Содержание 1 страница

Карл Роджерс

Становление личности

Содержание

Несколько гипотез относительно содействия личности в ее росте

Характерные черты помогающих отношений

Наши объективные и субъективные знания о психотерапии

Некоторые очевидные направления в процессе терапии

Что значит становиться личностью

Психотерапия как процесс

Взгляд терапевта на цели человека. “Быть тем, кем ты действительно являешься

Взгляд терапевта на хорошую жизнь. Полноценно функционирующий человек

Значение клиент-центрированной терапии для семейной жизни

Работа с нарушениями в межличностных и межгрупповых коммуникациях

Пробная формулировка общего закона межличностных отношений

Несколько гипотез относительно содействия личности в ее росте

Для меня всегда было сложной задачей оказаться лицом к лицу с беспокойной, конфликтной личностью, ищу­щей и надеющейся на помощь. Есть ли у меня знания, возможности, психическая устойчивость, умение — об­ладаю ли я тем, что нужно, чтобы помочь такому чело­веку?

Больше двадцати пяти лет я пытался противостоять подобным трудностям. Это побуждало меня использо­вать все составляющие моей профессиональной подго­товки: точные методы измерения личности, которые я впервые изучал в Учительском колледже в Колумбии; проницательность и методы фрейдистского психоанали­за; методы, применяемые в Институте детского консуль­тирования, где я работал интерном; последующие раз­работки в области клинической психологии, с которой я тесно связан; краткое содержание работ Отто Ранка относительно методов психиатрической социальной по­мощи и другие средства, слишком многочисленные, что­бы их перечислять. Но самое большое значение для меня имело то, что я постоянно учился на собственном опыте и опыте моих коллег в Центре направляющей помощи, где мы стремились открыть для себя эффективные спо­собы работы со страдающими людьми. Постепенно я разработал такой способ, который исходит из этого опы­та и может быть проверен, усовершенствован или пере­оформлен с помощью дальнейшего опыта и исследова­ний.

Основная гипотеза

Чтобы кратко описать происходившие во мне измене­ния, нужно сказать, что на протяжении первых лет моего профессионального становления я часто задавался воп­росом: “Как я могу лечить этого человека, помогать ему или изменять его?” Сейчас я перефразирую вопрос: “Как создать такие отношения, которые этот человек мог бы использовать в своем личностном росте?”

Как только я поставил второй вопрос, я осознал, что мои знания применимы к любым человеческим взаимо­отношениям, а не только к работе с проблемными клиен­тами. Поэтому я пришел к выводу, что те знания, которые были важны для меня в моем опыте, могут представлять важность и для вас в вашем опыте, так как все мы вовле­чены в человеческие взаимоотношения.

Наверное, надо начать с отрицательного итога моего познания. Постепенно я стал понимать, что я не смогу помочь клиенту, страдающему из-за личных проблем, ис­пользуя обучающее или интеллектуальное воздействие. Любой подход, основанный на знаниях, тренингах и при­нятии всего, чему учат, не поможет. Такие подходы кажут­ся очень заманчивыми и ведущими прямо к цели, и мно­гие из них я перепробовал в прошлом. Можно объяснять человеку, что он собой представляет, назначать то, что поможет ему двигаться вперед, давать ему знания о том, как сделать его жизнь удовлетворительной. Но, согласно моему опыту, такие методы поверхностны и незначитель­ны.

Все, что они способны сделать, это привести к времен­ным изменениям человека, которые вскоре исчезнут и оставят его еще более уверенным в своей неадекватности.

Неудачи таких интеллектуальных подходов подвели меня к осознанию, что изменения возникают на протя­жении всего опыта взаимоотношений. Поэтому я кратко и информативно постараюсь изложить некоторые основ­ные гипотезы, касающиеся помогающих взаимоотношений, которые подтверждаются одновременно опытом и исследованиями.

Я могу выразить основную гипотезу одним предложе­нием. Если я смогу создать определенный тип отноше­ний с другим человеком, он сможет раскрыть их потен­циал и использовать для собственного роста, что приве­дет к изменению и развитию его личности.

