Понятие о частях речи

Наличие в слове как лексического, так и грамматического значения позволяет классифицировать слова не только по их лексическим и семантическим признакам, но и по их грамма­тическим признакам. С грамматической точки зрения все сло­ва языка делятся на большие группы, классы слов, называе­мые частями речи.

Части речи — одно из важнейших понятий в грамматике, без него невозможно изучение грамматического строя любого языка. Неудивительно поэтому, что первая последовательная классификация слов по частям речи была сделана еще древни­ми греками. Ученые Александрии во II в. до н. э. разработали достаточно стройную схему деления слов греческого языка на части речи. Ими были намечены следующие 8 частей речи: имя, местоимение, глагол, наречие, причастие, союз, предлог и член; пять первых (имя, глагол, местоимение, наречие, причастие) они относили к знаменательным частям речи, а три последних (союз, предлог, член) — к служебным. Как видим, основные классы слов совпадают с нашим привычным делением, только 1) причастие теперь большинство исследователей не считает самостоятельной частью речи, а относит к глаголу; 2) имена стали делить на имя существительное, имя прилагательное и имя числительное. Объединение существительных, прилага­тельных и числительных вместе было не случайным, а отража­ло действительную близость их грамматических признаков в греческом языке. Специфика греческого языка сказалась и в выделении восьмой части речи — члена. Латинские граммати­ки, приняв в основном классификацию александрийской грам­матики, заменили член междометием. Латинская грамматика оказала большое влияние на грамматики последующего вре­мени, что сказалось и в усвоении намеченной системы частей речи.

Вплоть до XVIII—XIX веков ученые полагали, что деление на части речи, выдвинутое в Греции и Риме, может быть при­менено к любым языкам и всюду будет верным. Для XVII— XVIII веков было характерным стремление построить всеоб­щую грамматику на основе общности логических понятий. Та­кая грамматика получила название рациональной (от латин­ского ratio — разум) грамматики. Только постепенно знаком, ство с большим числом новых языков, имеющих своеобразный грамматический строй, отличный от грамматического строя из­вестных ранее европейских языков, показало ученым невоз­можность построения одинаковой для всех языков системы частей речи и одинакового для всех языков определения от­дельных частей речи. Стало ясно, что части речи представля­ют собой сложные грамматические явления, что в разных языках много своеобразия и в делении слов по частям речи,,и в признаках разных частей речи. Это объясняется тем, что классификация слов по частям речи определяется не только связью с мышлением, но и особенностями языковой системы каждого языка, т. е. к выделению и определению частей ре­чи надо подходить, исходя из самого языка, его системы, его особенностей.

При классификации слов по частям речи решающее зна­чение имеет наличие общего основного грамматического зна­чения. Естественно, что эта общность значения не связана с общностью или сходством лексических значений, последние могут быть у слов, относимых к одной и той же части речи, очень разными. Например, никто не усомнится, что слова стол, белизна, мысль, волнение, пятерка при всей разности; их лексических значений должны быть отнесены к существительным, а слова ходить, думать, стоять, молчать, находить­ся — к глаголам. Относить разные по лексическому значе­нию слова к одной части речи позволяет наличие в них обще­го основного грамматического значения.

Для существительных таким общим значением оказыва­ется понятие предметности. Какое бы конкретное лексическое значение ни имело существительное, оно всегда называет предмет, т. е. общим для всех существительных явля­ется значение предметности. Термин предмет в данном случае не означает просто «вещь», он понимается зна­чительно шире, как обозначение явлений действительности, отраженных, преломленных в нашем сознании. Такие слова, как понятие, представление, сущность, радость, волнение и т. п. также передают значение предметности. Важным приз­наком предметности является независимость, т. е. то, что данное понятие самостоятельно, а не признак какого-то другого. Так, красный, ходить, молчать, знать и т. п. обозна­чают признаки, действия, состояния, связанные с чем-то, ка­ким-то предметом, характеризующие его (красный предпола­гает, что определяется что-то или кто-то; ходит — что кем-то совершается данное действие, и т. д.); они предполагают на­личие соответствующего предмета, но образованные от них краснота, белизна, ходьба, хождение, молчание, знание и т. п. уже независимы от какого-либо предмета, они сами как бы опредмечиваются, т. е. воспринимаются как названия предме­та. Грамматическое значение предметности и позволяет объе­динить такие слова, как дом, высота, веселость, вож­дение, свойство и т. п. в один класс — имена существи­тельные.

Прилагательным свойственно общее значение быть названием признака (белый цвет, каменный дом, веселое настроение), глаголам — выражать процесс (дей­ствие, состояние), наречиям — передавать признак действия и т. д.

Общностью значения всех слов, входящих в данную часть речи, части речи связываются с реальной действительностью. «В основе выделения любой части речи лежит обозначение определенных реальных предметов и явлений самой действи­тельности» т. е. различение предметов, признаков, действий, признаков действий и т. п. в самой действительности и дает основание для выделения соответствующих частей речи в языке.

Но общность основного грамматического значения, явля­ясь ведущим признаком, не устраняет необходимости учи­тывать при классификации слов по частям речи и некоторые другие признаки, возникающие на базе наличия общего грамматического значения. Мы знаем, что в языке, как и всю­ду, значение и форма существуют в единстве, следовательно, при выделении частей речи очень важно учитывать и форму слов, их формальные признаки. Грамматические различия частей речи складываются на базе объективно существующих в природе реальных различий, но оформляются они в каж­дом языке на основе материала самого языка, иод влиянием особенностей его структуры. Отсюда необходимость учета грамматической формы слова. Нельзя забывать также о том, что слова в языке входят в состав предложения — основной коммуникативной единицы языка, что заставляет обращать внимание и на синтаксические функции слова.

Общность основного грамматического значения слов, вхо­дящих в ту или иную часть речи, определяет наличие у них общих морфологических и синтаксических свойств, признаков.

Морфологические свойства частей речи опре­деляются прежде всего двумя моментами: 1) наличием у каж­дой части речи определенных, свойственных ей грамматиче­ских категорий; 2) своеобразием изменений слов, относящих­ся к данной части, речи. Имеется и третий момент (наличие у каждой части речи своих своеобразных аффиксов и других словообразовательных средств), но его роль в выделении частей речи меньшая.

Одна часть речи от другой отличается своими, присущими ей грамматическими категориями. Так, существительным в русском языке свойственны грамматические категории рода, падежа, числа, одушевленности — неодушевленности, кон­кретности, абстрактности, вещественности, собирательности и т. п. Прилагательным свойственна специфическая для них категория степеней сравнения, глаголам — категория залога, вида, времени, наклонения, лица и т. п. Некоторые категории распространяются на ряд частей речи (например, категория числа свойственна существительным, прилагательным, местоимениям, глаголам), но в каждой части речи есть своеобра, зие в проявлении этой категории. Так, если у существительных число — самостоятельная категория, отражающая отно шения, существующие в реальной действительности, то чис­ло у прилагательных зависит от числа существительного, которым данное прилагательное употреблено (большой сто и большие столы).

Отдельные грамматические категории могут охватывать не всё слова, входящие в данную часть речи. Так, не все глаголы имеют лицо, есть даже особая группа безличных; глаголов.

Части речи отличаются и характером морфологически» изменений. Так, в русском языке существительные изменяются по падежам, т. е. склоняются; прилагательные изменяются по числам, родам и падежам; глаголы — по лицам, временам, т. е. спрягаются; наречия не знают ни спряжения, ни склоне-ния. Опять-таки в каждой части речи могут быть слова, выпадающие из системы свойственных этой части речи изменений. Среди существительных есть несклоняемые существи­тельные (но категория падежа у них есть); глаголы прошед­шего времени в русском языке изменяются не по лицам, а по родам и т. д.

