2015-08-21
309
Глава 23. «Сладкие сахарные полизывания»
BPOVЂЂЂ
После звонка будильника утром Эдвард легко поцеловал меня в мои спутанные волосы. Он простонал и откатился после того, как я прижалась, но я не расстроилась от этого. Я быстро оделась, страстно желая начать день… мой день… с Эдвардом. Мы не обсуждали, что это, собственно, будет, и я очень осторожно относилась к новым обстоятельствам, боясь показаться глупой, называя это свиданием.
Когда я вышла из ванной, Эдвард, перебирая пальцами спутанные волосы, что-то ворчал себе под нос, но я не разобрала, что именно. Подходя к дивану, я решила не надевать капюшон. Эдвард говорил, что он ненавидит его. И хотя мне нравилось, как он снимает с меня капюшон, я не стала делать этого. Я достала из рюкзака пакет с печеньем и подошла к тумбочке положить его, искоса бросая на Эдварда взгляд, мечтая получить еще один поцелуй в щеку, и он опять смотрел на меня. Я полностью развернулась к нему и улыбнулась. Он ответил кривоватой улыбкой, сел, наклонившись ко мне, так как я близко стояла, и легко поцеловал меня в щеку. Не так эротично, как вчера, но очень сладко. Он опять хлопнулся на кровать и запустил руки в волосы.
- Полдень? – проворчал он, разворачиваясь лицом ко мне. Я нахмурилась, думая, что может означать полдень, и поняла, что это время нашей встречи. И широко улыбнулась и кивнула. Полдень вполне подходил. Он улыбнулся в ответ и прикрыл глаза, впадая в свой обычный утренний ступор. Я выскользнула за дверь, и все мои спутанные волосы разметало утренним ветром. Я могла только представить, что подумает кто-то, если увидит меня, выскальзывающей из комнаты Эдварда с такими вот волосами. Думаю, Элис назвала бы их волосами после секса.
Все одобренные Элис красные лампочки горели во дворе жутким красным светом, когда я вернулась в кухню. Я приняла горячий душ, использовав огромное количество крема-кондиционера. Элис утверждала, что он сделает мои волосы сияющими без дополнительных ухищрений. Эсме уже ушла на работу, когда я вышла, так что я вымыла кухню и стала ждать, когда проснется Элис.
Она появилась на кухне в девять, поправив подвешенный венок и одобрительно кивнув. Я закатила глаза.
- Завтрак? – спросила я, немного дерганая от какой-то тревоги.
Она скользнула на один из стульев и с энтузиазмом кивнула.
- На двоих, - прощебетала она, болтая ногами. Я подняла брови.
- Скоро придет Джаспер, - широко улыбнулась она.
Я с пониманием кивнула и начала готовить завтрак, немного интересуясь мнением Джаспера по поводу моих кулинарных талантов. Мой второй любимый парень.
Он появился через тридцать минут, медленно входя на кухню, такой же неопрятный, как и всегда. Я была удивлена, что Элис еще не исправила это. Она подбежала к нему и подпрыгнула, обхватив его руками и ногами. Я чуть-чуть скривилась и перевела внимание на варочную поверхность, пока они целовались.
- Белла, - кивнул Джаспер, улыбаясь мне, пока Элис отлеплялась от него. Я кивнула и улыбнулась в ответ, пока они садились за стол, поставила всю еду на стойку, и бедный Джаспер глотал слюни при виде оладьев, бекона и фруктов. В этот момент он немного напомнил мне Эдварда. Я хихикнула и качнула головой, придвинула мой стул и села перед ними, наблюдая, как он с улыбкой съедает все предложенное.
Я напрягалась, видя его в нашем доме, и ела так далеко от него, как могла, но он излучал вокруг спокойствие и прохладу, что, видимо, и притягивало к нему Элис. Я извинилась, когда они стали слизывать друг с друга сироп, и ушла к себе.
Я стояла, вцепившись ногтями в кровать, уставясь в гардероб с интересом и беспокойством. Эдвард ненавидел капюшоны, но создавалось ощущение, что его не заботит, буду ли я носить толстовку. Я не хотела снимать ее по многим причинам. Я всегда одевалась так, чтобы привлекать поменьше внимания. Но если со мной будет Эдвард, может быть, я почувствую себя более удобно. Я на самом деле не знала. И после всего я не хотела выходить в обычной одежде.
Так что я достала прекрасный толстый свитер. Он был более облегающим, чем я обычно носила, и имел V-образный вырез, обнажающий мою грудь больше, чем кто-либо видел у меня, но, скорее всего, большинство девушек сочли бы его скромным.
Однако, надев его, я запаниковала и решила, что мне нужна кофта, чтобы закрыть все это. Но я не могла надеть толстовку, так что предприняла безнадежное мероприятие и полезла в гардероб смотреть, что Элис покупала для меня перед моим приездом сюда. Там были тонны топов и блузок, которые я никогда не носила, но мне нужна была одна прекрасная кофта. Я долго копалась в шкафу, вытащив наконец темно-серую шерсть.
Я натянула ее, застегнув на все пуговицы, покрутившись перед зеркалом и скривившись, обнаружив, что мои ключицы все еще обнажены, а талия обтянута.
Я упорно продолжала убеждать себя, рассуждая, что на мне три слоя одежды. Немного видная ключица еще никого не убила, правильно? Я причесала мои волосы, не желая отвлекать Элис с Джаспером в ее комнате. Она была права насчет кондиционера. Мои волосы сияли точно так же, как раньше. Я завила их, но не так сильно, решив, что не смогу справиться с щипцами и феном. В этот момент я была счастлива, что Элис не знает про Эдварда. Она бы с большим удовольствием раскрасила мне лицо макияжем, в чем я точно не нуждалась.
К полудню я выглядела… приемлемо. Подходяще. Решив, что не хочу врать Элис в лицо, я оставила на кухонном столе записку, что проведу весь день в городе. Я сердито посмотрела на свою шею и сильно покраснела всеми пятью дюймами обнаженной кожи перед выходом из дома., бросила взгляд на подъездную дорожку Калленов и, заметив, что «вольво» уже уехал, пошла к дороге. Я обхватила себя руками, чувствуя себя более обнаженной, чем обычно, и опустила голову, проходя мимо домов нашей улицы.
Я узнала маленькую серебряную машину на обочине дороги в конце улицы и внезапно почувствовала себя идиоткой, что не надела привычную чертову толстовку. Но я продолжала идти, опустив голову вниз, краснея с каждым шагом. Я не поднимала глаз, пока не заметила колесо машины в поле зрения. Я оглядела дорогу, чтобы быть уверенной, что никто не заметил меня, и открыла дверь, быстро проскочив на кожаное пассажирское сиденье, продолжая глупо себя чувствовать, закрывая дверь. Мое лицо пылало. Я бросила взгляд на Эдварда на водительском месте. Он был в своей кожаной куртке, его спутанные бронзовые волосы упали на лицо. Он смотрел прямо на мою обнаженную шею широко открытыми глазами. Мое лицо невыносимо загорелось, и я подвинула свои сияющие локоны прикрыть кожу, на которую он смотрел, и уставилась на колени. Эдвард прокашлялся.
- Ты замечательно выглядишь, - пробормотал он и завел машину, переводя внимание на дорогу. Я поерзала на сиденье.
- Спасибо, - я скривилась, удерживая мой взгляд на руках, положенных на колени и борясь с желанием прижать колени к груди. «Вольво» был прекрасен внутри. Удобный. Теплый. Я напряглась на секунду, когда поняла, что происходилот не более чем в двух футах от меня, но быстро сбросила это.
