Системная типология интеллекта согласно Б.Н. Рыжову. Системные способности и их производные по Б.Н. Рыжову

Рыжов Б.Н. полагает, что с учётом сделанных допущений в верхней части Таблицы «Типы интеллекта как комбинации ”силы“ и “слабости” системных способностей» размещены два одарённых типа, имеющих показатели силы по двум, наиболее важным системообразующим факторам – широте и глубине ума. При этом первый табличный тип, имеющий формулу (+)(+)(+), представляет собой наиболее сильное сочетание трёх базовых системных способностей, когда показатели широты, глубины и темпа умственных процессов одновременно превышают средний для популяции уровень. Такая комбинация свидетельствует об общей одарённости, давая очевидные преимущества перед другими типами интеллекта. Благодаря такому сочетанию способностей обще одарённый тип в целом преобладает среди успешных, реализовавших себя людей, получающих признание и уважение в обществе.

Рыжов Б.Н. полагает, что, однако в структурном отношении обще одарённый тип не является однородным. Прежде всего, это касается соотношения показателей широты и глубины ума. Вероятность полного (или приближающегося к нему) совпадения этих показателей в системной структуре интеллекта не высока. Более вероятен дисбаланс показателей, дающий в итоге две типичные комбинации: в одной из которых доминируют показатели широты, а в другой – глубины. Таким образом, одарённый тип включает два основных подтипа и один дополнительный – уравновешенный, с приблизительным равенством показателей широты и глубины ума. Основными подтипами являются версатив (разносторонний, широкий), главная системная особенность которого состоит в превосходстве показателей широты ума над показателями глубины, и ингенитив (способный, изобретательный), главной системной особенностью которого является превосходство показателей глубины ума над показателями широты.

Рыжов Б.Н. полагает, что особо следует подчеркнуть, что противостояние версативно-ингенитивных свойств характеризует не только общеодарённый тип. Это противостояние занимает ключевое место в системной типологии интеллекта, подразумевая наличие версативных и (или) ингенитивных свойств у всех выделяемых системных типов. Связанные с версативно-ингенитивной контраверсией тенденции проявляют себя даже при крайнем снижении общего уровня системных способностей.

Рыжов Б.Н. полагает, что применительно к одарённому типу превосходную иллюстрацию версативно-ингенитивной контраверсии даёт один из основателей российской дифференциальной психологии Б.М. Теплов. Обращаясь к различиям в научном творчестве крупнейших физиков Нового времени, Б.М. Теплов отмечает, что некоторые из них «... обладали замечательной способностью представлять в своем воображении сложное целое, образуемое разнородными объектами; они схватывают эти объекты одним взглядом и не нуждаются в том, чтобы близорукое внимание направлялось сначала на один объект, потом на другой; и этот единый взгляд нe является смутным и неопределенным: он точен вплоть до мелочей; каждая деталь отчётливо воспринимается на своем месте и в своем относительном значении». Б.М. Теплов указывает далее, что для других «... представлять себе в своём воображении очень большое количество объектов и притом так, что все они усматриваются сразу, во всей сложности их взаимоотношений… – операция невозможная или, во всяком случае, очень трудная... Но зато они без всякого усилия постигают идеи, очищенные в результате абстракции от всего того, что может опираться на чувственную память; они ясно и исчерпывающе схватывают смысл суждения, связывающего такие идеи». Это — абстрактные умы, осуществляющие замечательную «интеллектуальную экономию» путём «сведения фактов к законам, а законов к теориям». [77]

