2015-10-16
457
4. 1. Человек свободен?
Многие считают, что хотя излишнее злоупотребление этим утверждением ничего полезного не приносит, но и большой беды от этого тоже не происходит. Ошибаются. В понятиях, касающихся действий каждого отдельного человека из семи миллиардов современного человечества, недопустима даже малейшая "неточность". А для человека, стоящего перед каким-то серьёзным выбором, подобное утверждение – это часто толчок в пропасть. На заре человеческого развития "лицемерие" считалось просто отрицательным качеством. Сегодня оно стало "искусством". Но. рассматривая понятие "свобода", нужно не "искусство", а, прежде всего, элементарная честность. Абсолютно точным должно быть само определение этого понятия. Ещё Ф.Энгельс в своё время обратил внимание, что "Свобода" – это не абстрактное право человека, а уточнил его, отметив, что "Свобода – есть осознанная необходимость". Но и такое уточнёние ещё недостаточно. "Осознать" способен и сам субъект, но "необходимость" должна быть "объективной", т.е. общественно признанной. Ведь действия субъекта происходят в обществе. И возможность совершения этих действий должна исходить из недопустимости причинить вред окружающим. Т.е., казалось бы, отвлечённый вопрос "о свободе", если рассматривать эту проблему конкретно, позволяет увидеть её совсем в ином свете. Честный подход заключается в том, чтобы откровенно признать, что "абстрактно" "человек не свободен", так как является общественным животным. А любая "свобода" в каком-то конкретном вопросе должна сопровождаться указанием границ применения такого понятия.
Но в реальной жизни человеку, объективно не свободному в своих действиях, настойчиво внушается, что он "как личность" свободен "абстрактно". Думаем, что было бы справедливо, если бы на скамью подсудимых рядом с участниками декабрьских погромов в Москве сели бы и те политики, которые настойчиво внушают слушателям, что "человек свободен". В чём их вина? В том, что они просто лгут:
во – первых, человек, не свободен изначально, т.е. уже в своём рождении, так как этот процесс по естественным причинам происходит без всякого участия самого будущего члена общества;
во-вторых, первые 15-20 лет, пока происходит формирование полноценного человеческого капитала, человек живёт на иждивении семьи и общества и остаётся их должником на всю оставшуюся жизнь;
в-третьих, взрослый, полноценный человек всё равно не способен вести индивидуальное существование, и современный уровень человеческой жизни достижим только при условии общественного существования, при котором первичными являются интересы и права не человека, как личности, а человека, как "вида", т.е. совокупности личностей.
в-четвёртых, даже "свободный уход" из жизни, и морально оправданный, и технически осуществимый, для большинства наших современников тоже не доступен. Хотя это, наверное, единственный вопрос, в котором член общества, действительно, может обладать реальной "свободой". Но если подойти конкретно и к решению этого вопроса, то легко убедиться, что "естественный" уход человека из жизни должен быть в любом случае достаточно чётко регламентирован. А "регламентация" – это уже не свобода. Поэтому и в данном случае использовать понятие "свобода" просто неуместно. Человек даже в этом вопросе может обладать не "свободой", а только конкретным "правом", обставленным множеством условий, и человечество в этом вопросе постепенно "созревает".
Вопрос о "свободе", как "политический", вообще не может рассматриваться, как "дискуссионный", так как он уже давно решён, и вряд ли требует пересмотра. Но истинная свобода члена общества определяется не политическими декларациями и не "правом голоса". Экономическая деятельность человека, связанная с его жизнедеятельностью, значительно важнее политической, и требует в своём осуществлении полной ясности, которая сегодня полностью отсутствует. В частности, "свободный рынок" сегодня означает "свободу" ценообразования только для продавца, и "свободу инфляции". Одновременно это означает "экономическую несвободу" для основной части общества. Миллиарды сделок, которые происходят ежедневно, рассматриваются, как "коммерческие сделки". Но изначально они являются технологическими, важными именно своим осуществлением, а совсем не той "выгодой", которую получает одна из сторон сделки. Именно потому, что сделки имеют технологический характер и имеет место такое явление, что выгоду от сделки получают обе стороны. Да и какая сторона должна получить выгоду, если обе стороны равноправны? Изначально сделка рассматривалась, только, как "равноценная", а не как "коммерческая". А "свобода" в осуществлении коммерческой сделки или бизнеса возможна только для одной стороны. Прибыль одной – это убытки другой. И в чём здесь проявляется "свобода"? Только наличие нормативных цен может превратить эти сделки в свободные и равноправные.
Примерно та же картина и с акционерными вкладами, которыми могут пользоваться только члены общества, имеющие "свободные деньги". О какой "свободе" в использовании денег или равноправии может идти речь, если член общества просто не имеет "свободных денег"?
