Институциональная ловушка: тупик «стабильности»

Важнейшим итогом институционального строительства последних двух десятилетий в России стало становление и последующая консолидация трех важнейших формальных институтов (институционального «ядра») российского политического режима:

- монопольное господство фактического лидера федеральной исполнительной власти в сфере принятия политических решений;

- отсутствие открытой электоральной кон­куренции элит;

- иерархическая соподчиненность субна­циональных органов власти и управления («вертикаль власти»).

Эти институты на сегодняшний день (если их рассматривать с точки зрения соответствия «интересам тех, кто занимает позиции, позволяющие влиять на формиро­вание новых правил») весьма несовершенны, поскольку они содержат временные либо неустранимые «дефекты»: на федеральном уровне государственного управления имеет место своего рода двоевластие (президент versus премьер-министр), иные партии, чем ЕР, в отдельных случаях выступают реальны­ми противниками этой партии на электораль­ных аренах, а «вертикаль власти» не носит всеохватывающего характера из-за неполно­го включения в ее состав органов местного самоуправления. Всем этим институтам также имманентно (неизбежно и неустрани­мо) присуща неэффективность, проявления­ми которой служат:

- крайне высокий уровень коррупции (которая, помимо прочего, создает стиму­лы к лояльности всех сегментов элит),

- скрытая, но весьма жесткая борьба заин­тересованных групп («башен Кремля») за доступ к ренте и передел ресурсов,

- неспособность правящих групп к проведению реформ, способных нарушить сложившееся институциональное равно­весие (что объясняет неэффективность попыток авторитарной модернизации страны).

Сформировавшееся в России к началу 2010-х годов институциональное равновесие оказалось самоподдерживающимся — не только из-за отсутствия значимых акторов, способных создать вызовы режиму, но и в силу инерции, задаваемой в том числе и институтами, сформированными в 1990-е и особенно в 2000-е. Хотя некоторые исследо­вания говорят о глубокой неудовлетворен­ности российских элит положением дел в стране, их коллективным действиям, направленным на изменения статус-кво, сегодня препятствует не только доволь­но сильная фрагментация акторов, но и институционально закрепленные барьеры. В самом деле, сложившееся равновесие фактически способствует тому, что стремле­ние к сохранению любой ценой статус-кво в системе власти и управления («стабиль­ность» режима) из средства его поддержа­ния становится самоцелью для правящих групп. Даже если предположить, что те или иные группы в руководстве страны сегодня или завтра сами захотят провести преобра­зования, ориентированные на повышение эффективности управления страной, их благие намерения почти неизбежно натол­кнутся на риски непреднамеренного ухуд­шения собственного положения из-за под­рыва статус-кво, превосходящие возможные выгоды таких преобразований для самих правящих групп и для страны в целом. В итоге Россия оказывается в ситуации, когда даже осознание элитами, да и обществом в целом, острой необходимости перемен в стране и кардинального пересмотра ука­занных выше политических институтов не только не создает у акторов стимулов к пре­образованиям, но и также наталкивается на представление о невозможности реализо­вать их «здесь и теперь» без существенных потерь для тех, кто рискнет эти перемены воплотить в жизнь.

Такого рода институциональное равнове­сие, которое в значительной мере напомина­ет позднесоветскую политическую практику 1970-х — начала 1980-х годов, представляет собой «институциональную ловушку», то есть устойчивое, но неэффективное равновесие, в нарушении которого никто из значимых сторон не заинтересован. Иначе говоря, по мере дальнейшего упрочения нынешней институциональной «стабильности» Россия попадает в «порочный круг», чем дальше, тем больше снижая шансы страны на успешный выход из возникшей «институциональной ловушки».