Возникновение сознания

«Вульгарный» материализм исходил из того, что сознание функция мозга [БСЭ 1956, 656]. Не обнаружив в мозгу сектора сознания, «утонченный» материализм выносит источник сознания за пределы человеческого организма, а по сути меняет причину и следствие местами. Сознание объявляется порождением объективных условий существования первых людей. Искомый Х (источник сознания) определяется через то, чему он сам является причиной. Совершенно очевидно, что «объективные условия» человеческого существования (социум и культура) как раз и порождены сознанием!

Не бытие определяет сознание, как утверждал марксизм. Сознание порождает специфические формы взаимодействия с миром, а не наоборот. Трудовыми коммунами, превосходящими коллективистские навыки человека, живут муравьи, пчелы и бобры. Использовать орудия, кроме высших приматов, могут другие животные (птицы используют камни, чтобы разбивать твердые поверхности, например, панцирь черепахи). Но бытие этих животных не предопределило появление сознания, как оно не предопределило его и у обезьян, которые живут параллельно с человеком, не обнаруживая никаких признаков эволюционного развития. Ни «труд», ни совместное проживание не вызывают у них потребности заговорить.

Конечно, всегда можно сослаться на краткость человеческой истории, чтобы объяснить наблюдаемый сейчас эволюционный застой: «Предсказуема ли эволюция жизни? Нет – если говорить о краткосрочном прогнозировании. Да – если иметь в виду долгосрочный прогноз: нет никаких сомнений в том, что формы проявления жизни будут и впредь умножаться и усложняться, как они усложнялись и умножались предшествующие 3 млрд. лет» [Гивишвили 2000, 46]. Введенная в оборот «даль веков» позволяет делать безответственные высказывания, но слова противоречат словам, а не самой жизни, в которой мы не видим макроэволюционных переходов и предпосылок к ним.

На закате советской эпохи студент должен был знать: «Человек сознает при помощи мозга, но сознание – не функция самого по себе мозга, а функция определенного, специфического типа взаимоотношения общественно развитого человека с миром» [Введение… 1989, 290].Вопрос об источнике сознания практически обойден. Сознание – «функция (т.е. производное – С.П.) взаимоотношения человека и мира». Это не научное, а мировоззренческое положение. Причем, положение, основанное на логической ошибке.

Чтобы яснее увидеть неинформативность данного определения, обратимся к языковому примеру. Идиоматичность языковой единицы может быть представлена в абсурдной арифметической формуле 1+1=3. Общая семантика больше суммы составляющих ее значений. Белая + ворона = (необычный) человек. Где находится компонент смысла «человек» – в белой или в вороне? Его нет ни там, ни там. Он действительно появляется в «отношениях» между словами фразеологизма. Но появляется только потому, что существует внешний по отношению к ним источник смыслов – познающая личность, сознание говорящего.

Если сознание – это и есть средоточие человеческой личности, то между чем и чем устанавливается отношение? Мир наличествует, но кто-то же должен «специфически» его воспринять, чтобы в результате родилось сознание? Дж. Лили в статье «Разум находится в мозгу. Кибернетическая система воззрений» (1981) в современных терминах повторяет ту же ошибку: «В развиваемой гипотезе Личность, оператор / наблюдатель является частью результатов вычислений центральной нервной системы мозга. Личность есть жертва, так как она является тем, что ее порождает, есть жертва самосоотнесенных вычислений мозга» [Цит. по: Налимов 1989, 92]. «Личность – то, что ее порождает». Понимая трудности материалистов с дефиницией сознания (=личности), все-таки вынуждены заметить, что это некорректная формулировка, аналогичная утверждению типа: «Огонь – это горящие дрова».

