Против мысленных образов

Возродившийся недавно интерес к мысленным образам был встречен бо­лее чем неоднозначно. Некоторые ученые (Пэвио, Шепард, Косслин) с энтузиазмом приветствовали их возвращение в психологию; некоторые (Аткинсон, Роуф, Бауэр) отнеслись к ним прагматически как к средствам мнемоники; а некоторые включили это понятие в теорию пропозициональ­ной репрезентации знания (Андерсон и Бауэр). А еще одна группа ученых (особенно Пилишин 1973, 1981; Брюэр, 1974) полагает, что мысленные образы едва ли представляют собой нечто большее, чем просто субъектив­ный эпифеномен, изучение которого только выводит нас на бо'лыную про­блему — как информация представлена в уме. Из этих разногласий воз­никло несколько направлений. Важным остается вопрос о том, как инфор­мация представлена в человеческом мозге.

По этому поводу Пилишин (1973, 1981) утверждает, что знание по сути своей является концептуальным и пропозициональным, а не сенсор­ным или картинным. В его контексте пропозиции определяются как абст­рактные когнитивные структуры, используемые для выражения отноше­ния между элементами и событиями. Например, отношения между Лени­ным и Троцким можно представить высказыванием "Ленин уважал Троц­кого"; отношение между вином и бутылкой — фразой "старое вино в новой бутылке"; и т.д. "Лежащая в основе" реальность между Лениным и Троцким, вином и бутылкой выражена здесь в абстрактной пропозиции; форма пропозиции аналогична форме "поверхностной структуры" предло­жения (см. Глава 11), тогда как сама пропозиция — это аналог "глубокой структуры".

Аргументация Пилишина против мысленных образов имеет два аспек­та: во-первых, он выступает против гипотезы "картинок в голове", утвер­ждая, что обработка и хранение информации в образном виде превысила бы емкость мозга; во-вторых, он выступает за пропозициональное знание, поскольку хранение информации в зрительной форме не может объяснить наше знание отношений между несопоставимыми понятиями. Вот суть его аргументов.

"...неизбежно возникает необходимость постулировать более абстрактную репрезентацию — ту, что не похожа ни на картины, ни на слова и не доступна субъективному опыту. Пока мы признаем, что люди могут переходить от мысленных картин к мысленным словам и наоборот, мы вынуждены заключить, что должна существовать репрезентация (более абстрактная и не представленная в сознании), которая обслуживает и то, и другое. Иными словами, должен существовать некоторый общий формат или язык общения. Эта проблема усугубляется, если мы упорствуем в использовании распространенной, но совершенно ошибочной метафоры "мысленного взора", ибо тогда нам приходится объяснять форму репрезентаций в^(<разуме мысленного взора", который очевидно не доступен интроспекции."

Косслин и Померанц (Kosslyn and Pomerantz, 1977; Kosslyn, 1981) высказались в том плане, что первый вопрос Пилишина (о гипотезе "кар­тин в голове") на самом деле не вопрос, поскольку ни один ученый, изуча-

Обнаружение и интерпретация сенсорных сигналов 300

ющий образы всерьез, не подпишется под таким взглядом, полагая, что огромная масса ощущений сводится к более простым и более организован­ным формам. Касательно второго аспекта критики (что пропозициональ­ная форма знания необходимая для объясниения отношений в мире) они отвечают, что знания можно представлять в пропозициональной форме, но есть также и другие способы их представления. Так что эта критика не относится к основной теме.

Следует отметить, что в результате интереса к обсуждаемой проблеме были не просто открыты некоторые законы мысленных образов, но бро­шен весьма серьезный вызов сторонникам пропозиционального объясне­ния структуры памяти.

Дебаты по образам продолжаются и два их наиболее активных пред­ставителя Зенон Пилишин и Стефен Кослин определили свои позиции в этом конфликте в журнале Psychological Review (1981). Этот источник рекомендуется всем, кто хочет понять эти вопросы более детально, чем мы смогли представить их здесь.

Краткое содержание

Как мы отмечали в начале раздела по образам, ранние экспериментальные попытки были неутешительными. Эта ситуация сохраняется. Мы предста­вили три взгляда на образы — радикальную гипотезу образов, концепту­ально-пропозициональную гипотезу и гипотезу двойного кодирования. Каж­дая из этих точек зрения одновременно теоретически изящна и интуитив­но привлекательна, так что тем, кто изучает образы, едва ли удастся выб­рать "лучшую" модель. Видимо, информация кодируется образно на неко­тором уровне обработки, тогда как на другом уровне обработки та же самая информация кодируется концептуально. Возможно, проблему, зат­ронутую тремя привлекательными гипотезами, удастся разрешить с уче­том всех трех, если признать, что кодирование информации может охва­тывать несколько уровней когнитивной обработки, каждый из которых переписывает информацию своим особым способом.

/. Изучение мысленных образов связано с вопросом о том, как ин­формация представлена в памяти человека.

2. История исследования мысленных образов включает философс­кий, донаучный период (например, работы британских эмпириков), ориентацию на количественную оценку (например, ранние работы Гальтона, а позднее — Беттса и Гордона) и современную когни­тивную эру, начавшуюся в 1960-х годах.