Слова, относящиеся к разным частям речи, отличаются и присущими им словообразовательными аффиксами. Так, а английском языке -ness, -trig — специфические суффиксы существительных (business — дело, занятие, building — строительство), -ish — прилагательных (childish — детский), -ate — глаголов (generate — производить, порождать) В китайском языке существительные имеют специфические суффиксы: -цзы (дао-цзы — нож), -р (хиар — цветок), -тоу (ши-тоу — камень), прилагательные —- -жань, -янь, -ху, -эр, -жу. Для глаголов в узбекском языке очень характерен аффикс -ла: (тиш-ла-мок — кусать (от тиш — зуб), арра-ла-мок — пилить (от арра — пила) и т. д.

Синтаксические признаки частей речи также распадаются на две группы: 1) функция слова в предложе­нии, т. е. является ли слово членом предложения, а если является, то каким, и 2) сочетаемость слова с другими частями речи.

Для многих языков синтаксическая функция слова имеет очень большое значение при определении его принадлеж­ности к той или иной части речи. В китайском языке, напри­мер, самый важный функциональный признак существитель­ного — это то, что существительное самостоятельно (без связки) не может быть сказуемым в предложении. В русском языке существительному свойственно быть в предложении подлежащим или дополнением, прилагательному — быть определением, глаголу — сказуемым и т. д.

Очень важна и сочетаемость слов: существительное опре­деляется прилагательным (легкое движение, быстрый бег), глагол — наречием (движется легко, быстро бегает). В английском языке, например, существительное характери­зуется своей сочетаемостью с глаголом, прилагательным и особенно артиклем, но при этом сочетание с прилагатель­ным внешне не выражено (ср.: the red pencil — the red pencils, где форма прилагательного не меняется: красный карандаш — красные карандаши).

Для частей речи очень важны и синтаксические и морфо­логические признаки, но первое место все же принадлежит синтаксическим признакам, так как они связаны с функци­ей слова в предложении, т. е. в высшей единице языка, выполняющей коммуникативную функцию (см. § 4). От синтаксической функции слова часто зависят и его морфоло­гические признаки. Например, сравним в русском языке: Сакля была прилеплена одним боком к скале (Лермонтов), На братца поглядывает боком (Пушкин). В первом предло­жении боком — существительное, так как выступает в пред­ложении в роли дополнения (прилеплен чем?), имеет при себе определение — числительное (одним), являясь сущест­вительным, боком имеет форму единственного числа мужского рода творительного падежа. Во втором предложении боком — наречие, т. к. в предложении это обстоятельство (поглядывает как?), примыкает к глаголу и, выступая как наречие, не имеет ни рода, ни числа, ни падежа. Аналогичное явление в пред. ложениях В дали голубой видны группы деревьев, где в дали— существительное женского рода единственного числа в предложном падеже с предлогом, и Облаком волнистым пыль-встает вдали, где вдали — наречие, не имеющее ни рода, ни числа, ни падежа (см. примеры перехода слов из одной части речи в другую на стр. 201—202).

Таким образом, части речи — большие классы слов, объединенные общим грамматическим значением, что проявляется в относительном единстве свойственных им грамматических признако¹.

Деление слов по частям речи характерно для всех языков, но количество частей речи, признаки их, противопоставлен­ность друг другу в разных языках проявляются по-разному.

§ 58. Части речи и их различия по языкам

Все слова в языке относятся к какому-то определенному грамматическому классу, т. е, к определенной части речи. Признавая наличие частей речи во всех языках, мы, однако, должны отметить следующее: 1) не во всех языках выделяют­ся одни и те же части речи; 2) в разных языках есть суще­ственные различия в характерных признаках одной и той же части речи; 3) отношения между частями речи в разных языках, степень их близости друг к другу — разные; 4) в ис­тории развития любого языка могут произойти существенные изменения в составе частей речи, в их характерных приз­наках.

При описании разных частей речи в разных языках преж­де всего бросается в глаза их функциональная неравноправ­ность. Существительные, прилагательные, глаголы, наречия, местоимения, числительные способны быть членами предло­жения. Они одни, без других вспомогательных слов, могут образовывать предложения (Луг покрыт зеленой травой. Слав­ная осень. Здоровый, ядреный воздух усталые силы бодрит и т. п.). Наоборот, союзы, предлоги, частицы не могут быть членами предложения и не могут самостоятельно образовы­вать предложения. Междометия не могут быть членами пред­ложения, они или образуют самостоятельные эквиваленты предложений или примыкают к другим предложениям.

Наличие таких различий позволяет делить все части речи на два разряда: самостоятельные и служебные. Служебные слова некоторые исследователи называют не частями речи, а частицами, подчеркивая их зависимый характер.

Выделение особых служебных частей речи, по-видимому, свойственно всем языкам. Обычно служебные части речи, кро­ме отличий грамматического порядка, о которых говорилось выше, отличаются и фонетически. Так, во многих языках они не имеют или могут не иметь на себе ударения, примыкая к знаменательному слову (см. § 15); в китайском языке та­кие слова (они называются «пустыми») не имеют тонально­сти, обязательной для каждого знаменательного слова. На­значение служебных слов — выражать отношения между сло­вами в предложении, частями сложных предложений, пере­давать отношение к действительности, характеризовать зна­менательные части речи. Количество частей речи, относи­мых к служебным словам, их типы различны в разных язы­ках. В одних языках — это союзы, предлоги, частицы (в рус­ском), в других к ним прибавляются артикли (в немецком, английском, французском), в третьих — предлоги заменя­ются послелогами (.узбекском, татарском и других тюрк­ских языках).

Междометия во всех языках стоят особняком, их назна­чение — выражать чувства или побуждения, не называя их. Исследователи отдельных языков, например тюркских, рядом с междометиями ставят особые звукоподражательные слова (мимемы), назначение которых образно-звуковое воспроизве­дение окружающей действительности. Примером могут быть узбекские: лип-лип лоп-лоп (образное подражание миганию: Лампа лип-лип лоп-лоп этиди-да, учди — лампа «миг-миг» и потухла), шап-шап — (чмокать), дир-дир — (дрожать) и т. n.

Особое место в классификации слов по частям речи заниЛ мают так называемые модальные слова (от латинского modus — наклонение). Модальные слова выражают отношеЯ ние говорящего к высказываемой мысли (сравнить: он, очевидно, уехал; он, кажется, уехал; он, возможно, уехал; он, несомненно, уехал; он, конечно, уехал и т. д.). Слова такогш типа имеются во многих языках (ср. английское: Timothy, inm deed, was seldom seen — Тимоти, действительно, видели редв ко), но их специфические признаки и отношение к друга Л частям речи изучены слабо. Не решен даже вопрос о правое мерности их выделения в особую часть речи.

Среди самостоятельных (знаменательных) частей речи обычно выделяются более близкие друг другу группы. Поскольку разными исследователями выделение проводится по разным признакам, то и группы намечаются разные. А. А. Шахматов противопоставлял существительные, выражающие «независимые представления», другим частям речи, которые передают «представления зависимые» (см. § 57). О. П. Суник, противопоставляя существительные, передающие обще­грамматическое (основное) значение предметности, осталь­ным частям речи, выделяет среди последних слова-признаки, которые в свою очередь делятся на слова-признаки стати­ческие (прилагательные) и слова-признаки динамические (глаголы), и слова-признаки этих признаков (наречия) (ср-Большой волк высоко подпрыгнул, где большой и подпрыг­нул выражают признаки (статический и динамический) пред­мета, а высоко передает признак динамического признака).

