Синтагма у Ф. де Соссюра и Ш. Балли

Учение о синтагме в зарубежной науке развивалось под влиянием идей Ф. де Соссюра, его учеников и единомышленников. Его влияние испытали многие отечественные языковеды, автоматически повторяя и некоторые сомнительные положения швейцарского лингвиста, не замечая у него очевидных противоречий.

Главный парадокс в деятельности этого известного учёного состоял в том, что он, декларируя в теории необходимость разграничения языка и речи, на практике нередко смешивал эти сферы. Так, относя синтагму, речевую структуру к сфере языка, он тем самым смешивал речевые единицы и языковые, а следовательно, смешивал сферы языка и речи, на что в своё время обращал внимание один из его учеников – Альбер Сеше. Этот огрех повторили затем многие его последователи – Ш. Балли, Э. Бенвенист, С.О. Карцевский, Ф. Микуш, Г.И. Скепская, С.Г. Тер-Минасова и другие лингвисты.

Под синтагмой Соссюр понимал “соединение или слияние двух или нескольких знаков, образующих некий комплекс (гр. syn-tagma)”[7], “внутренне связанные ряды последовательных единиц, входящих в состав отдельного слова, словосочетания, предложения”[8].

Как видим, объединив слово, словосочетание и предложение, т.е. лингвистические единицы разных сфер, Ф. де Соссюр, декларируя тезис о необходимости разграничения сфер языка и речи, сам смешивает эти сферы, не разграничивая их типичных единиц. Синтагма у него представляет собой связь двух смежных линейных языковых (или речевых) элементов, между которыми устанавливаются и существуют отношения определяемого и определяющего. Напр.: дом-ик (дом – определяемое, - ик – определяющее); счастливая жизнь (жизнь – определяемое, счастливая – определяющее); жить душа в душу (жить – определяемое, душа в душу – определяющее).

Таким образом, синтагма у Соссюра всегда бинарна и трактуется как некая языковая универсалия, охватывающая все уровни языка и при этом обязательно соответствующая схеме: определяемое–определяющее. Этой схемой обусловлено утверждение о её бинарности, хотя в речи далеко не всегда возникает потребность в определяющем компоненте, что совершенно не учитывается ни Соссюром, ни его единомышленниками.

Синтагму учёный находит как на уровне сочетания звуков или морфем отдельного слова, так и в словосочетаниях, предложениях: в одной и той же функции на всех уровнях языка и в речи, в связи с чем потребовалась конкретизирующая дифференциация термина: внутренняя синтагма и внешняя синтагма.

Обращаясь к синтагме, Соссюр пытался установить очередную языковую универсалию. Он полагал, что любая, в том числе и синтаксическая синтагма, является единицей языка, а не речи. Отнесение синтагмы к языку стало серьёзным тормозом в развитии учения о ней уже на начальном этапе её изучения.

Показательно, что, призывая чётко и последовательно разграничивать сферы языка и речи, Соссюр, занимаясь синтагмой, сам этого не делал. Учитывая авторитет учёного в лингвистическом мире, многие его последователи и ученики не только не смогли критически отнестись к мыслям учителя, что свойственно любому объективному исследователю, а приняли их в качестве исходных постулатов в своей научной деятельности, стали их развивать и пропагандировать.

Так, Ш. Балли во взглядах на синтагму, полностью придерживался взглядов своего учителя, оценивая в качестве научно достоверных и два сомнительных его тезиса. Согласно первому синтагма – единица языка, а согласно второму она всегда бинарна, в связи с чем для образующих её слов характерно одно из синтаксических отношений: определительных, объектных, обстоятельственных и т.д.

Ш. Балли отвергал существование однокомпонентной синтагмы (в виде одного слова), что привело к дублированию синтаксических фактов при их изучении и освещении: синтаксические отношения изучались в словосочетании и в предложении – при анализе членов предложения, а теперь и в синтагме. Для Ш. Балли синтагма – “продукт грамматического отношения взаимозависимости между двумя лексическими знаками, принадлежащими к двум дополняющим друг друга категориям”[9].