Наклонение

Наклонение, подобно времени, часто выражается посредством словоизменения глагола или путем присоединения к нему модифицирующих «вспомогательных» глаголов. Лучше всего определять эту категорию через отношение к классу «немаркированных» предложений, которые выражают простую констатацию фактов, без уточнения отношения говорящего к содержанию высказывания. Простые повествовательные предложения этого типа, строго говоря, лишены модальности («не маркированы» по категории наклонения). Если, однако, в некотором языке имеется набор из одного или более грамматических средств, «маркирующих» предложения в соответствии с оценкой говорящим фактического статуса того, о чем он говорит (в плане эмфатической уверенности, неуверенности или сомнений и т. д.), то в этом случае определенное наклонение обычно приписывается (как бы для порядка) и «немаркированным» предложениям; это «немаркированное» наклонение называют традиционным термином изъявительное наклонение (соответственно — повествовательное предложение).

По характеру своей модальности среди всех предложений особняком стоят два класса. Первый из них — это повелительные предложения, которые вообще не содержат утверждений, а выражают приказ или предписание (Come here! 'Иди сюда!', Put your coat on! 'Надень пальто!' и т.д.). Так как приказы и предписания обычно отдаются непосредственно слушающему, то, так сказать, «ядро» класса повелительных предложений ассоциируется со «вторым лицом»; весьма примечателен тот факт, что в очень многих языках, обладающих словоизменением глагола по лицу, числу, времени, наклонению и т. д. (включая индоевропейские языки), форма глагола, употребляемая в повелительных предложениях «второго лица единственного числа», не имеет окончаний, которые выражали бы все упомянутые категории (то есть эта форма тождественна основе). Из этого факта многие лингвисты делают вывод, что наиболее «элементарной» функцией языка является выражение приказов, а не утверждений. Поскольку смысл слова «элементарный» (basic) остается неясным, мы этот вопрос обсуждать не будем. Во всяком случае, выражение приказов и утверждений не поддается строгому разграничению. Предложение I want you to come here 'Я хочу, чтобы Вы пришли сюда' обычно относят к повествовательным предложениям; и тем не менее соответствующее высказывание, произнесенное в подходящем контексте, воспринимается как приказ, выражающий не менее властное или безапелляционное повеление, чем фраза Come here! 'Иди сюда!'.

Вопросительные предложения тоже противостоят повествовательным благодаря своей модальности. Традиционная грамматика не рассматривает их как модальные, потому что в большинстве языков (включая латинский, греческий, английский) синтаксическое противопоставление повествовательных и вопросительных предложений связано не с различиями в глагольном словоизменении или в выборе какого-то вспомогательного глагола, а с использованием различных вопросительных частиц или местоимений, с различиями в порядке слов или в интонации, которые выступают в сочетании с «изъявительным наклонением». Лингвисты обычно не говорят о «вопросительном наклонении», за исключением тех языков, где вопросы отличаются от «немаркированных» в плане модальности предложений с помощью синтаксических средств того же типа, который характерен для других, «маркированных» в плане модальности предложений. Но с более общей точки зрения совершенно ясно, что вопросительные предложения модальны, и им можно приписывать дополнительные модальные признаки, указывающие на те или иные ожидания говорящего. Например, в описаниях латинского языка обычно выделяются три вида вопросов типа «да» — «нет»: (i) «открытые» вопросы (в которых нет указаний на то, ожидает ли говорящий ответа «да» или «нет»), имеющие суффикс -ne; (ii) вопросы, в которых ожидается ответ «да», вводимые частицей nonne; и (iii) вопросы, в которых ожидается ответ «нет», вводимые частицей num. Похожее противопоставление мы находим в английском языке между «открытым» вопросом типа Is he here? Юн здесь?', с одной стороны, и вопросами He's here, isn't he? 'Он здесь, не так ли?' или Не isn't here, is he? 'Его здесь нет, не так ли?', с другой стороны (под вопросом типа «да» — «нет» имеется в виду не такой вопрос, на который должен последовать ответ «да» или «нет», а такой вопрос, на который можно получить подобный ответ. Например, вопросом типа «да» — «нет» является предложение Did John come? 'Джон пришел?', но не предложение Who came? 'Кто пришел?').