Е. Курилович классифицирует знаменательные части речи, («минимально свободные формы», по его терминологии) по их функции на части речи с экспрессивной функцией (от ла­тинского expressio — выражение), т. е. с функцией выраже­ния (междометия), и части речи с репрезентивной (от французского representant — представитель) функцией, т. е. соотнесенные с действительностью (предметами и признаками) — все остальные части речи, из которых далее выделяются мес­тоимения с дейктической (указательной) функцией.

При учете прежде всего формальных признаков частей ре­чи отчетливо противопоставляются глаголы и имена (суще­ствительные, прилагательные, числительные).Много споров вызывает и определение места в системе та­ких частей речи, как числительные (порядковые числитель­ные иногда относят к прилагательным) и особенно местоиме­ния (выделяют местоименные прилагательные и т. п.).

Трудности, испытываемые при систематизации частей речи, различия в решении этого вопроса зависят не только от на­личия разных подходов к проблеме, но и от разнообразия самих частей речи и их соотношения друг с другом. Вряд ли можно построить единую систему частей речи для всех языков, так как если основное грамматическое значение у них в раз­ных языках одинаково, то формальные признаки и синтакси­ческие функции весьма различны, а не учитывать их, конечно, нельзя. Так, по формальным признакам во многих языках противопоставляются друг другу имена и глаголы. Такое противопоставление характерно для индоевропейских языков, тюркских и ряда других, но оно имеется не во всех языках. В китайском, индонезийском и ряде других языков прилага­тельные ближе к глаголу, чем к существительному. В китай­ском языке прилагательное объединяет с глаголом способность быть сказуемым без помощи связки.

Но различаются языки, как уже говорилось, не только группировкой и соотношением частей речи, но и признаками отдельных частей речи. Эти различия связаны прежде всего с различиями в грамматических признаках частей речи, осо­бенно — в их морфологических признаках. Покажем эти раз­личия на примере грамматических категорий, свойственных существительным в узбекском и китайском языке. Сравнение их с приведенными выше (см. § 57) грамматическими катего­риями существительных в русском языке поможет понять специфику частей речи в разных языках.

В узбекском языке существительным присущи следую­щие грамматические категории: числа, принадлежности, па­дежа, определенности и неопределенности, лица и не-лица; делятся узбекские существительные, как и русские, на соб­ственные и нарицательные. Как видим, в узбекском у суще­ствительных нет рода. Вместо категории одушевленности и не­одушевленности узбекский язык, как и другие тюркские язы­ки, различает категорию лица, куда относятся люди и мифи­ческие существа, наделяемые качествами людей (к ним при­меняется вопросительное местоимение ким — кто: «Бу ким?; Бу укувчи — Кто это? Это ученик; Ким билан? укувчилар билан — С кем? С учениками), и не-лица, куда относятся на­звания неодушевленных предметов и животных (показатель-вопросительное местоимение нима — что: Бу нима? Бу даф-тар, бу от, бу сигир — Что это? Это тетрадь, это лошадь, это корова; Нима билан? Бур билан, сигир билан — С чем? С ме­лом, с коровой и т. п.).

Своеобразна и категория числа в узбекском языке. Узбек­ское существительное не имеет собственно единственного или множественного числа. Называя предмет, существительное представляет его как нечленимое множество: киз — девушки вообще (несколько похоже на русское девчата), куш — пти­ца. Если надо выделить предмет, пользуются местоимениями или числительными (бу куш — эта птица, бир куш — одна птица), или аффиксами принадлежности (см. § 54): кушим — моя птица. Им противостоит форма численного множества: кизлар—девушки, кушлар—птицы, дустлар — друзья. О спе­цифике категории падежа говорилось в § 55, а о катего­рии принадлежности в — § 54. Категория определенности сближает узбекский и другие тюркские языки со мно­гими индоевропейскими языками, например, английским, французским, немецким (ср. узбекское: бир от (какая-то ло­шадь) с английским a horse, французским ип cheval, немец­ким ein Pjerd). Определенность чаще всего выражается аф­фиксами принадлежности: китобим — моя книга, китоби — его книга. Но в узбекском языке есть и нейтральная форма, не содержащая указания на определенность — неопределен­ность: кушлар учадилар — птицы (и определенные и любые) летают.

Самым характерным признаком существительных в ки­тайском языке является отсутствие у них самостоятельной предикативности, т. е. способности быть сказуемым без по­мощи связки. Китайским существительным свойственна ка­тегория лица и не-лица. Существительные, обозначающие лед, могут быть оформлены суффиксом -мынь: гэрмынь — братья, хайцзымынь — дети, для существительных, обозначающих не-лицо, такой суффикс не применим. Различаются они и по вопросительным местоимениям шуй (шэй, сый) — кто и шэм-ма (шымма, ша, са, ма)—что. Китайские существительные не имеют категории числа в привычном нам понимании, но они распадаются на две группы: слова, обозначающие единицы измерения, и слова, не обозначающие единицы измерения. Первые могут непосредственно соединяться с числительными: cam нян — три года, у ли — пять верст, сань цзинь — три фунта; вторые требуют постановки между числительным и существительным специального показателя единицы измере­ния: и цзинь жоу — один фунт мяса, и гэ жень — один (штуха) человек, у пи ма — пять (штук) людей. Происхо­дит это потому, что китайские существительные означают не единичный предмет или расчлененное множество, а целый класс предметов, из которого специально выделяется отдель­ный предмет (ср. русские: жемчуг — жемчужина, дробь — дробина, снег — снежинка и т. д.). Для китайских существи­тельных поэтому очень важно деление на вещественные (не допускают счета) и невещественные (допускают счет).

Специфической особенностью китайских существительных является наличие среди них особого класса слов, выражаю, щих неотчуждаемую принадлежность, куда относятся суще­ствительные, обозначающие части тела, части растений: тоу— голова, бицзы — нос, ецзы — листья, чжыцэы — ветви и т. п. Они имеют особенности и в суффиксальном оформлении и в употреблении в предложении (ср-: га тоу тэн — у него болит голова, а буквально: он голова болит).

Интересно отметить, что, по мнению некоторых исследо­вателей (например, А. В. Исаченко), категория отчуждае­мости и неотчуждаемости есть и в русском языке. Проявле­нием этой категории является, например, употребление при некоторых глаголах творительного падежа существительных, когда имеется в виду предмет, органически связанный с про­изводителем действия (тряхнуть головой, трясти хвостом, по­качать ногой, качал головой и т. п.), и винительного падежа, когда такой связи нет (тряхнуть дерево, качать колыбель, покачал ребенка и т. п.). Аналогичное противопоставление видят и в оборотах: Он стоит ко мне спиной, Он повернулся боком (творительный беспредложный при неотчуждаемости) и Он говорит с волнением, слушал с интересом, прошли с трудом (творительный с предлогом с при выражении обстоя­тельства образа действия существительными со значением отчуждаемых предметов).

В каждом языке части речи подвергаются значительным изменениям в ходе исторического развития языка. Происхо­дит переход слов из одной части речи в другую, например, слова мостовая, портной, насекомое были когда-то прилага­тельными, но затем перешли в разряд существительных (см. § 51). Части речи могут утрачивать свойственные им ранее грамматические категории и приобретать новые категории. Так, существительные в английском языке утратили посте­пенно категорию рода; существительные в русском языке ко­гда-то не различали категорию одушевленности — неоду­шевленности, лишь постепенно эта категория развилась и по­лучила специальное выражение в форме винительного паде­жа, совпадающей с родительным для существительных оду­шевленных (вижу человека) и с именительным — для су­ществительных неодушевленных (вижу стол). Происходят изменения и в способах оформления грамматических катего­рий, например, в русском языке в оформлении падежных форм существительных постепенно предлоги стали играть большую роль, чем раньше (ср. современные: на том месте, идет в Новгород, подошел к Киеву и древнерусские: томь месте, иде Новъгородъ, поиде Кыеву и т. д.).