Давно пора указать естественные "границы свободы" каждого члена общества:
− признать, что интересы человека, как личности, полностью подчинёны, в своих общественно значимых процессах, интересам человека, как вида;
− признать, что человек свободен в своих действиях, кроме действий, связанных с интересами вида, как единого целого, и действий, наносящих моральный, материальный или физический ущерб другим членам общества, таким же "личностям".
Возможно, учитывая существующий в обществе "культ денег", ликвидация которого потребует огромных усилий всего общества и длительного времени, было бы вполне уместно не ограничиваться общими формулировками, а привести подробный перечень всех возможных условий, либо полностью исключающих отдельные виды действий, либо накладывающие на них определённые ограничения.
Применение политического понятия "свободный" вообще уместно только в обществе, в котором существуют различные социальные категории, как это было в своё время в России. Использовать этот термин в современном обществе можно лишь для демагогии и лицемерия. Социальное положение члена современного общества определяется не с помощью политического понятия "свобода" (хотя сохранение понятия "наёмный работник" можно рассматривать и как реанимацию рабского сословия), а с помощью понятия "равноправие". Но, в отличие от понятия "свобода", имеющего чисто политический характер, понятие "равноправие" применяется в первую очередь в вопросах жизнеобеспечения, т.е., в первую очередь, это – экономическая категория.
Есть все формальные и даже фактические основания, чтобы констатировать в большинстве современных государствах наличие политической свободы. И есть ещё больше оснований, чтобы считать, что никакого экономического равноправия в современном обществе не существует. Нет, практически, ни одного примера. Хотя, казалось бы, политические понятия "свобода" и "равноправие" очень близки друг другу.
Без равноправия не может быть свободы,
а без свободы не может быть равноправия.
Роль лицемерия в современном обществе проявляется на каждом шагу. Почему так много говорится о свободе и праве, как абстрактных понятиях в политике, "забывая" о них в экономике? Почему о "свободе слова" пекутся, как о самой насущной потребности, хотя, по словам А. Грибоедова "злые языки страшнее пистолета"? Почему существует даже "институт "правозащитников", не желающий замечать грубейших нарушений прав человека в сфере экономики, в частности прав на рабочее место? Почему понятие "обязанность" постепенно исчезает из нашего лексикона (в Конституции РФ оно вообще, практически, изначально отсутствует)? И т.д..
Существование сословных привилегий, ликвидация которых стала главной задачей буржуазных революций, была, возможно, лишь наиболее очевидной задачей. Но создать что-либо "новое" (равноправные экономические отношения), просто что-либо ликвидировав или отменив, невозможно. Что и подтвердили триста лет весьма успешного развития производительных сил и столь же безуспешного создания нового социального климата в грандиозном человеческом общежитии, вмещающем в себя 7 миллиардов жителей. Почему успех в одном и неудача в другом?
Потому, что стихийно, неосознанно, интуитивно, но была создана система движущих сил экономического развития, состоящая из миллионов юридических лиц, образовавших совершенно новую форму сложного совокупного человеческого капитала. А о том, что изменившемуся человечеству должна соответствовать совершенно новая форма производственных отношений как-то вообще не подумали. "Не подумали" о самом элементарном равноправии в сфере экоеомики. Было просто не до этого: самое дееспособное человечество занималось организацией неэкономического обогащения.
А вся современная социальная терминология призвана служить "громоотводом", чтобы как-то примирить человечество с той исторической несправедливостью, которая торжествует в современном обществе: "не так хорошо, как хочется, но лучше, чем было 200-300 лет тому назад", а, главное, "человек – свободен" и наделён массой всевозможных прав.
Именно отсутствие экономического равноправия в системе экономических отношений ("акционирование") является главной побудительной причиной экстремизма, на которую наслоились политические, национальные, религиозные и иные мотивы. В течение всего XX века происходило, происходит и сейчас, интенсивное нарастание денежного потока (условно по схеме "Север" – "Юг"), представляющего собой "акционерный капитал", вкладываемый на неестественно выгодных условиях, и возвращающийся обратно иногда в 10 – 20 - кратном размере. Можно ли "бороться с экстремизмом", что официально обсуждается на совещаниях "большой восьмёрки" или "большой двадцатки", если сам экстремизм вызван к существованию обладателями денежного капитала? Не лучше ли вспомнить, что весь XX век уже был потрачен на бессмысленную классовую борьбу, унёсшую миллионы человеческих жизней. Вспомним, как и почему она закончилась, это произошло ещё до ликвидации СССР и социалистического "лагеря" и представляло собой совсем разные социальные процессы. К сожалению, социальные исследователи всех мастей с большим нежеланием обращаются к опыту недавнего прошлого. Слишком очевидные и слишком неудобные выводы придётся сделать.
Не следует забывать, что понятия "свобода", "равноправие", "обязанности" и "права" получают совершенно иную трактовку, в зависимости от того, применяются ли они к отдельной "свободной" личности, или к человечеству, как виду.
