Wide Awake/Неспящие. Глава 19 2 страница

EPOV

Это были сияющие гребаные локоны. Она знала, как сильно мне нравятся эти локоны. Ими были заполнены три долбаные страницы в альбоме. Фактически – это были три последние страницы альбома. Она должна была знать.
И это должно было означать только одно. Моя девочка хотела быть симпатичной для меня. Это было так очевидно, блять. Легкий румянец только подтверждал это. То, что она приготовила гребаного обалденного цыпленка «Альфредо», легко можно было объяснить. Она сделала его потому, что долго отсутствовала, и я был страшно голоден, но только одно могло объяснить эти гребаные сияющие локоны.
Она не только хотела быть симпатичной для меня. Она опять смотрела на меня через ресницы, хлопая ими и легко улыбаясь. И это стало доказательством. Она, черт возьми, флиртовала. И я осознал… это было не впервые.
Это же так очевидно, что, когда она в первый раз появилась с этими гребаными сияющими локонами, то флиртовала уже тогда. А если вспомнить ночь перед ее отъездом в Финикс - она целовала меня не от отчаяния. Она целовала меня из-за меня.
Я задумался, пока ел гребаного обалденного цыпленка, словно это было ключом к моему существованию, как давно она чувствует это ко мне, и как давно я облажался, потому что не понимал этого.
Может быть, я мог все понять на вечеринке, где она спрашивала меня про клубничную блондинку и хотела знать, считаю ли я ее симпатичной.
Мне тяжело было думать об этом. Это объясняло и ситуацию со Стенли. Она услышала, что я трахался со Стенли. Она ревновала, мать ее. Даже наш первый поцелуй был пронизан глубоким чувством. Она соглашалась делать это только со мной.
Это объясняло и День Благодарения, когда она позволила мне обнять ее, и она оставалась и прижималась ко мне, насколько могла близко.
А может быть, я мог проследить весь путь назад на вышку, когда я впервые попытался рассказать ей про Стенли. Чем больше я вспоминал, тем большим гребаным идиотом себя чувствовал, потому что не понял всего раньше.
Прозрение чуть не удушило меня над этой гребаной лапшой с цыпленком.
Моя девочка никогда не обманывала меня. А я был так занят попытками держаться от нее подальше, что, придурок, не понимал этого.
Так как я предоставил моей девочке вести меня, я тоже должен был двигаться. Она сделала ко мне так много маленьких шагов, что мне нужно было сделать один большой. Огромное спасибо, что она не выпрыгнула от меня прямо в окно, а пыталась флиртовать. Я чувствовал себя опять большой задницей. Мы уже спали вместе каждую ночь. Мы уже целовались и почти трахнулись. Прямо сейчас я попытался пригласить ее на гребаное квази-свидание. Если описать мое состояние словом «смущенный» - то это, блять, будет самым большим несоответствием столетия.
Передо мной встал вопрос, куда ее вести. Я не мог появиться с ней в Форксе – моя задница этого бы не перенесла, и я должен был найти место не более чем в часе езды. Я не был готов ко всему этому. Я был полностью уверен, что Брендон кастрирует меня. И даже думал, что Джас не будет ее отговаривать. Порт-Анжелес стал моим выбором. И моя девочка любит книги. И я, возможно, проведу целый гребаный день, пялясь на ее сияющие гребаные локоны со всех сторон. Что-то говорило мне, что она опять уложит их.
Когда я уже предложил это, то испугался, что придумал больше, чем есть на самом деле. Забрать слова назад – я буду полным идиотом. Но она сказала «да» и опять посмотрела на меня через ресницы.
Я был прав.
Я доел гребаного обалденного цыпленка, поставил контейнер рядом с кроватью и бросил взгляд на Беллу на кровати. Она смотрела в айпод и все еще, черт возьми, была румяной. Я улыбнулся. Она стала еще привлекательнее.
- Спасибо. Это было гребано вкусно, - с чувством сказал я, возвращаясь на кровать. Она, наконец, поймала мой взгляд и улыбнулась.
Я улыбнулся кривоватой улыбкой. Я знал, что она ей нравится. Так же, как и в последние разы, ее глаза сверкнули, и она покраснела еще сильнее. Это было так здорово. Она быстро отвела глаза к айподу.
Я на самом деле хотел еще раз нарисовать гребаные сияющие локоны моей девочки, и больше поговорить с ней, но я устал как черт и хотел спать.
- Устала? – спросил я, не желая прерывать ее музыку. Она кивнула, посмотрев на меня, и раскинула свои волосы еще больше, и я просто уставился на них. Мне хотелось пропустить их через свои пальцы.