3. Относительно того, как информация представлена в памяти чело­века, существует три различные теоретические позиции: гипотеза двойного кодирования, концептуально-пропозициональная гипоте­за и радикальная теория образов.

4. Согласно гипотезе двойного кодирования, информация может ко­дироваться и храниться в одной из двух или обоих системах — вербальной и образной. Эта позиция подтверждается неврологи­ческими и поведенческими данными.

Мысленные образы 301

~

5. Концептуально-пропозициональная гипотеза говорит, что инфор­мация хранится в абстрактном пропозициональном формате, кото­рый определяет объекты, события и их отношения. Эта позиция теоретически изящна, но не может объяснить данные, указываю­щие на на наличие образных процессов, подчиняющихся изомор­физму второго порядка (например, работы Шепарда).

6. Радикальная теория образов предполагает, что некоторая инфор­мация представлена только в виде образов.

7. Высказывались аргументы за то, что мысленные образы — это просто субъективные эпифеномены (например, Пилишин), но со­временные эмпирические данные говорят о том, что на одном эта­пе обработки действует образное кодирование, а на другом — кон­цептуальное кодирование.

Ключевые слова

когнитивное картирование концептуально-пропози­циональная гипотеза теория двойного кодирования картирование радикальная гипотеза образов

теория организующих связей знание маршрута изоморфизм второго порядка топологическое знание

Рекомендуемая литература

Главные источники

Paivio. Imagery and Verbal Processes;

Klatzky. Human memory;

Rock. Perception;

Anderson and Bower. Human Asssociative memory;

Bower. "Analysis of a mnemonic device", in: American Scientist;

Shepard and Chipman. "Second-order isomorphism of internal representation:

Shapes and states", in: Cognitive Psychology;

Shepard. "Form, formation, and transformation of internal representation",

in: American Psychologist;

Shepard. "The mental image", in: American Psychologist.

Для уяснения существа спора "образы или пропозиции": Kosslyn and Pomerantz (1977) in: Cognitive Psychology; Pylyshyn (1973, 1981) in: Psychological Bulletin and Psychological Review.

Обнаружение и интерпретация сенсорных сигналов 302

т

Дополнительно:

Kosslyn. Image and Mind (1980); Kosslyn. Ghosts in Mind (1983); Kosslyn. in: Psychological Review (1981).

Мысленные образы 303

г

Язык и развитие познания

10, Язык, раздел 1: слова

и чтение

1'лсшо 11* Язык, раздел 2: структура и абстракции Когнитивное развитие

И поэтому полный анализ того, что мы делаем, когда читаем, стал бы почти наивысшей точкой достижений психолога, ибо для этого пришлось бы описать множество самых трудных действий человеческого разума, а также разобраться в запутанных деталях самой замечательной и специфической деятельности, которую цивилизация освоила за всю свою историю. — Эдмунд Берки Хьюи (1908)

Язык, раздел 1: слово и чтение

В дореволюционной России династия Романовых избрала для своего герба символ двуглавого орла: одна голова указывает на восток, а другая — на запад. Если бы тем, кто изучает процесс обработки языка, случилось изобретать свой флаг, то двуглавый орел и для них оказался бы весьма подходящим логотипом. Тогда одна его голова должна была бы смотреть вверх, а другая — вниз, символизируя соответственно обработ­ку информации по принципам "снизу-вверх" и "сверху-вниз". Чтение, или приобретение информации из письменных символов лучше всего рассмат­ривать как сложную задачу, решаемую двумя системами; функции одной из них заключаются в обнаружении символов (начертания, букв и слов), а функции другой — в том, чтобы направлять читателя и давать символам жизненность и значение.

Эта глава о словах и чтении — первая из двух, посвященных процессу обработки языка. В ней мы рассмотрим современные теории и исследова­ния по обнаружению букв и чтению письменного материала. В следующей главе мы обсудим структуру языка.

Чтение интересует психологов по двум причинам. Во-первых, изуче­ние этого процесса может способствовать выявлению тех аспектов вер­бальных действий, которые можно непосредственно применять для улуч­шения обучения чтению. Что именно мы усваиваем, когда учимся читать,— это один из наиболее актуальных вопросов образования. Некоторые отве­ты на него можно найти, изучая формирование навыков чтения и иссле­дуя опознание букв и слов.

Во-вторых, этот процесс, если посмотреть на него в масштабе микро­косма, представляет собой взаимодействие стимулов и памяти, которое отражает познавательную деятельность человека, и поэтому его изучение способствует развитию теорий и моделей познания как взаимодействия между "тем, что снаружи" и "тем, что в голове". Это особенно справедли­во для чтения, где физический стимул, лишенный всякой самостоятель­ной ценности, приобретает значение в абстрактной системе памяти. Эти теории разрабатываются в контексте экспериментов со словами и буква­ми, поскольку нам многое известно и о природе стимулов и о том опыте, который испытуемый привносит вместе с ними в воспринимаемую ситуа­цию.

В этой главе основное внимание будет уделено опознанию букв и слов с целью выявления конкретных детерминант перцептивно-когнитивного процесса; к прикладному аспекту — как учить чтению, мы будем обра­щаться изредка. В конечном итоге наша цель построить модель обработки информации, применимую ко всей совокупности человеческого опыта.