Политическая "свобода" без экономического "равноправия", превращают человечество в особую форму рабовладения, ранее не существовавшую, при которой политическое равноправие раба признаётся. Политическая свобода, и действительное экономическое равноправие, применяемые к единому человеческому виду, образуемому всем человечеством, открывают перед ним возможности для всестороннего развития не только отдельных членов общества, как это имеет место и сегодня, но и всего человечества, как вида.
4. 2. Об обязанностях и правах человека
Ошибки, связанные с применением понятия "свобода" неизбежно связаны и с применением понятий "обязанность" и "право". Жизнедеятельность животных происходит под воздействием внешних природных условий и в зависимости от их способностей и инстинктов. Те же факторы воздействуют и на жизнедеятельность человека. Но человек, в отличие от животных, использует для регламентации своей жизнедеятельности ещё дополнительные факторы, которые сам и создаёт: это "права" и "обязанности". "Права" и "обязанности" – это понятия, определяющие действия только человека. Альтернативные, в случае наделения человека "правом", и безальтернативные, в случае вменения ему "обязанностей". Обязанности "понуждают".человека к конкретным действиям, права – предоставляют возможности выбора Можно, конечно, полагать, что получение человеком прав воспринимается им с б о льшим удовлетворением, чем получение обязанностей, и руководствоваться в процессе регламентации жизнедеятельности именно этим принципом. Чем, в частности, руководствовались российские законодатели, сумевшие осуществить в Конституции РФ, практически, всю регламентацию, почти не прибегая к помощи "обязанностей", а обходясь только "правами"? Вероятно тем, чтобы в глазах обывателя Конституция выглядела некой "скатертью-самобранкой" которая "даёт" максимум прав, ничего не требуя взамен. Но, если говорить о материальных факторах, то никакая Конституция не может "дать" гражданам в виде "прав" больше того, что "получает" от них в виде "обязанностей". Откуда взять? Т.е. изначально, не используя в полной мере обязанностей граждан, Конституция является "неполноценным" документом
Почему и как могут появиться "права и обязанности"? Обладание сознанием придаёт человеку такие возможности, как способность осознать понятия "справедливость", "право", "собственность и другие. В то же время, многими людьми понятия "право", "справедливость" и т.п. воспринимаются, как некая объективная "субстанция", существующая как бы сама по себе, подобно тому, как существует, например, понятие "энергия". Однако в отличие от "энергии", являющейся важнейшим объективным материальным свойством природы, правовые понятия возникают и действуют только в человеческом сознании, не представляя собой какой-либо материальной субстанции.
Многочисленные "законы природы", в форме объективных явлений, проявляются и в природной среде, и в человеческой жизнедеятельности, происходящей в той же природной среде. Для этого не требуется, чтобы они были сформулированы. Например, "нельзя распределять то, что не существует". Закон? Конечно, "закон". Но он не сформулирован и документально не оформлен. Поэтому и его существование не всегда осознаётся человечеством. Хотя законы природы действуют, не зависимо от осознания их человеком и, фактически, предопределяют действенность и правомерность "человеческих законов".
Человеческие "законы", как некий документ, определяющий порядок действий человека, в последние столетия всегда реально существуют. Хотя действуют они только на сознание человека и могут проявиться в качестве объективного явления только в результате осознанных действий человека, использующего при этом и объективные законы природы. Применение одного названия "закон" к двум, совершенно различным явлениям природы ("порядком", существующим в природе, и порядком, который человек пытается установить в человеческом обществе) явно не способствует эффективности осуществления процесса, сфера применения которого ограничена сферой действия человеческого сознания.
Установление правовых положений, с помощью которых, путём воздействия на человеческое сознание, регламентируется порядок человеческой жизнедеятельности – это процесс, к осознанию объективной необходимости которого человечество приходит не сразу. А, осознав, часто начинает применять, не учитывая при этом естественную ограниченность собственного "законодательства", и ещё долго продолжая путаться в понимании природы этого процесса и в границах его применения. Основанием для "наделения" правом признаётся "правомочность" органа, таким правом наделяющего самого себя. Вспомните, как в сказке: "по щучьему велению, по моему хотению". Но "основанием" для принятия каких-либо решений является не какая-то особая "правоспособность", присущая данному органу, и не "чудо", как в сказке, а только соответствие принимаемых решений объективным законам природы. Пытаясь регламентировать объективные процессы, связанные, например, с применением "движущих сил экономического развития" (а такая "регламентация необходима) высший орган общественного управления не может ничего "определять". Он может лишь "зафиксировать" то состояние, которое сложилось в результате естественных процессов, в которых человек выступал и в качестве их участника и организатора, и в качестве собственника созданной им продукции. Примеры подобного неуместного применения понятия "право", выходящего за границы правового поля, к сожалению, встречаются на каждом шагу, причём, особенно часто в сфере экономики, где действуют объективные законы природы, а правовые понятия могут применяться лишь в том случае, если они полностью соответствуют объективным законам природы:
− принадлежность продукции, созданной юридическим лицом, и однозначно определённой объективным процессом создания благ, руководящие общественные органы определили "по щучьему велению", издав соответствующие законы и признав "собственником" того, кого сочли нужным (в частности, акционера);
− долговую расписку (акцию) признали "товаром", количество денег, благодаря этому, удвоилось, владельцами их стали "акционеры", а расплачивается за произвольное удвоение подобных "товаров" всё общество ("инфляция");
− экономического партнёра (участника юридического лица) признали "наёмным работником", хотя правовое положение человека в обществе определяется не тем, какое место отводит ему законодатель, а тем, какую деятельность он объективно осуществляет; и т.д.