Она вытащила наушники, бросила айпод на диван, слезла с него и прихватила свой рюкзак. Потом пошла в ванную, и я продолжал любоваться ее локонами, смотря, как они подпрыгивают при каждом ее шаге. Она была гребано прекрасна.
Пока она была в ванной, я размышлял, когда будет подходящий момент сказать ей это. Я думал, как она красива. Белла все-таки была девушкой. Я прикинул, что им нравится слушать про себя всякое такое дерьмо опять и опять. Это вполне подходяще. Фактически, я так доверился своему прозрению, что мог даже утверждать, что ей понравится слушать всякое такое дерьмо… особенно от меня.
Через десять минут моя девочка вышла из ванны в своей пижаме, с волосами, разбросанными по ее белой футболке.
Ее руки уже не выглядели для меня непристойными. Они были прекрасными. Она прошла к кровати, пока я переодевался в пижаму, закрыв за собой дверь, и уставился на маленькую зубную щетку и поразился, как я мог ничего не замечать до этого прозрения. Но тогда я решил, что это просто зубная щетка. Я определенно должен был больше увидеть в этом. Черт.
Я вышел, видя, что Белла уже ждет меня на кровати, и скользнул под простыню, решив, что не позволю озарению сделать меня неловким. Я удобно устроился под простыней и быстро выключил свет.
Я все еще не мог дождаться, когда коснусь локонов. Как только в комнате стало темно, я подкатился к моей девочке и переложил ее на меня. Я больше не мог терять времени, запуская мои руки в ее мягкие шелковые локоны и зарываясь в них лицом еще до того, как она опустила голову на мою грудь. Они всегда гребано прекрасно пахли.
Как обычно, я вздохнул, зарывшись лицом в волосы моей девочки. Но сегодня ночью я удовлетворенно простонал, и это, блять, заставило ее прижаться ко мне теснее. Я знал, что это ей понравилось. Я ощущал ее дыхание на своей груди. Ей тоже нравился мой запах.
Я почувствовал, как ее маленькие пальчики нежно и сладко перебирают мои волосы. И потому, что я чувствовал ее, лежащую на мне, и потому, что я не мог, черт возьми, остановить себя, и потому, что она уже начала напевать, и я испугался, что не получу шанса сделать это, поднял свои руки с ее талии и убрал локоны с ее лица и маленькой шеи, собрав их все на макушке и зарылся в них полностью, всем лицом. Я чувствовал ее улыбку в мою грудь, и как она прижималась носом, когда напевала, и улыбнулся в ее локоны. Я хотел вернуть руки на ее талию, но вместо этого обнял ее лицо, все еще прижатое к моей груди. Нежно поглаживая ее мягкую маленькую щеку подушечками больших пальцев, я вдыхал все ее цветы и печенья. Это был самый подходящий момент.
- Ты так гребано прекрасна, - искренне выдохнул я в ее сияющие гребаные локоны, глубже зарываясь носом в ее макушку. Ее мурлыкание остановилось. Она медленно подняла голову с моей груди, убирая свои волосы с моего лица, чтобы поймать мой взгляд, так что я откинул голову, чтобы тоже видеть ее.
Это был один из тех странных молчаливых разговоров, которые я обычно вел с Джасом. Большие карие глаза моей девочки смотрели прямо в мои. То, как она смотрела на меня, улыбаясь, сказало мне, что она на самом деле счастлива, как я и думал, даже если не поверила своим ушам. Я все еще поглаживал ее маленькую щеку своим пальцем, пытаясь сказать ей глазами, насколько сильно считаю это правдой, и насколько растерян из-за этого.
И в этом и была настоящая гребаная проблема. Я был растерян и смущен. И на самом деле хотел, чтобы она поняла это. И ненавидел, что не могу быть лучше для нее.
Медленно я прикрыл глаза, не прекращая движение своего пальца по ее мягкой щеке.
- Я ни хрена не смыслю в этом, Белла, - шепнул я. И я на самом деле был таким. Я чувствовал, как ее маленькая ручка двигается от моих волос к щеке, и она обняла меня, точно так же, как я ее. Медленно я открыл глаза, встретившись с ней взглядом.
Она переживала. За меня. Я хотел фыркнуть, чтобы она прекратила все эти глупости, потому что уже привык чувствовать себя дураком.
Она медленно улыбнулась мне.
- Все хорошо, - шепнула она, поглаживая мою щеку, как и я. И я на самом деле, блять, надеялся, что так и есть. Потому что так должно быть. Для нас обоих. Но я хотел объяснить все, просто, чтобы она знала.
