Глава 21. Америка

Небольшой и нетрадиционный университет Кларка, что в шестидесяти пятикилометрах от Бостона, был основан в 1887 году сыном фермера ДжонасомКларком, который в молодости не мог получить образование. Престарелымректором, также возглавлявшим аспирантуру, был психолог Г. Стэнли Холл,который настойчиво стремился сделать университет знаменитым и выпускатьдокторов психологии. Неделя лекций, в которой должны были участвовать Фрейдс Юнгом, стала частью мероприятий, посвященных двадцатилетнему юбилеюуниверситета. Рассказывая об этом Юнгу, Фрейд писал "двадцатилетний (!)юбилей", чтобы показать, какого он мнения об американских временныхмасштабах по сравнению с Европой. Фрейд наверняка знал, что этот университет достойный, но не в числепервых, а его соперник Пьер Жане побывал в Америке за три года до него и былгостем Гарварда, Джона Хопкинса и Колумбийского университета. Американцыбольше знали о Жане, взгляды которого на бессознательное не были в такойстепени сосредоточены на сексуальности и не так их беспокоили. И все жеуниверситет Кларка был хоть каким-то плацдармом. Холл долго проработал в Европе - в общей сложности шесть лет, - причемчасть этого времени он посвятил экспериментам по словесным ассоциациямзадолго до того, как этой темой занялся Юнг. Идея сексуальных теорий впсихологии не беспокоила его, хотя он понимал, что в сфере, связанной собразованием, нужно быть осторожным В Америке, как и в Великобритании,существовало твердое общественное убеждение, что сексуальные действия имеютдля приличных людей только одну цель - производить на свет детей, и только вбраке. По американским стандартам, континентальная Европа была явноаморальной, а Британия - лишь немного меньше. Холл сбежал от пуританского детства на ферме Новой Англии. "Полдюжиныполок" в его библиотеке уделялись книгам о сексуальных вопросах. Вуниверситете Кларка был курс психологии секса, освещавший такие темы, какмораль, болезни, развод, скромность, проституция, плодовитость и евгеника.Неплохо для шестидесятипятилетнего человека, живущего в консервативномклимате Новой Англии. Как позволяет предположить замечание Фрейда, сделанноепосле посещения Америки, Холл не соответствовал обобщенному карикатурномуобразу соотечественников. Кто бы мог подумать, что в Америке, лишь в часе езды от Бостона, естьреспектабельный пожилой джентльмен, с нетерпением ожидающий следующегономера "Ежегодника", читающий его и все понимающий, который затем, по егособственному выражению, звонит для нас в колокола? Еще до отъезда Фрейда в Америку Эрнест Джонс сообщал ему о жизни вНовом Свете из Канады, где он ухитрился найти какое-то место в университетев Торонто. Он принимал пациентов, писал статьи и с уверенностью ожидалскорого получения звания профессора психологии. Его сопровождала женщина, которую он называл своей женой, богатая ижизнерадостная голландская еврейка Лоу Канн (именно она когда-то помогалафинансировать его путешествия по Европе). Для приличия он говорил всем, чтоони женаты. В письме Фрейду он упоминает, что ищет в Торонто дом для "своегогарема" - такой веселой фразой он описывает своих домашних "жену", двухсестер из Уэльса, присоединившихся к нему, и двух служанок. Три месяцаспустя - это было вскоре после первого признания Юнга о Шпильрейн - Фрейдпередает эту шутку о гареме Юнгу, возможно, думая, что в этот момент юмор непомешает. Но Юнг воспринимает фразу буквально. "То, что вы говорите оДжонсе, поразительно, - ответил он, - но это сочетается с некоторыми еговыражениями, которые меня очень удивляли". Джонс не мог избавиться от своейрепутации. Для Фрейда он уже стал "смышленым учеником" и играл эту роль в течениевсей его жизни. Он никогда не был знаменит подобно Флису или Юнгу, и этобыло безопаснее для дружбы. Если Джонс возражал ему, это не вызывало большойобиды. С самого начала он бомбардировал учителя письмами, давая ему советыкак старому другу, при необходимости делал комплименты, предупреждал обопасностях, характеризовал коллег - как неофициальный начальник штаба. В1909 году, после одного посещения Бостона превратившись в специалиста поамериканским вопросам, он утверждал, что тамошние психиатры хотят толькоделать деньги, предупреждал Фрейда об антисексуальных настроениях и сообщал,что Брилл, обосновавшийся