Отношения

Что означают эти термины? Давайте рассмотрим по отдельности три основные фразы из этого предложения, и я покажу, что они для меня значат. Что же такое опреде­ленный тип отношений, который я могу создать?

Я обнаружил следующее: чем искреннее я в отноше­ниях, тем полезнее они для клиента. Это значит, что я дол­жен как можно больше знать о своих чувствах, нежели внешне демонстрировать одно отношение, а на более глу­боком или неосознаваемом уровне скрывать другое. Ис­кренность включает в себя стремление к выражению в речи и поведении различных чувств и отношений, кото­рые я испытываю. Только таким образом отношения мо­гут стать откровенными, а откровенность чрезвычайно важна. Это первое условие. Только обеспечив искреннее отношение к самому себе, можно способствовать тому, чтобы и другой человек смог обрести его по отношению к себе. Я обнаружил, что это верно, даже если я недоволен отношениями, которые у нас есть, или если мне кажется, что они не способствуют развитию положительных изме­нений в нас. Искренние отношения очень важны.

Второе условие заключается в следующем: чем больше я расположен к человеку, чем больше я принимаю его, тем вернее, что я смогу создать такие отношения, которые будут ему полезны. Под принятием я подразумеваю теп­лое отношение к нему как к человеку, который, безуслов­но, обладает ценностью независимо от его состояния, поведения или чувств. Принятие означает уважение и расположение к человеку как к отдельной личности, жела­ние того, чтобы у него были собственные чувства. При­нятие означает уважение ко всему спектру отношений человека в определенный момент времени независимо от того, положительные они или отрицательные, противо­речат они прежним отношениям или нет. Такое принятие каждого меняющегося аспекта другого человека создает для него ощущение теплоты и безопасности, а безопас­ность является очень важной и необходимой для призна­ния себя как личности составляющей помогающих отно­шений.

Также я обнаружил, что отношения важны для усиле­ния моего постоянного стремления к пониманию — тон­кой эмпатии к каждому чувству и высказыванию клиен­та, как он сам воспринимает их в настоящий момент. При­нятие само по себе мало что значит без понимания. Толь­ко тогда, когда я понимаю чувства и мысли, которые ка­жутся вам ужасными или неинтересными, сентименталь­ными или эксцентричными, только когда я смотрю на них вашими глазами и принимаю и их, и вас, только тогда вы становитесь по-настоящему свободными для того, чтобы исследовать самые укромные уголки и пугающие трещи­ны своего внутреннего и часто скрытого опыта. Эта сво­бода является необходимым условием отношений. Она предполагает исследование сознательных и одновремен­но бессознательных уровней личности с такой скоростью, с которой только можно решить окунуться в это нелегкое испытание. Здесь также необходима полная независи­мость от любых нравственных или диагностирующих оце­нок, потому что такие оценки, я уверен, всегда пугают.

Таким образом, эти помогающие отношения характе­ризуются некоторой прозрачностью с моей стороны, ког­да мои чувства очевидны; принятием другого человека как ценности; глубоким эмпатическим пониманием, которое позволяет человеку увидеть свой собственный мир свои­ми глазами. Если эги условия достигаются, я становлюсь спутником, сопровождающим клиента в пугающем его поиске себя, который с моей помощью он свободно со­вершает.

Безусловно, я не всегда могу достичь таких отношений с клиентом, а иногда, когда я чувствую, что достиг их, он может быть слишком напуган, чтобы принять то, что ему предлагается. Но я хотел бы сказать, что когда я внутрен­не так настроен и когда другой человек способен в какой-то степени испытывать то же самое, тогда, я уверен, в нем обязательно возникнут изменения и он начнет конструктивно развиваться. Я поместил сюда слово “обязательно” после долгого и осмотрительного размышления.

