Глава 20. «Кокосовое печенье с секретом внутри»

BPOV

Эсме забирала меня из аэропорта Сиа-Так, когда уже почти стемнело. Она крепко обняла меня, говоря всякие глупости типа того, как она гордится мною, и спрашивая меня, все ли со мной в порядке. Думаю, что мой внешний вид оставлял желать лучшего. Она расцеловала меня со слезами на глазах. Я пыталась выжать из себя улыбку, но не думаю, что это получилось. Эсме поняла меня.

С каждой милей, приближающей меня к Форксу, я чувствовала все большую усталость. От недосыпа веки отяжелели, слезы я уже не могла удержать. Взгляд в зеркало заднего вида привел меня в ужас. Под налитыми кровью, набухшими глазами лежали темно-пурпурные круги. Я выглядела кошмарно.

Эсме всю дорогу поглядывала на меня и рассказывала обо всем, что я пропустила за время отсутствия. Она беспокоилась обо мне. Я бы очень хотела уверить ее в том, что у меня все в порядке. Но просто не могла. Поэтому опустила голову на спинку сиденья и смотрела на деревья, мелькающие за окном, слушая ее болтовню.

Первое, что я увидела в Форксе, был не наш дом. Я смотрела на особняк Калленов. Окно Эдварда выходило на заднюю сторону, и его не было видно, но сам особняк был освещен. Было уже почти восемь. Я медленно вытащила себя из машины, пытаясь захлопнуть дверь, но сил хватило лишь на слабый щелчок. Эсме забрала мою сумку и ушла, а я с трудом потащилась за ней, натянув капюшон и опустив голову.

Была пятница. Элис ждала меня на кухне, подпрыгивая от возбуждения, что почти заставило меня улыбнуться. Почти. К несчастью, когда она увидела меня, ее улыбка погасла и исчезла. Я ненавижу себя за то, что убиваю ее хорошее настроение. Элис была приодета, и я подняла бровь, увидев ее провокационное платье.

Она изящно кашлянула.

- Я иду на свидание, - прощебетала она, пытаясь неподдельно улыбнуться мне, но в ее глазах застыла тревога.

- Джаспер, - утвердительно сказала я, вздрогнув от моего хриплого, грубого голоса. Элис кивнула, сверкнув на мгновение широкой улыбкой и тут же пряча ее. Я издала неубедительный смешок. Но это было лучшее из того, что я могла сделать.

Элис бросилась ко мне с объятиями, почти ударившись об меня. Никогда не думала, что она способна на это. Я обняла ее в ответ и выдавила мою лучшую улыбку, после чего забрала свою сумку и ушла к себе. Там было темно. Я не хотела заходить в комнату, так что забросила сумку через порог и закрыла дверь.

Я потащилась на кухню, решив что-нибудь испечь. Эсме и Элис сидели рядом и смотрели, как я готовлю, рассказывая, что они разогревали еду, которую я им оставила, и как все было вкусно.

Похожее чувство я испытывала, когда впервые приехала сюда. Тогда тоже все носились со мной, как с куриным яйцом, чтобы я не расстроилась. Я ненавидела это. Я любила это.

Какое-то время я стояла и смотрела через кухонное окно на большую белую застекленную веранду. Конечно, он мог быть там, по какой-нибудь идиотской причине. Я начала задумываться, а будет ли он рад видеть меня, если я приду, как обычно, в десять вечера? Может, его вообще не будет дома, а я, как дура, полезу к нему в комнату.

- Эсме, - проскрипела я, поворачиваясь к ней. Она посмотрела на меня, и я продолжила, прокашлявшись.

- Я собираюсь рано утром поехать в библиотеку, поискать что-нибудь почитать.

Я готовила себе алиби на случай, если все пройдет нормально.

- Я, наверно, уеду до того, как ты проснешься, и не появлюсь дома до обеда, - хрипела я. Мой голос оставался скрипучим и звучал так же плохо, как я его ощущала. Она кивнула мне со слабой улыбкой. Я ненавидела врать Эсме, но сейчас меня это не заботило. Элис ушла на свидание с Джаспером, Эсме поднялась к себе, и я начала укладывать печенье. Кокосовое с секретом внутри. В середине печенья был мятный крем.

Я не знала, хочет ли Эдвард, чтобы я пришла, или я хочу этого больше него. Но собиралась пойти в любом случае. Я не могла потерять это.