Рыжов Б.Н. полагает, что вместе с тем во многих случаях наибольший эффект обеспечивает только вполне конкретное сочетание способностей. Так, обсуждая умственные качества выдающегося полководца, Б.М. Теплов даёт практически точное описание одарённого версатива. «... Подлинный военный гений, – замечает Б.М. Теплов, – это всегда и «гений целого», и «гений деталей». В основе решения всякой задачи, стоящей перед полководцем, лежит анализ обстановки. Сведения о противнике, получаемые из самых разных источников и касающиеся самых разных сторон состояния его армии, его действий и намерений, многообразнейшие данные о своих силах, данные о местности, в отношении которой иногда одна малозаметная деталь может иметь решающее значение, — во всём этом и ещё во многом должен разобраться анализирующий ум полководца прежде чем принять решение. Вторая, не менее характерная особенность — простота, ясность, определённость продуктов этой работы, то есть тех планов, комбинаций, решений, к которым приходит полководец. Чем проще и определённее план операции или сражения, тем он при прочих равных условиях лучше. Успешное разрешение задачи предполагает … очень сильную способность к анализу, дающую возможность разбираться в самых запутанных данных, обращать внимание на мельчайшие детали и мощную синтетическую силу ума (одним взглядом охватывать целое). Здесь требуется синтез, осуществляющийся не с помощью далеко идущей абстракции, — тот синтез, который можно видеть у многих учёных, особенно ярко у математиков и философов, — а конкретный синтез, видящий одно целое в многообразии деталей. В этом отношении ум полководца имеет много общего с умом художника». [78]

Рыжов Б.Н. полагает, что последнее замечание Б.Н. Теплова обращает наше внимание ещё на одну профессию, многие выдающиеся представители которой очевидно имели версативный радикал способностей, – профессию художника. Полотна великих мастеров не только оказывают целостное эстетическое и эмоциональное воздействие, но нередко, не меньше привлекают точностью передачи отдельных деталей, заставляя пристально всматриваться в различные фрагменты изображения и переходить от одного элемента к другому. При этом, и это весьма показательно для версативного ума, создавая впечатляющие живописные композиции, их авторы часто бывают не вполне убедительны при попытке разъяснить смысл созданного ими произведения. Дело здесь, по-видимому, не только в свойственном художникам невербальном интеллекте – ведь многие из них оказывались оригинальными и находчивыми собеседниками. Причина – именно в версативном способе мышления, чуждом последовательного изложения и выстраивания цепочек причинно-следственных связей.

Рыжов Б.Н. полагает, что сильные свойства одарённого версатива отчетливо обнаруживают себя уже в общеобразовательной школе. Представители этого типа обычно являются лучшими учениками, поскольку требования стандартной учебной программы, отличающейся большим разнообразием изучаемого материала при его сравнительно небольшой сложности, оптимально соответствуют возможностям их интеллекта. В высшей школе версативный тип более комфортно чувствует себя в экономических и гуманитарных дисциплинах и нередко останавливает на себе внимание обширными познаниями в различных и далёких друг от друга областях. Эти отрасли знания, не имеющие в наше время сколько-нибудь строгого научного каркаса, оперирующие, главным образом, эмпирическими данными, как будто специально созданы для версативного интеллекта. Вполне естественно, что одарённые версативы составляют большую часть интеллектуальной элиты в этих областях.

Рыжов Б.Н. полагает, что вместе с тем, наряду с особыми свойствами, присущими одарённому версативу, существует немало общих версативных особенностей, которые мы находим у представителей всех выделенных типов, имеющих версативный радикал. Так, в личной жизни и во всём, что с ней связано, многие версативы вполне вероятно будут стремиться к разнообразию, что может проявить себя в сравнительно большом числе личных и интимно-личностных связей, не отличающихся, однако, особенной глубиной и, потому, вполне уживающихся с прочными семейными привязанностями. Можно сказать, что для версативного типа более, чем для какого-иного, свойственны полигамные тенденции. Противоречие между этой особенностью версатива и сложившимися на основе христианской морали моногамными нормами европейской культуры часто оказывается причиной череды острых личностных кризисов, сопровождающих весь репродуктивный период его жизни.

Рыжов Б.Н. полагает, что дом версатива может отличаться стилем и изысканностью, но столь же вероятно может пребывать в полном «художественном» беспорядке. Однако и в этом случае в нём обязательно есть уютные уголки.

Рыжов Б.Н. полагает, что присущая версативу комбинация способностей будет отражаться и в излюбленных формах отдыха. Разумеется, способ проведения досуга будет зависеть и от развития способностей, и от образования, уровня доходов и многих других факторов, но при всем этом будет существовать и определённая общая тенденция. Скорее всего, версатив с невысоким уровнем доходов и образования предпочтёт провести свободное время не в одиночестве на рыбалке, а в компании друзей и знакомых (не важно, в кругу непосредственного общения или в интернет-сообществах) или с удовольствием посетит какое-либо массовое мероприятие на открытом воздухе. Обладая более высоким материальным благосостоянием, он весьма вероятно станет заядлым путешественником. А, получив хорошее гуманитарное образование, будет до преклонных лет живо интересоваться художественной литературой и искусством, не переставая знакомить себя с новыми театральными постановками, работами художников, именами концертных исполнителей.

