Первичный крик 575

Цинциннати. Мне тогда было около пяти лет. Я был настолько

ошеломлен всем увиденным, что голова моя, должно быть, по-

вернулась на все сто восемьдесят градусов. Когда я попал на

бейсбольный стадион, мне показалось, что он засверкал как

бриллиантовый лазерный луч. После игры папа вывел нас че-

рез центральные ворота поля. Когда мы проходили через воро-

та, я оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на поле. Мне

хотелось остаться там на всю ночь — навсегда! Когда я снова

повернул голову, то не увидел ни папы, ни Билла, ни кузена. Я

страшно испугался, впал в панику и громко заревел. Люди вок-

руг заволновались, но вскоре появился папа и оба брата, кото-

рые и забрали меня. Потом мы сели в автобус, который привез

нас на железнодорожный вокзал и в автобусе мне захотелось

по-маленькому так сильно, что я не мог терпеть. Я сказал об

этом папе. Он сказал, что ничего не может сделать, и что мне

придется писать в штаны. Какое облегчение я испытал, когда

так и сделал. Но я очень хорошо помню, как мокро и неудобно

мне было во влажных колючих коротких штанишках.

Второе событие произошло, когда я учился в начальной

школе. Иногда, когда я приходил из школы домой, дверь ока-

зывалась запертой. В ярости я принимался стучать в дверь, пла-

кать и просить маму, чтобы она впустила меня. Потом прихо-

дил кто-то из соседей и говорил, что мамы нет дома. Мне при-

ходилось садиться на ступеньки и ждать ее возвращения.

Третье событие произошло в один воскресный вечер, когда

мне было восемь лет. Машины у нас тогда не было. На машине

мне приходилось ездить только, когда к нам приезжали бабуш-

ка и дед, которые брали нас куда-нибудь. Однажды вечером в

воскресенье я пошел в гости к соседям, которые жили в доме

напротив, когда приехали дедушка и бабушка, чтобы отвезти нас

на кладбище, а потом покатать по-городу. Папа и мама сказали

им, что меня ждать не надо, и они поехали на кладбище, а я ки-

нулся за ними бегом. Я бежал, что было сил и кричал, чтобы они

остановились и взяли меня с собой, но все было тщетно — ма-

шина свернула за угол, и они уехали.

Арт спросил, почему в моей памяти всплыли именно эти

вещи. «Потому, — ответил я, — что это были моменты, когда

оставался один, покинутым и брошенным». Он спросил, что я