Мы видели биологический и лингвистический круги: ДНК и язык воспроизводятся только своими же элементами. Теперь на очереди психологический. Согласно французскому психиатру П. Жане, для появления «я», самосознания, необходима «реакция на отсутствие» – воображение того, что отсутствует здесь и сейчас. Такая реакция выводит существо за рамки биологической обусловленности рефлексов в область произвольных действий, не зависимых от окружающей обстановки. Аутизм – идеальное представление о необходимом вопреки действительности – характеризует воображение шизофреника, ребенка и первобытного человека. Аутизм считается фундаментальной характеристикой человеческой психики, на базе которой развивается реальная функция – собственно познавательные акты. Из этого факта делается предположение, что он – исходная форма сознания.

Это принято многими психологами. Но в таком случае, по справедливому замечанию М.Ю. Бородая, «мы оказываемся перед генетической пропастью» [Бородай 1989, 91]. Он пишет: «Для того чтобы в онтогенезе аутистическое сознание ребенка приобрело реальную функцию, то есть превратилось в знание, необходим уже наличный социум. Но ведь филогенетически сам социум необходимо предполагает сознание, которое в своей первоначальной форме могло быть только аутистическим» [Там же, 92]. Называя эту пропасть непроходимой, он преодолевает ее с помощью марксистско-ленинского учения. Сознание выводится опять-таки из социальных связей и труда. При этом словно забывается, что труд как произвольное действие не выводим из рефлективной деятельности животных.

Сам М.Ю. Бородай чуть ранее отметил, что произвольные акты (нерефлекторные, биологически не обусловленные) «на первых порах не могут стать ничем, кроме нелепых самоубийственных внешних действий или же бесполезных внутренних нервных актов «аутистического мышления – идеального представления вопреки надобности» [Там же, 90]. И опять все вернулось на круги своя: сознание – из труда, но труд – из сознания. Для таких систем, как ДНК, сознание, язык, невозможна логическая конструкция предшествующей стадии. Подобные системы не могут существовать ни без одного из своих конструктивных элементов, который в свою очередь является жизнеспособным только в составе целой системы. Объединим все эти порочные логические круги: дверью в человеческое общество является…человеческое общество. Вот такая вот «диалектика».

Современные психологи прямо утверждают, что «формирование сознания осуществляется не поэтапно, впрочем, как и формирование умственных и других действий… Формирование сознания – это единый синхронистический акт, в который с самого начала вовлекаются все его образующие» [Зинченко, Моргунов 1994, 297].

Среда, порождающая языковые объекты, уже изначально должна располагать хотя бы элементарными классификационными принципами, инвентарем абстракций и правил установления семантической эквивалентности между предметом и замещающим его звуковым комплексом.

Нельзя положить в оперативную память гоминида чувственные образы, выражаемые в инстинктивных по своей природе звуках, а взять уже семиотические объекты человека – понятия. Нельзя, ибо из биологического плена нет выхода в культуру – в область свободного целеполагания и потенциально бесконечного семиозиса. По крайней мере, пока не обнаружено механизмов освобождения знака от влияния и контроля биологических стимулов. Язык рождается в сознании и никак иначе, но само оно существует только в языковой форме. Выход из замкнутого круга – гипотеза «дара». В пользу ее говорит экстраординарность и внезапная одновременность появления сознания и языка, что невольно наводит мысль о Дарителе.

Хотя никакая крамола в советские учебники не попадала, многие авторы невольно «проговаривались» в своих статьях и монографиях. Б.В. Якушин, честно стараясь дефинировать сознание в границах материалистического понимания, приходит к чему-то таинственному. Перечисляя элементы информационной структуры сознания, он пишет, что она представляет собой сложный комплекс органов (блоков), основными из которых являются долгосрочная и оперативная память, «окно сознания», где происходит принятие решений по выполнению задач, и «наконец, управляющий орган, направляющий и координирующий работу всех остальных органов» [Якушин 1977, 72-73]. Кто этот загадочный дирижер, материалистическая наука до сих пор не знает.