в Нью-Йорке, написал глупую статью. Если говоритьо более конструктивных предложениях, он посоветовал Фрейду давать лекции наанглийском языке и ограничиться только сновидениями. Фрейд предпочелнемецкий, но позволил себя убедить во втором случае и прочитал обширноевведение в психоанализ. Три путешественника - Фрейд, Юнг и Ференци - встретились в Бремене 20августа, за день до того, как сесть на новый лайнер компании "Норт ДжерманЛлойд" под названием "Джордж Вашингтон". Тысячи евреев-эмигрантов изВосточной Европы постоянно мигрировали через Гамбург и Бремерхафен,бременский порт в устье реки Везер. Они отправлялись (с меньшим шиком) вАмерику в поисках новой жизни. Всего за десять лет до 1914 года из этих двухпортов выехало семьсот пятьдесят тысяч евреев, причем некоторые из экономиипутешествовали по Европе в опечатанных вагонах. Если Фрейд и его спутники изаметили их, они об этом не упоминали. В корабельной конторе Фрейд, к своему неудовольствию, узнал, что вместес ними едет Уильям Штерн, профессор философии из Бреслау, который тожесобирался читать лекции в университете Кларка. Штерн, который впоследствиипопал в университет Дюка, был довольно известен. Вскоре после этого событияон ввел в науку понятие, приведшее к созданию принципов тестированиякоэффициента умственного развития. Но однажды он написал на "Толкованиесновидений" прохладный отзыв и заработал в глазах Фрейда характеристику"отвратительного человека". Раздражение Фрейда усугубилось тем, что в спискепассажиров имя Штерна было написано верно, а его - с ошибкой (Freund вместоFreud). День до отправления они провели осматривая местныедостопримечательности. Ференци размахивал "толстой кипой грязных банкнот...черных с одной стороны и зеленых с другой" - это были первые доллары,увиденные Фрейдом. Они зашли в собор и осмотрели обитый свинцом погреб, гдесохранились в мумифицированном состоянии трупы. Этот визит имел своипоследствия. За обедом в ресторане Юнг объявил о своем решении прекратитьвоздерживаться от спиртного. Они все за это выпили. Вскоре после этого, залососиной, Фрейд "покрылся сильной испариной и почувствовал слабость" и емупришлось отставить еду в сторону. До того он плохо спал, а на ночном поездев Бремен пил пиво, поэтому он не придал приступу большого значения. Об этомрассказывается в дневнике, который Фрейд вел в течение первой половиныпутешествия*. Юнг, описывая этот случай более пятидесяти лет спустя, утверждал, чтоФрейд упал в обморок, а произошло это из-за разговора, о трупах в погребе.Фрейд жаловался, будто эти разговоры о мертвых означают, что Юнг желает егосмерти. Юнг, вспоминая это, сказал, что его "встревожила сила его [Фрейда]фантазий". Что бы там ни случилось, на их времяпрепровождении это не сказалось, иони продолжили осмотр города в автомобиле, который наняли по настоянию Юнга.Они видели группу военных, возвращавшихся в город с летних маневров, и Фрейдсаркастически отметил (в своем дневнике), что, "конечно, [их] подвергнеттщательной инспекции капитан швейцарской армии". На следующий день они выплыли из Бременхафена. Лайнер зашел вСаутгемптон и Шербур, взяв на борт новых пассажиров, а затем отошел отберегов Европы и начал свое семидневное путешествие через океан. Погодастояла сырая и туманная, море было спокойным. Три психоаналитика почти всевремя проводили вместе. Когда Фрейд увидел, как негодяй Штерн задержал напалубе Юнга, он крикнул: "Доктор, ну когда вы, наконец, закончите этотразговор?" После этого, как Фрейд написал в своем дневнике, "потрепанныйеврей в смущении удалился". Несомненно, Штерн был для него одним из"неправильных" евреев, как и те шумные толпы, спасающиеся с востока отпогромов и бедности на эмигрантских кораблях. Пересекая Атлантический океан, они проводили психоанализ друг наддругом, но неизвестно, насколько обширный и при каких условиях. В письмеФрейду по возвращении в Европу Ференци писал о "размышлениях, в которые япогрузился на корабле после довольно болезненного осознания своейинфантильности в отношениях с вами". В другом письме он пишет о "menage atrois"** на "Джордже Вашингтоне". Джонс говорит в своей биографии, что этобыл "групповой анализ", где каждый подвергался одновременному анализу состороны остальных. * Этот дневник опечатан и хранится в библиотеке