- Я хорош только в том, что все порчу, - шепнул я, пытаясь заставить ее понять, что я, возможно, именно это и сделаю. И пытаясь показать ей, что все во мне чертовски ужасается тому, что я делал. Я вздохнул и опять прикрыл глаза, нежно потираясь головой о ее ладонь.
- Но я действительно хочу попытаться… - шепнул я, начиная поглаживать ее щеку жестче, чтобы показать ей все мои чувства, потому что действительно хотел этого. И потому что я знал.
-…если ты на самом деле, блять, тоже хочешь меня.
Я чувствовал ее нежные поглаживания моей щеки, и это успокаивало, но все еще боялся другого ответа. Так что открыл глаза. Моя девочка улыбалась. Она хотела, чтобы я попытался. Я сделал глубокий вдох и кивнул. Она поняла. Все будет хорошо.
Она шире улыбнулась и передвинула свой большой палец на мои губы. Я нежно поцеловал его, потому что это напрашивалось.
Она глубоко вздохнула, и ее дыхание коснулось моего лица.
- Что все это значит? – тихо спросила она, глядя на меня большими карими глазами.
И я пожал плечами, потому что сам не знал.
- Мы просто подождем и увидим, - выдохнул я в ее палец, и знал, что должен уточнить еще одну деталь.
- Попытайся не форсировать это дерьмо. Просто… - Я остановился и сделал глубокий вдох, качнув головой в мягкую подушку. - Просто дай ему прийти самому, - я пожал плечами. Это, возможно, был гребаный дерьмовый совет, но это было все, что у меня было. Она кивнула и опять положила свой палец на мои губы, следя за ним глазами. И я знал, что не могу допустить этого, чтобы опять не попасть в неловкое положение, как в прошлый раз, но тоже хотел поцеловать ее. Так что я наклонился, видя, как приближаются ее потрясенные глаза, приблизился к ее лицу и нежно и мягко поцеловал ее. Она сильнее со вздохом придвинула мое лицо ближе к своему.
Я взял ее мягкую пухлую нижнюю губку между своими и нежно пососал ее, пока она делала то же самое с моей верхней губой. Но отстранился. Не потому, что хотел этого. Но потому, что не мог. Я прижал свои губы к ее лбу и нежно поцеловал ее там. Просто показать ей, что это не был приступ похоти для меня. Просто на гребаный случай, если она еще не знает этого.
Со вздохом она опять вернула голову на мою грудь, предоставляя в мое распоряжение все эти сияющие гребаные волосы. Я, наконец, убрал руку с ее щеки и собрал все ее локоны, пока она перебирала мои волосы и мурлыкала. Я зарылся всем лицом в эти шелковые мягкие пряди и быстро уснул, молясь, чтобы я ничего не испортил.

Глава 22. «Глазированное ореховое терпение»

BPOV

Третий класс я закончила с отличием, и мама подарила мне щенка. Я была так возбуждена этим, что весь день таскалась с ним, повизгивая и подпрыгивая, как Элис в миниатюре, напугав бедного щенка до смерти. Тем вечером мне дали и торт, и мороженое, и я отправилась в постель, заполненная сладким, крепко прижимая к себе щенка, и моя жизнь была заполнена любовью. Это была лучшая ночь моей жизни. До этой ночи.
Потому что когда Эдвард Каллен сказал мне, что я прекрасна, та ночь с щенком отодвинулась на второй план. Пусть его слова не полностью соответствовали моей внешности.
Он хотел попытаться. Он не сказал прямо и четко, что именно он хочет сделать, но я поняла. Он хотел попытаться быть со мной. Так же, как и я хотела быть с ним. Потом он поцеловал меня. Не потому, что он жалел меня, и не потому, что я заставила его, а потому, что он хотел сам.
Он был испуган, и я могла это объяснить. Я хотела сказать ему, что он не может сделать ничего такого, что заставило бы меня отвернуться от него. Но, если быть честной с самой собой, я тоже была немного испугана. Потому что в детстве мое возбуждение испугало бедного маленького щенка, и он не остался у меня на достаточно долгий срок, чтобы дать ему имя. Так что я начала напевать Эдварду и обещала себе, что не отпугну его. Как бы сильно мне не хотелось назвать его своим бойфрендом или дать остальным понять, что мы вроде как связаны, или посмеяться с Элис по поводу наших поцелуев, я знала, что надо набраться терпения. Так что я буду делать то, что он попросит, и пусть все идет своим чередом.

