нервно огляделись, не предпринимая усилий для дальнейшего разговора. Я боролся с желанием простонать. В глазах Элис блеснула вспышка, и она улыбнулась и залезла за чем-то в свою сумку.

И потом она достала из нее долбаный пакет с этикеткой «Черные кожаные «Дамские пальчики». И внезапно я застыл. Полностью застыл. Потому что Джас увидит этот пакет и этикетку на нем. И он видел такие пакеты уже почти две недели.

Она поставила пакет на стол.

- Хочешь печенье? – заботливо спросила она. Джас повернулся к ней, и потом увидел чертов пакет, и широко раскрыл глаза. Мать вашу.

Он медленно перевел взгляд на меня. И я молча послал ему каждое чертово сообщение, которое мог придумать. «Оставь это, блять. Не спрашивай ее об этом. Пропусти. Отстань от нее нахрен». И я тряхнул головой, чтобы подтвердить свой взгляд.

Но он не воспринял ничего из этого дерьма.

- Элис, - он потянулся к пакету и взял печенье, не отрывая от меня взгляда. – Это ты сделала печенье? – спросил он, явно зло. Мать его. И мне захотелось заржать, потому что он, блять, думал, что мне давала печенье Брендон, но не стал, потому что знал, что она скажет. И тогда я облажаюсь. Чертовски облажаюсь.

- Нет, - пропела она, откусывая печенье вместе с ним. – Это моя кузина Белла.

Она улыбнулась. Джаспер подавился печеньем.