Мы ехали в полной тишине. Я украдкой посматривала на Эдварда, надеясь, что мое лицо уже не такое красное, перед тем, как завести разговор.
- Джаспер у нас с утра, - тихо сказала я, продолжая нервно цепляться за сиденье.
- Я кормила его завтраком, - добавила я со слабой улыбкой.
Эдвард коротко взглянул на меня.
- Счастливый долбаный ублюдок, - пробурчал он, тряхнув головой. Я широко улыбнулась и хихикнула, осознав, что Эдвард никогда не ел моих завтраков, и решила сделать ему немного вечером. Завтрак на ужин.
Я расслабилась на моем месте, тихо вздохнув. Мне было очень удобно. Эдвард всегда делал все более удобным. Мы в основном молчали, изредка перекидываясь фразами о Джаспере и Элис.
Эдвард очень быстро ехал, и я нервничала, но ничего не говорила об этом.
Доехав до Порт-Анжелеса, Эдвард подъехал к самому большому книжному магазину города. У него были огромные окна, и люди, проходящие по тротуару перед ними, таскали праздничные пакеты с покупками. Весь город был украшен соответственно сезону.
Эдвард криво улыбнулся мне и вышел из машины. Я сердито посмотрела на свою обнаженную шею, прежде чем потянулась к дверной ручке, но Эдвард уже открыл для меня дверь. Я посмотрела на него со своего места, немного удивленная его вежливостью. Но он стоял с другой стороны, запустив руку в волосы и уставясь в землю, придерживая дверь передо мной.
Я шагнула на бордюр и вопросительно посмотрела на него, но он только улыбнулся и закрыл дверь. По тротуару в обе стороны шла толпа людей. Я напряглась, борясь с желанием спрятаться в машине. Эдвард нахмурился, потом на его лице появилось понимание. Он осмотрел тротуар, потом повернулся ко мне и виновато предложил руку. Я, не колеблясь, вложила свою руку в его и нервно ее сжала. Он слабо улыбнулся и повел меня по тротуару к книжному. Держать Эдварда за руку на публике было восхитительно, и я позволила себе немного улыбнуться, когда он нежно сжал меня.
Мимо нас прошел мужчина, говорящий по сотовому, и я рефлекторно отступила в сторону Эдварда. Я смутилась, потому что не могла пройти по тротуару как нормальный человек, но Эдвард продолжал держать мою руку в своей и обнял второй рукой мои плечи в защитном жесте. Я сразу же расслабилась в его объятиях и благодарно улыбнулась.
Он убрал руку, когда мы подошли к двери, и открыл ее для меня. Знакомый аромат старых книг настиг нас при входе. К счастью, магазин был почти пуст. Я полагаю, книги – не самая популярная идея для праздничных покупок.
При первом взгляде на огромные, заполненные книгами стеллажи мои глаза расширились. Я не ожидала такого большого выбора книг.
Эдвард за мной хихикнул, радуясь моему выражению, и двинулся в проход между стеллажами. Я медленно шла за ним, пробегая пальцами по корешкам книг и вылавливая знакомые названия.
Я увидела одну из моих самых любимых книг и остановилась, осторожно вытаскивая книгу со стеллажа и с улыбкой раскрывая страницы.
Я читала ее много раз, но не могла остановиться, и перелистывала каждый раз, как она попадала мне в руки.
Я открыла первую страницу и начала пробегать текст, чувствуя грусть от того, что не забрала с собой все мои старые книги из Финикса. Я уже читала второй абзац, когда ощутила, что Эдвард остановился за мной. Я собиралась закрыть книгу и последовать за ним, но вместо этого ощутила его руки на своей талии. Я улыбнулась, откинулась назад, а он положил на мое плечо подбородок и посмотрел на открытую книгу в моих руках.
- Это хорошая книга? – шепнул он, освобождая одну руку и убирая мои волосы с шеи и того плеча, на котором лежал его подбородок.
Я широко улыбнулась и наклонила голову так, чтобы ему было удобнее. Потом до меня дошли его слова.
- Ты никогда не читал это? – удивленно спросила я, закрывая книгу и показывая ему название. Он покачал головой на моем плече и пожал плечами. Я усмехнулась.
- А я считала, что ты знаешь все хорошие книги, - поддразнила я.
Он тихо хихикнул и легонько поцеловал меня в ухо, после чего я потеряла способность думать.
- Вот поэтому ты сегодня выбираешь книги, - шепнул он в мое ухо, заставляя меня задрожать.
Я еще не успела собраться с мыслями, как он забрал книгу из моих рук и с улыбкой ушел. Я сильно покраснела и пошла за ним между стеллажами, иногда останавливаясь и советуя. Я немного подозрительно относилась к тому факту, что он не читал ни одну из тех книг, которые я выбирала, зная, что он хорошо знает классику, и даже никогда не слышал о моих любимых книгах.
---
EPOV
Да, я читал все эти книги. Их не было в моей коллекции только по одной причине – я считал их дерьмовыми. Но моей девочке они нравились, так что я хотел поставить их на свой стеллаж. Я знал, что она будет упираться, блять, если я предложу купить их для нее, так что даже не предлагал. Она будет читать их по вечерам, приходя ко мне.
Мы провели в книжном магазине почти два часа. Белла была такой естественной. Я сразу мог сказать, когда она находила любимую книгу. На ее лице появлялась маленькая улыбка. Белла быстро снимала книгу со стеллажа, перелистывая страницы. Я вставал за ней, обнимал за талию и клал подбородок на плечо. Со стороны казалось, словно я читаю книгу вместе с ней, но на самом деле я вдыхал аромат ее волос и наслаждался, прижимая ее ближе к себе. Она спрашивала, читал ли я этот экземпляр, и я всегда отвечал, что нет. Если я думал, что она что-то подозревает, я целовал ее в ухо и с улыбкой забирал у нее книгу. Я извлекал выгоду из всего, что только мог. Что-то говорило мне, что она не будет нервничать после стольких повторений.
Я смотрел, как она ходит по проходу, туда и обратно, проводя пальчиками по корешкам книг и, блять, боролся с собой. Я влюбленно смотрел на ее шею и грудь. Я никогда не видел, чтобы она надевала что-то, кроме проклятой толстовки и лузерской белой футболки. Она была настолько очаровательна с ее бледными ключицами, выступающими из кофты. Я хотел облизать их. Быстро и полностью, блять.
Я бы умер за то, чтобы она сняла свою кофту. Прямо сейчас и тогда, когда я уловил проблеск голубого, когда я положил свой подбородок на ее плечо. Но конечно, я, блять, не мог предложить ей этого.
В три часа у меня было десять новых книг и бурчание в моем желудке. Я ненавидел себя за то, что уводил Беллу из книжного, потому что ей было настолько хорошо там, но у меня были другие планы на остаток дня.
- Я куплю тебе ланч, - заявил я, оплачивая книги и укладывая их в пакет. Ее глаза расширились и я уже знал, что она, блять, начнет сейчас отказываться.
- Только не начинай, - сузил я глаза.
- Ты всегда делаешь для меня ужин, и я хочу сделать то же самое для тебя, - объяснил я. Она уставилась в землю и по какой-то гребаной причине покраснела, но я только пожал плечами и повел ее на выход.
Вокруг бешено носились толпы покупателей. Это дерьмо напрягало мою девочку до чертиков. Как только мы вышли на тротуар, я сразу обнял ее за плечи. Она немедленно расслабилась, прижавшись к моей кожаной куртке и проходя со мной к машине. Я открыл ей дверь, чувствуя себя натуральным гребаным идиотом и не знал, правильно ли это дерьмо. К счастью, она ухмыльнулась и села. Я прикинул, что, может, процедура открывания дверей более важная, чем люди думают.