--------------

Мы проснулись с будильником и почувствовали, что с другой стороны одеяла холодно. Я продолжала ощущать дыхание Эдварда в моих волосах. Я улыбнулась в его грудь и теснее прижалась к нему, что всегда означало – не хочу расставаться. Если бы я не знала свои сны лучше, то могла бы подумать, что вся ночь была одним большим сном. Прежде чем Эдвард издал свой обычный утренний стон, он глубоко зарылся носом в мои волосы и нежно поцеловал меня в макушку. Потом зевнул и откатился. Но мне было хорошо даже так. Потому что я была терпелива, и пусть все идет своим чередом.
Поежившись от холода в темной комнате, я медленно выползла из кровати и поплелась к дивану. Эдвард дольше, чем обычно, выключал будильник. Пока я шла в ванную, он продирался пальцами сквозь свои волосы, заставляя себя проснуться. Мои волосы были ужасны. Кажется, они все встали дыбом, спутанные и еще теплые от дыхания Эдварда.
Я быстро переоделась, готовясь начать новый день, натянула толстовку и почистила зубы, улыбаясь, когда ставила свою зубную щетку на место, рядом со щеткой Эдварда. Когда я вышла, Эдвард продолжал продираться руками сквозь волосы, очевидно, еще не придя в себя. Было холодно, так что я натянула свой капюшон и попыталась сделать вид, что все нормально, подхватила свой рюкзак с дивана и скользнула к тумбочке, положив рядом с будильником пакет с печеньем. Я бросила на Эдварда взгляд. Он все еще лежал под теплым одеялом, на спине, теребя спутанные бронзовые волосы, но его глаза были открыты, и он чувственно уставился на меня.
Вдруг я испытала приступ иррациональной паники, что он передумает. В жестком дневном свете он поймет, что я совсем не красавица. Я уже испугалась, что мое сердце выскочит из груди, но он поднял руку и жестом подозвал меня к себе.
Я скептически приблизилась к кровати, гадая, насколько близко мне подойти. Но он не опускал руки, так что я опустилась на колени и присела рядом с ним, садясь попой на лодыжки и положив руки на кровать. Наконец он тоже сел, не отрывая от меня взгляд, и стянул с меня капюшон, освобождая мои спутанные волосы.
Отбросив капюшон, он медленно протянул руку, обняв мою щеку и поглаживая ее большим пальцем, точно так же, как раньше. Он внимательно смотрел в мои глаза несколько секунд, после чего наклонился к моему лицу. На какой-то момент я подумала, что он опять поцелует меня, и мое дыхание прервалось. Я всматривалась в его зеленые глаза, мои веки прикрылись от волнения, а губы инстинктивно слегка выпятились, но вместо этого он уткнулся в мою незанятую щеку, легонько касаясь ее губами и носом, так что я чувствовала его горячее дыхание на моем лице. Он продолжал поглаживать мою другую щеку большим пальцем. Он нежно целовал меня, путешествуя кончиком носа через мою щеку, подбородок, по моим спутанным волосам, пока его нос не достиг верхушки уха.
Он ткнулся носом в мое ухо через мои локоны, и я чувствовала движение его губ, когда он начал говорить.
-Я ненавижу этот гребаный капюшон.
Его дыхание проходило через мои волосы к моему уху. Затем он плюхнулся на кровать, запустив руки в волосы и прикрыв глаза. Я вздохнула, зная, что меня больше ничего не держит, и встала, покраснев.
Я выскользнула через французские двери в холодный декабрьский утренний воздух, и он охладил мои горящие щеки, пока я с широкой улыбкой на лице слезала с решетки.
Я перебежала через двор к моему дому и быстро зашла на кухню, закрывая за собой дверь с обычным тихим щелчком, и отправилась в ванную принять утренний душ. Я скривилась, увидев мои волосы в зеркале, но в то же время и немного улыбнулась. Мое лицо слегка горело от поцелуев в щеку. Я включила в душе горячую воду и, наконец, разрешила себе возбужденно взвизгнуть после того, что я пережила за последние семь часов.
Я чувствовала себя идиоткой от такого возбуждения, но не могла удержаться.
Я, как обычно, приготовила завтрак для Эсме и Элис, и мы уселись на кухне, обсуждая все праздничные украшения, которые Элис заставила нас достать вчера. Там были электрогирлянды, кучи венков и мишуры, искусно подчеркивающие наиболее эффектно расположенные развешанные украшения на стенах. Это было немного нелепо. Я честно назвала ее рождественским фашистом. В качестве наказания за мои спутанные волосы этим утром меня заставили распутывать все эти электрогирлянды.
