Первичный крик 485

видела ту несчастную сцену из моего детства. Но если не счи-

тать этого видения, то путешествия были необыкновенно при-

ятными. Я галлюцинировала и однажды едва полностью не ут-

ратила собственное «я». Потеря собственного «я» — это, в ко-

нечном счете, потеря способности понимать, кто ты такой. Так

как я полностью отрицала свою первичную боль, то потеря «это»

была реальным симптомом моей болезни. Галлюцинации и

потеря чувства собственного «я» остались в прошлом после того,

как я прошла лечение, прочувствовала первичную боль и отка-

залась от борьбы за любовь родителей.

Когда я уехала в Нью-Йорк заканчивать образование, кис-

лота и трава перестали мне помогать, потребовалась более изощ-

ренная защита от первичной боли. В то время у меня часто бы-

вали приступы необъяснимых и, по видимости, беспричинных

приступов плача. Мне пришлось найти способ утолять боль и

смягчить чувство одиночества и отчаяния, которые я испыты-

вала в Нью-Йорке. Чтобы взбодриться, я начала принимать

метедрин и колоть героин, чтобы лучше спать. Но даже этих

средств оказалось недостаточно. На меня неумолимо надвигал-

ся физический и нервный срыв.

Я уехала из Нью-Йорка и окончательно скисла. Спустя два

месяца я начала проходить первичную терапию. Я сделала это,

потому что все мои защитные системы дали трещину и я была

на грани полной потери контроля над собой. Разум перестал

помогать. Я не могла понять, почему даже после того, как я

тщательно проанализировала свое состояние, у меня все равно

все было плохо. На сеансах первичной терапии меня научили,

что чувство отсутствия любви со стороны родителей не было

разрешено, что невозможно оборвать цикл чередования сры-

вов и улучшений, применяя все новые и новые средства психо-

логической защиты с целью прикрыть потребность, так как

этим путем я постоянно бежала от своей боли, вместо того, что-

бы прочувствовать ее.

Первым этапом лечения стало избавление от того, что ос-

талось от и без того разрушенных систем психологической за-

щиты. Одно только отсутствие сигарет и наркотиков довели

напряжение до такой высокой точки, что весь мой организм

был потрясен до основания. Хотя в этом городе я жила совсем