Рыжов Б.Н. полагает, что характеристики ингенитива во многом имеют противоположный характер. Успехи одарённого ингенитива в общеобразовательной школе тоже могут быть высоки. Но основа успеха здесь чаще заключается не в блестяще применённых знаниях, как у версатива, а в нахождении нового, неожиданного решения поставленной задачи. Ценность этого качества повышается по мере усложнения учебного курса. Но иногда ход мысли одарённого ингенитива остается непонятным не только одноклассникам, но и педагогу (нередко имеющему черты версативного интеллекта). В высшей школе одарённые ингенитивы составляют элиту на физических и математических факультетах, их много в медицине и большинство – в технических дисциплинах.

Рыжов Б.Н. полагает, что личная жизнь людей с ингенитивным радикалом, как правило, отличается постоянством, они могут быть очень привязаны к своей семье. Большинство из них – истинные сторонники моногамии. Выбрав спутника жизни, они уже не стремятся менять своё решение и, хорошо видя положительные и отрицательные качества своих близких, они принимают их такими, какие они есть. Утрата семьи или супруга может для них стать непреодолимой катастрофой, которая изменит всё течение жизни.

Рыжов Б.Н. полагает, что уединение и общение в кругу семьи или близких друзей человек с таким складом способностей предпочтёт большой компании не из-за трудностей коммуникации и тревожности, а вследствие существенно большей для него возможности раскрыть себя, узнать новое с помощью компьютера и в доверительной беседе с понимающими его людьми чем при неизбежной фрагментарности и неполноте группового общения.

Рыжов Б.Н. полагает, что ингенитивный склад системных способностей может обеспечить преимущество во многих видах профессиональной деятельности. В их числе находится академическое музыкальное творчество. Академическое музыкальное произведение представляет собой развёртывающуюся во времени последовательность звуков, объединённых в мелодические структуры и подчинённых общим ритмическим, ладовым закономерностям, и, в тоже время, представляющую собой целостную композицию с главной темой, рефренами и т.п. Такое произведение всегда является сложной, многосвязной системой, где каждый элемент соотнесён с остальными, и может находиться только на своём, строго определённом месте. Любое отступление от этого правила сейчас же приводит к диссонансу, разрушает всю систему. Создание академического музыкального произведения требует от автора не только специально музыкальной одарённости, но и совершенно особого типа системных способностей, присущих одарённому ингенитиву.

Рыжов Б.Н. полагает, что в известной работе, посвящённой психологии музыкальных способностей, Б.М. Теплов даёт пример такой особой одарённости, цитируя одно из писем Моцарта, где гениальный композитор рассказывает о том, как он сочиняет «в голове», когда находится «в хорошем настроении». Как «мысли текут потоком», как он удерживает, напевая про себя, те из них, которые ему нравятся. Как постепенно в результате напряжённой внутренней работы складывается произведение и «теперь, – пишет Моцарт, – я обозреваю его духовно одним взглядом, как прекрасную картину или красивого человека, и слышу его в воображении вовсе не одно за другим, как это будет звучать потом, а как бы всё сразу. Вот это пиршество! Всё это найти и сделать – это протекает у меня как в прекрасном сне». [79]

Рыжов Б.Н. полагает, что однако обще одарённый тип далеко не всегда реализует себя в талантливых произведениях и прокладывает дорогу к успеху. Общая одарённость содержит и «оборотную сторону медали». Не столь уж редко именно блестящие способности и очевидное преимущество, которое они обеспечивают в большинстве видов деятельности, могут лечь в основу синдрома «обманутых надежд», настигающего представителей этого типа в середине жизни.