Днем Элис позвонила Эммету, который вызвался привезти ненормально огромное рождественское дерево в оба наших дома на своем джипе. По этой причине я сделала шесть пакетов «Глазированного Орехового Терпения» сегодня вечером. Я не думала, но фактически мне понравилась идея делать пакет с печеньем для Эммета каждый день. Я все еще чувствовала страх перед рукопожатиями. А Элис использовала мои печенья в качестве ее секретного оружия для всего. Я из-за этого хихикала над ней.
Когда Эммет приволок дерево, я стояла в дальнем углу комнаты, улыбаясь ему и кивнув в знак приветствия, на который он ответил. Он ставил елку в шести разных местах, пока Элис наконец не объявила, что она нашла «лучшее место для получения максимального рождественского счастья».
Глупость.
В три часа дня наш дом походил на ужасно мутировавшую версию Северного Полюса. Я поклялась, что если мне еще раз придется дотронуться до рождественских гирлянд, то сойду с ума еще больше, чем раньше.
Когда мне разрешили отдохнуть и подумать, я провела остаток дня в размышлениях об Эдварде и всем том, что он сказал ночью. Мне даже не надо было просить Элис позаботиться о моих волосах, или даже соглашаться на это. Она силой отправила меня за трельяж в своей комнате, рассказывая мне, какие прически принято делать в рождественский сезон. Я подумала, что она спутала меня с праздничными украшениями. Я определенно чувствовала себя именно так.

------

EPOV

После ухода Беллы я лежал на кровати все утро и размышлял… и ждал, пока спадет мой утренний стояк. Это становилось проблемой. Раньше я не придавал этому значения. Но теперь у меня возникло много разных обстоятельств.
Все было таким, блять, новым и сбивало с толку. Я не представлял, что со всем этим делать. Я испугался, что могу все испортить. На самом деле мне захотелось обсудить с кем-нибудь это дерьмо. Но по понятным причинам я не мог сделать это со своей девочкой. Так что оставался только один ублюдок, знающий о нас. Мне придется съесть большое количество злорадства, потому что то, что я рассказывал ему раньше, совсем не походило на положение дел сейчас. А сейчас это, блять, имело место быть.
Я боялся предстоящего разговора, но стащил мою задницу с кровати и оделся, натянув кожаную куртку и кроссовки. Эммет собирался везти Брендон рождественскую елку. Карлайл был в госпитале, так что я вышел из дома и направился к Джасперу.
Я не звонил предварительно, его это никогда не заботило. Я прикинул, что если Брендон занимается сегодня елкой, она будет страшно занята своими украшениями, так что он будет сидеть дома и чертовски скучать. Подъехав к его дому, я разрешил себе пару секунд посидеть в «вольво», пока я не успокоился настолько, чтобы выйти. Как будто я мало переживал перед предстоящим разговором? Дверь открыла Розали. Стоя на пороге в своих тесных джинсах и свитере, она пялилась на меня, словно я был последним негодяем.
- Эдвард, - процедила она, сузив глаза. Я ухмыльнулся ей, потому что она была гребаной сукой, и это был самый лучший способ разозлить ее. Она резко повернулась, так, что ее светлые волосы разлетелись и задели дверной проем.
- Джаспер! Твой любовник пришел! – крикнула она в глубину дома, с ухмылкой повернувшись ко мне, и растворилась в доме. Я закатил мои гребаные глаза, потому что она всегда говорила это. Я слышал, как она препирается с Джасом в соседней комнате, продолжая торчать в дверном проеме, изучая ногти. Они лаялись как кошка и долбаная собака. Я слышал визг и хлопок дверью, перед тем, как Джас нарисовался передо мной, закатив глаза. Я поднял бровь и вошел.
- Она не слишком хорошо отзывается обо мне и Элис, - пояснил он, проводя меня через прихожую и холл, взглянул на меня через плечо и опять закатил глаза.
- Но я считаю, что это только ее, блять, вина, - он повысил голос, когда мы проходили мимо двери в комнату Розали. С другой стороны раздалось:
- Пошел на хер!
Я хихикнул и покачал головой. Какое счастье, что папочка К не удочерил девочку-тинейджера.
Джас провел меня в свою большую неубранную комнату, заваленную одеждой и бумажками, разбросанными на полу, и захлопнул за собой дверь. Я осмотрелся. Ничего абсолютно не изменилось с того момента, как я в последний раз был здесь. Я пересек комнату, подошел к его столу и тяжело плюхнулся на стул. Гребаный неряха.