конгресса. При жизниАнны Фрейд он на краткое время был открыт, и его использовали в книге,вышедшей в свет только в 1993 году. ** "группе из трех человек" (фр.). - Прим. перев. Юнг ничего не сообщал о Ференци, но описал в знаменитом абзаце из своейкниги "Воспоминания, сны, размышления", чернящем Фрейда, как тот скрылдетали своей личной жизни, которые помогли бы объяснить сон, со словами: "Яне могу рисковать своим авторитетом", и тем самым потерял весь авторитет вглазах Юнга. Юнг не говорит, было ли это на борту "Джорджа Вашингтона", а вдругом труде упоминает, что анализировал Фрейда уже в Америке. Так илииначе, в описании из "Воспоминаний" он выставляет себя в наилучшем свете.Его соперник в момент написания книги был двадцать лет как мертв, ЭрнестаДжонса не было на свете пять лет, и никто уже не мог доказать его неправоту. Все они занимались сновидениями. В какой-то момент путешествия Юнгуприснился самый знаменитый из его снов - сон о доме, где комнаты, когда онспускается вниз, становятся все древнее, пока в подвале он не видит римскиеантичные стены, а под полом пещеру, где сохранились куски доисторическойкерамики и два черепа. Возможно, навеянный домом, построенным Юнгом у озера,этот сон рассказал ему, что в человеке скрыты воспоминания, принадлежащиеистории всего человечества, а не его личной жизни. На основе этой идеи онразработал концепцию "коллективного бессознательного". Подходящий сон длятого, кто хотел выйти из-под власти другого человека и развивать своисобственные идеи. В своих "Воспоминаниях" он с удовольствием описывает слабые попыткиФрейда истолковать его сон, то, как он задумывался, чьи это черепа и чьейсмерти Юнг может желать. Наконец Юнг снисходит до признания и говорит, чточерепа, должно быть, принадлежат "моей жене и ее сестре", зная (как оннаписал), что это неправда, поскольку в то время он был недавно женат и унего не было причин для желания смерти жены. Напротив, в действительностиЮнг был женат тогда уже шесть лет, только что избавился от назойливойШпильрейн и был с женой в натянутых отношениях. Но сон очень удачно подходилдля того, чтобы умалить достоинства Фрейда. Идея о женах и их сестрах,возможно, даже являлась жестоким намеком на предполагаемый адюльтер Фрейда сМинной. Когда читаешь об этих видениях аналитиков, создается впечатление, чтозаглядываешь в их душу. Но эта информация неполна и слишком предвзята дажедля биографии, которая всегда основывается на неполных и предвзятыхсведениях. Рассматриваемые события часто оказываются просто эмоциональнымисостояниями, описание которых в глазах читателя ни к чему не приводит. Мызаглядываем в их личную жизнь, ничего этим не добиваясь. Фрейд ссылается накакую-то личную беседу, когда пишет Юнгу после американского приключения:"Мое бабье лето, о котором мы говорили во время путешествия, печально увялопод давлением работы", - и добавляет: "Я примирился с мыслью о том, что ястар". Это вершина какого айсберга? Имел ли Фрейд в виду под "бабьим летом"ту свободу, которую он почувствовал, когда у Марты (в августе 1909 года ейисполнилось сорок восемь) прошел климакс? До нас дошло всего несколько слов,а об остальном можно только догадываться. Они приплыли в Нью-Йорк, и, когда корабль подходил к берегу, Фрейдякобы повернулся к Юнгу и сказал: "Неужели они не знают, что мы везем имчуму?" Газеты незамедлительно сообщили о прибытии профессора "Фрейнда". Торжество в университете должно было начаться больше чем через неделю,и компания провела почти все это время в Нью-Йорке, а Брилл был ихэкскурсоводом. Он жил в районе Центрального парка, который Фрейд счел"лучшей частью города". С тех пор там живут и работают психоаналитики. Они осмотрели еврейский квартал в нижнем Ист-Сайде и Китайский кварталрядом с ним, посетили Метрополитен-музей, побывали в кино (с большимкомфортом, чем в Риме на открытом воздухе), Американский музей естественнойистории, сумасшедший дом, а также Кони-Айленд, где ярко освещенные аллеинового луна-парка затмевали сады Пратера. Все трое страдали от хроническогонесварения желудка и диареи. Фрейд взял на прокат автомобиль, чтобы навестить сестру Анну и ее мужаЭли Бернейса, которые жили в Морнингсайд-Хайтс, возле Колумбийскогоуниверситета. Эли теперь разбогател, но это не сделало его более приятным