Все это свидетельствует о том, что части речи, как и дру­гие элементы языка, находятся в состоянии непрерывного раз­вития и изменения.

§ 59. Словосочетание

Нам осталось рассмотреть еще две очень важные едини­цы языка, изучением которых занимается синтаксис, — сло­восочетание и предложение.

В понимании словосочетания в языкознании нет полного единства, поэтому и определения словосочетанию даются очень разные.

Особенно много разногласий вызывает вопрос о границах словосочетания. Некоторые ученые, например А. М. Пешковский, называют словосочетанием всякое сочетание слов, в том числе и сочетание знаменательного и служебного слова (при дороге, около дома), отдельные представители европейского языкознания относят к словосочетаниям даже сочетание су­ществительного с артиклем: das Heft, der Arbeiter, the table. Большинство языковедов признают словосочетанием только сочетание самостоятельных (знаменательных) слов (читаю книгу, книга брата, интересная книга и т. п.).

Признавая словосочетанием только сочетания знамена­тельных слов, некоторые ученые не вносят других ограниче­ний. Словосочетаниями они считают как сочетания равноправ­ных слов, соединенных сочинительной связью, например, со­четание брат и я в пушкинской фразе «Нас было двое: брат и я», так и сочетания неравноправных слов, из которых одно выступает как главное (стержневое), подчиняющее себе другое (ср.: душистое сено, творчество поэта, думает думу, изу­чать математику, гордо росли, где всюду есть главное и зави­симое слово — сено какое? думает что? росли как? и т. д.). Та­кова точка зрения A. H. Гвоздева, П. С. Кузнецова, В. П. Су­хотина. А. Н. Гвоздев, например, считает необходимым раз­граничивать сочинительные (браг и сестра) и подчинительные словосочетания (моя сестра, книга брата).

Другие исследователи к словосочетаниям относят лишь сочетания неравноправных слов, основанные на подчинитель­ной связи, считая, что только они создают особую синтакси­ческую единицу (В. В. Винопрадов, Н. Ю. Шведова и дру­гие). Смысловое единство таких словосочетании создается особыми отношениями между главным (стержневым) и зави­симыми словами. Эти отношения могут быть различными:

1. Зависимое слово может определять главное (стержне­вое), называть какой-то его признак, свойство (радостная весть, чистое небо, поющие птицы, мой брат, поэма Мая­ковского). Такие словосочетания называются атрибутив­ными (от латинского attributum — присовокупление).

2. Зависимое слово может называть какой-то объект, свя­занный с определяемым стержневым словом (пишет письмо, изучает математику, залог успеха), такие словосочетания на­зывают объективными, или объектными (от ла­тинского objectum — предмет).

3. От атрибутивных словосочетаний отличают релятивные (от латинского relativus — относительный), в которых зависимое слово называет признак, но не как свойство пред­мета, а как отношение между признаком предмета и тем, как этот признак относится ж предмету — носителю признака (ср., например: быстрая ходьба, громкое чтение, умелая игра, стре­мительный бег и т. п., где называется признак как качество, свойство определенного предмета, следовательно отношения— атрибутивные, и быстро ходит, громко читает, умело играет, стремительно бежит, пде называется тризнах действия, но са­мо-то действие есть признак, свойство какого-то предмета (ходит кто-то, читает мальчик, девочка, человек и т. д., см. § 57). Такие отношения и называются релятивными.

Некоторые ученые относят к словосочетаниям и сочетания слов, в которых выражены предик атив ные (от латинско­го praedicatum — сказуемое) отношения (напр. П. С. Кузне­цов, В. П. Сухотин, см. указ. работы). Предикативные отношения выражают отношение содержания высказывания к действительности (ср.: трава растет, трава росла, трава не растет, росла бы трава и т. п. — подробнее см. ниже, § 91). Сам характер предикативных отношений — выражение соот­ношения содержания высказывания с действительностью — определяет связь их с основной коммуникативной единицей — предложением и существенно отличает от других типов отно­шений, где нет этого соотношения (ср.: зеленая трава растет, росла, будет расти, не растет и т. п., где атрибутивное слово­сочетание зеленая трава сохраняется неизменно и по форме и то выражаемым отношениям при разной соотнесенности высказывания с действительностью). При предикативных отно­шениях наблюдается иной тип связи между словами, отлич­ный от характера связи три непредикативных отношениях. Сравним, (например, словосочетания с объектными отношения­ми пишешь письмо, пишу письмо, писала письмо, писать письмо и т. tn. и сочетания я пишу, ты пишешь, брат писал, сестра пи­сала и т. и. В первом случае равные формы глагола (подчиняют себе зависимое слово в одной и той же форме, во втором ряду примеров формы слов координируются (от латинского со (п)— вместе и ordinatio — расположение в порядке), т. е. согласу­ются друг с другом (о типах связи см. ниже).

Особенности предикативных отношений существенно отли­чают их от других типов отношений, наблюдающихся в слово­сочетаниях, поэтому большинство современных исследовате­лей сочетании слов, возникшие на основе предикативных отно­шений, не считает словосочетаниями.

Таким образом, под словосочетаниями принято по­нимать сочетания самостоятельных неравно­правных слов, выражающих непред и кати в ные отношения (т. е. атрибутивные, объективные или релятив­ные). Рассмотрим признаки словосочетания как особой син­таксической единицы.

Важным признаком словосочетаний является то, что они выражают единые понятия, но выражают их р а с ч л ене нн о. Это хорошо видно из таких сопоставлений, как бара­нина и мясо барана, китаист и специалист по Китаю, рыба­чить и ловить рыбу (ср.: Он любил рыбачить и Он любил ло­вить рыбу). Эта особенность сближает словосочетания со словами и позволяет говорить о наличии у словосочетания, так же как и у слова, номинативной (назывной) функции.

Вторым важным признаком словосочетания является то, что это грамматическое единство, оформленное по законам и правилам данного языка. Между слонами! словосо­четания всегда имеется четко выраженная подчинительная грамматическая связь, основные виды которой будут рассмот­рены в следующем параграфе.

Третьим очень важным признаком словосочетаний являет­ся то, что это—некоммуникативная единица. Участ­вовать н выполнении коммуникативной функции словосочета­ния могут только в составе предложения (см. § 61).

В любом языке словосочетания очень разнообразны. Классификация словосочетаний проводится на разной основе и в связи с этим выделяются разные типы словосочетаний. Особенно важна классификация словосочетаний по их структуре. В основном выделяется два типа словосоче­таний: простые и сложные. Простые словосочетания обра­зуются непосредственно на основе одного из основных видов связи слов (согласования, управления, примыкания, см. § 60). Такие сочетания обычно двучленны (читать газету, белый платок, чашка чаю; английские: the red pencil — красный карандаш, to make a report — делать доклад; немец­кие sehr gut — очень хороший, die deutsche Sprache — немецкий язык, der bose Lowe — злой лев, die Lust zu arbei-ten — желание работать; узбекские: якгц китоб — новая книга, икки удди — ударил дважды, уйнинг томи — крыша дома, милтикли киши — человек с ружьем; татарские; ааягь усал — очень злой, китап укыдым — читал книгу, ятып, укый — читает лежа.

