Характеристика афинской демократии у Фукидида

В данном отрывке из «Истории» Фукидида приводится речь Перикла на могиле первых павших афинских воинов в начале Пелопоннесской войны в 431 г. до н. э.

37. Для нашего государственного устройства мы не взяли за об­разец никаких чужеземных установлений. Напротив, мы скорее сами являем пример другим, нежели в чем-нибудь подражаем кому-либо. И так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все поль­зуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоин­ству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к оп­ределенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и темное про­исхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почетную должность, если он способен оказать услуги государству… (2) В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и не высказываем ему хотя и без­вредной, но тягостно воспринимаемой досады. (3 Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным об­разом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным[28], нарушение которых все считают постыдным.

38. Мы ввели много разнообразных развлечений для отдохновения ду­ши от трудов и забот, из года в год у нас повторяются игры и празднест­ва. Благопристойность домашней обстановки доставляет наслаждение и по­могает рассеять заботы повседневной жизни... (2). И со всего света в наш город, благодаря его величию и значению, стекается на рынок все необхо­димое, и мы пользуемся иноземными благами не менее свободно, чем произ­ведениями нашей страны.

39. В военных попечениях мы руководствуемся иными правилами, не­жели наши противники. Так, например, мы всем разрешаем посещать наш город и никогда не препятствуем знакомиться и осматривать его и не вы­сылаем чужестранцев из страха, что противник может проникнуть в наши тайны и извлечь для себя пользу. Ведь мы полагаемся главным образом не столько на военные приготовления и хитрости, как на наше личное муже­ство. Между тем как наши противники при их способе воспитания стремят­ся с раннего детства жестокой дисциплиной закалить отвагу юношей, мы живем свободно, без суровости, и, тем не менее, ведем отважную борьбу с равным нам противником...

40. Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без рас­точительности и предаемся наукам не в ущерб силе духа. Богатство мы це­ним лишь потому, что употребляем его с пользой, а не ради пустой по­хвальбы. Признание в бедности у нас ни для кого не является позором, но больший позор мы видим в том, что человек сам не стремится избавиться от нее трудом… (2) Одни и те же люди у нас одновременно бывают заняты делами и частными, и общественными. Однако и остальные граждане, не­смотря на то, что каждый занят своим ремеслом, также хорошо разбираются в политике. Ведь только мы одни признаем человека, не занимающегося об­щественной деятельностью, неблагонамеренным гражданином, бесполезным обывателем. Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами и «за» и «против». (3) В отличие от других, мы, обладая отвагой, предпочи­таем вместе с тем сначала основательно обдумывать наши планы, а потом уже рисковать, тогда как у других невежественная ограниченность по­рождает дерзкую отвагу, а трезвый расчет - нерешительность...

41. Одним словом, я утверждаю, что город наш - школа всей Эллады, и полагаю, что каждый из нас сам по себе может с легкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных услови­ях...

Фукидид. История. – М., 1981.