Рыжов Б.Н. полагает, что этот феномен связан с флуктуациями развития живых систем при последовательной смене фаз системодинамики. Развитие живой системы неизбежно и неоднократно включает прохождение кризисных циклов, в основе которых лежат чередования одинаково опасных для её существования периодов гипо и гипер устойчивости. Первое происходит при слишком быстрой эволюции системы, сопровождающейся неравномерностью установления новых связей в отдельных частях, что может грозить распадом всей системы. Второе имеет место при замедлении и остановке эволюции, когда создание новых связей затрудняется, и система начинает деградировать. Периодическое преодоление этих кризисов – обязательное условие жизни системы.

Рыжов Б.Н. полагает, что при этом, для обще одарённого типа, наделённого, к тому же, достаточной гибкостью ума, всегда открыта возможность вместо потери времени на борьбу с кризисом в старой системе переключиться на создание новой системы, получив при этом не худший результат с меньшей потерей сил. Так, переходя от одной малой победы к другой, представители этого типа нередко распыляют свои возможности и сами закрывают перед собой двери к успеху, на который вполне могли рассчитывать в начале пути.

Рыжов Б.Н. полагает, что следующие типы представляют собой ступенчатое убывание силы системных способностей. Из них первые три (второй, третий и четвёртый типы) можно назвать условно-сильными, как имеющих по две сильных характеристики и одну слабую. Три других типа (пятый, шестой и седьмой типы) можно назвать условно-слабыми, поскольку у них в наличии лишь по одной сильной характеристике и по две слабых. И, наконец, последний, восьмой тип не содержит уже ни одной сильной характеристики.

Рыжов Б.Н. полагает, что первым из условно-сильных следует второй в данной классификации тип, представляющий собой ослабленную копию первого типа, – обще одарённого типа, а именно, – одарённый медленный тип. При наличии высоких показателей по шкалам глубины и широты интеллекта, проблема одарённого медленного типа состоит в характерном недостатке времени, необходимом для принятия правильного решения – параметр (t). Тем не менее, если запас времени не слишком ограничен, результат мыслительной деятельности одарённого медленного типа может быть весьма высокого качества, зачастую превосходя достижения других типов. Этот тип также включает два основных подтипа – версативный и ингенитивный, обладая, в то же время, рядом отличительных особенностей.

Рыжов Б.Н. полагает, что в младшей школе представители одарённого медленного типа нередко испытывают серьёзные затруднения, вынужденные идти в ногу с одноклассниками, имеющими более быстрый темп умственной деятельности. Скоростные характеристики, прежде всего, бросаются в глаза. Их недостаток может маскировать более сильные свойства этого типа и недостаточно опытный педагог, основываясь на первых впечатлениях, может отнести его к «слабым» ученикам. В этом случае потребуется немало усилий, чтобы сломать сложившийся стереотип. В старшей школе одарённый-медленный тип в основном отвоевывает свои позиции, хотя некоторые из его представителей сторонятся одноклассников, поскольку им удобнее иметь дело с компьютером или книгой, чем с живыми людьми с их быстроменяющимися интересами.

Рыжов Б.Н. полагает, что присущий этому типу недостаток темпа имеет, вместе с тем, и свою положительную сторону, так как делает его мало подверженным конъюнктурным сменам настроений и интересов, отвлекающих более «скоростные» типы от завершения начатого дела. При межличностном общении это свойство может даже получить особую оценку как основательность, несуетливость. Вместе с другими, объективно сильными характеристиками этого типа, оно даёт ощущение силы, вызывая определённое уважение окружающих.

Рыжов Б.Н. полагает, что особенно начинает цениться это свойство в зрелом периоде жизни, когда присущая одарённому-медленному типу основательность сочетается с опытом и накопленными знаниями. Долгое движение с неизменным курсом почти всегда приносит свои плоды, невзирая даже на то, насколько изначально хорош был избранный курс. Дом оказывается построенным, книга – написанной. Это и есть акмэ – время наибольших достижений и успеха людей такого типа.

Рыжов Б.Н. полагает, что особо стоит отметить, что диспропорции способностей, присущие выделенным типам, могут быть характерны и для людей, чьи умственные возможности, безусловно, должны быть отнесены к разряду выдающихся. Так, например, Эйнштейн, по-видимому, обладал всеми задатками одарённого-медленного типа. Во всяком случае, скромность его успехов в школьные годы общеизвестна, а сам он объяснял причину своих открытий тем, что имел несколько замедленное развитие и впервые задумался над проблемой соотношения пространства и времени значительно позже своих сверстников, когда уже приобрел некоторые познания в области физики.