вглазах шурина, попрежнему считавшего его банкротом, волокитой и уклоняющимсяот армии. Дома Фрейд никого не застал и предположил, что Анна с детьмикуда-то уехала. "Для одного же Эли, который, наверное, где-то в городе, -писал он семье, - я не сделаю ни шага". Как раз неподалеку от Колумбийского университета, после того как Бриллпоказал им психиатрическую клинику при университете, где он работал,произошла одна пренеприятнейшая сцена. Они - Фрейд и Юнг, а также, возможно,Ференци и Брилл - были на Риверсайд-драйв (дороге вдоль реки Гудзон) иливозле нее. Компания восхищалась видом на высокие горы Нью-Джерси. Фрейд несдержал позыва и намочил брюки. Рассказал эту историю Юнг, не в своихмемуарах, написанных в 1961 году, а за десять лет до того, в разговоре спрофессором Солом Розенцвейгом из Торонто, который впоследствии использовалэто в своей книге, опубликованной сорок один год спустя. Розенцвейг добавил,что Юнг "похоже, получал особое удовольствие от разоблачений Фрейда". В рассказе Юнга не было подробностей о самом казусе, но он сообщил, чтоФрейд боялся повторения инцидента в университете Кларка. Юнг предложилпроанализировать его и попытаться определить, какая за этим кроетсяпсихическая проблема. Юнг считал, что виноваты амибиции - позыв помочитьсяпредставлял собой инфантильную попытку привлечь внимание людей к своейперсоне. Сам Фрейд в 1908 году замечал о связи между недержанием мочи (например,ночью) и амбициями. Но он отрицал в разговоре с Юнгом, как и обычно, что емусвойственна амбициозность. По мере продолжения анализа (где это было,сколько раз, как долго?) Фрейд рассказал ему о сне, для толкования которогоЮнгу потребовалась какая-то личная информация. Тот отказался еепредоставить, поскольку это означало бы утрату авторитета. Очевидно, это былтот самый сон на борту "Джорджа Вашингтона", который Юнг описывает в"Воспоминаниях" в 1961 году, не упоминая об инциденте с мочевым пузырем. Вразговоре с Розенцвейгом Юнг характеризует Фрейда с отрицательной стороныдважды: он становится уклончивым слабым стариком, который имеет большиеамбиции, а сам не в состоянии контролировать собственный организм*. * В разговоре с Джоном Биллински, который якобы произошел в 1957 году,Юнг рассказал, что Фрейду во время этого путешествия снился он сам. Марта иМинна, и добавил, что у Фрейда были "психосоматические проблемы, и ему,например, приходилось мочиться каждые полчаса". Туалетные привычки оченьнемногих великих людей получили такую безжалостную огласку. Эта история вполне вероятна. Сам Фрейд признавался, что у него проблемыс мочеиспусканием, связанные, по его словам, с гипертрофией простаты -увеличением предстательной железы, которое бывает у мужчин среднего ипожилого возраста и заставляет их часто мочиться. Впоследствии его проблемыусугубились. В разговоре с Джонсом (дата неизвестна) он винил Америку, гдеиспытывал большие неудобства: "Они ведут вас через целые мили коридоров, и вконце концов вы оказываетесь на самом нижнем этаже и встречаетесь с'мраморным дворцом' - как раз вовремя". Пожилые люди, зная, что частые посещения туалета - признакнадвигающейся старости, неохотно демонстрируют свою слабость в компании тех,кто моложе. Среди тех, кто сопровождал Фрейда у Риверсайд-драйв, еще никтоне достиг возраста, в котором появляются проблемы с простатой. Возможно, изгордости Фрейд упустил возможность сходить в туалет в Колумбийскомуниверситете - отсюда и неприятные последствия полчаса спустя. Едва ли этосвязано с какой-то психологической трагедией. Впрочем, именно в такие игрыФрейд сам научил играть аналитиков. Эрнест Джонс, который на некоторое время уезжал в Европу наконференцию, присоединился к ним на Манхэттене два дня спустя послепосещения Фрейдом Колумбийского университета. В тот же вечер, 4 сентября,они отправились на многопалубном пароходе вниз по Лонг-Айленд-Саунд до рекиФолл, а оттуда поездом в Бостон и затем в Вустер, где на торжества ужесобирались ученые самых разных специальностей. Американцы интересовались психологией. Уже существовала "бостонскаяшкола" психотерапии - это была эклектичная группа, более разрозненная, чемлюбая лондонская группа. Обычные люди тоже интересовались новыми идеями впсихологии (и "науке" вообще), многие интеллектуалы в отличие от британцевне видели вреда в том, чтобы газеты и журналы распространяли эти новые идеи.