Сегодня описаны функции сознания – отражательная, креативная, регулятивно-оценочная, рефлексивная и духовная. Однако уложенная в прокрустово ложе материализма, главная проблема сознания остается покрытой непроницаемой завесой тайны. Об онтологизации его наука может только мечтать, а все феномены, с которыми оно идентифицируется (содержание кратковременной памяти, осознание Я, поле ясного внимания и т.п.), даже частично не могут выполнять функции реального сознания: «Справедливо утверждается принципиальная нередуцируемость сознания к чему-то иному» [Зинченко, Моргунов 1994, 147].

После безуспешных поисков органа сознания современная психология высказывает сомнения в доступности его изучения научными методами. Что и требовалось доказать: по религиозным воззрениям, сознание укоренено в другом мире. Сознание – это функциональное проявление в материальном мире того, что на религиозно-философском языке называется духом и душой.

Научные методы знакомят только с феноменологией сознания, его продуктами. В поисках онтологии сознания науке приходится обращаться к религии. Будучи реалией двух миров, сознание, во всей своей онтологической глубине, скрыто от нас, потому что оно и есть собственно человек. Для познания этого необходимо выступить из собственного тела. Латинское название такого состояния – экстаз, а на святоотеческом славянском языке – исступление. В момент сотворения Евы Адам был введен в это состояние: «И наложи Бог изступление на Адама, и успе: и взя едино от ребр его… И созда Господь Бог ребро, еже взя от Адам, в жену» (Быт. 2, 21-22).

«Успе» (уснуло) тело Адама, а сам он смотрел со стороны, как из его плоти сотворена Ева. Подобные состояния описаны в медицинской литературе. Доктор социологических наук профессор В.Г. Немировский обобщает данные науки, свидетельствующие о сознании как о собственно человеке: «Современный же взгляд на человека однозначно совпадает с древней мистической традицией: при определенных обстоятельствах человек может функционировать как безграничное поле сознания. Это сознание преодолевает пределы человеческого тела, пространство, время, причинно-следственные связи» [Немировский 2007, 214].

Сознание – нечто автономное по отношению к телу человека. К этому пришли, но не могли признать советские ученые, потому что следующий логический шаг невозможен для материалиста. Если сознание автономно от тела, оно не исчезает вместе с биологической смертью своего носителя. Значит, жизнь после смерти продолжается. Но ведь так оно и есть! Доктор П.П. Калинаускас сообщает, что к 1980 г. было зарегистрировано 25 тысяч случаев возвращения к жизни умерших людей [Калинаускас 1991, 42]. Многие из них описывали, как они продолжали быть в то время, как их мертвые тела лежали в больничной палате.

Доктор медицинских наук М. Роолингз свидетельствует: «Из числа всех реанимированных, которые восстановили нормальную жизнедеятельность, лишь 20 % вызвались добровольно поведать о своих впечатлениях, вынесенных из потусторонней жизни. Они утверждают, что смерть, мысль о которой пугает обычного человека, является не прекращением жизни или забытьем, а есть переход от одной формы жизни к другой – иногда приятной и радостной, а иногда мрачной и ужасающей» [Роолингз 2003, 6].

М. Роолингз, изменивший мировоззрение под влиянием своей клинической практики, обнаружил соответствие описаний пациентов с христианскими источниками и как добросовестный ученый счел нужным в предисловии своей книги подчеркнуть: «Представленные здесь свидетельства о посмертных переживаниях не подбирались с той целью, чтобы «подогнать» их для подтверждения какой-либо религии или философской системы» [Роолингз 2003].