- Ты гребаный неряха, - пробурчал я, расстроенно качая головой. Джас не обратил на мое бурчание внимания. Он ухмыльнулся, присел на кровать и взял в руки гитару, тихо перебирая струны.
- Я думаю, что комната отражает характер, - он сжал губы и обвел глазами кучи хлама. Я закатил гребаные глаза. Удивлюсь, если Брендон видела эту комнату. А потом решил, что не хочу об этом знать.
- Ну, и чему я обязан такому удовольствию? – рассеянно спросил он, перебирая струны.
Я сделал глубокий вздох, достал из-под стола баскетбольный мяч, и начал автоматически постукивать им.
- Это из-за Беллы, - ответил я.
Джас уставился на меня, наморщив лоб.
- Ты выглядишь лучше. Больше спишь с тех пор, как она вернулась? – поинтересовался он, все еще играя, очевидно, отметив тот факт, что я выгляжу менее усталым, чем когда мы виделись в прошлый раз.
Я медленно кивнул, продолжая постукивать мячом, страшась того, что выйдет сейчас из моего рта.
- Сейчас все зашло дальше, - пробормотал я, не глядя на него. Он прекратил играть, а я скривился, бросив на него взгляд. Он был сбит с толку.
- Что зашло дальше? – спросил он, постукивая пальцами по дереву.
Я закатил глаза и положил мяч. Мне еще нужно было все объяснять.
- Дальше зашло между Беллой и мной, - искривил я бровь. На его лице мелькнуло понимание, и он, блять, ухмыльнулся мне. Я еще больше занервничал.
- Мне реально нужно, чтобы ты перестал меня подкалывать, пока мы разговариваем, - я сузил глаза.
Он позволил себе усмехнуться еще раз, потом сделал серьезное лицо и кивнул. Я откинулся на спинку стула и потер руками лицо, удивляясь, какого черта я решил попросить помощи у Джаса.
- Ну, - начал он, возобновляя наигрывание на гитаре, но уделяя все внимание мне.
- И насколько далеко вы зашли? – непристойно намекнул он, приподняв бровь. Я сразу понял, на что он намекает, и решил прекратить это дерьмо прямо сейчас.
- Я не трахался с ней, - честно сказал я. Джас наморщил лоб и кивнул.
- Окей, - медленно сказал он, сжав губы и задавая мне следующий вопрос.
- Так что? Она типа твоя девушка или что-то в этом роде?
Я скривился при этих словах, потому что я на самом деле не знал, как можно нас назвать.
- Мы еще никак не называли это, - ответил я, сведя брови вместе.
- Я думаю, мы еще только признали, что это… - я прервался, с трудом подбирая выражения, а затем выбрал прежний термин, - зашло дальше, - решительно сказал я, пожимая плечами.
Джас все еще был сбит с толку.
- Значит, так. Ты с ней не трахался, и она не твоя девушка, - медленно произносил он, как бы составляя математическое уравнение и не требуя ответа. Я кивнул. Оба факта были правдой. Он кивнул в подтверждение, сжав губы.
- Тогда с чего ты взял, что вы зашли дальше?
Я сделал глубокий вдох и опять потер руками лицо.
- Ну, мы чувствуем друг к другу большее, чем просто дружба, - начал я, зная, что это правда, мы никогда, блять, не были просто друзьями.
- Так что мы решили пустить все на самотек, - я пожал одним плечом, решив, что мои слова с прошлой ночи будут самыми подходящими.
Он уменьшил свои поигрывания и поднял бровь.
- Какого хера это означает? – спросил он, ничего не понимая. Я выдохнул и подхватил мяч, начиная постукивать опять.
- Это означает то, что мы будем делать то, что посчитаем правильным, - пояснил я, наморщив лоб, пытаясь раскрыть все мои предыдущие размышления.
- Если поцелуи будут считаться правильными – мы будем целоваться, - я подтвердил свою мысль кивком головы.
- Если мы посчитаем правильным двигаться дальше – мы сделаем это, - я пожал плечами, не имея лучшего объяснения или плана действий, потому что я сам, блять, был расстроен.
- Если правильным будет назвать ее своей девушкой – я назову ее своей девушкой.
Джас полностью прекратил свое тренькание и скривился, качнув головой.
- Тебе не кажется, что это как-то сбивает с толку, чувак?
Я хихикнул.
- Не кажется, это, блять, так и есть.
Я тряхнул головой, точно осознавая, что это правда. Джас все еще был сбит с толку и пялился на меня, подняв брови. Я раздраженно вздохнул, давая выход всему этому дерьму, которое вспыхнуло во мне.
