2015-10-16
271
Встав перед проблемами жизни и разума, которые не мог разрешить наш материализм, отдав все силы своего интеллекта тому, что теперь для нас представляется негостеприимным берегом агностицизма, Анни Безант и я постоянно стремились найти больший свет. Мы прочитали "Оккультный мир" А.П. Синнетта, и в течение нескольких лет постоянно слышали что-то об этой странной женщине, чья жизнь, казалось, противоречит нашим самым лелеемым мечтаниям, тем более что философия этой книги была для нас не более чем голословным утверждением, жизнью ее автора-носителя, которую у нас не было способов проверить. Мы были настроены скептически, критически, натренированы долгими годами общественных дискуссий и требовали самых твердых научных обоснований тех вещей, что не входили в область нашего опыта; теософия была нам неизвестна и, как в то время казалось, представляла собой нечто маловероятное. Тем не менее мы восхищались ею, и, по мере того как мы все больше говорили и читали о ней, это восхищение возрастало. Вместе с восхищением также возрастало желание познать, и вот в один из незабываемых вечеров, имея при себе в качестве пропуска рекомендательное письмо от мистера У.Т. Стеда, который тогда был редактором "Pall Mall Gazette", мы оказались в гостиной комнате на Лансдоун Роуд, 17, лицом к лицу с той женщиной, которую впоследствии мы узнали очень близко и полюбили как самого чудесного человека своего времени.
|
|
|
Я был достаточно умен и не стремился увидеть чудеса. Я не предвкушал того, что госпожа Блаватская станет плавать по воздуху, я не жаждал увидеть материализацию чашек, но я действительно хотел узнать о теософии, однако многого я не услышал. Она оказалась полной неуклюжей дамой, которая играла в русский пасьянс и поддерживала живую беседу практически на любую тему, кроме той, о которой мы больше всего думали. Никакой попытки обратить нас в свою веру, "зафиксировать" нас (мы не были загипнотизированы!), но все это время ее чудесные глаза источали сверкающий свет и вопреки телесному недомоганию, даже тогда болезненно очевидному, она обладала запасом силы, который создавал такое впечатление, будто мы видим не реального человека, а лишь поверхностное отображение кого-то, кто многое прошел и многое познал.
Я старался сохранить открытое и беспристрастное отношение ко всему и полагаю, что это мне удалось. Я искренне стремился к знанию, но оставался критичен и был начеку, чтобы отметить любую малейшую попытку провести меня. Когда я впоследствии открыл для себя кое-что по поводу необычной способности Е.П.Б. наблюдать, я не был удивлен, обнаружив, что она точно и безошибочно оценила мой умственный настрой в этот первый визит, и этому самому настрою она ни разу не позволила привести меня к действительным сомнениям. Тем, кто столь безрассудно утверждает, что Е.П.Б. "магнетизирует" людей, можем сказать: она постоянно повторяла нам о необходимости предоставлять абсолютное доказательство всего нами сделанного и придерживаться только тех вещей, которые хороши!
|
|
|
За первым визитом последовал второй, и после нескольких посещений я прозрел. Я уловил отблески возвышенной морали, самоотверженного порыва, гармоничной философии жизни, ясной и определенной науки о человеке и его отношении к духовной вселенной. Именно эти вещи меня привлекли, а не феномены, ибо я не был свидетелем ни одного. Впервые в истории своего разума я отыскал учителя, который мог собрать отдельные нити моих мыслей и удовлетворительным образом соткать их в единое полотно, причем безупречное мастерство, обширные знания, любовь и терпеливость этого учителя возрастали от часа к часу. Я очень быстро понял, что так называемая шарлатанка и трюкачка на самом деле имела благородную душу, что каждый ее день был посвящен бескорыстному труду, вся ее жизнь была чистой и простой, как жизнь ребенка, и что она никогда не считалась с тем, сколько боли и тяжелого труда необходимо потратить на то, чтобы добиться успеха в том великом деле, на алтарь которого она отдавала всю свою энергию. Открытая, как день, она была воплощением самой доброты; молчаливая, как смерть, если это требовалось, - она становилась воплощением строгости при малейшем признаке неверности той работе, на которую она положила всю свою жизнь. Благодарная, безмерно благодарная в ответ на любое преданное внимание, самоотверженная, безмерно самоотверженная во всем, что касалось ее самой, она привлекла нас к себе не только как мудрый учитель, но и как любящий друг. Однажды я был совершенно разбит долгим телесным и умственным недомоганием, и колеса моей жизни крутились настолько тяжело, что почти остановились. И, может быть, лишь один человек из миллиона мог бы подумать о том, что она оказывала ему неустанное внимание и уход; и еще есть одно особое доказательство, которое она дала, но оно слишком личное, чтобы упоминать его здесь.
Совершенство - нет; недостатки - да; единственная наиболее ею презираемая вещь - это неоправданное восхваление ее собственной личности. Но когда я сказал, что она была иногда неистова, как смерч, просто как циклон, если она действительно расходилась, то это - почти что всё. И я часто размышлял о большой вероятности того, что многие из этих вспышек происходили ради определенной цели. Позже они почти исчезли. Ее враги часто говорили о том, что она груба и невоспитанна. Мы, те, которые знали ее, знали о том, что никогда еще не жил на Земле человек, который столь нетерпимо, в самом реальном смысле этого слова, относился бы ко всем общепринятым условностям. Ее абсолютное безразличие ко всем внешним формальностям представляло собой истинное безразличие, основанное на ее внутреннем духовном знании истин Вселенной. Находясь рядом с ней в те моменты, когда приходили незнакомые люди, - а они прибывали со всех уголков планеты - я часто с несравнимым удовольствием наблюдал за тем удивлением, какое вызывал у них человек, который всегда говорит то, что думает. Если это был принц, то она, вероятно, шокировала бы его, а если это был бедный человек, то он всегда получил бы от нее самый последний ее шиллинг и самое доброе слово...
АННИ БЕЗАНТ[102]