Сегодня ученые приходят к утверждениям богословов и выводам философов-идеалистов не только на основе умозрений, но уже вооруженные экспериментальной проверкой их теоретических построений. Отсутствие зоны локализации интеллекта, наличие его при серьезных повреждениях и даже отсутствии (!) головного мозга[26], многократно зафиксированное сохранение человеком самосознания вне тела (в опыте клинической смерти) [Жизнь… 1991], – все это заставляет предполагать: 1) сознание автономно от биологического организма человека; 2) присутствуя в теле, сознание использует мозг в качестве своего инструмента, но в исключительных случаях обходится и без него. Заслуженный врач России профессор В.Ф. Кондратьев утверждает: «Мозг не является «седалищем» души, но это тот орган, посредством которого она осуществляет связь жизни человека с духовной сферой. Говоря современным языком, мозг – это биокомпьютер, при остановке которого прекращается всякая работа информационных, аналитических, управляющих и других программ, он, как и неработающий компьютер, всего лишь мертвая материя, не способная осуществлять смысловые (духовные) связи со своим Создателем» [Кондратьев 2001, 31].

Источник энергии, породившей первый смысл, – сознание. Но могло ли само сознание как хранилище смыслов появиться без использования интеллектуальной энергии – без участия Другого Смысла? Наш ответ: нет. Интеллект предгоминидов не мог преобразоваться в человеческое сознание без внешнего энергетического источника. Появление сознания и языка связано с преодолением 2-го начала термодинамики. Существует только один механизм, который выведен из ведомства второго начала термодинамики, – человеческий мозг. И только человеческий!

Профессор С. Роуз отмечает отсутствие принципиальной разницы между устройством головного мозга человека и животных: «В нашем мозгу нет никаких уникальных типов клеток или даже белков, а физиологические свойства и общая организация мозга у человека и других млекопитающих практически одинаковы» [Цит. по: Налимов 2000, 26]. Однако, ничем не отличаясь от мозга животных на молекулярном уровне, наш мозг выдает специфическую и уникальную продукцию. Как физический сигнал слово имеет энтропию, но как факт человеческого сознания оно не подчиняется запрету второго начала (См. гл. III, § 3.6).

Построим простейший силлогизм.

1-я посылка: все в мире подчиняется 2-му началу.

2-я посылка: сознание человека не подчинятся 2-му началу.

Заключение: сознание человека (т.е. собственно человек – личность, его «Я») не от мира сего.

Теперь можно свести воедино «сразу и вдруг» и внешний источник языка. Мгновенное появление всех специфических человеческих качеств сознания и формы его осуществления – духа и языка – изображено в Библии так: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2, 7).

Экспериментально доказанный субсенсорный уровень восприятия, управляющий работой миллиардов нейронов – это и есть сознание в его духовной и душевной составляющих. Что же такое сознание? Дыхание Божие, даровавшее человеку возможность воспринимать мир во всей его духовно-материальной полноте. Грехопадением эта способность была сильно повреждена. После него с определенностью, необходимой для поддержания биологического существования, но недостаточной для собственно человеческого образа жизни, мы воспринимаем только материальный мир. Тема грехопадения важна и при обсуждении проблемы языковой способности человека. В свое время остановимся на ней подробнее (гл. III, § 3.7), а теперь обратимся к внешнему источнику языка.

Библиография

Бородай М.Ю. От природно-биологической к социальной и исторической детерминации поведения человека (К постановке // Биология в познании человека. М., 1989.

БСЭ: Большая советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1956. Т. 39.

Введение в философию: Учеб. для вузов: В 2 ч. Ч. 2. М., 1989.

Гивишвили Г.В. О «сверхсильном» антропном принципе // Вопросы философии, 2000, № 2.

Доказательства существования жизни после смерти. М., 2004.

Жизнь земная и последующая / Сост. П.С. Гуревич, С.Я. Левит. М., 1991.

Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. М., 1994.

Калинаускас П.П. Переход: Последняя болезнь, смерть и после. М., 1991.

Кондратьев В.Ф. Православно-этические аспекты эвтаназии // Православие и проблемы биоэтики. М., 2001.

Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М., 1989.

Налимов В.В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье. М., 2000.

Немировский В.Г. Тайные общества и заговорщики. СПб., 2007.

Роолингз М. За порогом смерти. 2-е изд. испр. и доп. СПб., 2003.

Якушин Б.В. Слово и понятие в информационных системах // Вестник АН ССР, 1977, т. 2.