- Мы нужны друг другу для сна. Если я, блять, все испорчу, и она не захочет спать со мной, мы оба будем больными… и усталыми. И больше того, - я ровно сел на стуле и с силой отбросил мяч: - Если кто-нибудь узнает, что мы делаем, это, блять, разделит нас, Джас, - серьезно сказал я. Он смотрел, удивленный моим тоном. Но это было правдой. Это подразумевалось нашими договоренностями.
- А если они разделят нас, мы оба потеряем значительно больше, чем просто гребаный сон. Вот так, - я медленно откинулся на спинку стула.
- Мы не можем встречаться, как два нормальных долбаных подростка. Потому что мы, - я замолчал: - Мы ненормальные, - пояснил я. И после еще одной паузы добавил: - И потому что твоя девушка кастрирует меня.
Я надеялся, что последний комментарий немного осветлит мою речь, но Джас продолжал, блять, смотреть на меня с открытым ртом как на мутанта. Я закатил глаза и начал перекатывать мяч из руки в руку, заполняя паузу. Я немного лучше себя чувствовал, просто вывалив все это дерьмо на кого-то еще. Даже если он откроет рот от изумления. Вдруг я опять услышал тренькание по струнам и поднял глаза на Джаса. Он сжал губы и с пониманием кивнул. Я вздохнул, даже не понимая, чего ждал. Спасибо и за то, что он не стал лезть дальше мне в душу. Я решил воспользоваться этим фактом.
- Дополнительно ко всему этому дерьму - я растерялся. Я не представляю, как вести себя с ней дальше, - я вздохнул. Он продолжал молчать, позволяя мне выложить все до конца, и это было намного легче, чем я ожидал.
- Мы встречаемся на этой неделе, - сказал я, намекая на квази-свидание.
Он поднял брови и спросил:
- Рискуешь?
- Порт-Анжелес, - объяснил я. Он опустил бровь и кивнул.
- Это квази-свидание, - пробормотал я, немного пожав плечами, решив, что я правильно подобрал термин. Джас громко хихикнул и тряхнул головой, с изумлением повторяя слово «квази-свидание». Он начал наигрывать на гитаре последний хит, наморщив лоб для концентрации.
- Если ты сделаешь это завтра, я займу Элис на весь день, - смущенно пробормотал он, пытаясь подобрать правильную мелодию на гитаре.
Я сжал губы и кивнул. Это было слишком скоро, блять, но у меня появлялся шанс. Я знал, что Брендон проводила все свое свободное время, бегая по магазинам в этом городе. Лучше не искушать судьбу.
После этого я забрал Джаса на ланч перекусить без Розали. Бедный ублюдок. Я умолял его не доводить меня до рвоты, излагая мне детали его сексуальных похождений с Брендон. Он только засмеялся и кивнул. Мы больше говорили о Белле. Я был, блять, решительно настроен попытаться стать нормальным хоть в чем-то. Или настолько нормальным, как мог.
Джас пошел домой со мной, желая увидеть Брендон и ее дом. Я провел большую часть вечера, болтая с папочкой К, пытаясь исправиться за двенадцать дней моего глупого поведения. Он страшно интересовался тем, как случайно меняется мое настроение, но пришел к выводу, что сейчас оно лучше, чем раньше. В этот момент я понял, какими гребаными идиотами были наши опекуны. Но я-то не был дураком. Я знал, что Эсме и Карлайл четыре раза ездили «по делам» в одни и те же выходные. В этом было что-то дерьмовое, но я не спрашивал. Это не мое дело. Да, может, это было и совпадение. Но я полагаю, что они не очень много разговаривали в этих «деловых» поездках.
Моя девочка появилась в десять, как всегда, вовремя, и я открыл дверь, заметив, что она опять постаралась прихорошиться для меня. Ее сияющие локоны развевались холодным, туманным ветром, так что она проскользнула мимо меня в комнату, глядя с улыбкой на меня. Обычно она сразу начинала выкладывать на кровать еду, после того, как проходила внутрь. Но сегодня вечером она осталась передо мной, когда я закрыл дверь, теребя край своих рукавов и нервничая, глядя в мои глаза. Я не стал задумываться над своим гребаным старым поведением и подошел к ней ближе, наблюдая, как ее взгляд опускается на мои губы.
Я чувственно улыбнулся. Иногда она была так, блять, откровенна.