Сложные словосочетания образуются при соединении двух или более простых словосочетаний с одним и тем же стержне­вым (главным) словом: близкий ему по крови, красивая лампа с абажуром, красивая вышивка крестом по канве. Последнее время стали выделять и третий тип словосочета­ний— комбинированные. Так называют соединение нескольких простых или сложных словосочетаний с разными стержневыми словами: изъявил желание работать на стройке, хороший друг моего отца, неожиданно сильный удар кожа­ного мяча. Сравнение структуры двух словосочетаний хорошо показывает разницу между ними.

Наряду с классификацией словосочетаний по характеру отношений между их членами на атрибутивные, объектные и релятивные (см. выше) иногда проводят классификацию на определяющие (атрибутивные) и дополняющие (комплетивные). Примером первых являются дом отца, удар мяча, роман Тургенева, интересный человек; английские the roof of the house — крыша дома, the red bag — красная сумка и т. п. В таких словосочетаниях зависимое слово опре­деляет, характеризует стержневое. Примером вторых могут быть: любит читать, читать книгу, пойти обедать, вступить в отряд; английские to play the game — соблюдать правила, to save one's face — спасать репутацию, to begin working — начать работать; немецкие Beistand leisten — оказывать содействие, Ball spielen — играть в мяч, eine Brucke schla-gen — строить мост, Freude bereiten — доставлять удоволь­ствие и т. п. Зависимое слово в таких словосочетаниях дополняет значение стержневого слова.

Одним из способов классификации словосочетаний являет­ся деление их на типы по характеру стержневого слова. Прежде всего выделяются именные и глагольные типы словосочетаний. Примерами именных типов, т. е. та­ких, где главное слово—имя, могут быть русские: высокие го­ры, первый снег, близкий к городу, весьма старательный, друг Пушкина, ход конем и т. д.; немецкие: dieses neue Aggregat— этот новый агрегат, unser erster Sputnik — наш первый спут­ник, die Erfolge Pauls — успехи Павла; английские: the brigh sun — яркое солнце, very good — очень хороший, a first step — первый шаг, the boy's book — книга мальчика; узбек­ские: иккинчи стол — второй стол, тош куприк — каменный мост (буквально: камень мост). Примерами глагольных типов являются русские: резать бумагу, изготовил литье, наполнил водой, возвращались с охоты, трижды ходила и т. п.; немецкие: dankte den Kollegen — поблагодарил кол­лег, (er) wandte sick mit einer Bitte — обратился с просьбой, liegt dorf — лежит там, schon schreiben — красиво пишет; английские: to want to say—хотел сказать, making a report— делать доклад; узбекские: яхши гапиради — (он) хорошо говорит, отасини севади — (он) любит своего отца.

Именные словосочетания делят на субстантивные (от латинского substantivus — самостоятельный, существи­тельный), в которых стержневое слово — существительное (размышление о будущем, вечерний закат; английское a good book — хорошая книга) и адъективные (от латинского adjectio — присоединение, прибавление), в которых стержне­вое слово — прилагательное (очень добрый, неуместно гром­кий; немецкое etwas faul — немного ленивый). Иногда особо выделяют словосочетания с числительными: седьмой от угла, первый по списку, обе дочери, трое в шинелях и т. д.

Выделяют также наречные словосочетания, в которых стержневое слово — наречие (немного печально, не очень ласково, весьма искусно, подальше от дома; английское well enough — довольно хорошо; немецкое recht schon — очень красиво), и местоименные, в которых стержневое слово — местоимение (что-то белое, некто из класса, каждый из них; английское all of them — они все).

Приведенные примеры показывают, что в разных языках есть значительная общность в типах словосочетаний, но наряду с такой общностью много и различий, которые прояв­ляются: 1) в большем или меньшем распространении того или иного типа словосочетаний (например, в английском преобладают глагольные словосочетания); 2) в большей ила меньшей дифференциации типов словосочетаний (например, в венгерском нет общего типа именных словосочетаний, так как сочетания со стержневым словом — прилагательным н стержневым словом — существительным очень различны; 3) особенностях внутренней структуры словосочетаний, характере связи входящих в них слов.

§ 60. Типы связи слов

Все слова, входящие в словосочетание, связаны между собой. Связь эта осуществляется в каждом языке по нормам и правилам грамматики данного языка. Вместе с тем есть и нечто общее в типах связи слов в разных языках. В языко­знании принято выделять три основных типа связи слов; согласование, управление, примыкание.

Согласование — такой способ связи, при котором главное слово требует в подчиненном обязательного повторения общих для них грамматических категорий, т. е. если у обоих слов есть род, то он должен быть одинаков, если есть число, то оно должно быть одинаково, и т. д. Например, в зависимом слове белый в словосочетании белый мех повторяются грамматиче­ские значения мужского рода, единственного числа, имени­тельного падежа, свойственные существительному мех. То же наблюдаем в словосочетаниях: глубокая река, на крутом берегу, старой сосне, разных людей и т. п.

Основная грамматическая функция согласования — выра­жение принадлежности предмету признака, обозначенного зависимым словом: на далекой реке, в густом лесу, к самой высокой горе и т. п. Но согласование не дает указаний на различие в отношении признака к предмету (ср.: новая дверная ручка и новая ручка от двери, новая ручка для двери, новая ручка у двери и т. п.).

Форма зависимого слова выражает связь с определяемым предметом, показывает, к какому предмету относится назы­ваемый признак. Например:

ветви засохшего старого дуба

и

ветви засохшие старого дуба

Согласование наблюдается не только в рамках словосоче­тания, но и в рамках предложения. Типы согласования довольно разнообразны. Обычно различают полное и непол­ное согласование.

Согласование называется полным, если совпадают все грамматические значения, как было в приведенных примерах. Таковы же немецкие: ein neuer Bleistift (новый карандаш), ein neues Heft (новая тетрадь), eine neue Feder (новое перо), ich nehme diese deutschen Zeitungen (я беру эту немецкую газету).

Согласование называется неполным, если зависимое слово уподобляется главному не во всех общих у них формах. Например: он пришел домой усталым, где он и усталым согласуется в роде (ср.: она пришла домой усталой), в числе (они пришли домой усталыми), но не согласуется в падеже; он — именительный падеж, а усталым — творительный. Такое отсутствие связи в падеже объясняется наличием связи слова усталым не только с местоимением он, но и с глаголом пришел.

К случаям неполного согласования ранее относили и связь между сказуемым и подлежащим: девочка бегала, мальчик прыгал — согласование только в числе и роде, так как у гла­гола нет формы падежа; дом стоит, дерево растет, листья шумят — согласование в числе и лице, нет согласования в роде и падеже. Очевидно, такой взгляд неправомерен, так как дело не в отсутствии согласования в каких-либо формах, а в отсутствии самих форм. А главное, характер связи здесь другой, столь отчетливого подчинения одного слова другому нет (см. § 62). Поэтому в последнее время для обозначения характера связи между подлежащим и сказуемым получил распространение новый термин — координация, т. е. как бы взаимное согласование, взаимное соподчинение (от латин­ского со(n)-с, вместе и ordinatio — расположение в порядке).

Согласование распространено в языках далеко не одинаково. Особенно характерно оно для языков с хорошо развитой флексией (см. § 52), наоборот, для языков со слабо­развитой флексией согласование малохарактерно. Так, в английском языке нет согласования прилагательного с существительным, т. к. прилагательное не имеет специаль­ных показателей числа, а рода нет и у существительных (ср.: the red pencil — the red pencils — красный карандаш и красные карандаши). В английском согласование встре­чается лишь при определении, выраженном некоторыми местоимениями, например, this book (эта книга) и these books (эти книги). Не согласуются с существительными и прилага­тельные татарского языка (ср.: кызыл чэчэк — красный цветок и кызыл чэчэклэр — красные цветы; кара тау — черная гора и кара таулар — черные горы и т. п.).