Так что в десять вечера я положила в сумку ужин, печенье, его альбом и выскочила за дверь. Я настолько устала, что не могла идти ровно. Было холодно, и сгущался туман. В окнах Эдварда горел свет. С глубоким вздохом я натянула капюшон и потащилась через двор к Калленам.

На балкон я забиралась очень осторожно из-за плохой координации. Руки и ноги с трудом подчинялись мне. Я забиралась втрое дольше, чем обычно, проверяя каждое движение. Почти бесшумно, но неуклюже я перетащила свои отяжелевшие ноги через перила и поймала себя на мысли, что даже в таком состоянии не потеряла своей ловкости. Я едва могла стоять.

Из-за стеклянных дверей исходил свет, но не раздавалось ни звука. Я сжала пальцы в кулак. Только постучать. Дверь распахнулась после первого же удара.

На пороге большой светлой комнаты стоял Эдвард, одетый в свою обычную черную футболку и темные джинсы. Лицо было скрыто под волосами. Глаза выглядели так же ужасно, как и мои – набухшие, налитые кровью, с темно-пурпурными синяками. Он не мигая, без эмоций, смотрел на меня. Я вяло прикусила губу, чувствуя такую усталость, проделав весь этот путь, что могла только смотреть на него в ответ. Порыв ветра из-за моей спины сдул с лица Эдварда его волосы.

- Привет, - тихо шепнула я, ощущая свои отяжелевшие ноги. Эдвард, все так же застыв в дверях, смотрел на меня ничего не выражающими глазами. Я уже начала беспокоиться, что мой приход был ошибкой. Но не успела спросить, хочет ли он, чтобы я осталась. Он протянул руку, не отрывая от меня взгляда. Я перевела свой усталый взгляд на его ладонь и, не колеблясь, подняла свою и положила на его руку. Прежде чем я осознала, что происходит, Эдвард быстро втащил меня в комнату, стащил капюшон и так крепко обхватил руками мою талию, что приподнял меня с пола. Я ослабела в его руках, исключительно усталая и истощенная, и радостная, что вернулась домой. Я забросила руки на его шею и уткнулась лицом в его плечо, вдыхая потрясающий аромат. Он зарылся лицом в изгиб моей шеи, дыша точно так же, как и я. Я подняла руку и залезла ею в его спутанные волосы. Эдвард теснее прижал меня к себе, почти до боли в ребрах, но я не обратила на это внимание. Мои ноги по-прежнему болтались в воздухе, и я была так счастлива, что у него есть силы держать меня на руках.

- Черт, я скучал без тебя, - прошептал Эдвард в мою шею, теснее сжимая меня, и тем самым подчеркивая этот факт.

Я улыбнулась. Я наконец-то по-настоящему улыбнулась в его плечо.

- Черт, я скучала по тебе, - невнятно пробормотала я, продолжая улыбаться и счастливая от того факта, что могу улыбаться опять. Эдвард наклонился к моей шее и легонько поцеловал ее. Я улыбнулась еще шире, несомненно, большой и глупой улыбкой, и тесно прижалась к его шее со всей оставшейся у меня силой.

Больше ничего не говоря, он повернулся, закрыв ногой дверь, и отнес меня на кровать, посадив на край и встав рядом на колени, чтобы оказаться на уровне моих глаз.

- Блять, ты выглядишь усталой, - вздохнул он, потирая пальцем мои набухшие глаза. Я от волнения прикрыла их, когда он прикоснулся ко мне, наслаждаясь электричеством, по которому я соскучилась, и вяло кивнула. Усталая – это мягко сказано.

Я почувствовала, что он встал, спустил с моих плеч лямки рюкзака и снял его с меня. Я приоткрыла глаза – он бросил рюкзак на диван и вернулся к кровати, плюхнулся на ее центр за мной, и я отклонилась назад. Зная, что нам обоим нужно, прежде чем мы что-нибудь сможем сказать или сделать.

- Не тревожься, - невнятно сказала я, забираясь на свою сторону кровати, даже не сняв обувь и упав на подушку. Но Эдвард продолжал сидеть, взяв мои ноги и снимая с них кроссовки.

- Спасибо, - пробормотала я, наблюдая, как он бросает их на пол. Он улыбнулся, и я тоже ответила улыбкой, настолько мне нравилось видеть его улыбку опять. Больше ничего не сказав, он улегся на свою половину кровати и выключил свет. У меня больше не было сил двигаться, так что он обнял меня и переложил в середину кровати рядом с собой, зарывшись лицом в мои волосы, как всегда.