Мотивация к изменению

Довольно о помогающих отношениях. Следующая фраза в моей основной гипотезе была о том, что человек сможет раскрыть свой внутренний потенциал и исполь­зовать эти взаимоотношения для роста. Я попытаюсь по­яснить, что это для меня значит. Постепенно мой опыт заставил меня сделать вывод о том, что человек внутри себя обладает потенциалом и тенденцией (латентной или очевидной) к движению к зрелости. В подходящем пси­хологическом климате эта тенденция реализуется и ста­новится актуальной в противоположность потенциаль­ной. Очевидно, человек в потенциале обладает понима­нием тех аспектов своей жизни и себя самого, которые причиняют ему боль и недовольство, пониманием того, какие проблемы скрыты в его подсознании из-за их угро­жающего характера. Это доказывает, что тенденция лич­ности к реорганизации себя и своего отношения к жизни идет наиболее разумным путем. Кто-то называет это тен­денцией к росту, тенденцией к самоактуализации или дви­жением вперед, но это стремление действительно являет­ся основным источником жизни, и в дальнейшем от него зависит вся психотерапия. Эта тенденция, которая при­сутствует в жизни всех животных и человека, способна распространяться, расширяться, становиться самостоя­тельной, развиваться, созревать — тенденция выразить и задействовать весь потенциал организма до такой степе­ни, что подобная активность усилит организм или лич­ность. Такая тенденция может глубоко скрываться под многими слоями уже затвердевшей психологической за­щиты, под тщательно продуманным фасадом, который отрицает ее существование; но я верю в то, что она суще­ствует у каждого и ждет только подходящих условий для того, чтобы освободиться и реализовать себя.

Выводы

Я попытался описать основные, необходимые для кон­структивного личностного роста отношения. Я попробо­вал выразить словами те качества, которые необходимы индивиду для таких взаимоотношений. Третья фраза из моей основной гипотезы указывает, что произойдут из­менения и развитие личности. Мое предположение зак­лючается в том, что в таких взаимоотношениях индивид может измениться и на сознательном, и на глубинном личностном уровне, чтобы справиться с жизненными трудностями более конструктивным, разумным и соци­ально приемлемым способом, приносящим удовлетворе­ние.

Здесь я могу отойти от умозрительных построений и перейти к результатам постоянно увеличивающегося ис­следовательского знания. Сейчас мы знаем, что люди, имеющие такие отношения в течение даже относительно небольшого времени, претерпевают глубокие и значимые изменения в личности, установках, поведении — измене­ния, которые не наблюдаются в соответствующих конт­рольных группах. В отношениях такого рода индивид ста­новится более активным, целостным. Он проявляет гораздо меньше невротических или психопатических черт и больше черт здорового и активного человека. Он меня­ет восприятие себя, и оно в результате более реалистичное. Он становится все больше похож на того человека, каким он хотел бы быть. Он больше ценит себя. Он ста­новится более уверенным в себе и лучше себя контроли­рует. Он начинает лучше себя понимать и становится бо­лее открытым своему опыту. Он меньше отвергает или вытесняет свой прошлый опыт. Он лучше принимает дру­гих и видит их более похожими на себя.

В его поведении прослеживаются те же изменения. Он меньше фрустрирован стрессом и быстрее восстанавли­вается после него. Его поведение становится более зре­лым, как замечают его друзья. Он меньше защищается, лучше адаптируется, способен творчески проявлять себя в различных ситуациях.

Это некоторые из тех изменений, которые происходят у людей, завершивших серию консультационных бесед, психологическая атмосфера во время которых была близ­ка к описываемой мной. Каждое из этих утверждений ба­зируется на объективных доказательствах. Конечно, не­обходимо провести больше исследований, но уже не ос­тается никаких сомнений в эффективности помогающих отношений для возникновения личностных изменений.

Широкая гипотеза о человеческих взаимоотношениях

Для меня самым удивительным открытием этих иссле­дований стал не только факт доказательства эффектив­ности психотерапии, хотя это немаловажно. Я испыты­ваю радость от того, что эти исследования подтверждают более широкие гипотезы относительно всех человеческих взаимоотношений. Первое, что можно предположить, — это то, что терапевтические отношения не единственные в своем роде, теми же закономерностями обладают все взаимоотношения. Кажется справедливым предположить следующее: если родитель создает хороший психологичес­кий климат при общении с ребенком, то ребенок начина­ет лучше себя контролировать, становится более зрелым и социализированным. В той же степени, в какой учитель сможет создать такие отношения с классом, ученик будет более активным в познании, более творческим и дисцип­линированным, менее тревожным и управляемым други­ми. Если руководитель, или офицер, или директор про­изводства создаст подобный климат внутри своей орга­низации, то его служащие станут более ответственными, творческими, более приспособленными к решению но­вых задач, станут активнее сотрудничать. Мне кажется, что, возможно, мы наблюдаем появление новой области человеческих взаимоотношений, где мы при наличии оп­ределенных условий можем точно определить возникно­вение определенных изменений.