- Что ты любишь? – спросил я, заводя машину. Я не трогался с места, пока она не ответила.
Она сжала губы и нахмурилась. Это было так, блять, привлекательно.
- Пиццу, - сказала она, решительно кивнув. Я поднял бровь, ожидая что-то менее обычное. Она пожала плечами и улыбнулась, так что я поехал в пиццерию. Потому что так хотела моя девочка.
Я выбрал ресторан выше среднего уровня, но не ужасный. Парковка была почти пустая, так что я решил, что сделал правильный выбор. И опять открыл перед ней дверь, чувствуя немного большую уверенность, что еще не стал полной задницей, и повел ее к двери ресторана, обняв за плечи. Вокруг нас толпились люди. Я, блять, как чувствовал это. Она улыбнулась. Я провел ее через двери в здание, где к нам сразу подошла официантка указать место.
Она выглядела не старше нас и имела пламенеющие рыжие волосы. И полностью трахнула меня глазами со своего подиума, уставясь на меня через ресницы. Спрашивая «что она еще могла бы для меня сделать» отвратительно непристойным тоном, она посасывала кончик ручки. Белла за мной неловко поежилась, так что я обнял ее за тоненькую талию и привлек ближе к себе. Официантка наконец-то заметила, что я не один.
- Столик на двоих, - резко сказал я, подчеркивая, блять, слово «двоих». Она бросила на Беллу короткий взгляд, наконец, выпрямилась и повела нас в кабинку позади. От моего внимания не ускользнуло, что она сильно раскачивала перед нами своими бедрами, вызывая только смех. Я закатил гребаные глаза и прижал мою девочку к себе еще ближе. Так, чтобы она поняла, что я, блять, не интересуюсь этим.
Мы зашли в кабинку, и я сел рядом с Беллой, выбирая место так, чтобы быть рядом с ней. Это лучше, чем перед ней. Я сам не знал, почему. Она беспокоилась, сведя брови вместе и неловко себя чувствуя. Я забеспокоился, что это из-за того, что я сел с ней рядом, но не успел отодвинуться. Она начала расстегивать кофту. Мои глаза расширились, когда она сняла ее. Я на самом деле, блять, пытался не глазеть. Хрен. Голубой свитер так подходил ее коже, а глубокий V-образный вырез открывал больше, чем я видел раньше. Она не выглядела шлюхой или кем-то в этом роде. В общем-то, это было даже скромно. Но она чертовски хорошо выглядела. Я быстро отвел похотливый взгляд, чтобы не смахивать на долбаного Майка Ньютона, и медленно откинулся на спинку стула, довольный, что ей спокойно даже без кофты.
Она улыбнулась мне и стала просматривать меню, сжав губы и нахмурив брови. Ее волосы продолжали сиять, хотя не были завиты. Но они были так соблазнительны. Я невольно наклонился к ней вдохнуть аромат ее волос и напрягся, когда понял, что делаю. Пришлось откинуться на спинку опять, украдкой бросая на нее взгляды. Она широко улыбалась, все еще проглядывая меню. Белла, блять, заметила это дерьмо.
Я ухмыльнулся и придвинулся ближе к ней, решив, что улыбка означает, что она не возражает против этого. Так что я зарылся носом в ее волосы и сделал глубокий вдох. Она тихо хихикнула, и я прикинул, что все нормально, так что улыбнулся в ее волосы и положил руку на спинку ее стула, запустив руку ей в волосы. Теперь мы смотрели меню вместе. Это все было так, блять, нормально и удобно. На короткое время мы почувствовали неловкость, но быстро сбросили все это дерьмо. Это уже смахивало на настоящее свидание, а не на его имитацию. Мы были специалистами по простоте, выбрав пиццу с пепперони и сыром. Принять заказ к нам подошел прыщавый юнец. К несчастью, он пялился на грудь моей девушки слишком долго, так что я уже, блять, потерял терпение. Он похотливо смотрел на ключицы, за возможность облизать которые я готов был, блять, умереть. Я чувствовал, что она напряглась от волн, которые испускал его взгляд, и непроизвольно прижалась ко мне. Я со злостью уставился на него, пока заказывал, и взглядом показал, что каждый мужчина здесь может идти на хер – эта девушка моя. Парень ушел, нервно заикаясь. Моя девушка удобно откинулась на мое плечо и улыбнулась. Я кривовато улыбнулся, наблюдая, как она краснеет, а ее глаза расширяются. Я улыбнулся и на секунду теснее прижал ее к себе, прежде чем опять запустить руку в ее шелковые волосы.
Вернувшись с нашими напитками, прыщавый парень смотрел уже в долбаный пол. Я усмехнулся, встретившись с ним взглядом. В нормальной ситуации я был предельно вежлив с людьми, работающими в сфере питания. Не стоит злить того, кто готовит твою еду. Но моя девочка и я делили пиццу, так что я знал, что сейчас защищен. Такие задницы, как он, заставляли носить мою девочку этот чертов капюшон все время. На самом деле она была слишком красива, чтобы прятаться под ним.
Я испачкался моей пиццей, и Белла хихикала, стирая расплавленный сыр с моей кожаной куртки салфеткой. Я пожал плечами. Что-то типа томатного соуса и расплавленного сыра просто испачкали меня. Мы сидели в той же позе, пока ели. Мы просто, блять, наслаждались удобным положением, когда ее голова лежит на моем плече, а моя рука обнимает ее плечи, играя с ее волосами. Она улыбалась и рассказывала ужасные истории об украшениях в доме Брендон.
Я все время хихикал над пытками, придуманными Брендон, и изредка наклонялся к моей девочке вдохнуть аромат ее волос.
Когда за окном стемнело, я решил, что пора уходить. Я расплатился с прыщавым ублюдком, оставив ему с ухмылкой достаточно скромные чаевые. Белла носилась со странной идеей натянуть на себя кофту, чтобы скрыть себя, но я решил все за нее. Я отобрал кофту и повел ее к выходу, обняв ее за плечи.
Я опять открыл для нее дверь, что заставило ее больше улыбнуться. Сев в машину, я поехал в Форкс, ощущая, блять, себя победившим. День прошел лучше, чем я ожидал. Один взгляд на лицо моей девочки, изредка освещаемое светом фар встречных машин, сказал мне, что она тоже наслаждается всем этим дерьмом. Я вел машину одной рукой, немного лениво положив вторую на консоль между нами. На полпути до Форкса на мою руку легла маленькая ручка и подлезла под мои пальцы. Я улыбнулся дороге перед собой и обхватил ее маленькие косточки. Мы могли полностью перенести это дерьмо.
По дороге мы молчали, оба просто откинулись на спинку кресел, слегка улыбаясь. Я потирал тыльную сторону ее ладони большим пальцем. Подъехав к нашей улице, я определенно решил, что не отпущу мою девочку идти домой одну в темноте и припаркуюсь около дома, проследив, как она перейдет двор. Она приподняла брови, когда я проехал не останавливаясь. Я просто, блять, пожал плечами и припарковался в гараже за домом, хотя обычно не делал так, но это давало ей возможность скрыться от возможного наблюдателя. Мне пришлось отпустить ее руку, когда я заезжал в гараж. Выключив фары, я оставил ключи в замке зажигания, чтобы машина освещалась светом приборной панели. Рука Беллы все еще продолжала лежать на консоли, и я медленно вернул свою руку туда же, переплетая пальцы и поглаживая ее ладонь подушечкой большого пальца.