Если мы обратимся теперь к другим модальностям, за исключением приказа и вопроса, мы найдем в различных языках большое разнообразие способов грамматического выражения «отношения» говорящего к содержанию высказывания. Релевантными здесь являются по крайней мере три «шкалы» модальности. Первая — шкала «желания» и «намерения». Ее применение можно проиллюстрировать эпитафией Requiescat in расе 'Да покоится он в мире'; латинское «сослагательное наклонение» requiescat находится в модальном противопоставлении с изъявительным наклонением requiescit 'он покоится'. (Греческий «оптатив», отличный от «сослагательного наклонения», получил свое название благодаря тому факту, что одной из его основных функций считалось выражение желаний.) Вторая шкала — это шкала «необходимости» и «обязательности»: I must go to London next week 'Я должен поехать в Лондон на следующей неделе' и т. д. Третья — это шкала «уверенности» и «возможности»: Не may be here 'Он, вероятно, здесь', Не must be here 'Он, наверное, здесь' и т. д. Термин «шкала» применительно к различным модальностям употреблен нами потому, что их категоризация может включать большее или меньшее число подразделений (например, «уверенность», «вероятность», «возможность», или: «более сильная» и «более слабая», или: разная по существу «обязательность» и «необходимость», и т. д.). Более того, некоторые языки могут объединять любые две или все три из шкал модальности; другие языки могут вообще не иметь никаких грамматических показателей для этих шкал. Следует также отметить, что наблюдается определенная смысловая близость между повелительными предложениями и модальностями «желания» и «необходимости», с одной стороны, и между вопросительными предложениями и модальностью по признаку «возможности», с другой стороны. Действительно, вопросительное по форме предложение типа Will you come here? 'Ты придешь сюда?' (мы не принимаем во внимание возможность интонационных различий) семантически может быть эквивалентно повелительному предложению Come here, will you? 'Приходи сюда, ладно?' (или просто Come here! 'Приходи сюда!') и вряд ли может быть отнесено к одной определенной модальности.

7.5.3. ПЕРЕСЕЧЕНИЕ КАТЕГОРИЙ ВРЕМЕНИ И НАКЛОНЕНИЯ *

Категории наклонения и времени могут пересекаться разнообразными способами. Прежде всего, некоторое модальное противопоставление может проявляться в сочетании с одним временем и нейтрализоваться в сочетании с другим. Например, в английском языке наблюдается нейтрализация противопоставления двух смыслов вспомогательного глагола must («обязательность» и «выводимость») в не-прошедшем времени в предложениях типа Не must come regularly (которое может быть равносильно либо предложению 'Он обязан приходить регулярно', либо предложению 'Я полагаю, что он приходит регулярно'), но в прошедшем времени это противопоставление выражается формально: Не had to come regularly 'Он должен был приходить регулярно' vs. Не must have come regularly 'Он приходил, должно быть, регулярно'. (Стоит также отметить, что нейтрализация обязательности и выводимости глагола must зависит не только от категории времени. Неоднозначность фразы Не must come here regularly зависит от того факта, что в плане категории вида действие характеризуется как «обычное» благодаря присутствию наречия regularly; в противоположность этому действие во фразе Не must come now 'Он должен сейчас прийти' воспринимается как «не-обычное» и поэтому предложение вряд ли допускает истолкование в смысле «выводимости» его содержания. Категория вида рассматривается ниже.) В английском языке существует еще одно противопоставление в пределах «обязательности», которое связано с понятиями подчинения или выполнения определенных требований; оно связано с выбором между must или have to (с определенными различиями между ними в не-прошедшем времени) и ought. Это противопоставление становится понятным, если мы сравним совершенно правильные предложения I ought to go to New York tomorrow but I'm not going to 'Я должен ехать завтра в Нью-Йорк, но я не собираюсь этого делать' или Не ought to have gone to New York yesterday but he didn't 'Он должен был ехать в Нью-Йорк вчера, но не поехал' с неправильными предложениями *I must go to New York tomorrow but I'm not going to или *He had to go to New York yesterday but he didn't. Другими словами, существуют разные модальные пресуппозиции, ассоциируемые с выбором must/have to и ought. Хотя эти пресуппозиции не зависят от категории времени, в результате их действия из предложения прошедшего времени Не ought to have gone 'Ему следовало поехать' слушающий сделает правильный вывод, что (в той мере, в какой это известно говорящему) человек, упоминаемый в предложении, на самом деле не поехал, а из предложения Не had to go 'Ему пришлось поехать' — что он действительно поехал. Это разграничение внутри «обязательности» иногда довольно неточно описывается в терминах различия по «силе» обязательности или в терминах различия между «долгом» и «необходимостью».

Выше в данном разделе высказывалась мысль, что выражение понятия «будущего» в английском и других языках связано в равной степени как с наклонением, так и с категорией времени. Прежде всего следует заметить, что предложения, содержащие will и shall, не обязательно относятся к будущему. Среди очевидных модальных употреблений глагола will можно указать «предположительное» употребление (например, Не will be quite a big boy now 'Он, вероятно, теперь совсем большой мальчик'; этот случай надо отличать от «выводимости» во фразе Не must be quite a big boy now 'Он, должно быть, теперь совсем большой мальчик') и «индуктивное» употребление, которое (как пишет Палмер) «употребляется для выражения „общих" вневременных истин, которые могут доказываться индуктивным образом, типа Oil will float on water 'Нефть плавает на воде'». У глагола shall, кроме чисто временного смысла, тоже наблюдается очень ясное модальное употребление, а именно «обещательное»: в этом случае говорящий подчеркивает свою роль как своего рода гаранта истинности или осуществимости того события, которое обозначено в предложении (например, You shall have your money by the end of the week 'Вы получите свои деньги к концу недели'). Имеются и другие модальности, ассоциируемые с глаголами shall и will. Более того, оба глагола не только исторически развились из единиц, выступавших на ранних стадиях развития языка лишь в модальной функции, но и в парадигматическом плане они противопоставлены в синтаксисе современного английского языка таким модальным элементам, как may, can, must.

