Изучение звуко-цветовых ассоциаций

После того, как в советском языкознании в середине 60-х годов была прорвана блокада запретных тем и изучение звукосимволизма стало привлекать к себе бoльшее внимание советских лингвистов, и А.П. Журавлеву, и мне, особенно интенсивно занимавшимся экспериментальным исследованием символики звуков, хотелось затронуть как можно более широкий круг вопросов, связанных с этим явлением.

В работах А.П. Журавлева такое стремление выражалось прежде всего в том, что он хотел как можно шире и всесторонне изучить функционирование фонетического значения на уровне отдельного слова и целого текста (особенно поэтического). Меня, как видно из изложенного выше, интересовали прежде всего вопросы, связанные с методикой изучения звукового символизма (в частности, степень влияния различных процедурных условий на результаты эксперимента), его природой, источниками порождения и характером проявления в родственных и неродственных языках.

В свете сказанного становится понятным, что А.П. Журавлев стремился прежде всего получить оценки символического значения гласных и согласных русского языка по как можно большему числу шкал. Получив данные о символике русских гласных и согласных по 25 шкалам осгудовского семантического дифференциала, А.П. Журавлев уже в начале 70-х годов провел первые эксперименты по изучению звуко-цветовых ассоциаций в русском языке (одной из первых публикаций А.П. Журавлева на эту тему была статья в научно-популярном журнале «Знание – сила» – см. 1972, № 2). В монографии «Фонетическое значение» (1974) результаты проведенных экспериментов изложены в виде небольшого раздела на с. 50-53.

Ознакомившись с публикацией А.П. Журавлева в журнале «Знание – сила», я обратил внимание на то, что по данным А.П. Журавлева в русском языке гласный /а/ ассоциируется с красным цветом, /и/ – с синим, /о/ – с желтым. Во всех этих случаях прослеживается четкая связь между исследуемыми звуками и первой ударной гласной в названии соответствующего цвета (а – кр а сный, и – с и ний, о – ж ё лтый). Такое распределение между звукоцветовыми ассоциациями и названиями цвета могло стать одним из решающих аргументов в дискуссии о том, какой фактор – «синестезия» или «языковая привычка» – лежит в основе порождения ЗС (А.П. Журавлева этот «теоретический» вопрос не интересовал). Именно при обсуждении этого вопроса (в подразделе «Три теории порождения звукового символизма») в книге «Семантика и фонетика» я и провел вслед за А.П. Журавлевым эксперимент по выявлению звуко-цветовых ассоциаций на материале украинского и молдавского языков (см. Левицкий 1973: 86-89). Целью эксперимента, как подчеркивалось в цитируемом разделе, «является не установление звукоцветовых соответствий…, а проверка выдвинутой выше гипотезы: при приписывании гласным одного из цветовых значений испытуемые используют механизм «языковой привычки»» (с. 87). Поэтому процедура эксперимента была максимально приближена к процедуре, использованной А.П. Журавлевым. Полученные результаты отображены в следующей таблице (см. табл. 33).

Таблица 33