Я улыбнулась ему в грудь, пробежав рукой по его волосам, и начала тихо мурлыкать его колыбельную. Он вздохнул в мои волосы и расслабился, тесно прижимая меня к себе, и провалился в сон еще раньше меня.

***

Мы спали так же глубоко и крепко, как в нашу первую ночь. Я проснулась от того, что кто-то нежно поглаживал мои волосы на затылке. Хотя я еще не пришла в себя ото сна, все равно знала, что это Эдвард. Я чувствовала его электричество, улыбнулась и крепче прижалась к его груди. Он зевнул мне в макушку.

- Просыпайся. Ты разленилась, - пробурчал Эдвард в мои волосы. Но я чувствовала его ухмылку, так что хихикнула, думая, что я не одна такая.

Я потянулась, вытянув ноги вдоль его тела, но не вставала.

- Сколько времени?

Да, мой голос еще хриплый и не вернулся к нормальному.

Эдвард откатился. Я простонала, но не успела открыть глаз и встать – он вернул руки на меня и прижал к груди.

- Половина одиннадцатого, - шепнул он, зарываясь в волосы. Я с улыбкой вздохнула. Какое счастье, что он вернулся в прежнее положение. Я обняла его, тесно прижимаясь. Эдвард начал перебирать мои волосы.

- Как ты? – шепнул он где-то в районе моей макушки.

- Уже лучше, - улыбнулась я в его грудь, почувствовав, как он чуть кивнул и глубже зарылся в мои волосы. Мы долго лежали в тишине, слушая дыхание друг друга. Это было лучшее ощущение в мире. Я чувствовала, что могу пробежать марафон. Следом за Эдвардом.

EPOV

Она вернулась. И даже более того – она все еще хотела быть со мной. Белла была такой усталой и помятой. Я ненавидел видеть мою девочку такой разбитой. Когда я увидел ее в дверях, рубильник поднялся, и, даже несмотря на ее чертов надетый капюшон, я хотел расцеловать ее всю и умолять остаться. Но мне не надо было умолять – она взяла мою руку.

Я был настолько благодарен за это, что мог делать все, что угодно. Я обнял ее, вдыхая ее запах, и даже легонько поцеловал ее в шею. Я был так чертовски счастлив, что мог делать это.

Моя бедная девочка так устала, что еле стояла. И я попытался позаботиться о ней, точно так же, как она заботилась обо мне. Сейчас мне не нужна была еда или что-то еще, я хотел, наконец, забраться с ней в постель. Двенадцать дней длились как гребаный год. Она даже не могла стянуть кроссовки, так что я сделал это за нее. Не потому, что переживал из-за грязи на кровати, а потому, что я на самом деле мог облегчить ей это дерьмо, потому что я хотел позаботиться о ней.

Ее мурлыкание было невнятным, скрежещущим и практически неслышным. Но оно работало. Сон был превосходным, со всеми этими цветами, печеньем и мурлыканием только для меня. Может, это по-идиотски или по-детски, но это было невозможно без Беллы?

Я проснулся первым. Спать рядом с Беллой, наблюдая за ее сном, было одним из лучших моментов всей моей жизни. Я смутился от этого. Я был счастлив, что все вернулось, но смущался этого. Я не представлял, откуда это взялось, не представлял, что делать. Не понимая, блять, что я на самом деле чувствую к моей девочке.

Я думал об этом, пока она спала. Я четко знал, что ненавижу, если ее нет рядом. Я бы убил любого, кто обидит ее. Я отдал бы все за ее улыбку и ее смех. Но это было все, что я пока знал. Я никогда много не думал об этом, потому что она стала обычным делом для меня. Без нее это не существовало. Но теперь гребаный рубильник поднимался при ее виде, и я боялся, что позволял себе видеть больше, чем есть на самом деле.

Я не знал, что Белла чувствует ко мне. Я знал, что она целовала меня всем своим существом. Я видел, что отражалось на ее лице, когда она делает это. И не имел понятия, почему она так расстроилась - из-за того, что произошло, или из-за меня. Я был гребаным мудаком. Потому что представлять, что Белла что-то чувствует ко мне, было так далеко от нашего обычного гребаного распорядка. Потому что тогда я пропустил множество маленьких подсказок и сигналов за все эти недели, когда я пытался держать рубильник опущенным.