Согласование в языках имеет различные формы. В неко­торых африканских языках, например в языке зулу, к зави­симым словам прибавляются частицы специального показа­теля, определяющего принадлежность главного слова к опре­деленному классу: aba-ntwana — дети, a -aba-ntwana aba-hie ba-ko — наши прекрасные дети, где часть aba слова abahle (прекрасные) и bа слова bako (наши) и есть показатель согласования.

Управление — такой вид связи, при котором зависимое слово не повторяет форму главного слова, а имеет свою особую форму, выбор которой определяется свойствами главного слова (ср.: читать книгу — чтение книги; видеть брата, звать сестру — дать брату, подарить сестре; жить ва рекой, стоять за домом — ехать лесом и т. д.).

Управление — значительно более сложный вид связи как по выражаемым отношениям, так и по разнообразию типов. Оно всегда выражает соотношение с предметом, но это соот­ношение дифференцируется, уточняется с помощью предлогов (ручка от двери — ручка у двери — ручка для двери), раз­ных падежных форм (смотреть глаза — смотреть глазами; запачкать платье — запачкать чернилами; передать книгу — передать брату) или падежей и предлогов одновременно (дом на горе — дом у горы — дом под горой; шел в лесу — шел за лесом — шел из леса — шел к лесу; разговаривать с препо­давателем — разговаривать о книгах). При управлении могут передаваться и атрибутивные (улицы города, гребни гор, бумага в клеточку, специалист по сердечным болезням) и объектные (рвать цветы, не доверял своей тайны, навез книг, искал защиты, стучал посудой, общежитие для строи­телей, готовить к бою, говорить о работе) отношения.

При управлении форма управляемого слова зависит и от грамматической и от лексической стороны управляющего слова. Зависимость от грамматической стороны очень ярко проявляется при сравнении сочетаний с однокоренными существительными и глаголами в роли управляющих слов (ср.: чтение книги — читать книгу; писание письма — писать письмо; делить продукты — дележ продуктов; извлекать корень — извлечение корня и т. д.).

Лексическое значение слова влияет не само по себе, а по­скольку оно может предопределять характер возможных отношений (ср.: говорить о чем (о книге, о человеке), а смотреть на что (на книгу, на человека); удивляюсь чему (твоим словам, этому письму), а сомневаюсь в чем (в твоих словах, в этом рассказе), сержусь на что (на твои слова, на эту погоду) и т. д.

Разнообразие выражаемых отношений проявляется в раз­нообразии типов управления. Различают предложное и бес­предложное, глагольное и именное, сильное и слабое управление.

Управление беспредложное (иначе управление пря­мое, непосредственное) осуществляется непосредственно без предлога: превосходить силами, боюсь грозы, осмотр здания; немецкие: schreibt einen Brief — пишет письмо, dankte den Kollegen — поблагодарил товарищей; английские: saw him — видел его; узбекские: отасини севади — любит своего отца, отасига ёрдам килади — помогает своему отцу.

Управление предложное осуществляется с помощью предлогов: ненависть к врагу, мокрый от дождя, награда за труд; немецкие: schreibt an seinen Bruder — пишет своему брату, dankte fur die Hilfe — поблагодарил за помощь; английские: the roof of house — крыша дома, covered with iron — покрыл железом и т. д. Соотношение предложного и беспредложного управления в языках весьма различно (см. примеры, приведенные выше). В языках синтетического строя (§ 53) широко представлено и предложное и беспред­ложное управление, в языках с господством аналитического строя беспредложное управление встречается очень редко (примером может быть английский язык).

По характеру главного слова различают глагольное и именное управление. Примером глагольного управле­ния могут быть: произнес речь, заботился о брате, стоять у окна; английские: to write a letter — написать письмо, to make a report — делать доклад; немецкие: in Bewegung geraten — приходить в движение, wir lernen lesen — учимся читать. Примерами именно го: крыша дома, речь брата, приказ директора, отдых в деревне; немецкие: der Einwohner der Stadt — житель города, die Werke von Schiller — сочине­ния Шиллера.

Существенным, особенно в некоторых языках, оказывается разграничение сильного и слабого управления. Сильным называется такой вид управления, при котором выбор зави­симых форм (предлогов, падежных форм) строго ограничен. Так, в русском дорожить, дышать только чем, т. е. зависимое слово может стоять только в творительном падеже (дорожить дружбой, временем, доверием, книгой, вещью и т. п.; дышать воздухом, кислородом, уж небо осенью дышало и т. п.); открыть только что, т. е. возможен лишь винительный падеж без предлога (открыть дверь, собрание, выставку, новую землю). В английском: it depends on me, on the circumstan~ ces — это зависит от меня, от обстоятельств.

Слабым управлением называется такой вид управле­ния, при котором возможно сочетание управляющего слова с различными формами управляемых слов. Например, в русском: ехали лесом, из леса, к лесу, в лес; росли у реки, за рекой, под обрывом, на горе и т. п.; копать землю, копать лопатой. При слабом управлении наличие зависимого слова не обязательно для раскрытия содержания главного (ср.: мы подняли где отсутствие зависимого слова создает ощу­щение неполноты, незаконченности речи — управление силь­ное и мы работали (год), где зависимое слово может отсут­ствовать, не вызывая представления о неполноте, незакончен­ности — управление слабое)

Примыкание — такой тип связи, при котором зависимое слово не подвергается морфологическим изменениям, его связь с главным выражается порядком слов (позицией), а в предложении — и объединяющей интонацией (местом паузы, фразовым ударением, см. § 15): быстро бежать, читал стоя, очень слабый, немецкие: arbeite hier — работаю здесь, sehr eifrig — очень усердно; английские: big box — большая коробка (ср.: big boxes — большие коробки), often saw — часто видели, came late — пришел поздно; узбекские: бир китоб — одна книга, беш метр чит — пять метров ситца, оз замон — мало времени и т. п.

При примыкании отношения между компонентами часто передаются более абстрактно, чем при управлении (ср.: управление ехал лесом, к лесу, в лес, из леса и примыкание ехал вперед, назад, прямо, направо и т. д.). Примыкают неиз­меняемые слова и наречия, глагол в форме инфинитива или деепричастия, прилагательное в сравнительной степени: пошел направо, ехать верхом, любил читать, бежит подпры­гивая, люди постарше.

Примыкание — один из самых распространенных способов связи слов, особенно в языках со слабым развитием флексий.

Некоторые языковеды выделяют еще один вид связи слов — замыкание, который состоит в том, что зависимое слово ставится между частями аналитической формы (см. § 53) другого слова, напр. между артиклем и существитель­ным: немецкое: eine breite Strasse (широкая улица), англий­ское — the large room (большая комната), французское — ип grand chien (большая собака) или вспомогательным и спрягаемым глаголом: немецкие — habe inn gesehen (видел его), hat einen Brief geschreiben (написал письмо) и т. д.

Рассмотренные виды связи слов свидетельствуют о много­образии форм организации словосочетаний и предложений в разных языках.

§ 61. Понятие о предложении

Основной синтаксической единицей языка является не словосочетание, а предложение. Именно с помощью пред­ложений осуществляется общение людей. Ни в одном языке люди не пользуются в процессе общения отдельными сло­вами, а всегда объединяют эти слова, организуют их в пред­ложение. В предложении мысль получает свое законченное, полное выражение. Слова служат для выражения понятий, связь же между понятиями, их взаимозависимость и взаимо­обусловленность устанавливаются на уровне предложения. В предложении получают выявление самые важные, самые существенные особенности грамматического строя языка. Способы построения предложения, его типы составляют наиболее устойчивые элементы языковой структуры,

В современном языкознании чаще всего встречаемся с определением предложения как целостной синтаксической единицы, грамматически и интонационно оформленной по за­конам данного языка, являющейся главным средством форми­рования, выражения и сообщения мысли.