Понятия "обязанность" и "право" являются, возможно, наиболее распространённой формой, которую используют для изложения порядка действий и взаимоотношений членов общества. Причём, в вопросе права, не связанном с естественными природными процессами (например, "право голоса"), общество правомочно, действительно, "решать" эту проблему (а не правильно фиксировать её, как это имеет место в большинстве других случаев). Решать, руководствуясь своими целями и здравым смыслом, но отнюдь не "естественными правами", которыми человек якобы обладает, как личность, так как в природе подобных прав не существует. Но сегодня этот процесс представлен, именно, как действия и взаимоотношения неких "свободных личностей", изначально обладающих неким комплексом "прав и обязанностей", который уже присущ человеку и остаётся его лишь применить. Никаких изначальных прав и обязанностей человека (на чём основано всё современное законодательство), в природе не существует. И смысл человеческие действия и взаимоотношения (а, соответственно, "права и обязанности") приобретают только в сообществе, а по отношению к личности просто не имеют смысла. Если понятие "обязанность" (трансформация объективного понятия "необходимость") способна иметь и индивидуальное применение, хотя, далеко не всегда), то для отдельной личности понятие "право" просто лишено смысла, а у члена общества оно может появиться только тогда, когда все остальные члены общества осознают свою "обязанность" считаться с правами этого члена общества.
Существуют тысячи прав и обязанностей, которыми человек руководствуется в процессе своей жизнедеятельности. И во многих из них, особенно, в правах, при ближайшем рассмотрении можно увидеть "изначальную порочность", порождённую существованием "абстрактного права, как такового. Вспомните, сколько "прав получать" оказалось "несостоятельными" совсем не потому, что они были необоснованными в социальном плане. Не было соответствующего источника. А создавать такой источник – это более сложная задача, чем просто "демонстрировать "торжество справедливости".
Одним из важнейших прав человека является "право голоса". Его и рассмотрим. Тем более, что объективных ограничений этого права, кроме "здравого смысла", не существует.
Во-первых, почему "право"? Общество заинтересовано в том, чтобы избрание было самым представительным. Признание выборов "состоявшимися" лишь при участии в них определённой доли избирателей (не менее!), принявших в нём участие (что вполне разумно), не совместимо с "правом" участия в голосовании, так как применение в этом случае понятия "право" создаёт правовую основу для "неучастия". В выборах заинтересовано всё общество, в частности, и в том, чтобы они состоялись с первой, а не с десятой попытки (хотя бы, ради экономии). А каждый отдельный член общества просто обязан в них участвовать, именно, как член общества. В чьих интересах установлен существующий порядок голосования? Таких категорий в обществе не существует. Просто, политикам, ради популизма, было "удобнее" не "вменять в обязанность", а "наделить правом". Так и рождаются современные "законы".
Во-вторых, чем обеспечивается "равноправие" членов общества в сфере голосования? А оно и не обеспечивается. И цели такой никто не ставит. Считается, как уже было сказано выше, что "право голоса" – это некое "естественное" качество, которое человек имеет "от рождения". Но "от рождения" человек не имеет ничего, даже сознания. Но зато имеет способности, как некие физиологические качества, от развития которых, практически, зависит всё его человеческое "достояние". И сводить наделение его "правами человека" к механическому вручению ему паспорта – это величайшая глупость, которая современному человечеству дорого обходится. Право голоса – не какое-то физиологическое качество, присущее любому человеку, используя которое он делает "одолжение" обществу. Участвовать в выборах человек просто обязан, а число голосов он ещё должен заработать. Человек создаёт общество и государство именно для того, чтобы иметь возможность самому приложить свои силы, заработать "право собственности" (зарплату") и приобрести блага. А государство человек "содержит", уплачивая ему налоги и участвуя, тем самым, в его содержании именно для того, чтобы оно помогло ему и развить свои способности, и эффективно их использовать и предоставило бы ему ещё и "рабочее место".