- Спасибо за приглашение. Мне давно не было так весело, - тихо сказала Белла со своего места, смотря на наши переплетенные пальцы на консоли и слегка улыбаясь. Она взглянула на меня через ресницы, и мое гребаное дыхание прервалось. Я улыбнулся ей в ответ и крепче сжал ее руку, не зная, что делать дальше, но не желая ее отпускать. Что как минимум было нелепо, учитывая, что через четыре часа она заберется на мой балкон.
И раз уж я решил вести себя по-нормальному, я прикинул, что должен поцеловать девушку на прощание. Парни все время делают такое дерьмо, правильно? Я посмотрел в ее огромные карие глаза, инстинктивно облизнув губы. Заметив мое движение, она моментально бросила на меня взгляд. Я прикинул, что, раз уж она поняла, что я собирался сделать, и не возражала против этого, то так тому и быть. Я наклонился всем телом к ней, и убрал свободную руку с руля. Она мгновенно уловила это и придвинула свое тело к моему, медленно облизывая губы в предвкушении. Я свободной рукой убрал с ее лица шелковые волосы, обхватил и прижал ближе к себе ее голову. Ее глаза закрылись от волнения. Мы наклонились друг к другу, оставив на консоли между нами наши переплетенные руки. Наши губы встретились. Она обхватила мою верхнюю губу. Я был полностью уверен, блять, что она знает, насколько мне нравится ее нижняя губка, и обхватил ее своими губами, нежно посасывая ее. Белла провела по моей шее рукой и запустила ее в мои волосы. Она слегка отодвинулась и потрогала мою нижнюю губу. Я еще ближе прижал к себе ее лицо. Мы, должно быть, были синхронизированы, или как-то так, потому что одновременно рванулись навстречу друг другу языками. Ее язык так, блять, хорошо и тепло ощущался моим, что я простонал, когда она лизнула меня. Услышав это, Белла еще ближе прижалась, наклонив голову так, что могла проникнуть языком в мой рот. Сначала я ощущал мягкое давление ее языка, изредка поглаживая ее голову подушечками пальцев. Мои гормоны оказались сильнее меня. Я оторвал мою руку от консоли и обхватил шею Беллы, прижимая ее ближе к себе и с силой врываясь своим языком в ее рот. Она беспомощно простонала и освободившейся рукой сжала мою кожаную куртку. Перегнувшись через консоль, я еще больше давил языком, почти трахая ее рот.
Она то отпускала мою куртку, то опять сжимала ее, медленно двигая вверх и вниз по моей груди. Мне не хватало дыхания, и я оторвался было от нее, но вместо того, чтобы отпустить меня, Белла зажала зубами мою нижнюю губу и присосалась к ней. Я простонал и сжал ее плечи.
Когда она, наконец, оторвалась от моих губ, я открыл глаза, обнаружив, что продолжаю лежать, перегнувшись через консоль, в дюйме от ее лица, тяжело дыша после фантастического гребаного поцелуя. Ее глаза были прикрыты и потемнели от страсти. Белла пыталась восстановить дыхание, облизывая губы, продолжая поглаживать мою грудь.
Я медленно снял руку с ее шеи, не отрывая взгляд, и опустил руку вниз, поглаживая ее такие гребано сексуальные ключицы от плеча к плечу. Ее глаза опять трепетно прикрылись, и я ухватился за этот знак. Но я хотел начать с чего-то менее продвинутого, так что наклонился к ее шее, отбросив ее сияющие локоны своей рукой, и начал нежно целовать ее. Она отклонила голову назад, запуская руки в мои волосы и прижимая меня к себе. Я лизнул языком прямо за ее ухом, вызывая глубокий стон, превративший полизывания в посасывания. Ее стон стал громче. Я начал путешествовать вниз по ее шее, изредка останавливаясь пососать и полизать ее теплую кожу. Она сжала рукой мою футболку и скрутила ее, пытаясь перетащить мое тело ближе через препятствие в виде консоли. Я держал в голове желанную цель, медленно опускаясь, полизывая, к ее плечу. Она страстно вцепилась в мои волосы, так, блять, сильно, что мне стало больно, прижимая мое лицо поближе к себе. Наконец я достиг желанной цели. Ее гребаных сексуальных ключиц. Я оторвал губы от кожи, лизнув ее в предвкушении. Не колеблясь, и полностью, блять, переполненный похотью, я провел моим языком вдоль левой ключицы по ее плечу до горла. Белла громко простонала в тишине машины. Дойдя до ее горла, я простонал тоже. Гребаные сексуальнейшие ключицы.
Я провел по еще непросохшей ключице языком обратно к ее плечу, напоследок поцеловав ее шею, и откинулся назад на свое сиденье, с чувством победы. Она тоже откинулась на спинку, облизывая губы.
- Думаю, я надену этот свитер вечером, - задыхаясь, хихикнула она. Я, задыхаясь, хихикнул вместе с ней и покачал головой, лежащей на подголовнике. Возможно, это реально плохая идея, блять.
Я глубоко вздохнул, чувствуя легкую боль ниже пояса.
- Я еще увижу тебя позже? – поерзал я на своем сиденье.
Она кивнула, широко улыбаясь, открыла дверь и выскочила. Я быстро вышел, наблюдая, как она переходит двор, чтобы удостовериться, что с ней все будет в порядке. Только когда она подошла к своему дому, я с шипением растер свой болезненно напрягшийся член и отправился домой.
Я пошел прямо к себе, боясь, что кто-нибудь застукает меня в таком состоянии. Стащив куртку, я бросился в ванную, сдирая куртку и прыгая под душ. И я, блять, сделал это. Хорошо намылившись, я уперся одной рукой в стену, и начал поглаживать свой напряженный член, вспоминая, как я лизал ключицу Беллы, захватывая шею, и как она вцепилась в мои волосы, постанывая, пока я делал это. Мои поглаживания переросли в отчаянную пульсацию. И, кончив с громким стоном, я представил, что стону в ее горло. Это был лучший гребаный оргазм. После разрядки я вышел из душа и оделся, пытаясь быстро просушить волосы, перед тем как спуститься к папочке К. Мы провели два часа, играя в шахматы, к которым, блять, он приучил меня. Я зевнул короля и ушел обратно ждать мою девочку.
Она пришла в десять. Я открыл дверь, одновременно ликуя и сердясь, что она не переодела свой голубой свитер. Я предпочел быстрый поцелуй в дверях. Если так пойдет и дальше, придется выделять время для дрочения. Я определенно не хотел еще одной гребаной ночи со стояком на семь часов.
Она выглядела довольной целомудренным поцелуем и выложила на кровать мою еду. Гребаные обалденные блинчики и бекон. Она не успела дойти до дивана – я обхватил ее руками и поцеловал опять, немного более грубо. Я позволил моим пальцам пройтись по гребаным ключицам в последний раз, прежде чем отпустил ее и уселся на кровать поглощать мой завтрак.
Она села на диван со счастливой улыбкой на лице, доставая одну из новых книжек из пакета, который я принес из машины, и начиная читать ее. Я мычал и стонал над блинчиками, удивляясь, как может существовать кто-то настолько потрясающий, как моя девочка. И почему она хочет проводить время с такой задницей, как я.
Все время, пока я ел, я пялился на ее ключицы и пытался не фантазировать, как буду лизать их снова. После еды я полтора часа зарисовывал их. Иногда они были мокрыми, блестящими в свете приборной панели. Я хотел бы нарисовать и ее стон, чтобы сохранить его. Наконец она захлопнула книгу и слезла с дивана.
Я последовал за ней, закрыл альбом и достал пижаму, пока она переодевалась в ванной. Когда она вышла, ее ключицы пропали. Нет, не пропали. Они просто, блять, были спрятаны. Я быстро переоделся, а душ, принятый немного ранее, облегчил мою задачу. Белла уже лежала под простыней, на своей стороне. Я скользнул под одеяло, выключил свет, подкатился и прижался к моей девочке. Подняв ее волосы на макушку, я опять зарылся в них лицом.