Когда моей девочке пора было просыпаться, я так и не пришел к какому-нибудь решению или выводу по этому поводу. Я прикинул, что надо подождать и спросить ее напрямик – что нам делать. И я, возможно, смогу сдержаться, что бы она мне не сказала, потому что страшно боялся, что все между нами рухнет. И если мне действительно это надо, то я мог полностью принять тот факт, что полностью зависел от нее. Не только от ее компании, или от ее гребано вкусной еды, или, в конце концов, от того, что с ней я могу спать, а от нее целиком. Я боялся этого дерьма.

Пока моя девочка лежала рядом, полностью прижимаясь ко мне, зарываясь в мою грудь, я решил, что отдам инициативу ей. Если она хочет просто спать со мной, я сделаю ее счастливой и получу удовольствие от каждой минуты, проведенной с ней. Если она захочет целовать меня до бесчувствия – я с радостью отвечу ей. Потому что рубильник поднят, и моя девочка прекрасна.

- Эдвард, - прохрипела Белла в мою грудь.

Ее голос все еще ужасно звучал. Похоже, она плакала все двенадцать дней. Она так прижалась к моей груди, что ее нос мог почувствовать мой кошмарный запах, но меня это не волновало.

Я сам глубже зарылся в ее волосы. Пусть она лидирует.

- Умм, - промурлыкал я, глубоко вдыхая все эти цветы и печенья, по которым я соскучился.

- Твои рисунки прекрасны, - тихо шепнула она. Я скривился, потому что они не были такими. Самое большее - они были сравнимы с людьми, изображенными на них.

- Ты очень талантлив, - заключила она, кивнув мне в шею. Я тихо хихикнул, не потому, что это было правдой, а потому что просто был рад слышать это от нее.

- Спасибо, - я еще глубже зарылся и вдохнул аромат ее волос. Она сделала то же самое, глубоко вздохнув на моей груди.

- Ты хочешь их забрать? – тихо спросила она. Я покачал головой. Я хотел, чтобы она оставила их у себя.

Я был немного удивлен, когда откатился от нее. Похоже, она тоже хотела меня. По крайней мере, это так выглядело. Но нас ждала реальная жизнь, и, если я собирался изучать все эти смущающие чувства с моей девочкой, то не хочу, чтобы у нас возникли проблемы до того, как у меня появится шанс.

Так что неохотно, с огромным вздохом в ее каштановые волосы, я откатился. Она не отпускала меня, немного нахмурившись, но я сделал это и пожал плечами в ответ на ее нахмуренность.

- Эсме взбесится, если ты скоро не появишься дома, - пояснил я, и это была правда. Белла мрачно кивнула, закатив глаза, и слезла с постели. Я наблюдал, как она сонно тащится в ванну. Ее волосы были спутаны и растрепаны мною. Так притягательно.

Она, как всегда, провела в ванной десять минут. Я надеялся, что она заметит тот факт, что ее маленькая синяя зубная щетка все еще там, в держателе рядом с моей. И, судя по плеску воды, она заметила и воспользовалась ею.

Я был голоден. Гребано голоден. У меня не было возможности поесть прошлым вечером. Сон был важнее, чем все остальное. Я хотел рассказать все это дерьмо Белле, но знал, что не мог ясно мыслить до этого. К несчастью, сон не прояснил мои мысли.

Белла, наконец, вышла из ванны, натянув капюшон. Я хотел сказать ей, снять его нахрен, но не стал. Она подошла к дивану и раскрыла рюкзак, доставая из него пакет с печеньем, подходя к тумбочке и ставя этот пакет рядом с будильником, который она так ненавидела. Белла посмотрела на меня через спутанные волосы, и я кривовато улыбнулся ей. Я раньше никогда ей так не улыбался. Не знаю, почему я сделал это сейчас, но из-за этой улыбки все ее гребаное лицо просветлело. Увидев это, я поклялся, что буду делать это чаще.

Она широко улыбнулась в ответ, немного покраснев. Я подавил смех, потому что она всегда так глупо краснела.

Белла закатила глаза, продолжая улыбаться, как ненормальная, и выскочила за дверь.

Только когда она ушла, я схватился за пакет с печеньем, голодный и желающий видеть, на что был похож ее вчерашний день, когда она вернулась.

Маленькая белая бумажка гласила – «кокосовое печенье с секретом внутри». Я фыркнул в пакет. Потому что это так подходило нам. У нас внутри был секрет. Я надеялся, что скоро она раскроет передо мной все свои секреты, и я перестану смущаться.

И как только я пойму, что лежит у меня внутри, то покажу ей это.