Никаких естественных "прав" существовать не может, но могут существовать естественные основания для получения прав. Степень участия члена общества в содержании своего государства (доля в налогах) как раз и является таким "естественным основанием" для наделения его соответствующим числом голосов.
В качестве основания для наделения члена общества правом на обладание им определённым числом голосов можно считать РОА (рейтинг общественной активности). Расчёт его никаких объективных затруднений не вызывает и может быть легко выполнен с помощью компьютерной программы, практически, для всего населения планеты или государства на основании информации налоговой службы, уже существующей в электронном виде.
В-третьих, столь же сомнительным принципом голосования, как и рассмотренные выше, является и порядок выдвижения кандидатов. Если участие в выборах вполне можно рассматривать, как реализацию членом общества своего права-обязанности "участвовать в меру", то в случае выдвижения кандидата в депутаты появляются совершенно иные критерии подхода к решению этой задачи. Что важно и для общества в целом, и для каждого отдельного члена общества? Сегодня, согласно "закону" – продемонстрировать, что потенциальное право каждой кухарки руководить государством, представляющее собой "подлинное торжество демократии", полностью обеспечено. Хотя подавляющее большинство членов общества и не стремиться "руководить государством", и им такое "право" вообще-то и не нужно. Зато, практически, каждый член общества всегда заинтересован в том, чтобы к управлению обществом пришёл человек, который и по своим морально-психологическим качествам, и по уровню подготовки, и по опыту своей работы принадлежал, условно говоря, "к тысяче лучших".
В.И. Ленин, выдвигая идею с кухаркой, явно лицемерил, прекрасно понимая, что кухарка, ставшая государственным деятелем, давно уже перестала быть кухаркой. Хотя масштабы вреда от этого "хлёсткого тезиса" он явно недооценил. Получилось так, что вся система современной демократии, ориентированная на существование "прав", как таковых, оказалась, благодаря этому, подчинённой реализации ленинского тезиса. Современными государствами, как правило, руководят умные и талантливые "кухарки" и "дворники". А могли бы руководить специально отобранные ещё в детском возрасте, специально подготовленные в количестве нескольких тысяч, специально отсеянные ещё раз после многолетней практики, и, возможно, потом уже и избранные, специалисты. Они не только талантливы от рождения, но им была ещё и предоставлена возможность отточить свой талант до совершенства. Таких "избранников судьбы" в руководстве страной и миром может быть несколько десятков тысяч. Но стихийно подобный процесс произойти не может. Сегодня же торжествует именно тот принцип, который озвучил Ленин. А вся беда в том, что и Ленин, и его последователи в капиталистическом мире (в данном вопросе), забыли об одном: "истина конкретна". Чтобы руководить муниципалитетом или небольшим юридическим лицом ленинский тезис был и, вероятно, остаётся вполне приемлемым. Но чтобы руководить современным государством, а, тем более, "планетой", требуются иные методы и иные "субъекты руководства". И современное сообщество может себе позволить, создать систему многолетней подготовки специалистов, умеющих руководить людьми. А "кухарки" и "дворники" не вписываются в эту систему, не потому, что они чего-то недостойны. Потратив 7-10 лет на работу "кухарками", они безвозвратно потратили время, вернуть которое, для новой подготовки, увы, невозможно.
Сказанное выше позволяет сделать выводы, что система прав и обязанностей в современном обществе находится в таком безобразном состоянии, что данной цивилизации достаточно сохранения одной этой причины, чтобы закончить своё существование примерно так же, как несколько ранее его уже закончили другие ветви нашей цивилизации: Египет, Майя, Римская империя.
Фактически, речь идёт о несостоятельности всей правовой системы в целом. Мы показали её на примере избирательной системы, применительно к которой "высший орган" не имел тех ограничений, которые он имеет при регламентации множества других вопросов, в том числе, практически, всех экономических. С правом стали обращаться, как с некой субстанцией, существующей как бы изначально, "от Бога", или "от природы", а не как с результатом осознания человеком объективной необходимости, представляющей собой более сложный процесс.
Возникает естественный вопрос, почему человечество, ещё в период натурального хозяйства, практически, уже осознавшее и освоившее применение достаточно сложного понятия "движущих сил экономического развития", в процессе создания и применения понятия "право" оказалось, фактически, научно не состоятельным? А оно и не оказалось.
Зачем создавались "движущие силы экономического развития"? Для осуществления более интенсивного роста производительных сил, что и было достигнуто после перехода к товарному производству.
Зачем создавалось понятие "право", исторически сохранившееся именно как "Римское право" ("Кодекс Юстениана")? Для придания рабовладельческому государству видимости "правового". Что тоже было достигнуто. Важно было "установить" или "Божественное", или "естественное" происхождение самого понятия "право" и его "объективное существование". Что и было сделано. "Римское право" с этой задачей справилось. Другой вопрос, почему в дальнейшем, все государства, отвергшие "рабовладение", как форму жизненного уклада, сочли возможным сохранить "Римское право" в качестве основы для создания системы правоведения, совместив его с "демократическими принципами", рождёнными в эпоху буржуазных революций? Вероятно, потому, что утверждать какие-либо "правовые принципы" способен лишь тот, кому вообще присущи какие-либо принципы. Что из этого получилось на практике, выше мы уже показали.