Конечно, верно, что will и shall обычно употребляются в предложениях, относящихся к будущему времени. Но это употребление можно считать «естественным» следствием того факта, что утверждения о будущих событиях обязательно основываются на вере, предсказании или намерениях говорящего, а не на знании «фактов». Примечательно, что в очень многих языках, где обычно выделяется будущее время, оно используется также в предложениях, имеющих модальные значения, аналогичные тем, которые упоминались выше при характеристике английских предложений с глаголами will и shall. Приведем несколько примеров. Французское Ça sera le facteur (с формой будущего времени sera) используется в таких же случаях, как и английское That will be the postman 'Это, вероятно, почтальон'. Русское «будущее время несовершенного вида» (например, Я не буду работать) может употребляться в смысле «намерения» или «решимости». Даже в греческом и латинском языках будущие времена имели во многих случаях модальный характер, и их модальность (в противоположность «настоящему», то есть не-прошедшему, и прошедшему времени) подтверждается двумя фактами, которые связывают будущее «время» с сослагательным наклонением: (i) в определенных контекстах форма будущего времени может замещать форму сослагательного наклонения и (ii) ни в том, ни в другом языке нет формы «будущего сослагательного». Таким образом, традиционная схема трех времен с двумя наклонениями для латинского и тремя наклонениями для греческого (не считая в обоих случаях повелительного наклонения) является не вполне удовлетворительной. С точки зрения общей синтаксической теории можно считать аксиомой, что понятие «будущего» пересекается с разграничением наклонения и времени.

Наличие или отсутствие в некотором языке категорий времени и наклонения должно, конечно, определяться в ходе эмпирического исследования. Хоккетт пишет: «В хопи имеется три времени: одно используется при констатации общих вневременных истин (Торы высоки'), второе употребляется при сообщении об известных или предположительно известных событиях ('Я видел его вчера', 'Я сейчас иду'), а третье употребляется для обозначения событий, которые пока еще находятся в мире неясного и потому часто относятся говорящим к будущему времени ('Он приезжает завтра')». В свете того, что здесь сказано о значениях этих трех «времен», мы вполне можем считать, что их следовало бы, скорее, описывать как «наклонения». Но основная мысль, которую мы хотим здесь подчеркнуть, заключается в том, что «пересечение» наклонения и времени может часто в равной степени допускать как то, так и другое название. Эту же мысль можно проиллюстрировать на примере наблюдения Хоккетта языка меномини (язык американских индейцев, описанный Л. Блумфилдом): «В меномини имеется пятичленное противопоставление, в основном по типу наклонения [Хоккетт, следуя Блумфилду, использует здесь термин «mode», а не «mood»], хотя с семантической точки зрения можно отметить также и элементы временны́х различий: /piɁw/ 'Он приходит, пришел': /piɁwen/ 'Говорят, что он идет'; 'Говорят, что он пришел': /piɁ/ 'Он идет?'; 'Он пришел?': /piasah/ 'Итак, он все-таки идет (несмотря на то, что мы этого не ожидали)': /piapah/ 'Но он ведь собирался прийти! (а теперь оказывается, что он не собирается прийти!)'. Заметим, между прочим, что форму /piɁ/ можно описать как форму «вопросительного наклонения» (ср. § 7.5.2).

Укажем еще другой вариант «пересечения» времени и наклонения. В английском языке много случаев, когда глаголы would, should, could и might справедливо могут быть описаны как формы прошедшего времени, соответствующие формам не-прошедшего времени will, shall, can и may (причем had to соответствует одновременно и элементу must, и сочетанию have to); ср. I am going 'Я иду', I will go 'Я пойду', He said that he was going 'Он сказал, что он шел', Не said that he would go 'Он сказал, что он пойдет' и т. д. Но существуют и другие предложения с would, should и т.д., которые не относятся к прошедшему времени, например: That would be a good place for a picnic 'Это хорошее место для пикника', You should see a doctor 'Вам надо пойти к врачу', It could be true 'Это могло бы быть правдой' и т. д. В таких предложениях временное противопоставление не-прошедшего vs. прошедшего, по-видимому, членит рассматриваемую модальность таким образом, что «прошедшее», соединяясь с наклонением, привносит смысловые признаки «пробный», «отдаленный» или «вежливый». Другими словами, здесь «время» «превращается» в некоторую вторичную модальность.