В каждом языке предложение строится по законам, свой­ственным данному языку, но оно, как и другие грамматиче­ские единицы, имеет признаки, характерные для него в самых разных языках. Таким признаком является обязательная пре­дикативность.

Предикативность — это общая грамматическая ка­тегория, значение которой заключается в выражении отноше­ния содержания предложения к действительности. Сравним слово зима и предложение Зима. В слове зима нет никаких указаний на реальность или нереальность данного факта, на наличие или отсутствие его в данный момент. Наоборот, в предложении Зима содержится указание на реальность суще­ствования факта, на связь его с настоящим временем. Срав­ним словосочетание зеленая трава, черный стол и предложе­ния: Трава — зеленая. Стол — черный. Он — студент. В пер­вом случае опять-таки нет указания на реальность или нере­альность данного факта, на его наличие в данный момент. Во втором случае такое указание есть. Здесь утверждается реаль­ность факта (иначе сказали бы трава была бы зеленая, пусть трава будет зеленая, если бы трава была зеленая и т. п.), его наличие в момент речи (иначе было бы трава была зеленая, он был студентом или трава будет зеленая, он будет студен том и т. п.).

Общее значение предикативности, т. е. отнесенности основ­ного содержания предложения к действительности, выражает­ся в синтаксических категориях модальности, времени и лица. Под модальностью понимают формы грамматического выражения отношения речи, высказывания к действительно­сти, устанавливаемые говорящим, то, что говорящий передает событие как реально существующее (Зима.) или как жела­тельное, возможное (Пусть будет зима. Была бы зима). Мо­дальность выражается прежде всего глагольными наклоне­ниями, но, кроме них, она может быть выражена модальными частицами, специальными словами (см. § 58), особыми фор­мами интонации (см. § 15).

Понятие предикативности включает и указание на время. Предложение Зима содержит указание на настоящее время, так как иначе было бы Была зима или Будет зима. Соотнесен­ность предложения с определенными формами времени со­здается не только временными формами глагола, но и други­ми средствами, например, отсутствием связки для выражения настоящего времени три обязательности ее (для выражения прошедшего или будущего времени.

Содержится в предложении и указание на лицо, т. к. пред­ложение служит одновременно и средством выражения мысли для говорящего и орудием понимания мысли для слушающе­го. Синтаксическая категория лица выражается прежде всего с помощью глаголов и местоимений, но иногда и интонацион­но: Полно спать!

В языкознании встречается и иное понимание предикатив­ности, ее особенностей, но обязательность наличия предикативных отношений для предложения признается всеми. Не­которые склонны даже определять предложение как высказы­вание, содержащее словосочетание с наличием предикатив­ных отношений.

Вторым важнейшим признаком предложения оказывается наличие особой интонации сообщения, что сразу же отличает предложение от словосочетания, которому данный признак не свойственен. Интонация превращает отдельное слово в предложение (ср.: Мороз крепчал и Мороз.), отграни­чивает одно предложение от другого (так называемая инто­нация конца, ср.: Снег выпал и Снег выпал.,, только в январе), создает внутреннее единство предложения и его членение на части (Не расти траве после осени; не цвести цветам зимой по снегу). Различием (интонедии определяются ооншные функ­циональные и модальные типы предложения (повествователь­ные, вопросительные и т. д.). Роль интонации особенно велика в языках со слабым развитием флексий, типа английского, но (может быть, несколько в меньшей степени) она важна для оформления (предложений во всех языках. Важными интона­ционным средствами являются мелодика речи, т. е. повыше­ние и понижение тона; логическое ударение, выделяющее сло­ва и группирующее слова внутри предложения; паузы, созда­ющие внутреннее членение предложении и границы предложе­ния; темп речи, т. е, ускорение или замедление, и т. д.

Кроме интонации, для организации предложения очень важны и другие грамматические средства языка: порядок слов, служебные слова, аффиксация (см. § 52), позволяющие оформлять предложение как определенное грамматическое единство по законам данного языка.

То, что в предложении получает свое выражение мысль (притом относительно законченная мысль), позволяет сравни­вать предложение с суждением. Суждение — это форма мысли, в которой что-либо утверждается или отрицается отно­сительно предметов и их признаков, это логическая единица, имеющая интернациональный характер, т. е. законы строения суждения одинаковы у разных народов (см. §2). Предло­жение — грамматическая единица, имеющая национальный характер, так как в каждом языке оно строится по законам и правилам данного языка. Уже в этих особенностях проступает существенное различие между ними.

Суждение включает субъект — то, о чем говорится; предикат — то, что говорится о субъекте, и связку. В предложении может не быть всех этих элементов и могут быть другие эле­менты — второстепенные члены. Так, в суждении Безоблачное небо предвещало жаркий день субъектом является безоблач­ное небо, а предикатом — предвещало жаркий день, тогда как в предложении Безоблачное небо предвещало жаркий день. подлежащее — небо, сказуемое — предвещало и, кроме того, ряд второстепенных членов (дополнение — день и определе­ния— безоблачное и жаркий). Субъект может и совсем не совпадать с подлежащим, а предикат — со сказуемым. Напри­мер, в знаменитой лермонтовской клятве Демона:

Клянусь я первым днем творенья,

Клянусь его последним днем...

по мнению некоторых логиков, субъектом будет клянусь я, а предикатом все, чем он клянется.

То, что предложение — коммуникативная единица, содер­жание которой непосредственно соотнесено с действительно­стью, и в то же время это единица, организованная по законам языка, т. е. структурная единица, определяет необходимость двоякого подхода к его исследованию. В последнее время при изучении предложения принято различать два его аспекта: конструктивно-синтаксический и коммуникативно-синтаксиче­ский.

Конструктивно-синтаксический аспект предпо­лагает изучение предложений со стороны их организации. Ис­следуются модели строения предложений, их конструктивные типы (см. § 63), внутреннее грамматическое членение (см. § 62), виды и способы связи слов в предложении (см. § 60) и т. п. Иначе говоря, предложение исследуется как определен­ная структурная единица, построенная по законам данного языка.

При коммуникативно-синтаксическом подходе исследуется зависимость организации предложений от целого высказывания, своеобразие соотношения компонентов предло­жения, определяемое их коммуникативной заданностью, т. е. тем, что важно сообщить слушающему, на что говорящий жела­ет обратить его особое внимание. Иначе говоря, предложение рассматривается как функционирующая единица, используе­мая в процессе общения.

Различия двух подходов можно показать на таком проти­вопоставлении. Предложение Сегодня мы сдаем экзамен по языкознанию может передавать разные моменты, важные для говорящего и слушающего, т. е. оно может иметь разную ком­муникативную нагрузку. То, что особенно важно, обычно вы­деляется логическим ударением (см. § 15). Так, если говоря­щему важно сообщить, что экзамен сегодня (а не завтра), он выделит это слово. Логическое ударение на слово мы покажет, кто будет сдавать. Если важно указать, что сдают экзамен, а не зачет, это и будет отражено и т. д. Но все эти изменения не отразятся на структурном типе предложения (выделении его главных и второстепенных членов, характере связи между сло­вами), таким образом, с конструктивно-синтаксической точки зрения предложение не изменится, тогда как с коммуникативно-синтаксической в нем произойдут существенные изменения.