4. 3. О критериях общественно полезной деятельности
Российский Президент неоднократно высказывался за превращение Москвы в один из финансовых центров мира. Планы очень заманчивы, но для их претворения в жизнь необходимо, чтобы в обществе существовало чёткое представление о том, какую финансовую деятельность следует считать "общественно полезной", особенно в стране, претендующей на звание Финансового центра. А как обстоит дело на практике?
Акционерная услуга является, вероятно, самым распространённым видом финансовой услуги, которую может оказывать любое физическое лицо, имеющее "свободные деньги". И хотя сам процесс её оказания научно не состоятелен, в частности, потому, что эта финансовая сделка осуществляется в одностороннем порядке, но нельзя не признать, что применительно к определённой категории лиц она может оказаться более "эффективной", чем какая-либо иная коммерческая сделка. Так, например, акционерный вклад в Сбербанк РФ, осуществлявшийся в период с 2000 по 2005 г.г. привел, де-факто, к возрастанию стоимости вкладов в 43 раза (в том числе и за счёт капитализации дивидендов, и, особенно, за счёт "самовозрастания" стоимости акций). (Приводятся данные по СБ, потому, что они были опубликованы в газете "Известия".) Т.е. в течение этого времени вклады, в среднем, возрастали в 2.2 раза (или на 120% ежегодно). Конечно, это экономическая афера, от которой общество в целом страдает. Но сами акционеры, если только они успели вовремя (т.е. до наступления экономического кризиса 2008 года) снять свои вклады, действительно, получили просто "сказочные" результаты. При этом, буквально, "по щучьему велению". Впрочем, в оказании "акционерных услуг" Сбербанк был не одинок. И вряд ли можно упрекать российских граждан, проявивших желание к неэкономическому обогащению, что они воспользовались возможностью, которую государство им предоставило, наделив финансовую афёру всеми "законными основаниями".
Но в чём заключается "общественная полезность" экономического результата такой сделки, если не вдаваться в тонкости экономических операций? Акционеров СБ ≈ 70 тысяч, а. успевших распорядиться деньгами и того меньше. Они, бесспорно, обогатились. Вкладчиков СБ ≈ 7 миллионов. Причём за все эти годы СБ, практически, никогда не платил своим вкладчикам выше 8% годовых, хотя инфляция не опускалась ниже 10%. "Результат" для них (– 2%) годовых. Т.е. они, не смотря на свои вклады, понесли убытки. Такая вот "экономическая свобода" существует в России, как, впрочем, и во всём остальном мире. Но как это отражается на общественно полезной деятельности? Люди участвовали в коммерческой сделке с банком. Для одних (акционеры) эта сделка закончилась с большой выгодой, для других (вкладчики) – с убытком. Никакой связи между этими двумя формами "бизнеса" на первый взгляд не просматривается. Хотя, на самом деле такая связь существует, хотя и тщательно скрывается. Но сделать какой либо вывод об общественно полезной деятельности на основании приведенной информации всё равно невозможно. Один член общества получил, другой – потерял.
Если же речь идёт не о банках, а о крупнейших акционерных предприятиях, работающих в сфере материального производства и тоже использующих акционерные вклады внешних вкладчиков на инвестиционные цели, то в этом случае второй стороны, как это было в банках, формально, вообще не существует, и сделку акционеры заключают сами с собой: с одной стороны – акционер, как физическое лицо, а с другой – как "юридическое лицо" (акционерное общество). В данном случае "акционерные чудеса" происходят и без инфляции, так как все эти акционерные общества, в отличие от банков имеют собственный источник дохода. Все платежи по акциям (и "дивиденды", и "самовозрастание" стоимости акций) осуществляются, де - факто за счёт дохода юридического лица, т.е. за счёт зарплаты его участников. Но этот факт не афишируется и формально как бы не существует. Ведь никто из участников юридического лица подобного договора не подписывал, а вопросы о величине выплачиваемых дивидендов акционеры решают в одностороннем порядке, не спрашивая участников. Хотя судить об общественно полезной деятельности на основании информации о доходах акционеров, полученных за счёт расходов участников юридических лиц, тоже невозможно. Какую, например, сделку следует считать "более эффективной", описанную выше сделку в СБ для акционеров, с потенциальной эффективностью" 120% годовых, или, например, "эффективность" вкладов в японских банках, составляющую (0,5 – 1,0)% годовых при практическом отсутствии инфляции? А главное, в чём эта эффективность должна выражаться? В данном случае мы рассматриваем не сам инвестиционный процесс (создание производственных фондов), а предшествующую ему сделку по образованию инвестиционного фонда, т.