Она зевнула в мою грудь и начала теребить мои волосы.
- Спасибо за книги, Эдвард, - шепнула она в мою грудь.
Я нахмурился в ее волосы.
- Это, блять, было так очевидно? – кисло пробурчал я, медленно поглаживая ее спину. Она хихикнула и кивнула. Я закатил глаза и пожал плечами. Она замолчала, и я решил ухватиться за шанс понять, каким в действительности был для нее этот день.
- Белла? – шепнул я в ее волосы, зарываясь в них носом и вдыхая аромат.
- Ммм, - промурлыкала она, нежно поглаживая мои волосы и прижимаясь теснее.
- Какое печенье ты сегодня испекла? – я все еще медленно поглаживал ее спину.
Она зарылась глубже в мою грудь, и я почувствовал ее улыбку. Она хихикнула.
- «Соблазнительные сладкие полизывания», - ответила она и начала напевать. Я усмехнулся в ее волосы, давая молчаливое обещание лизать эти гребаные сексуальные ключицы при первой же возможности.
Глава 24. «Леденцовый тростниковый сюрприз»
BPOV
Шесть ночей, оставшиеся до Рождества, были невероятны. Каждый вечер, когда я входила в спальню Эдварда, он стаскивал с меня капюшон и целовал в дверях. Это была моя любимая часть ночи. Я продолжала выкладывать его еду на кровать, когда он отрывался, и продолжала уходить на диван и читать книги, которые он мне купил. Я пыталась принимать отношения такими нормальными, какими они были. Я начала снимать внутри мою толстовку. Эдварду это нравилось. Я больше не носила что-то такое же открытое, как мой голубой свитер, и это было преградой для меня.
Мы придерживались простых, легких отношений, не рискуя обсуждать наши прошлые или наши текущие взаимоотношения, или их отсутствие. Это не огорчало меня. У меня было терпение. Иногда, слезая по решетке, я хотела забраться обратно и получить другой поцелуй. У нас возникло неписаное правило - не целоваться в постели. Я не была уверена, что хочу именно этого, но неукоснительно следовала ему. Эдвард всегда целовал меня в макушку, когда откатывался утром. Как всегда, одевшись и готовая уходить, я выкладывала пакет с печеньем, и он, сидя на кровати, целовал меня в щеку. Я думаю, он волновался о своем утреннем дыхании или чем-то таком, но меня это не заботило.
Он вел себя так же, как и всегда.
Не ближе и не дальше. Я скорее была успокоена, что мы установили свои возможности, и он счастлив от этого.
Элис все свое свободное время проводила в Порт-Анжелесе, оставляя меня дома, когда я отказывалась идти с ней. Мои дни в большинстве были скучными. Я иногда просматривала альбом Эдварда или читала одну из книг, которые он настойчиво вручил мне.
Два дня до Рождества. Я сломалась и поехала с Элис по магазинам, собираясь купить подарочки для нее и Эсме, и что-нибудь для Эдварда.
Мы никогда не обсуждали обмен подарками, но я хотела иметь что-нибудь на случай, если он купит что-нибудь для меня. Я продолжала надеяться, что он не сделает этого.
Хитро увернувшись от Элис в моле, я ушла сама по себе, идя вдоль стены по большому зданию, сжавшись в своей толстовке. Я уже знала, что подарю Эдварду. Это было очень символично, но недорого. Но уже дома я испугалась, что это плохая идея – подарить ему эту вещь. Может, это и не так символично.
Еще со времени поездки в Финикс я боролась с мыслью, что люблю Эдварда. Я еще точно не знала, придумала я себе это чувство, или действительно способна на это.
Но я точно знала, что мои чувства к нему настолько близки к этому, насколько я допускала это. И мне было удобно называть это любовью. Это было страшно – любить кого-то. Особенно такого, как Эдвард, который, возможно, никогда не полюбит меня. И не потому, что я недостаточно хороша – что, возможно, на самом деле так. А просто потому, что он был напуган и сломан тем, что все люди, которых он любил, бросили его.
Я в конце концов завернула это, решив, что вполне возможно, он не поймет символизм подарка. Так что в десять вечера, в канун Рождества я положила маленькую коробочку на дно сумки вместе с остальной едой и пакетом «леденцово-тростникового сюрприза».
Элис сильно устала за неделю шопинга, но оживилась, когда я начала печь печенье. Я выстроила пакеты с печеньем в ряд на стойке, перед тем, как ушла. По одному для Эсме, Элис, Джаспера и Эммета.
Вечером похолодало, но я подготовилась, надев под толстовку толстый свитер. Я натянула свой капюшон на темном крыльце и начала свой путь через двор. Легко забравшись по решетке, я почти фыркнула при воспоминании о том, как Эдвард переживает, что я могу разбиться, делая это. Я могла залезть по этой решетке во сне, с привязанной за спину рукой.
Оказавшись на балконе, я толкнулась в дверь Эдварда. Он мгновенно открыл дверь, явно поджидая меня. Я широко улыбнулась, встретившись с его зелеными глазами. Я всегда улыбалась, смотря в его глаза. Его бронзовые волосы раздувались холодным ветерком, когда он встретил меня.
Как только я перешла через порог, и он закрыл дверь, Эдвард стащил мой капюшон, освобождая волосы. Я повернулась к нему, предвкушая лучшую часть дня. Он кривовато улыбнулся и обхватил мое лицо руками. Я улыбнулась в ответ, наслаждаясь ощущениями, возникшими, когда он потирал мою нижнюю губу большим пальцем, и наклонился, чтобы сделать то же самое губами.
Мои колени задрожали, когда его губы коснулись моих, но я просто втянула его верхнюю губу в мой рот, забрасывая руки на его шею и запуская их в его мягкие спутанные волосы.
Я вздохнула. Он начал просовывать свой язык между моих губ. Я приоткрыла губы без колебания, желая почувствовать его язык во мне. Он придвинулся ближе, и вошел в мой рот, массируя язык, медленно и лениво. Я простонала от его вкуса, прижимаясь ближе, чтобы углубить поцелуй. В этот момент он убрал одну руку с моего лица и обнял меня за талию, вжимая меня в свое тело. Я с силой просунула свой язык в его рот. Он простонал, ощутив все мое тело.
Я почти надула губы, потому что этот стон означал только одно. Он прекращал поцелуй.
Сегодняшняя ночь не стала исключением. Он отодвинулся, в последний раз целуя мои мокрые губы, и погладил мою щеку. Я открыла глаза, улыбнувшись и не показывая свое разочарование. Бери все, что можешь. Он улыбнулся в ответ и наконец отпустил мое лицо, уходя на кровать, куда я сбросила с плеч рюкзак. Я аккуратно расстегнула его, доставая контейнер с едой кануна Рождества, которую я приготовила, и положила на кровать, слизывая последний вкус Эдварда со своих губ.
Он плюхнулся на середину кровати и с энтузиазмом начал открывать контейнер. Я хихикнула, ушла на диван, бросая рюкзак на пол и снимая толстовку. Садясь на холодную кожу, я разулась. Эдвард пожирал еду. Как всегда, я, скрестив ноги, устроилась на диване и достала книжку, которую начала читать вчера.
Я не столько читала, сколько слушала, как ему нравится еда. Я слегка улыбалась, перелистывая страницы и делая вид, что полностью увлечена этим занятием. Я могла сказать, когда он закончил, потому что стоны прекратились, и я услышала, как он убирает контейнер, бросив на него взгляд из-под ресниц.