При коммуникативно-синтаксическом подходе в предложе­нии выделяются и противопоставляются друг другу две основ­ные части: 1) исходное сообщение, известное собеседникам (его называют основой высказывания, темой, данным и т. п.) и 2) главное, основное, существенное в высказывании, являющееся новым, ради сообщения которого и создавалось высказывание (его называют новым, ядром высказы­вания, ремой, предицируемой частью и т. п.).

Покажем выделение двух частей на примерах. В романе М. Горького «Мать» Ниловна задает вопрос сыну: «Хочу я спросить тебя, — тихонько сказала она, — что ты все чита­ешь?» Павел отвечает: «Я читаю запрещенные книги». В дан­ном случае я читаю — исходное сообщение, данное, обоим со­беседникам это известно, а запрещенные книги — новое, то, что Павел сообщает матери, ответ на ее вопрос.

Другой пример из пьесы К. Симонова «Парень из нашего города».

Варя.... Ну, что же ты делал пятого апреля вечером?

Сергей. Пятого апреля вечером... я занимался французским языком.

В данном случае пятого апреля вечером я — является ис­ходным сообщением (основой высказывания, данным), а за­нимался французским языком — новым (ядром высказывания, главной его частью), так как именно это составляет суть вы­сказывания, ради сообщения того, чем занимался Сергей, организуется высказывание.

В предложении может опускаться первый компонент (дан­ное, основа высказывания), но не второй, составляющий суть высказывания. Например, в пьесе «Мещане» М. Горького на­ходим:

Н и л. А кто... того... Поля была? То есть куда она ушла?

Тетерев, В театр.

или

Акулина Ивановна. Куда тебя утром Татьяна-то посылала?

Степанида. В аптеку.

В предложениях В театр, В аптеку пропущена основа вы­сказывания, но она легко восстанавливается, именно потому, что она известна участникам беседы (Поля ушла — в театр. Татьяна посылала — в аптеку), в ее наличии как бы нет пря­мой необходимости (речь идет о «восстановлении» и «необхо­димости» в коммуникативном, а не конструктивном плане).

В зависимости от содержания высказывания меняется соотношение исходного сообщения и основной части (данного и нового). Так, в рассмотренный выше примерах употребле­ния с разной коммуникативной заданностью предложения Сегодня мы сдаем экзамен по языкознанию наиболее суще­ственной частью высказывания (новым, ядром высказывания) было то сегодня, то экзамен и т. п.

Исследования соотношения двух аспектов предложения по­казывают, что на одной и той же конструктивно-синтаксиче­ской базе могут формироваться различные коммуникативно-синтаксические типы предложения.

§ 62. Члены предложения

В составе предложения принято различать главные и вто­ростепенные члены. Главными называются те члены пред­ложения, которые составляют его основу, определяют его структуру. Поскольку важнейший признак предложения — предикативность, то главные члены предложения – это те, которые связаны предикативными отношениями, т. е. подлежащее и сказуемое. Их наличие уже создает предложе­ние (ср.: Лес шумит. Трава — зеленая и т. д.) и определяет особенности его структуры (ср.: Зима наступила. Зима. Моро­зит. Студент пришел. Петров — студент. Дом строится. Дом построен и т. д.).

Прибавление второстепенных членов не меняет основы структуры предложения. Предложение становится распро­страненным, но тип его не меняется (ср.: Наступила зима и В декабре наступила настоящая холодная зима или Морозит и По утрам сильно морозит). В первом случае предложение так и осталось двусоставным, а во втором — односоставным, т. е. имеющим только один главный член (см. § 63). Точно так же, если в предложении Через час Сабурова в маленьком доктор­ском газике перевезли на другой конец деревни выпустим все второстепенные члены, оставим лишь Сабурова перевезли, предложение останется односоставным неопределенно-личным (см. §63).

Не меняет типа предложения и изменение формы второ­степенных членов. Например, Он смотрел на веселого мальчи­ка и Он смотрел на веселых мальчиков в равной степени явля­ются двусоставными глагольными (предложениями.

Иное положение наблюдается при изменении формы ска­зуемого. Изменение формы сказуемого изменяет структуру предложения (ср.: Он преподает русский язык — предложе­ние глагольное. Он — преподаватель русского языка — пред­ложение именное. Полосы тумана покрыли залив — конструк­ция действительная. Залив покрылся полосами тумана — стра­дательно-возвратная конструкция).

Влияет на структуру предложения и пропуск одного из главных членов (ср.: В трактире посетители знали Гераси-ма и понимали его знаки — предложение двусоставное. В трактире знали Герасима и понимали его знаки — предложе­ние односоставное неопределенно-личное).

Форма второстепенных членов зависит от формы главных (Бегала веселая девочка и Бегали веселые девочки), тогда как форма главных членов не зависит от формы второстепен­ных (Брат читает книгу. Брат читает книги и Брат читает).

Однако есть языки, в которых прямое дополнение влияет на структуру предложения и форму главных членов. Например, в чукотском языке: клявол чейвыркын—человек ходит, кора чейвыркын — олень ходит, но кляволя кора нмыркынен — че­ловек оленя убил, т. е. появление прямого дополнения (кора — оленя) изменило конструкцию предложения и форму главных членов, подлежащее уже стоит не в абсолютном падеже (близком к именительному), а в косвенном — эргативном (близком нашему творительному) падеже (ср.: клявол — кля-воля). В таких языках прямое дополнение выступает как глав­ный член предложения

Из всех членов предложения труднее всего определить подлежащее. Чаще всего подлежащее определяют как главный член двусоставного (имеющего и состав подлежащего и состав сказуемого, см. § 63) предложения, грамматически независимый от других членов предложения. Для большинства языков такое определение — правильно. Но есть языки, в которых подлежащее зависит от сказуемого (при переходном глаголе одна форма, при непере­ходном другая) и наличия или отсутствия прямого дополнения (см. пример из чукотского языка, приведенный выше). Вряд ли можно дать такое определение подлежащего, какое было бы приемлемо для всех языков.

Различаются по языкам и способы выражения подлежа­щего. Нам кажется обязательным постановка подлежащего в именительном падеже, так как это наиболее типичные случаи для русского и других европейских языков. Но и в этих язы­ках подлежащее может быть выражено иначе. В русском язы­ке, например, подлежащее может быть выражено сочетанием с числительными, в котором нег именительного падежа (на ре­монт уйдет около пяти часов), инфинитивом (Большое это удовольствие — жит ь на земле) и т. д, В английском подле­жащее часто выражается формами инфинитива и герундия: Seeing and doing are two entirely different things — виде­ние и делание есть совершение разные вещи, т. е. видеть и де­лать — разные вещи; в немецком подлежащее может быть выражено целой инфинитивной группой: Interessante Вй-cherzu les en ist meine beste Erholung—чтение интересных книг — мой лучший отдых. Все же в европейских языках по­добные случаи выступают как известное исключение, отступ­ление от норм. В некоторых же языках Сибири, Кавказа, Се­верной Америки возможность постановки подлежащего не только в именительном, но и в каком-то другом падеже есть норма. Особенно широко распространена постановка подле­жащего в эргативном падеже, указывающем на деятеля (похож на наш творительный). Например, в даргинском (Даге­стан) адамъили вашар — человек ходит, где адамъили (чело­век) — подлежащее, стоящее в именительном падеже, и адамъий варткел хlабушиб — человек оленя убил, где адамъий — подлежащее, стоящее в эргативном падеже.

При определении сказуемого обычно подчеркивают, что это — главный член зависимого состава предложения, связанный с подлежащим (в дву­составном предложении) предикативными отноше­ниями. Говоря о сказуемом, следует учес