В Великобритании считали, что упрощенные пересказы научных достижений длянепрофессионалов приносят больше вреда, чем пользы, - уж лучшеснисходительно молчать. В Америке к журналистике относились без презрения.Фрейд привлек интерес и специалистов, и неспециалистов. Он впервые встретился с выдающимися американцами, которые воспринялиего идеи всерьез. Уильям Джеймс, ведущий психолог страны, приехавший туда вконце недели, был настроен скептически, но не скрывал своего любопытства.Этот странный человек, склонный к мистицизму, интересующийся спиритизмом истрадающий от сексуальных проблем, сказал, что приехал в университет Кларка,чтобы "посмотреть, каков из себя Фрейд". Хозяин, Г. Стэнли Холл, был уженаполовину обращен в истинную веру. Еще одним многообещающим новичком в Вустере на этой неделе сталгарвардский профессор неврологии Джеймс Джексон Путнам, который началсклоняться к психоанализу в шестьдесят три года. (Пожилые американцы былиболее восприимчивыми к новому, чем пожилые европейцы; Уильяму Джеймсу былошестьдесят семь.) Путнам, который признался, что, впервые прочитав Фрейда,почувствовал отвращение, под влиянием Джонса попробовал пересмотреть своюточку зрения. Джонс, младше его более чем в два раза, смягчил старика вовремя приезда в Бостон в начале того же года. Джонс нашел его "милымстариком, слабым, вежливым, образованным, начитанным, идеалистичным, нолегко поддающимся влиянию". Встреча с Фрейдом в Вустере довершила начатое Джонсом, хотя в концеконцов он предпочел другую версию психоанализа. Он видел в анализе средствоусмирить бессознательное и привить ему мораль, практически улучшить характерчеловека. Его взгляды на человеческую природу в общем были болееоптимистичными, как позже у многих других американских аналитиков. Но егоискренность подкупала - Джонс сказал, что это единственный известный емучеловек, который может публично признать свою неправоту. Фрейд и Юнг жили у Холла, и в течение недели, пока начиналась программалекций и других мероприятий, у них было мало времени на размышления обАмерике. Психология была лишь одной из тем конференции. Всего в нейучаствовало двадцать девять лекторов, в том числе два нобелевских лауреата,в таких областях, как астрономия, химия, физика, биология и история.Ежедневная компания ученых была для Фрейда чем-то вроде подтверждения егозначимости в науке, американцы признали его с легкостью. Свои пять лекций Фрейд читал в одиннадцать часов каждый день совторника по субботу, 7-11 сентября, без заметок, и опубликованная версия"Пяти лекций" - это восстановленный по памяти материал. В четвертой лекцииФрейд говорил об Эдипе и сексуальных аспектах, не слишком углубляясь вподробности, но достаточно четко. Согласно воспоминаниям Розенцвейга, Фрейдперешел к теме секса, заметив, что люди говорят об этих вопросахнедостаточно прямо. Продолжал он так: Есть ли в детстве сексуальность, спросите вы. Не наоборот ли: разведетство - это не единственный период жизни, характеризующийся отсутствиемполового влечения? Нет, господа, неверно, что половое влечение поселяется вдетях во время созревания, как в Священном Писании дьявол входит в свинью. Уребенка с самого начала есть сексуальные желания и сексуальное поведение. Насколько известно, ни это высказывание, ни какое-либо другое неповлекло за собой яростных нападок. Возможно, конференция была слишкомдостойной для критики, хотя профессор психиатрии из Торонто жаловался, чтообычный человек может подумать, будто венцы выступают за свободную любовь ивозвращение к дикарскому состоянию. Для Фрейда неделя в университете Кларкабыла сладкой местью: В Европе я чувствовал себя так, словно меня презирают, а там меняпринимали как равного выдающиеся люди. Когда я вышел на кафедру в Вустере...это показалось исполнением какой-то невероятной мечты. Что бы ни беспокоило его у Риверсайд-драйв, Фрейд вел себя уверенно.Когда он прибыл в здание университета для первой лекции, он курил сигару.Ему нужно было подняться на третий этаж, а на лестнице женщина-швейцаруказала ему на знак "Не курить". Фрейд вежливо кивнул, но продолжал курить.То же происходило еще в течение двух дней, после чего женщина отступила.