Артур Янов

мы были закрыты друг для друга отсутствием способности к

чувству. Эта глубокая печаль каким-то образом превратилась

во мне в мягкость. Мне стало нравиться быть нежным.

Как бы то ни было, когда я сейчас смотрю на себя как бы

со стороны, я понимаю, что возврата к моему старому «я» не

может быть. Люди могут говорить все, что им угодно о тоталь-

ном здоровье, но быть при этом совершенно безумными, я же

буду идти своим путем. Когда я сам был безумным, то и я уяз-

влял самого себя, и если полное здоровье не избавляет чело-

века от язв, то я не хочу быть тотально здоровым — я хочу иметь

свои собственные язвы. Возврата в прошлое не может быть,

нет возврата к тому угрюмому, склонному к перепадам настро-

ения, неустойчивому, нестабильному, мрачному, лживому,

враждебно настроенному, симулирующему болезни, манипу-

лирующему, трусливому, поверхностному, пустому и насквозь

фальшивому типу, каким я был раньше. То же касается куре-

ния, психоневротических страданий, вечной сонливости, из-

быточного веса. К черту мое безумие. К черту блоки. К черту

«защиту».

Июня

Сегодня заканчивается шестнадцатая неделя моего курса

первичной терапии. Я не знаю, имеет ли это какое-то особое

значение, но сейчас я думаю о том, каким я стал свободным и

раскованным, испытывая чувства, которых был лишен всю

свою жизнь.

Вечером во вторник я не испытал ничего особенного, и ког-

да думаю об этом после сегодняшних переживаний, то думаю,

что я пытался оживить старую первичную сцену — любую, что-

бы только пережить первичную сцену. Я прожил очень хоро-

шую неделю несмотря на то, что перенес физическое заболева-

ние — простуду. Мое ментальное и эмоциональное «я» не об-

ратило на эту простуду никакого внимания. От простуды

может страдать только мое больное, нереальное «я». Итак, эта

неделя и большая часть предыдущей прошли, можно сказать,

на славу.

Первичный крик 279

Июня

Также как День матери в прошлом месяце, так и День отца

сегодня заставили меня пережить мучительную боль за мою

драму и трагедию моей семьи. Я просто не стал никак отмечать

День отца, также как пропустил и в мае День матери. Для меня

эти праздники пусты, в них просто нет никакого содержания.

Если бы я продолжал оставаться мстительным невротиком, я

бы думал, что мое нынешнее поведение — это, своего рода по-

этическое возмездие. Они наплевали на меня с первых дней

моей жизни, и вот теперь я повернулся к ним спиной. Но те-

перь для меня это полное безумие, для меня нет больше такого

понятия, как «повернуться к ним спиной» или «отплатить им

той же монетой». В наших отношениях просто ничего нет, я не

чувствую ничего, кроме пустоты, и от этого мне очень больно.

Мою трагедию усугубляет еще и то, что мои старики изо всех

сил стараются найти во мне поддержку, изо всех сил цепляют-

ся за меня. С тех пор как я женился, они весьма расточительно

осыпают меня всяческими благодеяниями, чтобы сохранить

меня при себе, словно пришпиленную булавкой к доске бабоч-

ку. Вначале это было громогласное заявление моей матери:

«Помни, что этот дом всегда будет твоим». Потом они букваль-

но силой заставляли себя писать мне один раз в неделю, когда я

работал в Корпусе Мира, хотя до этого они ни разу в жизни не

написали мне ни строчки, когда я выезжал в лагерь за пределы

штата, когда ездил в Европу. Они ежегодно дарят мне на день

рождения подарки ценой в 10 долларов, также как и Сьюзен, они

делают нам подарки на день свадьбы, мы получили пятьдесят

баксов на обзаведение. Дерьмо. На самом деле, все это, соответ-

ственно их образу мышления, должно показать мне любовь и

заботу, которые — как они думают — они выказывали в отно-

шении меня всю их жизнь. Поэтому они не могут понять, по-

чему в течение последних трех месяцев я не хожу к ним в гости

и не звоню им по телефону. Полагаю, что они хотят заставить

меня почувствовать вину.

Но это время ушло, как и время многого другого. Вероят-

но, я никогда не буду чувствовать себя виноватым, во всяком

случае теперь, после стольких часов борьбы с этими пережит-