Он поймал мой взгляд и улыбнулся.
- Чертовски вкусно, - просто сказал он. Как он всегда говорил. Я с благодарностью улыбнулась ему и вернулась к книжке, нахмурив брови и осознав, что я прочитала уже две главы, но не помнила, о чем там говорилось.
Он прокашлялся, привлекая мое внимание. Я бросила на него взгляд опять. Он прислонился к спинке, вытянув ноги и скрестив ступни.
- У меня для тебя подарок, - усмехнулся он.
Я нахмурилась и захлопнула книгу.
- Я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги, Эдвард, - искренне сказала я, расстроившись, что мне придется подарить ему подарок.
Он фыркнул.
- Дерьмо. Ты не можешь отказываться от Рождественских даров.
Он залез под кровать и достал маленькую коробочку, запакованную в рождественскую бумагу.
- Я где-то слышал, что это грубо, - усмехаясь, сказал он, кладя прямоугольную коробочку в середину кровати, похлопав по месту перед ней.
- Теперь тащи свою задницу сюда и открой ее, - усмехнулся он, явно радуясь от мысли подарить мне что-то.
Я возмущенно фыркнула и стащила себя с дивана, уже покраснев, то ли от мысли, что он купил что-то мне, то ли от мысли, что я собираюсь сделать, не знаю точно. Я подошла к кровати, оставляя пока его подарок в рюкзаке, чтобы получить шанс не открывать его.
Я залезла на матрас, наблюдая, как он расслабился, откинувшись на спинку кровати с улыбкой на лице, и села около подарка, скрестив ноги. Я сжала губы и наклонила голову, гадая, сколько денег он потратил на что-то такого особого размера.
Вывод был не хорош. Я практически слышала, как Эдвард закатил глаза и издал раздраженный вздох. Я скривилась, но послушно подняла подарок и положила его на колени.
Разорвав бумагу и достав белую коробочку, я увидела на лице Эдварда широкую улыбку. Я медленно подняла белую крышку, молясь, чтобы это было не ужасно дорого. Там, завернутый в белую папиросную бумагу, лежал сверкающий синий айпод. Я засмеялась и задохнулась одновременно.
- Я уже закачал туда все твои любимые композиции, - тихо сказал Эдвард от спинки кровати. Я хотела поежиться от мысли, сколько он стоит, но знала, что это расстроит Эдварда, так что скрыла этот факт и широко улыбнулась ему. Потому что я действительно хотела айпод.
- Спасибо. Я на самом деле хотела такой, - честно сказала я. Его лицо просветлело, он наклонился и поцеловал меня в щеку. Я подставила вторую щеку для поцелуя. Он захихикал, тряхнул головой, откинувшись опять на спинку. Я закрыла крышкой коробку и свернула бумагу.
- Умм, - я начала сомневаться, комкая бумагу.
- У меня тоже есть кое-что для тебя, - шепнула я, опустив взгляд на коробку на своих коленях. Эдвард сузил глаза.
- Это не дорого или что-то такое, - быстро пояснила я, наблюдая, как он расслабляется.
- Это просто… - я уставилась на белую коробку и крепче сжала бумагу, - символически.
Я напряженно пожала плечами, нервно посмотрев на него. Эдвард продолжал полулежать на кровати, подняв бровь. Я сделала глубокий тревожный вдох, опустив коробочку. Спустившись с кровати, я подтянула мою сумку с дивана, скривившись и краснея все время, запустив туда руку и вытащив маленькую коробочку, похожую на коробочку с айподом.
Я шагнула спиной к кровати, уставясь на маленькую коробочку, обтянутую серебряной бумагой, и сердясь, и краснея одновременно. Неохотно я повернулась и потащилась к кровати, молясь, чтобы он не убежал, если поймет, что это такое.
Я залезла опять на кровать, медленно продвигаясь к Эдварду.
Он уже сел, скрестив ноги, в середине кровати, серьезно глядя на коробочку. Только оказавшись перед ним, я опять скрестила ноги и положила коробочку между нами.
Это смахивало на тревожный распорядок. Я смотрела на это с равными частями тревоги и ужаса. Эта маленькая серебряная коробочка, лежащая поверх покрывала между нашими коленями, означала все, что я чувствовала к Эдварду. Я боролась с желанием удрать и выкинуть ее с балкона.
Медленным движением он протянул руку и поднял ее с покрывала. Мое сердце глухо забилось в груди, вызывая головокружение. Мысленно я заорала и собиралась вырвать это из его рук, и удрать куда подальше. Но я сидела перед ним, полностью парализованная. Он начал снимать сияющую серебряную бумагу с коробочки.
Я задержала дыхание. Он медленно поднял крышку и серьезно посмотрел внутрь, нахмурившись. Запустив пальцы в коробочку, он достал оттуда подарок, такой маленький, но чудовищно громадный.
Я наблюдала, как непрочно качается цепочка с сияющим бронзовым кольцом на конце, качается между нами, вперед и назад. Эдвард наморщил лоб и поймал свободной рукой кольцо, рассмотреть его ближе.
- Это кольцо «кладах», - прошептала я, сильно покраснев и реально желая убить себя за то, что не купила ему альбом для набросков.
- Ты не обязан носить его, - нервно хихикнула я.
Эдвард на мгновение решительно взглянул на меня.
- Что за символ? – спросил он. Узнав, он возненавидит меня.
Я сделала капитулирующий вздох, сдерживая слезы.
- Руки… - начала я, нервно сжимая пальцы.
- Руки символизируют дружбу.
Эдвард посмотрел на меня через кольцо и быстро отвел глаза. Мы были друзьями. Это не было большим делом.
- Венок… - я прервалась, покупая себе немного времени. Я нервно теребила края рукавов.
- Венок символизирует верность.
Я задохнулась. Эдвард смотрел прямо не кольцо. Я сильно прикусила губу и еще сильнее начала теребить рукава.
- А сердце… - я скривилась, осознав, что почти сказала это ему, и не могу вернуть все назад.
Он решительно смотрел на меня немигающими зелеными глазами.
- А сердце? – тихо спросил он, на его лице не отражалась ни одна эмоция. Улыбка, которая была у него, куда-то растворилась. Я ненавидела себя, что пошла по этому пути. Я скривилась и опять вернула взгляд вниз на свои руки. Мое лицо пылало так, что на нем можно было жарить яичницу. Я крепче сжала рукава.
- Сердце означает…любовь, - выдохнула я, сжимая руки так, что костяшки побелели. Наступила тишина. Я боялась посмотреть на Эдварда. Я не ожидала от него ответного чувства, или что он скажет об этом, но предчувствовала много разных реакций.
Я обхватила себя руками.
- Ты не любишь меня, Белла, - тихо и монотонно сказал он. Я нахмурилась, глядя на покрывало между нашими коленями и попыталась скрыть мою реакцию на его утверждение. Я не любила его. Что-то в его словах отвергало это и полностью освободило мои собственные чувства, переключив меня. Абсолютно укрепив мысль в моей голове. Я любила Эдварда, и какого черта он говорит мне о моих собственных чувствах?
Я тряхнула головой и подняла подбородок, уставившись в его пустое и безэмоциональное лицо, и во мне за секунду поднялась ярость.
- Не говори мне, что я чувствую! – заорала я, сузив глаза и ненавидя эту бесчувственную маску, которую он надел. Он сидел не двигаясь, потом тряхнул головой, продолжая не принимать мои собственные чувства. Это заставило меня еще больше разозлиться.
- Я люблю тебя, - заявила я. Сказав это, я почувствовала себя совершенно нормально и удобно. Потому что это была полная и абсолютная правда.