Рыжов Б.Н. полагает, что следующий за вторым третий табличный тип, имея формулу (+)(–)(+), представляет собой собственно версативный тип. Это версатив в наиболее яркой форме, поскольку подразумевает не просто превосходство показателей широты ума над показателями глубины в пределах общей одарённости, но противостояние «сильных» показателей широты ума и «слабых» показателей глубины. Следствием этого противостояния выступают и характерные особенности собственно версативного интеллекта.

Рыжов Б.Н. полагает, что в случае удачного выбора профессии карьерные достижения версативного типа могут быть весьма впечатляющими. Среди представителей этого типа можно найти популярных журналистов и прекрасных преподавателей, военных командиров и удачливых предпринимателей. Всех, чья деятельность требует широкого кругозора и быстроты реакции. Иногда они имеют заслуженную славу ходячих справочников и энциклопедий. Однако при значительной выраженности свойственных версативному интеллекту сильных и слабых сторон, о нём иногда говорят “знания без ума”, подразумевая недостаточную глубину интеллекта – параметр (C'), при одновременной возможности работать с высоким темпом – параметр (t) и оперировать большими объёмами информации – параметр (n).

Рыжов Б.Н. полагает, что ограничения версативного типа обнаруживают себя в затруднениях при попытке творчески развить имеющиеся знания, выйти на новый уровень обобщения. Версатив часто является прекрасным собеседником, вызывающим восхищение не только полнотой и разнообразием имеющейся у него фактической информации, но и тонкими, весьма оригинальными суждениями. Однако блеск этих суждений может несколько померкнуть, когда выяснится, что все они почерпнуты из малоизвестного большинству собеседников источника.

Рыжов Б.Н. полагает, что полный контраст версативному типу представляет собственно ингенитивный (глубокий, изобретательный) тип, обозначенный в таблице четвёртым номером. Его главная системная особенность – превосходство «сильных» показателей глубины ума над «слабыми» показателями широты.

Рыжов Б.Н. полагает, что представителей ингенитивного типа можно найти среди вдумчивых научных работников и высококвалифицированных представителей рабочих специальностей – истинных мастеров своего дела. Ими часто оказываются толковые и аккуратные служащие, чьи основательные познания и способность проникать в сущность профессиональных проблем делают их незаменимыми на любом предприятии.

Рыжов Б.Н. полагает, что вместе с тем присущий ингенитивному типу недостаток широты интеллекта – параметра (n) порождает людей, для которых ограниченность кругозора является не следствием недостатков образования, но кардинальной чертой личности, тотально проявляющей себя в быту и профессиональной жизни. Им требуется чаще, чем уже описанным типажам, возвращаться к условиям решаемой задачи, и поэтому они любят, когда эти условия представлены в наглядном виде. В детстве им нравится что-нибудь мастерить, и они добиваются при этом неплохих результатов. Склонность к ручному труду у них обычно остаётся и во взрослом возрасте, даже притом, что занимаемое ими общественное положение совершенно исключает эту необходимость.

Рыжов Б.Н. полагает, что в младшей школе представители ингенитивного типа, как правило, являются «середнячками», не обращающими на себя внимания ни выраженностью, ни дефицитом способностей. Зато в старших классах их успехи в физике и математике заставляют относиться к ним с большим уважением. Гуманитарии из них выходят редко. Гораздо чаще встречаются люди так называемого технического склада ума, которым не откажешь в профессионализме и умении достичь поставленной цели. При этом, однако, сама выбранная цель может оказаться для окружающих малозначимой. Примером этому является деятельность многих изобретателей (т.е. ингенитивов в самом прямом значении слова). Любого человека, впервые занявшегося патентным поиском и познакомившегося с несколькими десятками патентов в интересующей его области, обычно поражает два обстоятельства: оригинальность и остроумие предлагаемых схем и то, как мало из них было востребовано обществом. Даже более того – как часто встречаются изобретения, по сути лишённые какого-либо практического смысла.