Европейцы плевали на лестницу и курили там сигары, и американцам пришлось сэтим мириться. Фрейд по-прежнему относился к Америке иррационально. Там у негоначалось несварение желудка (он винил в этом местную пищу и много летспустя, хотя проблемы с пищеварением у него начались еще до Америки) ипроблемы с простатой; Америка была полна болтунов, нечленораздельноговорящих и всегда готовых хлопнуть его по спине со словами "Привет, док!".В каком-то смысле он был слишком горд и пренебрежителен по отношению к чужойи непонятной ему стране, и в то же время он жаждал ее признания. Юнг, который относился к Америке практично, считая ее местом, где можнополучить хорошие деньги (что он позже и сделал), написал своей жене, что,когда они получили свои степени доктора, Фрейд был "на седьмом небе".Ференци, вспоминая об этой поездке двадцать лет спустя, когда он уже не былсмиренным учеником, говорил, что Фрейд казался "немного смешным, когда почтисо слезами на глазах благодарил [Стэнли Холла] за почетное звание доктора". Американцы умели слушать, как всегда обнаруживали европейские лекторы.За месяц до Фрейда в Америке давала лекции Берта Паппенгейм - Анна О. из"Этюдов по истерии", оставившая далеко позади свое несчастное детство. КогдаФрейд упоминал о ней в начале лекций как о первой пациентке новойпсихологии, эта пятидесятилетняя женщина как раз незадолго до тогорассказывала слушателям в Чикаго и Нью-Йорке об ужасах торговли белымирабынями. Оставшаяся часть визита принесла одни разочарования. Путнам отвезФрейда, Юнга и Ференци еще за триста километров на лоно американской дикойприроды, к горам и озерам - в горы Адирондак в северной части штатаНью-Йорк, где у него был "лагерь", охотничья избушка, аналогичнаяанглийскому "домику в деревне". Им пришлось слишком много спускаться иподниматься по крутым тропам, в непривычно неформальной обстановке жаритьбифштексы на углях и привыкать к использованию имен в разговоре "Ференци именя учили играть в одну настольную игру две молодые девушки, - писал Фрейд- Удивительно!" Когда у него был легкий приступ, по его словам, аппендицита,все, что хозяева могли сказать, было "Фу ты! Вот незадача!" Они, безсомнения, были чистыми американцами, он же, возможно, тосковал по Берггассеили знакомым лесам Берхтесгадена и Тироля. Боли в животе наводили его намысли о смерти. Две недели спустя, снова переплыв Атлантический океан, они вернулись вЕвропу. Фрейд оставил позади ядро обращенных в новую веру, которымпонадобится не более двух лет, чтобы стать самыми активными и преуспевающиминовыми психиатрами Америки. К 1910 году они уже публично представлялись"психоаналитиками", а на следующий год с одобрения Фрейда и европейскихколлег Брилл и его единомышленники организовали Нью-йоркскоепсихоаналитическое общество, которое до сих пор стоит во главе фрейдистскогодвижения в Америке. В журналах и популярной литературе обсуждались сны иоговорки по Фрейду (секс в меньшей степени), истории из "Этюдов по истерии"перерабатывались для журналов, и в мозгу читателей среднего класса началскладываться образ психоаналитика как человека приятного, требующего зауслуги много денег, но ответственного, чрезвычайно умного и благородного, атакже способного объяснить американцам тайны их собственной души. Когда допервой мировой войны пришла мода на танго и регтайм, Брилл высказался в"Нью-Йорк таймс", что это всего лишь подавляемые эмоции, которые вырываютсянаружу. У таких заявлений нашлась своя аудитория. Лондонцы относились ктеориям Фрейда со скрытой насмешкой и, в отличие от американцев, неохотноверили, что этот новый врач-мессия способен изменить их жизнь. Посещение Америки подняло настроение Фрейда. Америка осталась для негочужой. Но дело было сделано - он привез туда свое учение. На следующий день после возвращения в Европу, когда все троеразъехались по своим странам, Фрейд продолжал видеть на улицах Юнга. Онзадержался в Гамбурге, возможно, чтобы встретиться с госпожой Бернейс иМинной, и рассказывал Юнгу, что, куда он бы ни отправился, "мне постояннопопадалась на глаза твоя светлая шляпа с темной лентой. То же самое было вБерлине". Юнг отвечает более скупым комплиментом: "Иногда я скучаю по вас, -пишет он, - но лишь иногда". Скорее всего, Фрейд заметил эту небрежнуюманеру - если, конечно, предусмотрительно не закрыл на нее глаза.