Без предупреждения злость блеснула в глазах Эдварда, и он сжал челюсти, уставившись на меня, комкая серебряную бумагу в руках. Даже его спутанные волосы, падающие на его лицо, казались темнее. Он сузил свои темно-зеленые глаза.
- Не говори этого гребаного слова опять.
Он фыркнул. Я вздрогнула от его голоса, полностью шокированная, что он отреагировал с такой злостью. Я готовила себя к любой реакции, но не ожидала, что он так разозлится на меня.
Его поза не изменилась, он сидел прямо передо мной, кипя от злости.
Я отклонила его иррациональную злость, убежденная в своей правоте.
- Я люблю тебя. – твердо сказала я, наблюдая, как ярость в его глазах еще больше выросла. Мышцы на его руках сжались, и он наклонился ближе ко мне, смотря прямо в мои глаза. Ноздри его раздувались. Кто угодно в мире испугался бы. Но не я. Не Эдварда.
- Ты, блять, ничего не знаешь обо мне, - прорычал он угрожающим голосом. Мне стало больно от его реакции, но я не собиралась доверять его утверждениям.
Я посмотрела в его разъяренные глаза, наблюдая, как он тяжело дышит, почти дрожа от ярости.
- И о чем ты говоришь? Конечно, я знаю тебя, - язвительно сказала я. Мой голос, к моему удивлению, дрожал, когда я говорила это. Словно я не верила в это, хотя на самом деле это было не так.
Его глаза сузились еще больше. Он посмотрел на комок серебряной бумаги у себя в руках и отбросил его с кровати. Его темно-зеленые глаза излучали ярость. Он взялся за плечи и дернул свою черную футболку, которая была на нем надета. Все, что я могла – это сидеть и смотреть на него, пока он стаскивал свою футболку через голову, мгновенно разорвав наши взгляды, когда он стянул ее совсем. Он взял футболку и бросил ее через комнату. Я таращилась на его живот и грудь, видя множество рубцов от ожогов, которые могла охватить одним взглядом. Я смотрела на его грудь, которая поднималась и опускалась от злости и чего-то, что, как я предположила, было омерзением к себе, что было просто нелепо. Потому что даже в шрамах Эдвард был великолепен. Худощавый, мускулистый, покрытый дюймами и дюймами розовых шрамов, которые просто портили кожу, но абсолютно не уродовали его.
Я встретила его возбужденный взгляд с поднятым подбородком и снова развернула плечи. Шрамами меня не испугать. У меня у самой все тело покрыто рубцами. Это ничего не значит для меня.
- Внутри я урод, Белла, - сказал он страшно спокойным голосом, сжав кулаки.
В этот момент мне много чего следовало сделать, но абсурдность этого заявления заставила меня фыркнуть. Он наклонился ко мне еще больше, невозможно разозленный, однако на лице застыло странно спокойное выражение.
Он был так близко, что я начала бояться Эдварда. Он смотрел на меня через густые темные ресницы.
- Ты хочешь узнать, почему моя мать бросила меня, Белла? – спросил он пугающим шепотом. Я услышала его только потому, что он находился в дюйме от моего лица. Я чувствовала его дыхание. Я боролась с желанием отодвинуться. Я бы хотела забрать весь его гнев себе, если бы могла. Я тяжело вздохнула. Его взгляд на мгновение метнулся на мое горло, но потом опять перешел на меня.
- Она бросила меня, потому что я убил моего отца, - продолжил он. Я наморщила лоб, обдумывая его фразу. Его отец погиб на пожаре, когда Эдварду было девять лет.
Я тряхнула головой. Эдвард не мог быть убийцей. Он хихикнул, обдувая своим горячим дыханием мое лицо.
- Это правда. Я гребаный убийца, - медленно подтвердил он, продолжая внимательно смотреть на меня и сжимать кулаки, чтобы хоть немного контролировать ярость.
Я отчаянно затрясла головой от его отдаляющегося вида, продолжая поднимать подбородок и сохранять решительную осанку.
- Это дерьмо, - повторила я любимое выражение Эдварда ему в ответ.
Он сидел передо мной в позе лотоса, и взгляд в его глаза, наполненные ненавистью к себе, заставил меня ощутить жжение в моем горле.
- Я мог начать гасить огонь, но сидел и смотрел, как он, блять, горит. Я даже не пытался помочь отцу, - презрительно говорил он, сузив глаза.
- Я мог убежать и позвать на помощь, но не сделал этого. Я гребаный убийца, - его голос дрогнул от ярости.
- И ты не можешь любить убийцу.
Я всегда знала, что Эдвард умалчивает кое-что о пожаре, но не спрашивала подробности – мне хотелось, чтобы он сам рассказал мне обо всем. Но это было абсурдно. Винить себя настолько сильно, а ведь ему было только девять лет. Я сделала глубокий вдох, пытаясь сохранить решительный настрой.
- Эдвард, ты был ребенком. Ты не можешь нести за это ответственность, - решительно сказала я, уставясь в его глаза, и пытаясь передать всю искренность этого предложения.
Однако он еще больше разозлился, сведя брови над глазами, и разгневанно зарычал, отклонился, и схватил мое запястье своими длинными пальцами, заглянув в мои глаза. Наклонившись опять ко мне, он дышал в мое лицо яростью.
- Ты так гребано наивна, - прорычал он, дернув мое запястье к нему. Он слишком грубо сделал это, и я качнулась вперед. Мне пришлось упереться рукой, чтобы не упасть на его колени. Свободная рука встретилась с его покрытой шрамами грудью и почти сильно ударила его. Он придвинул меня ближе, одновременно оттолкнувшись. Я подняла на него глаза, неустойчиво балансируя на коленях. Эдвард все еще кипел и возвышался надо мной, продолжая держать меня за запястье. Я больше не могла удерживаться. Рефлекторно я съежилась под его полным ненависти взглядом, выдергивая руку из его обхвата.
Мгновенно его настроение сменилось от ненависти до полного и абсолютного ужаса. Его темно-зеленые глаза расширились, рот открылся, и он отпустил мою руку. Я вернулась в прежнюю позу, прижав руки к груди в защитном жесте и легонько потирая запястье, загоняя обратно слезы, которые уже хотели вылиться из моих глаз при виде ненависти Эдварда к самому себе. Я наблюдала, как он плюхнулся обратно на матрас и отвернулся от меня.
- Мать твою, - выдохнул он, его лицо покраснело от ярости и тошнотворно побледнело от ужаса. Он медленно покачал головой. Его глаза заблестели и раскрылись шире.
- Прости, я не хотел, - с болью прошептал он.
Я, застыв, смотрела, как он скрещивает ноги на середине кровати, упирая локти в колени и подпирая голову руками, запуская их в волосы.
- Я знал, блять, что так и будет. – с болью в голосе сказал он в свои колени. Мое сердце сжалось. Я не видела его лица – оно было спрятано, но заметила слезу, упавшую на его джинсы и оставившую мокрое пятнышко на черной ткани, и сверкнувшую в свете прикроватной лампы.
Я инстинктивно протянула руку. Я не могла перенести боль Эдварда. Не колеблясь, я придвинулась ближе и мягко положила руки на его колени. Он сбросил их.
- Блять, уходи, Изабелла. Я не буду тебя останавливать, - простонал он.
Мое сердце опустилось, к горлу подошел комок желчи, когда я поняла, что он решил, что я захочу уйти. Я не могла допустить, чтобы он оттолкнул меня. Меня не волновало, что за ужасные, неверные вещи он о себе думает. Это не изменит моих чувств к нему. Эдвард всегда был со мной, когда мне было больно и страшно. Так что я встала на колени и медленно подползла к нему, обхватив оба его кулака своими руками, и не двигаясь, когда он вздрогнул.