Рыжов Б.Н. полагает, что ингенитив часто оказывается расторопным, рачительным хозяином. Он любит порядок и не жалеет труда для его поддержания. Домашний набор слесарных инструментов у ингенитива-мужчины и кухонная утварь у ингенитива-женщины всегда тщательно подобраны и находятся на своем месте. Его дом может быть не слишком красив и в нем не всегда особенно уютная обстановка, но он всегда прочен и в нём с запасом есть всё необходимое, про него говорят: «дом – полная чаша».

Рыжов Б.Н. полагает, что в общении человек с ингенитивным типом интеллекта может вызывать противоречивые чувства – от восхищения тонко подмеченными особенностями знакомого ему дела, до разочарования узостью интересов и бедностью познаний во всех остальных областях. Его любимые формы проведения досуга также несут отпечаток присущих ему особенностей. На посещения театра или художественных выставок у ингенитива обычно «не хватает ни времени, ни желания». Зато многие из людей этого типа имеют весьма далёкие от основной специальности дополнительные увлечения. В зависимости от многих факторов ими могут оказаться обустройство дачного хозяйства, филателия или исследование какой-либо сложной исторической проблемы, но в любом случае, ингенитив достигает в своем особом увлечении почти профессиональных знаний, а иногда и профессиональных результатов.

Рыжов Б.Н. полагает, что характерной иллюстрацией этого может послужить случай из жизни одного из замечательных конструкторов советской космической техники, академика Н. А. Пилюгина, чей тип интеллекта с некоторой условностью можно было назвать «выдающийся ингенитив». Блестящий руководитель многочисленных проектов по созданию систем управления для ракетно-космических комплексов, возглавлявший огромное секретное производство – целый подземный «город» со многими тысячами сотрудников, имел явно выраженный «технический» образ мышления и интересов. Он сравнительно мало интересовался политикой и искусством, был равнодушен к получению научных степеней и званий и, вообще, предпочитал практические дела отвлечённой теории. В немногие часы досуга Н.А. Пилюгин любил мастерить что-либо полезное для дома, и здесь его изобретательность поражала не меньше, чем безотказность знаменитой пилюгинской электронной аппаратуры. Однажды у него сломался замок входной двери в квартиру. Он не стал покупать новый, а с помощью гибкой трубочки соединил замочную скважину сломанного замка с несложным устройством, которое, при повышении давления воздуха в трубочке, выдавало электрический импульс. При простом дуновении в замочную скважину включалось реле, и задвижка замка открывалась. Для удобства пользования изобретатель носил в кармане вместо ключа маленькую резиновую грушу. Примечательно, что этот замок, который, без сомнения, поставил бы в тупик любого взломщика, именно здесь был совершенно не нужен, поскольку квартира академика, бывшего носителем чрезвычайных государственных тайн, как и её хозяин, находилась под постоянной охраной спецслужб.

Рыжов Б.Н. полагает, что три последующих условно-слабых типа представляют собой как бы ухудшенные варианты описанных типажей. Так, пятый табличный тип, медленный версатив, имеет только одно сильное системное качество – широту ума, на фоне низких показателей глубины и темпа умственной деятельности. Нередко этот тип порождает резонёра, располагающего запасом сведений, но не умеющего применять их к месту и вовремя, или балагура, живо всем интересующегося и с охотой высказывающего свое мнение по самым различным и не всегда понятным ему вопросам. За счёт часто присущей этому типу коммуникабельности, при непродолжительном общении он может располагать к себе, притом, что легковесность и пустота его суждений ни для кого не являются секретом. Нередко людям такого типа удается сделать карьеру в окружении какого-нибудь влиятельного лица и даже приносить известную пользу, удачно используя свое единственное сильное качество под чужим руководством, или же просто снимая напряжение у окружающих своим комичным поведением и высказываниями. Запоминающийся образ такого типа представлен дедом Щукарём из «Поднятой целины» М.А. Шолохова.