Заключение

Позвольте мне, используя предыдущее утверждение, сделать заключение. Я пытался поделиться с вами тем, чему научился, стремясь быть полезным людям, страда­ющим из-за многих проблем, несчастным, не способным приспособиться к окружающей обстановке. Я сформули­ровал гипотезы, которые постепенно стали значимыми для меня — не только в моих взаимоотношениях с клиен­тами, обратившимися ко мне за помощью, но и во всех человеческих взаимоотношениях. Я показал, что наши гипотезы могут быть доказаны с помощью исследований, однако еще многое нужно изучить. Сейчас я бы хотел в одном утверждении собрать все условия этой основной гипотезы и все ее следствия.

Если я смогу создать отношения, характеризующиеся с моей стороны:

истинностью и прозрачностью моих настоящих чувств;

теплым принятием и поощрением другого человека как отдельного индивида;

чуткой способностью смотреть на мир человека и на него самого подобно тому, как это видит он сам;

тогда другой человек, участвующий в этих отношениях:

будет принимать и понимать те части себя, которые первично он вытеснял;

обнаружит, что становится более целостным и способ­ным действовать продуктивно;

станет больше похож на свой идеал;

будет более уверен в себе и станет лучше себя контро­лировать;

станет более яркой, уникальной и выразительной лич­ностью;

станет лучше понимать и принимать других;

будет способен решать свои жизненные проблемы бо­лее адекватно и без усилий.

Я уверен, что это утверждение верно, если я говорю о моих отношениях с клиентом, с группой студентов или сотрудников, с моей семьей или детьми. Мне кажется, что у нас есть основная гипотеза, предоставляющая блестя­щие возможности для развития креативности, адаптив­ности и самостоятельности личности.

Характерные черты помогающих отношений

Мой интерес к психотерапии пробудил во мне интерес к различным типам помогающих отношений. Под этими словами я подразумеваю такие отношения, в которых, по крайней мере, одна из сторон стремится к поощрению другой к личностному росту, развитию, созреванию, улуч­шению жизнедеятельности и сотрудничества. В этом кон­тексте “другой” может быть и человеком, и группой. Иначе говоря, помогающие отношения — это такие отношения, в которых один из участников стремится к тому, чтобы у одной или у обеих сторон произошли изменения в сторо­ну более тонкого понимания себя, в сторону усиления вы­ражения и использования всех своих потенциальных внутренних ресурсов.

Сейчас ясно, что такое определение охватывает ши­рокий спектр отношений, содействующих личностному росту. Сюда, безусловно, включаются отношения между матерью и ребенком, между отцом и ребенком, между врачом и пациентом. Взаимоотношения учителя и уче­ника зачастую подходят под такое определение, хотя не­которые учителя не стремятся способствовать развитию своих учеников. В помогающие отношения включены почти все отношения “консультант — клиент” в психо­терапии, говорим ли мы о консультировании в сфере образования, профессиональном или личностном консультировании. В последнюю из перечисленных облас­тей входит широкий диапазон взаимоотношений между психотерапевтом и госпитализированным психопатом, между терапевтом и клиентом с проблемами или невро­тической личностью, между терапевтом и все возраста­ющим числом так называемых “нормальных” индивидов, которые обратились к помощи психотерапии, чтобы улучшить собственную жизнедеятельность или ускорить свое личностное развитие.

