Артур Янов
потребность устойчиво присутствует в раннем (первые месяцы
и годы жизни) возрасте, то отсутствие удовлетворения стано-
вится болезненным и непереносимым, и для того, чтобы пода-
вить боль, организм подавляет потребность, подавленная по-
требность остается в сознании в форме напряжения. Это пере-
живание и неудовлетворенная потребность будут ощущаться
как напряжение до тех пор, пока не интегрируются в сознание
и не разрешатся. Подавление движения (перестань бегать, сиди
спокойно и т.д.) также останутся в сознании в виде напряже-
ния, которое будет устранено только после того, как потреб-
ность найдет выход в сознание и разрешится.
Короче, любое критически значимое подавление движения
или чувства в раннем возрасте становится необходимым до тех
пор, пока не будет прочувствовано, выражено и, следователь-
но, разрешено.
Это разъединение поддерживается страхом. Страх подает
сигнал опасности, когда первичная боль (потребность или чув-
ство, способные причинить боль) приближается к уровню со-
|
|
знания. Страх побуждает защитную систему к действию, произ-
водя все необходимые трюки для того, чтобы отогнать потреб-
ность назад, в глубины, недоступные сознанию. Страх является
автоматической реакцией, частью механизма выживания. Страх
готовит организм к отражению удара, подобно тому, как мы
вполне сознательно напрягаемся, ожидая укола. Когда систе-
ма не может адекватно отразить первичную боль, тогда в со-
знание проникает страх — то есть, тревожность. Страх, кстати,
тоже чаще всего бывает неосознанным, так как является час-
тью общего напряжения.
Тревожность — это ощущаемый, но не фокусированный и не
направленный страх. Тревожность возникает тогда, когда защит-
ная система ослабевает и устрашающее чувство приближается
к сознанию. Поскольку само чувство не осознается, тревож-
ность не направлена на какой-то конкретный предмет, то есть,
не сфокусирована. Основой тревожности является страх быть
нелюбимым. Большинство из нас отбрасывает тревожность,
вырабатывая в себе такие типы личности, которые предохра-
няют нас от ощущения того, насколько мы лишены любви.