е. чисто финансовую операцию, в которой каких-либо благ просто не может возникнуть в силу естественных законов природы. Вообще понятия "эффективность сделки", как результат только одной из её сторон, в обществе существовать вообще не может. В случае сделки "плюсы", полученные одной стороной всегда компенсируются "минусами", полученными другой, так как речь идёт именно об "оплате услуги". Сам же инвестиционный процесс, представляющий собой вложение денег в создание производственных фондов чисто затратный и служить "источником" дохода не способен. Но под видом создания инвестиционного фонда процесс оказания финансовой услуги используется очень широко именно как способ неэкономического присвоения денег. Хотя "равноценность" сделки должна свято соблюдаться. Российское общество (вероятно, в большей степени, чем другие сообщества) оказалось неспособным понять смысл самой финансовой услуги ("предоставление кредита"). Тем более, что оценивать роль этой услуги возможно, только исходя из объективных интересов всего общества. Именно интересы общества и оказались чуждыми российским корифеям финансовой деятельности. Господствует самый примитивный подход: услугу оказывают "акционеры", значит, чем дороже будет эта услуга, тем выше её эффективность. Хотя очевидно как раз обратное: в дешёвой инвестиционной услуге заинтересовано всё общество, в том числе и сами акционеры, и ценить инвестиционную услугу следует, как можно ниже, до безвозмездной, включительно. Её эффективность при этом только увеличивается. Т.е. именно так. как это делается в Японии.
Нельзя не учитывать при этом и социальной роли акционера. Наиболее эффективным собственником объективно является лицо, использующее свои деньги в том же процессе, в котором он участвует, как участник, специалист и экономический партнёр. Но это не "акционер", а "участник" юридического лица. Он сам вместе с другими участниками оплачивает стоимость любой кредитной услуги. В 80-х годах в США даже специально проводили "переприватизацию", чтобы передать имущество, принадлежавшее до этого только предпринимателю, в руки и других участников, не прибегая, при этом, к услугам внешних акционеров. "Акционер" (или просто "вкладчик") – это лицо, которое имеет деньги. Но сам акционер не умеет (или не хочет) использовать ни деньги, ни созданное с их помощью оборудование, и поэтому вынужден использовать деньги только для оказания кредитной услуги другим лицам. "Другие" – это участники различных юридических лиц. Т.е. акционер заведомо является "неэффективным собственником", расходуя деньги только на собственное потребление. Оттого, что за свою услугу вкладчик получит совсем немного, или даже ничего не получит, общество не пострадает, так как это выгодно всему обществу. Но оттого, что на инвестиционный процесс будет потрачено в два раза больше денег, чем стоят сами производственные фонды, ущерб несут все члены общества, без малейшего исключения. Кстати, деньги, получаемые кредитором за свою услугу, снова возвращаются, но в возросшем количестве, в руки того же неэффективного собственника, в чём общество в целом тоже совсем не заинтересовано.
"Участник", в том числе, и предприниматель, будучи специалистом, умеет эффективно использовать оборудование, заведомо являясь эффективным собственником своих денег или полученного кредита. И общество в целом заинтересовано в том, чтобы именно такой специалист получал кредит на самых выгодных условиях и даже просто безвозмездно. Кроме того, дешёвые кредиты не только облегчают предпринимателю и юридическому лицу обновление производства, но и приводят к общему удешевлению товаров, в чём общество тоже заинтересовано. А существование таких "выгодных" (только для кредитора) услуг, как описанные финансовые услуги, неизбежно оказывает влияние на возрастание стоимости любых кредитных услуг, в том числе и банковских, делая для многих предпринимателей условия банковского кредитования просто недоступными.
Требуется совершенно другой взгляд на понятие "общественной полезности" рассматриваемой финансовой услуги. Вложение денег совершенно правильно объясняется необходимостью создания инвестиционного фонда, как общественно значимой цели, обеспечивающей развитие общества. Вот с этой стороны и рассмотрим весь процесс образования инвестиционного фонда. Причём, речь пойдёт не о "вкладчике" и "плательщике", а просто о юридическом лице, осуществляющем производственную деятельность, каких миллионы.
Если руководствоваться критерием эффективности создания инвестиционного фонда, то те же примеры со Сбербанком РФ и японскими банками выглядят совсем иначе.