Я подошел еще ближе, пока не коснулся ее груди, и скользнул рукой по всем ее сияющим гребаным локонам и вокруг ее шеи. Я наклонил ее голову и заметил, что ее глаза закрылись от волнения, когда я прижал свои губы к ее губам. Я решил, что могу пососать ее нижнюю губу, поглаживая ее маленькую голову моей рукой. Если я собираюсь сделать что-то не очень целомудренное, то определенно сделаю это до того, как мы окажемся в постели, и я прижму ее к себе и к каждому дюйму моего возбужденного члена. Так что я в рывке коснулся своим языком ее губ, которые сразу же приоткрылись.
Член моментально встал, как только моя девочка облизнула мой язык и со вздохом запустила свои маленькие руки в мои волосы. Я прижал ее лицо ближе к своему, трахая своим языком ее рот, и, блять, наслаждался этим. Я хотел чувствовать ее еще ближе, так что скользнул моей рукой по ее талии и прижал к себе. Она перебирала руками мои волосы, придвигая меня еще ближе и наклоняя голову так, что могла просунуть свой язык в мой рот. Я уже радовался, блять, что мы не в постели, потому что уже чувствовал, как ее тело трется о мой уже совершенно очевидно возбужденный член, и стонал в ее рот. С неохотой я оторвался от ее губ, восстанавливая дыхание, поглаживая ее сияющие гребаные локоны последним движением.
Она продолжала стоять, охваченная желанием и облизывая губы, после чего открыла глаза и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ и просто, блять, пожал плечами, желая показать этим жестом, что не имею ничего против этого добавления к нашему обычному распорядку. Она наконец развернулась, покраснев, и начала выкладывать еду на кровать. Определив место, где новый распорядок переходит в старый, я плюхнулся на диван и приступил к своим обычным занятиям, пока она садилась на диван. Я начал пожирать запеканку, которую она принесла, с чавканием, наблюдая, как она играет с айподом. Я решил, что подарю моей девочке айпод на Рождество.
- Что ты завтра делаешь? – сказал я, проглотив и вспомнив предложение Джаса. Она посмотрела на меня от айпода и улыбнулась.
- Ну, если меня не задержит Рождественский фашист, то ничего, - тихо сказала она, тряхнув головой, так что ее сияющие локоны разметались по дивану. Я нахмурился, пытаясь понять, о ком она говорит, потом понял, что о Брендон. Это имя ей очень подходило.
- А что? – спросила она, поглядывая на меня из-под ресниц. Опять это дерьмо?
Я проглотил большой кусок запеканки.
- Поехали завтра в Порт-Анжелес? – пробормотал я, тыкая в мою запеканку вилкой. Она широко улыбнулась и кивнула, наконец вернувшись к своему айподу. Я продолжал есть то, что она принесла мне, мысленно закатив гребаные глаза из-за того, что Белла продолжает флиртовать со мной, когда так очевидно, что уже заполучила меня.
- Как мы встретимся? – прошептала она. Я поднял глаза от еды – она смотрела на меня, прикусив губу. Я не был уверен, что она опять флиртовала, но…. блять, Белла. Это работало в любом случае.
Я сморщил лоб, обдумывая ответ.
- Я припаркуюсь в конце дороги, и мы встретимся там? – я больше отвечал, чем спрашивал, скривившись от того факта, что скрываю нас от окружающих, как будто мы делаем что-то непристойное. А этого явно не будет.
Она кивнула и опять перевела взгляд на айпод, продолжая прикусывать губу. Я почувствовал себя дерьмом только потому, что не могу доставить ей удовольствие на свидании, как любой нормальный долбаный парень. Я не был готов к тому, что каждый узнает о нас. Я еще не чувствовал, что это будет правильно. Так что чувствовал себя дерьмом, пока доедал.
Мы немного поболтали, пока я рисовал сияющие гребаные локоны моей девочки, а она слушала айпод. Она рассказала мне о Финиксе, опустив все дерьмо о суде и Филе. Я пытался заполнить ее всем дерьмом, которое она пропустила здесь, но на самом деле не мог много рассказать. В одиннадцать я уже опять засыпал, так что закрыл мой альбом, показывая, что готов. Она вытащила наушники и потащилась в ванную переодеваться. Мы оба выполнили наши обычные вечерние дела, заползли в постель и я выключил свет. Так же, как прошлой ночью, я собрал волосы на ее макушке и зарылся в них носом, улыбаясь. Я нежно поцеловал ее в макушку, довольный тем фантастическим гребаным поцелуем, который получил раньше в дверях. Она не показала, что вспомнила его, зарывшись глубже в мою грудь, нежно перебирая мои волосы и мурлыкая мою колыбельную. Я вздохнул в ее волосы и уснул, немного взволнованный нашим квази-свиданием.