Природные сетевые структуры и границы биологических аналогий

Все сказанное выше убеждает нас в том, что правила и законы экономической деятельности, созданные в век машин, не соответствуют нашему веку сетей. Чтобы сегодня создать новый конкурентоспособный продукт, нужна великолепная идея и безупречное исполнение. И, если во впечатляющих идеях нет недостатка, то неясно как обеспечить реализацию этих грандиозных проектов, требующих титанических усилий и сверхчеловеческой координации тысяч голов и рук в условиях изощренной конкуренции? Как создать, поддерживать и развивать организацию, которая справится со всем этим? Как сохранить потенциал индивидуального интеллекта, коллективного творчества и демократического климата, которые принципиально необходимы для решения этих сверхзадач? И где можно увидеть что-либо подобное в действии? Ответ – в природе, в муравейнике, в жизни пчел, в совместном полете птиц, словом, в спонтанных социальных порядках, в мире, который предшествовал нашему технократическому. Но как сохранить управляемость и целеустремленность, развивая одновременно творческий дух? Как сделать это топологически правильно, чтобы получить по законам нелинейного синтеза эмерджентный энергетический выигрыш, чтобы возникла самоорганизация из простых, но жизнеспособных систем?

В книге К.Келли (Kelly) [166], посвященной таким проблемам, описан эпизод конференции в Лас Вегасе. Несколько тысяч участников, сидящих в затемненном зрительном зале, держат картонки, которые окрашены с одной стороны в красный, а с другой – в зеленый цвета. Видеокамера фиксирует зал, и на огромном экране все эти люди видят волнующееся красно-зеленое море точек. Затем ведущий рисует электронным мелом на экране окружность и просит аудиторию изобразить внутри зеленую цифру «пять». На экране медленно возникает нечто аморфное зеленое, контуры его меняются, люди поворачивают картонки и убеждаются в правильности их положений, наконец, все начинают различать цифру, контуры которой очень быстро становятся четкими.

Ведущий предлагает поиграть в одну из самых первых компьютерных игр, в пинг-понг. Народ с левой стороны управляет левой ракеткой, а с правой стороны – правой. Игра начинается и проходит довольно успешно. Ракетка часто делает, то, что вы хотите, но не всегда. Ее движение есть результат усреднения движений множества игроков, и вы не всегда в большинстве. Возбуждение зала переходит в восторг от спонтанной самокоординации.

Задание усложняется еще более. Ведущий запускает программу-тренажер, имитирующую управление самолетом. Его инструкции просты: «Ребята слева управляют поворотом, а те, что справа – высотой, полетели!». И вот эти несколько тысяч пилотов в виртуальной кабине берут управление и пытаются приземлить самолет на взлетно-посадочную полосу. Но полет самолета труднее игры в пинг-понг, динамика его сложнее, инерция больше. Связь между действием и эффектом не такая быстрая. Самолет задирает нос, кренится, все идет к катастрофе, но управление улучшается. Самолет опять идет на посадку и вдруг делает вполне профессиональный разворот. Зал ревет от восторга, никто не ждал этого виража, и никто не управлял извне. Люди просто летели вместе, как птицы. В этой виртуальной компании каждый принимал собственное решение, зная цель и средства, и достигалась необходимая координация.

В муравейнике, улье нет центрального авторитета, организующего активность особей. Насекомые взаимодействуют с ближайшим окружением, обмениваясь гормонами, и принимают согласованные решения. Результат перемещения роя, это статистический массовый эффект. Распределение вероятностей направлений движения пчел выявляет преимущественную тенденцию.

Биологические сообщества адаптивны, гибки и способны к постоянному обновлению – это созвучно основным концепциям самоорганизации. Но они явно малоэффективны, неуправляемы и непредсказуемы, так что не отвечают привычным критериям традиционного менеджмента, что так ценились в уходящем от нас веке машин. Сравните с преимуществами двух типов структур управления в предыдущем параграфе. Не слишком ли велика плата за живучесть и интеллектуальную гибкость? Но примеры последних лет, особенно в сфере высоких технологий, говорят о том, что распределенные мозги мощнее централизованной силы.

Возрастание сложности общества и экономической жизни ведет к разработке компьютерных информационных систем и сетей, в которых заложены возможности самоорганизации, саморазвития. Используя коммуникационные возможности таких сетей в современной экономике возникают и очень эффективны дистанционные деловые отношения людей, связанных компьютерной сетью, соединяющих конкурентные требования бизнеса и личные потребности, достигающих продуктивной координации в ходе свободного сотрудничества с помощью горизонтальных связей без централизованного контроля и руководства. Интерес к сетевой экономике и ее удельный вес растут очень быстро. Современные коммуникационные технологии вновь приводят нас к давно забытому этапу социальной эволюции – общинному производству, когда люди работали в тесном контакте при минимальном руководстве [59].

Если мы начнем учиться управлению у природных систем, то, прежде всего, заметим [166]:

1.Распределение суммарного знания по всей системе и самоуправляемость без предписаний сверху вниз, то есть знакомую нам избыточность командных пунктов;

2.Определенную независимость и автономию каждой части, из которых составлена эта сложность, хотя части все же нежизнеспособны вне системы (муравьи, муравейники, лес, экосистема);

3.Постоянную адаптацию, похожую на поиск нового равновесия. Но биосистемы никогда не достигают равновесия, образно говоря, не останавливаются, чтобы не упасть. Они как бы делают вид, что стремятся к равновесию, но фактически поддерживают эксцентричность, нестабильность, гибкую способность к инновациям;

4.Неизменное изменение и изменение правил изменения, то есть самоизменяющиеся правила, вокруг которых и возникает сложность поведений, адекватная сложности среды (вспомните уровни контекстов на рис.1.5);

5.Трудности проведения границы между системой и средой. Биосистемы постоянно оспаривают самые малые участки, уточняют и размывают границы, которые приобретают фрактальные очертания. Попробуйте увидеть, где кончается озеро и начинается его берег. Иначе, но не менее сложно переплетены границы между системами в социуме, это во многом смысловое разделение в сознании людей, неопределенное из-за субъективных восприятий условий нечеткой принадлежности к социальным системам.