Я вытащила его пальцы из его волос и обняла его теплые обнаженные плечи, прижимаясь прямо к нему. Это уже было достижением. Он все еще был напряженным, не желая моих прикосновений. Но меня это не волновало. Он всегда обнимал меня, когда я плакала, и он ничего не может сделать, чтобы я ушла, так что со временем я прижмусь прямо к нему.
Из его закрытых глаз покатилась по щеке еще одна слеза. Я села к нему на колени, обняв его за обнаженную шею, зарываясь лицом в угол между шеей и плечом и нежно прижимаясь к его телу. Пытаясь показать своими объятиями, насколько это не волнует меня. Надеясь, что он почувствует всю мою любовь к нему. Он еще долго оставался напряженным. Я нежно перебирала его волосы, иногда целуя его шею. Казалось, прошли часы, прежде чем его руки пошевелились, медленно продвигаясь по моей спине, пока он, все еще сомневаясь, положил свой подбородок на мое плечо. Он мягко обнял меня, как что-то хрупкое, перебирая волосы, рассыпавшиеся по моей спине.
- Я, блять, сделал тебе больно, - шепнул он все тем же страдальческим голосом.
Я покачала головой. Я испытывала и более сильную боль. Я жила с многочисленными сломанными костями и шрамами, покрывающими пятьдесят процентов моего тела. Один захват запястья не считается. Он с глубоким вздохом провел по мне руками, обхватил за плечи и отодвинул от себя. Я теснее прижалась к его шее, не желая отодвигаться, но он был сильнее и, в конце концов, победил.
Он поднял голову, лицо было мокрым от слез, покрасневшие глаза были наполнены болью. Эдвард осторожно снял со своей шеи мои абсолютно непострадавшие руки, положил их между нами и стал внимательно изучать их. Запястье, в общем-то, было в порядке, синяков не было видно, просто пара красных пятен от пальцев. Эдвард странно тревожно простонал, увидев их. Я высвободилась из его объятий и опять обняла его за шею.
- Это фигня, Эдвард. Это даже не синяк, - искренне сказала я, желая прервать его страдальческий стон, от которого мое сердце сжалось еще больше.
Он тревожно и отчаянно заглянул в мои глаза.
- Мне так жаль, бля, Белла, - шепнул он в дюйме от моего лица. Я улыбнулась и покачала головой.
- Ты уже прощен, - я пожала плечами, наклоняясь поцеловать след от последней слезы. Он фыркнул и отклонился от моих губ, после чего опять взял запястье в свои руки. Эдвард начал осматривать его, нежно потирая красные пятнышки. Я скривилась и попыталась отнять руку, не желая, чтобы он укорял себя за такую малость, но он крепко держал ее, поднеся к губам и начиная нежно, сладко целовать ее. Свободной рукой я начала ворошить его волосы, показывая, что я абсолютно не переживаю. Он изредка поглядывал на меня из-под своих темных ресниц после каждого поцелуя, который он оставлял на красных пятнышках. Эдвард подвигал моими пальцами и начал сгибать руку в запястье, проверяя, не раздастся ли вздох от боли. Моя боль растворилась еще несколько минут назад, так что я ничего не чувствовала. Только удостоверившись до конца, он отпустил мое запястье, нежно погладив его в последний раз.
Взглянув на свою обнаженную, покрытую шрамами грудь, он скривился от отвращения, тряхнув головой с выражением ненависти на лице, и стал осматривать комнату в поисках выброшенной футболки.
Вид его лица, полного боли и отвращения к своей покрытой шрамами груди, снял все мои комплексы. Это было то, что мы делали всегда. Око за око. Когда я чувствовала себя чокнутой, Эдвард показал мне себя, и знать, что я не одна, всегда заставляло меня чувствовать себя лучше. Так что для меня было естественно сделать то же самое. Мои живот и ребра тоже покрывали шрамы, полученные от Фила. Я упала на наш старый кофейный столик, разбив его своим торсом. Эти шрамы были еще одной причиной, по которой я скрывала свое тело. Но я покажу Эдварду себя. Так что я сняла свои руки с его шеи, и взяла мой толстый свитер за низ. Он еще осматривал комнату в поисках футболки. Ни секунды не колеблясь, я задрала свитер и стянула через голову. Мягкая прохлада комнаты прошлась по моим обнаженным спине и груди, так что я быстро отбросила его, позволяя освободившимся волосам рассыпаться по плечам. Эдвард наконец-то обратил на меня внимание. Его глаза расширились, рот открылся и он уставился на мою грудь. Я носила бюстгальтер. Ничего особенного или сексуального, обычный белый бюстгальтер. Я не полностью обнажилась. Я сказала себе, что он просто видит меня в бикини.
Какое-то время он изумленно смотрел на меня, потом быстро отвел взгляд.
- Это, блять, было совершенно необязательно, - неодобрительно сказал он. Я пожала плечами и улыбнулась. Потому что это было необходимо, мы всегда так делали. И я абсолютно не покраснела. Я бросила взгляд на кровать перед Эдвардом, заметив цепочку, которая вызвала всю эту боль и ненависть, и скривилась от этого. Он проследил мой взгляд до кольца и тупо уставился на него.
- Прости, это был идиотский подарок, - с раскаянием сказала я, отчаянно желая подарить ему альбом. Эдвард тупо смотрел, потом протянул руку и поднял цепочку. Он посмотрел на меня, повесив длинную цепь на свою грудь, не отрывая от меня глаз.
- Это не идиотский подарок, - шепнул он, потирая подвешенное кольцо и прижимая его к своей искалеченной груди. Его зеленые глаза всматривались в мои с исключительным вниманием.
- Это лучшая гребаная вещь, которую кто-либо дарил мне, - просто сказал он. Что-то говорило мне, что он говорил не столько о кольце, сколько о факте, что я отдала ему свое сердце.
Он наклонился ко мне, обнял мою обнаженную талию и прижал мою грудь к своей, опустив голову на плечо, как раньше. Я обвила руками его шею и зарылась в нее лицом, перебирая его волосы. Эдвард носом отвел мои волосы и поцеловал местечко за ухом. Я теснее обняла его шею, распластавшись грудью по нему. Шрамы на шрамы.
Он вздохнул в мою шею.
- Я не могу сказать то же самое, - грустно шепнул он в мою кожу и начал мягко и нежно поглаживать мою спину большими теплыми руками. Я чувствовала каждое движение, которым его рука пробегала по моей спине.
- Ты даже, блять, не представляешь, как это убивает меня, - сказал он уже почти злым тоном.
Я покачала головой.
- Я не потому сказала тебе, Эдвард, - искренне пробормотала я. Я никогда не ожидала от него ответного чувства, или даже слов об этом. Он погладил меня выше, дотянувшись пальцами до волос на затылке, и еще раз поцеловал меня за ухом.
- Ты заслуживаешь лучшего, - грустно шепнул он в мое ухо. Я наморщила лоб и сильно тряхнула головой.
- Нет никого лучше тебя, - честно сказала я, уже почти разозлившись. Я теснее прижалась к нему, желая приклеиться к нему и никогда не отпускать. Он фыркнул на мой комментарий, опять тряхнув головой, но на этот раз ничего не сказал. Он продолжал нежно поглаживать мою спину вверх и вниз, периодически целуя мою шею и теснее прижимая меня. Я чувствовала своей грудью биение его сердца. Мы подходили друг другу как два кусочка паззла, словно мы были созданы друг для друга. Может быть, Эдвард этого пока не видел, но я надеялась, что в конце концов он поймет это.