Эти отношения в большей степени складываются при индивидуальном общении. Но мы должны подумать и о достаточно большом количестве взаимодействий челове­ка и группы, которые также можно назвать помогающи­ми. Некоторые руководители в своих отношениях со слу­жащими стремятся способствовать их росту, хотя есть и такие, которые не ставят перед собой такой задачи. Взаи­модействия между ведущим психотерапевтической груп­пы и самой группой также принадлежат к данному клас­су. То же самое происходит и в отношениях лидера общи­ны с ее членами. Характер взаимодействий консультанта в промышленности с группой управления все больше при­обретает характер помогающих взаимоотношений. Воз­можно, вышеперечисленное поможет осознать тот факт, что множество отношений, в которые мы все вовлечены, попадают в данную категорию взаимодействий, направ­ленных на содействие развитию более зрелой и адекват­ной деятельности.

Как я могу создать помогающие отношения?

Я уверен, что каждый из нас, работая в области чело­веческих взаимоотношений, задается похожим вопро­сом — как применять знания, полученные в результате исследований? Мы не можем следовать их результатам, механически подражая, так как разрушим свои личност­ные качества, ценность которых была показана в этих исследованиях. Мне кажется, мы должны использовать их для проверки нашего собственного опыта, для форми­рования новых, нацеленных в будущее личных гипотез, которые мы бы применяли и проверяли в наших дальней­ших личных взаимодействиях.

Итак, вместо того чтобы попытаться объяснить вам, как использовать предложенные мною научные изыска­ния, я бы хотел рассказать о том, какие вопросы возника­ют у меня благодаря этим исследованиям и моему соб­ственному клиническому опыту. Я бы хотел рассказать, какие предположительные и изменчивые гипотезы на­правляют мое поведение с тех пор, как я вступил в отношения, которые можно назвать помогающими (со студен­тами, служащими, с семьей или клиентами). Позвольте мне перечислить эти вопросы и соображения.

1. Могу ли я быть таким, чтобы восприниматься дру­гим как достойный доверия, надежный, последователь­ный человек в самом глубоком смысле этого слова? И ис­следование, и опыт показывают, что это очень важно. Но несколько лет назад я обнаружил, уверен, более глубокую и верную формулировку этого вопроса. Я привык к ощу­щению того, что если я соблюдаю все внешние условия, обеспечивающие доверие ко мне, — пунктуальность встреч, уважение к конфиденциальности беседы и т.д., и если я веду себя последовательно в соответствии с этим на протяжении всех бесед, то эти условия будут выполне­ны. Но опыт обнажил тот факт, что, если я действую пос­ледовательно и однообразно (например, демонстрирую принятие клиента в то время, как я чувствую, что раздра­жен, или скептически настроен, или испытываю еще ка­кие-нибудь чувства, несовместимые с принятием), люди достаточно быстро начинают ощущать мою непоследова­тельность и ненадежность. Я пришел к выводу, что заслу­жить доверие — не значит вести себя последовательно. Для этого нужно быть по-настоящему надежным и ис­кренним человеком. Я употреблял термин “конгруэнт­ность” в описании того, каким бы я хотел быть. Под ним я подразумеваю следующее: какие бы чувства или отно­шение я ни испытывал, им будет соответствовать осознание мной этих чувств или отношения. Если это действи­тельно происходит, то в этот момент я становлюсь целос­тной, интегрированной личностью, и отсюда следует, что я могу быть тем, кем я действительно являюсь,

2. С этим вопросом очень тесно связан другой. Могу ли я достаточно полно выразить свое состояние, чтобы это не выглядело двусмысленно? Я уверен, что большин­ство моих неудач в достижении помогающих взаимоот­ношений произошло из-за неудовлетворительных отве­тов на эти два вопроса. Когда я выражаю раздражение по отношению к другому, но не осознаю его, мое сооб­щение содержит противоречивые послания. В моих сло­вах содержится одно послание, но я еще незаметно со­общаю и ощущаемое мною раздражение, что смущает другого и делает его недоверчивым, даже если он и не подозревает о причине своих затруднений. Когда я как родитель, терапевт, учитель или администратор не могу услышать то, что во мне происходит, и часто из-за соб­ственных защитных механизмов, тогда в результате я тер­плю неудачу. Это привело меня к выводу, что основное знание для любого человека, который надеется на созда­ние любого рода помогающих отношений, заключается в том, чтобы быть по-настоящему прозрачным и искрен­ним. Если в отношениях с другим человеком я достаточ­но конгруэнтен, если от меня или от него не спрятаны никакие чувства, относящиеся к нашим взаимоотноше­ниям, тогда я могу быть уверен, что отношения будут помогающими.