Рыжов Б.Н. полагает, что шестой тип, медленный ингенитив, характеризуется высоким показателем глубины ума при одновременно низких показателях широты и темпа мыслительных процессов. Он представляет собой тип человека, который не раз берётся за выполнение сложной работы, но редко получает нужный результат из-за того, что либо он исходно не предусмотрел все обстоятельства дела, либо не успел учесть изменившиеся в ходе выполнения задачи условия. Представители этого типа легко обнаруживают склонность к бесплодному мудрствованию. Не достигая успехов во взаимодействии с другими людьми, они часто уходят в себя, погружаясь в переживание собственных мыслей и ощущений. Их внутренний душевный мир может быть гораздо богаче и насыщеннее, чем их внешняя жизнь. В глазах окружающих они нередко имеют репутацию малопродуктивных чудаков. Самооценка людей медленного ингенитивного типа при этом часто оказывается неадекватно завышенной. Иногда явное несовпадение достижений и притязаний провоцирует людей этого типа на эксцентричные поступки, которым предшествуют долгие блуждания их ума по замкнутому, узкому кругу привычных представлений. Особенно ярко описан этот тип у Ф.М. Достоевского в образе «человека из подполья» и некоторых других, напоминающих его персонажах.

Рыжов Б.Н. полагает, что два последних типа представляют собой ограниченную, инерсивную (от лат. iners – неспособный) комбинацию системных способностей, для которой характерны «слабые» показатели одновременно широты и глубины ума. При этом седьмой табличный тип, ограниченный-быстрый или быстрый инерсив,занимает своеобразное место благодаря редко встречаемому среди других типов благополучному несоответствию своих умственных возможностей и реальных жизненных достижений. Его особенность состоит в сниженной глубине и широте умственной деятельности при её достаточно быстром темпе. На первый взгляд это сочетание подразумевает худшие показатели интеллектуальной продуктивности среди всех ранее описываемых типов. В сущности это уже тот типаж, который П.Б. Ганнушкин назвал конституционально-глупым. Это тип недалёкого человека, для которого доступен только наиболее простой труд или работа исполнителя чужих поручений. Он может хорошо выполнить такое задание, которое имеет минимальное число этапов и снабжено ясной и подробной инструкцией. Все это, однако, зачастую совсем не мешает успешной жизненной адаптации людей быстрого инерсивного типа. Его представители, как правило, охотно признают необходимость встать под покровительство хорошего руководителя и, найдя такого, готовы ему преданно служить. Благодаря своим хорошим темповым характеристикам и неприхотливости они могут стать идеальными исполнителями, эффективно выполняя простые, но нужные руководителю задания. По своей сути такие простые задания требуют минимально выраженных версативных способностей, того минимального версативного радикала, который как раз присутствует у большей части людей ограниченно быстрого инерсивного типа. Это становится залогом их успеха. За свой труд они получают не только благодарность и поддержку, но, что не менее важно, могут законно гордиться тем, что вместе с руководителем составляют звенья одной большой системы.

Рыжов Б.Н. полагает, что последний, восьмой, или собственно ограниченный инерсивный тип, имеет самую слабую комбинацию системных способностей: (–)(–)(–). Этот тип стоит уже на последней ступени нормы, вплотную примыкая к следующим за ним психопатологическим типам с умственной недостаточностью, и представляет собой нижнюю ступень конституционально глупого типа по П.Б. Ганнушкину. Общий недостаток способностей не оставляет ему других возможностей, кроме простого физического труда. Особо подчеркнутая П.Б. Ганнушкиным повышенная внушаемость людей этого типа делает их в ещё большей степени зависимыми от окружающих, которые всегда в той или иной мере контролируют их деятельность.

Рыжов Б.Н. полагает, что необходимо также отметить неоднократно описанный в психологической литературе феномен хорошего, а иногда даже и замечательного развития свойств памяти у лиц с недостатком общих способностей, соответствующим понятию инерсивного интеллекта. Этот факт интересен в том отношении, что, несмотря на фундаментальное значение памяти для обеспечения любой интеллектуальной деятельности, её роль особенно заметна в работе версативного интеллекта, который менее опосредованно, чем ингенитивный интеллект, использует запомненный материал в процессе системообразования. Таким образом, относительная сохранность памяти и доступность простых умственных действий при невозможности выполнения сколько-нибудь сложной деятельности, является несомненным свидетельством наличия версативного радикала у людей этого типа.