Эффект эмерджентности проявляется в биосистемах с такой силой, что кажется появлением чего-то из ничего. Вдруг возникает клетка, сознание, самореферентность и рефлективно-интерпретативный механизм восприятия. Отсюда совершенно фантастическая приспособляемость, хотя и в ущерб управляемости. Но есть еще кое-что в поведении этих систем, что настораживает человека – равнодушие к результату, безжалостность, выживание любой ценой.

История создания программного обеспечения «Windows NT» фирмой Microsoft [213] показывает силу и слабость биологических аналогий. Проект стоимостью 150 миллионов долларов выполняли 250 программистов, среди которых было много звезд первой величины. Этот программный продукт содержит более 6 миллионов строк кода и выполнялся 3,5 года вместо запланированных 1,5. Координация была минимальной, по сути, это была толпа программистов-одиночек и очень маленьких групп с лидерами, проектировавших части программы. Отчетность была «безумно» свободной, многие «писатели» кода игнорировали даже лидеров. Работа шла на грани срыва в полный хаос с постоянным недоуправлением. При устранении ошибок люди самостоятельно искали помощи. Как при этом достичь системной согласованности и не погубить творческую атмосферу?

Шеф проекта однажды приказывает, чтобы каждый «ел только собственную собачью пищу». Это случилось через год трудного топтания на месте и означало использование в дальнейшем для написания кода незаконченных и несовершенных ранее составленных версий. В лаборатории построения наскоро «электронно сшивали» фрагменты кода и распределяли его как операционную систему для всех работ на следующей неделе. Как будто при написании романа вы пользуетесь только словами из ранее написанных глав. Это «дьявольское» правило смогло создать команду с общей системой ценностей из сборища интеллектуалов, недолюбливающих друг друга. Во-первых, они были изумлены сыростью «собачьей пищи» и количеством собственных ошибок, срывающих все планы на неделю. Во-вторых, заработала положительная обратная связь. Каждая удачная находка облегчала написание кода и приводила к новым успехам, которые повышали вероятность последующих. И, наоборот, каждая ошибка тормозила дело, пока не становилась нетерпимой и с неизбежностью устранялась. Люди вынужденно мобилизовали все силы и предельные возможности интеллекта, работали самоотверженно, самоотреченно[13].

Однако “бесчеловечность” биологических сообществ, легкомысленная жестокость природы, толпы проявилась в этом социальном эксперименте. Некоторые из людей, втянутых в этот изматывающий творческий процесс, потеряли семьи, друзей, перенесли нервные расстройства. Блестящий результат, но не все его создатели счастливы. Можно найти примеры не столь рокового совместного творчества, но все же аналогия с муравьями не подходит для людей безоговорочно и должна иметь пределы. Нельзя терять из виду человека.

Об этом же говорит Репин В.С. «В дарвиновской эволюции цена прожитой жизни – ноль. Но в информационно богатой среде человек и другие виды перестают быть анонимным строительным материалом. Информация формирует личность и новые ценности существования. Силы творчества нейтрализуют инстинкты потребления. Теперь жизнь каждого человека получает значение и смысл, который не сводится к выживанию любыми путями. Чем более богаты и разнообразны цивилизация и культура, тем выше цена жизни. Новая организация жизни гарантирует права каждого на жизнь и будущее. Жизнь, личностные ценности, все сильнее зависят от сообщества и правил игры в сообществе. Силы эволюции строят "духовный ковчег" личности над древним биологическим каркасом человека» [69].

Есть, наконец, еще и значимость. Люди должны получать удовольствие от работы, от принадлежности к престижной фирме, к системе ценностей. Если, судя по тенденциям, информационные технологии современности скоро сделают для многих необязательным присутствие в офисе, то идеологические мотивы, сотрудничество с компанией, которой можно гордиться, будут играть не последнюю роль.

Анализируя природные процессы самоорганизации, замечаешь постоянное взаимодействие разных уровней описания, которые, как уже отмечалось, при относительной автономности сами по себе нежизнеспособны. Система существует и развивается, как результат непрерывного диалога между нижним уровнем и ближайшим верхним (метауровнем)[14]. Применительно к социуму это можно назвать совместной эволюцией характеров и мнений индивидуумов со структурами, которые они формируют, но никогда не воспринимают во всей полноте и сложности [155]. Метаправила и метаязык, как уже отмечалось, малодоступны пока элементам нижнего уровня. Здесь мы отличаемся от муравьев, лишь тем, что пытаемся понять “невидимую руку”. И эти наши попытки на трудном рефлексивном пути развития нашего мышления, как следует из вышесказанного, не безнадежны.

Можно представить себе социальную систему, как клубок индивидуальных взаимосвязанных персептуальных циклов, непрерывно уточняющих непрерывно меняющуюся от этих уточнений реальность метауровня. О равновесии говорить не приходится, более того, равновесие – это смерть. Но в своих рекурсивных уточнениях реальности мы обречены к нему стремиться. Остановка на этом пути не менее гибельна.

Еще раз подчеркнем непредсказуемое, но уже осознаваемое влияние наблюдателя на объект наблюдения, то есть, на социальную структуру, где он действует на основе своего несовершенного понимания “связи вещей”.