Один из способов соблюдения этого правила (он мо­жет показаться вам странным) заключается в следующем: если я смогу создать помогающие отношения с самим со­бой (если я смогу тонко осознавать и принимать свои соб­ственные чувства), то скорее всего я смогу создать помо­гающие отношения с кем-нибудь другим.

Наиболее сложной задачей из тех, что я знаю, но ни­когда не выполняю полностью, является такая: принимать себя таким, какой я есть, и разрешать себе демонстриро­вать это другим людям. Само осознание того, что это яв­ляется моей задачей, было очень ценным, потому что оно помогло мне обнаружить неполадки в межличностных отношениях, которые становятся все более запутанными, если не направить их снова на конструктивный путь. Это значит, что если я содействую личностному росту других, то я должен расти и сам. Это очень обогащает, даже если причиняет боль.

3. Третий вопрос. Могу ли я позволить себе испыты­вать положительные чувства по отношению к другому че­ловеку — теплоту, заботу, симпатию, интерес, уважение? Это не так-то просто. Я обнаружил в себе и часто замечаю в других некоторое беспокойство по этому поводу. Мы боимся позволить себе свободно принимать охватившие нас позитивные чувства к другому. Они могут привести к повышению требований к нам самим или мы можем ока­заться разочарованы в своем доверии. Поэтому мы и бо­имся. Ответной реакцией на этот страх является наше стремление построить дистанцию между собой и другими — в виде отчуждения, “профессионального” отноше­ния, безличного отношения.

Я твердо уверен в том, что одной из важнейших при­чин профессионализации любой области является то, что это помогает сохранять дистанцию. В области медицины мы разрабатываем тщательно продуманные формулиров­ки диагноза, в которых человек предстает как объект. В обучении или в административной работе мы разрабаты­ваем различные способы оценки, и опять человек воспри­нимается как объект. Я уверен, что таким образом мы удер­живаем себя от переживания, например, чувства заботы, которое часто узнается в отношениях между двумя людь­ми. Настоящим достижением является то, что мы можем научиться (хотя бы в некоторых отношениях или на не­которых отрезках этих отношений) тому, что чувство за­боты о другом безопасно, что именно так и нужно относиться к человеку, к которому мы испытываем положи­тельные чувства.

4. Следующий вопрос, важность которого я ощутил на своем собственном опыте: достаточно ли я сильная лич­ность, чтобы позволить себе быть отличным от других? Могу ли я столь же непреклонно уважать свои чувства, потребности, как и чувства и потребности другого чело­века? Могу ли я самостоятельно, если это необходимо, выразить собственные чувства как нечто сугубо личное, отдельное от его чувств? Достаточно ли я силен в своем отличии от другого человека, чтобы не быть подавленным его депрессией, испуганным его страхом или уязвленным его зависимостью? Достаточно ли твердости в моем внут­реннем Я, чтобы устоять и не разрушиться от его злости, не подчиниться его потребности в зависимости и не по­работиться его любовью, чтобы существовать отдельно от него со своими чувствами и правами? Когда я свободно чувствую эту силу — быть отдельной личностью, тогда я обнаруживаю, что могу разрешить себе проникнуть на­много глубже в понимании и принятии другого человека, потому что уже не боюсь потерять себя.