В Японии процесс кредитования подчинён интересам кредитуемого (фактически, интересам всего общества, так как, чем эффективней инвестиции, тем меньше их требуется и тем дешевле стоит полученная продукция). Практически, использование полученного капитала И обходится японскому юридическому лицу, примерно, в 0,01И, в год (такова величина дивидендов). Таким образом, на создание производственных фондов стоимостью И японский производитель расходует 1,01 И. Эффективность образования инвестиционного капитала::
Эя = И / 1,01 И = 99,0 %
В России процесс кредитования полностью подчинён интересам кредитора, как "владельца денег". Создание инвестиционного фонда И, образуемого в России обходится участникам юридических лиц (если рассматривать в качестве примера условия Сбербанка), в 1,2 И в год только "накладных расходов", а всего И + 1,2 И = 2,2 И. Эффективность:
Эсб = И / 2,2 И) = 1/2,2 = 45,45 %
В России на собственно инвестиции поступает только половина, а другая половина растворяется в руках тех, кто оказывал юридическим лицам данную финансовую услугу. Если Россия, действительно, станет ещё одним финансовым центром мира, то, при сохранении существующих критериев "общественной полезности" финансовой деятельности, она превратится в главный тормоз экономического развития всего человечества.
Можно ли управлять современным обществом, не имея исчерпывающих представлений о критериях, позволяющих судить о том, какая деятельность является "общественно полезной", а какая "общественно вредной"? Практика показывает, что можно. Другое дело, к чему такой подход приводит. В частности, инфляция, ценовой произвол, финансовые кризисы и экстремизм – это прямое следствие отсутствия в современном обществе экономических обоснованных критериев общественной полезности финансовой деятельности. А пара миллиардов нищих с одной стороны и миллионы миллионеров с другой. – это социальные последствия не недостаточности производительных сил (производство и так уже искусственно ограничивается по численности участников), а именно финансовой безграмотности общества. Вполне возможно, "сознательной безграмотности". Хотя тогда она называется иначе – "афера".
Ведь финансовая услуга по своей природе одинакова во всём мире, и в Японии, и в России. Но в одном случае (в Японии) она может рассматриваться, как общественно полезная, а в другом (в России), - только, как общественно вредная. Истина конкретна. Впрочем, технических деталей осуществления этой услуги мы не касаемся. Но совершенно ясна целевая несопоставимость этой одной и той же услуги.
В России – это использование названия "инвестиции" для маскировки подлинной цели, которой является неэкономическое обогащение избранной категории общества ("акционеры"), которыми становится вся "богатая часть" населения страны.
В Японии – это создание в обществе благоприятного инвестиционного климата и никакой "заботы" об обогащении богатых.
Исторически сложилось так, что критерием эффективности долгое время был сам вид деятельности. В частности, труд по созданию благ всегда рассматривался, как общественно полезная деятельность. Так было, так остаётся и, по-другому, быть не может. Но долгое время и обычный грабёж тоже рассматривался, как "дело чести славы доблести и геройства". Именно так А.С. Пушкин описывает в своей "Песне о вещем Олеге" его разбойничьи походы на Цареград. В современном обществе добыча благ путём разбойничьих походов в качестве "общественно полезной деятельности" уже не рассматривается. Но система неэкономического обогащения одного члена общества за счёт другого, представляющая собой финансовую аферу, осуществляемую всё чаше в мировом масштабе, процветает. А в качестве "пользы" считается просто "получение денег", не зависимо от того, за счёт чего это делается. Так мы и "оценивали" выше и продолжаем оценивать эффективность акционерных и простых вкладов. И только "глупые японцы" этого не понимают, хотя их "глупость" почему-то ведёт к очевидному возрождению страны.
Триста лет человечество осуществляет ошибочную финансовую политику, руководствуясь научно несостоятельным принципом "деньги делают деньги". Хотя в разных государствах этот процесс происходит по-разному, но сам принцип одинаково порочен и несостоятелен. В современном обществе создана специальная система, научно несостоятельная, но работоспособная, полностью направленная на то, чтобы создать экономический механизм, способствующий дальнейшей концентрации денег в руках членов общества, уже имеющих деньги, но не умеющих или не желающих их использовать. И Россия снова "впереди планеты всей"?
Ответ на вопрос, "что такое общественно полезная деятельность?" особых трудностей не представляет. Но в рассматриваемых сделках присутствует прямая материальная заинтересованность лиц, оказывающих финансовые услуги и получающих за эти услуги явно несоразмерное неэкономическое обогащение. Именно эти лица сразу "поглупели" и "не понимают", что "акционерная услуга", представляет собой антиобщественную деятельность, которую нужно не только "осуждать", но и пресекать в уголовном порядке.
Деятельность может считаться "общественно полезной", если, благодаря этой деятельности человек или сам создаёт какие-либо блага, позволяющие ему обеспечить своё существование, или оказывает своими действиями услуги другим членам общества, участвующим в общественно полезной деятельности. "Обогащение" одной из сторон коммерческой сделки за счёт другой стороны, происходящее сегодня между двумя бизнес-участниками, вообще не имеет права на существование, так как, не создавая никаких благ, не может служить ни источником существования общества, ни критерием общественной полезности данной формы деятельности.
4. 4. Что такое "бизнес"?