5. Следующий вопрос тесно связан с предыдущим. В достаточной ли безопасности я нахожусь, чтобы позво­лить другому быть отдельньм от меня? Могу ли я позво­лить ему быть таким, каков он есть — честным или лжи­вым, инфантильным или взрослым, безнадежно отчаяв­шимся или слишком самоуверенным? Могу ли я ему пре­доставить свободу? Или же я чувствую, что он должен сле­довать моему совету, оставаться зависимым от меня или копировать меня? В связи с этим я думаю об интересном небольшом исследовании Фарсона (Parson) (6), который нашел, что наименее адекватный и наименее компетент­ный консультант стремится работать с самыми конформ­ными и податливыми клиентами. С другой стороны, наи­более адекватный и наиболее компетентный консультант может взаимодействовать с клиентом на протяжении многих бесед, не вмешиваясь при этом в свободное развитие совершенно непохожей на него личности клиента. Я бы предпочел быть во второй группе и как родитель, и как наблюдатель, и как консультант.

6. Другой вопрос, который я себе залаю: могу ли я по­зволить себе полностью войти в мир чувств и личностных смыслов другого человека и увидеть их так, как он? Могу ли я настолько полно войти в его мир, чтобы у меня от­сутствовало стремление оценивать или судить его? Могу ли я войти туда настолько искусно, чтобы двигаться там свободно, не попирая те смыслы, которые он так ценит? Могу ли я настолько тонко чувствовать, чтобы понять не только явные смыслы его опыта, но и те скрытые значе­ния, которые он видит смутно или нечетко? Могу ли я сделать такое понимание безграничным? Я думаю о кли­енте, который сказал: “Когда я нахожу человека, который понимает только часть меня в определенный момент вре­мени, то сознаю, что вновь может возникнуть момент, когда он снова меня не поймет... Всю жизнь я усердно ищу кого-нибудь, кто бы меня понял”.

Я нахожу, что мне легче понимать и сообщать это по­нимание отдельно взятым клиентам, чем студентам в клас­се или сотрудникам в коллективе, куда я вхожу. Существу­ет сильный соблазн исправить студента или указать со­труднику на его ошибки. Но когда я могу позволить себе смелость понимать других в этих ситуациях, это взаимно вознаграждается. Что касается клиентов в процессе пси­хотерапии, то меня всегда поражал тот факт, что даже минимум эмпатического понимания (пусть неуклюжие и ошибочные попытки ухватить беспорядочную сложность смыслов в речи клиента) помогает. Хотя, несомненно, более полезно, если я могу понять и четко сформулиро­вать смысл его жизненного опыта, который для него был неясен и запутан.

7. Другой сложный вопрос: могу ли я принять все гра­ни личности другого человека, которые он проявляет?

Могу ли я принимать его таким, какой он есть на самом деле? Могу ли я выразить это отношение? Или же я могу принимать его лишь при определенных условиях, одоб­ряя только некоторые из его чувств, а тихо или открыто осуждая другие? Из своего опыта я знаю, что если мое от­ношение к клиенту зависит от каких-то условий, то он не может изменять или развивать те качества, которые я не полностью принимаю. И когда впоследствии (а иногда слишком поздно) я пытаюсь найти причину, по которой я оказался не способен принять его во всем, обычно она заключается в том, что я был напуган некоторыми его чувствами. Если я хочу более эффективно помогать другим, то я должен развиваться и принимать самого себя во всем.

8. Следующий вопрос затрагивает одну практическую проблему. Могу ли я действовать с достаточной чувстви­тельностью в отношениях с клиентом, чтобы мое поведе­ние не воспринималось как угроза? Работа, которую мы недавно начали, касается изучения сопутствующих психо­терапии физиологических показателей. Она подтверждает работу Диттеса, в которой показано, как легко люди начи­нают чувствовать угрозу на физиологическом уровне. Пси­хогальванический рефлекс — измерение степени кожной проводимости — показывает резкое снижение, когда тера­певт отвечает резким словом, не соответствующим чувствам клиента. А на фразу: “Да, ты на самом деле выглядишь рас­строенным” — иголка самописца почти срывается с листа. Я стремлюсь избежать даже самых незначительных угроз, и вовсе не за счет сверхчувствительности по отношению к моему клиенту. Это происходит благодаря моей твердой вере, основанной на опыте: если я максимально освобож­даю клиента от внешней угрозы, это дает ему возможность работать с внутренними ощущениями и конфликтами, ко­торые он сам считает опасными.