Проекты «идеального» языка

Идея о существовании неких элементарных смыслов высказывалась еще учеными XVII в., разрабатывающими идею идеального, или «философского», языка, наилучшим образом подходящего для описания научных истин [40, c.140].

Например, испанский логик Раймонд Луллий попытался воплотить в жизнь идею «чистого» универсального языка на базе системы символов латинского языка, поскольку это был язык образования, науки и международного общения. Соответственно, латинский наилучшим образом подходил для цели моделирования логических операций. Для этого он создал «логическую машину», которая была сделана в форме ряда концентрических кругов, на которых были изображены различные понятия, свойства и логические операции. В принципе подобной «машины» впервые использовался принцип обозначения понятий буквами латинского алфавита. [13, с. 83].

Луллий выделил четыре фигуры для организации работы «машины». Первая фигура – это девять абсолютных предикатов (быть величиной, быть совершенством и т.д.), девять субъектов (величина, совершенство, и т.д.), девять заглавных латинских букв. Предикаты формируют ядро круга, затем идут субъекты и третий, внешний, круг образуют буквы. Существовал также и вложенный круг со звездообразной фигурой, линии которой указывают на возможные сочетания понятий.

Вторая фигура – девять относительных предикатов (быть различным, быть согласным, быть взаимоисключающим и т.д.)

Третья фигура – комбинация абсолютных и относительных предикатов. Особенность такой комбинации – исключение комбинаций типа ВВ и приравнивание YX к XY. Эта фигура порождает суждения, т.е. двучленные комбинации терминов.

Четвертая фигура представляет собой систему трех кругов. Наружный круг неподвижен. Именно эта фигура, по задумке создателя машины, служит для моделирования силлогического процесса, под которым понимается процесс сложения и замещения терминов. [64, c. 15-16]

При вращении кругов получались различные комбинации понятий, эквивалентные различным суждениям. Конечное число комбинаций и сочетаний терминов равно 5116 (17 804 320 388 674 561) Использование концентрических кругов сокращает количество комбинаций до 96 (531 441). Стоит добавить, что Луллий стал предшественником внедрения логических методов решения различных задач с помощью устройств наподобие своей машины.

Сходные мысли высказывал и Томас Гоббс, в том смысле, что он рассматривал процесс научного познания как своего рода исчисление понятий. Гоббс утверждает, что мышление и есть исчисление, в котором слова являются условными знаками. Операция вычисления производится не только над числами, но и над словами. В своей работе «Левиафан» Гоббс пишет: «Складывая два имени, получаем утверждение, два утверждения – силлогизм, несколько силлогизмов образуют доказательство».[64, c. 63] Таким образом, из простых понятий складываются сложные. Задача исследователя – выявить эти понятия. Гоббс высказывает идею, ценную для дальнейших логико-математических исследований языка.

В свою очередь, Рене Декарт развил идею Гоббса и как математик предложил исходные понятия расположить в строгом порядке, как ряд простых чисел. Система эта кажется весьма разумной, так как из десяти цифр можно образовать бесконечное число комбинаций. Так же, как можно в один день выучить числа в каком-нибудь неизвестном языке, так можно научиться конструировать все слова, необходимые для выражения всех понятий. Декарт создает цифровой символический язык со своим словарем и элементарной грамматикой на материале шести естественных языков. [3, c. 201].

Таким образом, к языку Декарт применяет математический принцип. Для создания философского языка на основе такого принципа требуется «всего лишь» выделить все элементарные понятия и выявить формальные операции, правила, по которым их можно будет комбинировать. То есть, философский язык должен отражать цельную и законченную философскую картину мира. По Декарту, изобретение такого языка зависит от истинной философии. Только с ее помощью возможно перечислить все мысли и идеи людей сгруппировать их по соответствующим принципам, чтобы сделать их ясными и понятными. [3, c.198] Соответственно, в этом языке будет один способ спряжения, склонения и словообразования. Правила такого языка должны быть, по идее создателя, помещены в словаре, пользуясь которым, можно за короткое время овладеть таким языком: словообразование и изменение глаголов должны были бы производиться с помощью аффиксов, добавляемых к началу или концу корней. Используя такой словарь, простые люди овладели бы таким языком, потеряв при этом привычку к искажению, потому что язык Декарта не имел бы форм неполных и неправильных.

На примере Декарта мы видим, что идея философского языка стала постепенно реализовываться в практике, ибо до сих пор она носила несколько отвлеченный, теоретический характер. Мыслители скорее выясняли, каким требованиям должен отвечать философский язык, нежели занимались его созданием. Наиболее близкими к цели были Исаак Ньютон и Готфрид Вильгельм Лейбниц.

Ньютон проявил интерес к языковым проблемам еще в юности, написав работу «Об универсальном языке». XVII век – время расцвета проектов универсального языка, и Ньютона не могли не заинтересовать основанные на логике способы выражения в языке законов природы, которые интересовали его постольку поскольку он сам намеревался раскрыть многие из них. Кроме того, через толкование Священного Писания и алхимических текстов, по мнению Ньютона, можно выяснить истину, которая зашифрована в символах. Он пишет: «Диалекты отдельных языков так сильно различаются, что всеобщий Язык не может быть выведен из них столь верно, как из природы самих вещей, которая едина для всех народов и на основе которой весь язык был создан вначале» [81].

Ньютон в своей работе отмечает, что использование языка заключается в том, что один человек обозначает для другого состояние отдельных субстанций (духов и тел), из которых бытие и состоит. А поскольку, как было указано, единый язык вывести из многообразия диалектов не представляется возможным, следует составить буквенные сочетания для каждого явления и на их основе создавать словари. На каждом языке нужно составить алфавитный список всех субстанций и против каждой поместить имя, служащее для обозначения этой вещи в Универсальном языке. Аналогично стоит поступить и со словами Универсального языка при составлении словаря.

Ньютон предлагает несколько абстрагироваться от конкретных вещей и обозначать для удобства инструменты – с буквы s, животные – с t, страсти души – с b и т.д. Таблицы слов должны быть составлены так, чтобы от имени любой вещи можно было образовывать дериваты, что существенно сократит эти таблицы. Словообразование происходит посредством префиксации. Так можно выражать различные свойства вещи. Ньютон и здесь применяет математический принцип. Вещи могут означать крайние понятия, которые Ньютон называет экстремумы (жар-холод, хорошо-плохо…). Если они известны, то возможно вычислить и середину. Между жаром и холодом будет теплота, между хорошим и плохим – посредственность. [newton] К примеру, если tor обозначает какую-либо вещь, то utor – это горячо, owtor будет чрезвычайно горячо, awtor – не очень горячо, ewtor – очень мало горячо, etor – тепло, iytor – чрезвычайно мало холодно и т.д. [13, с. 85-86].

С другой стороны, некоторые экстремумы не имеют середин. Это четное и нечетное, плюс и минус. А для вещей, созданных искусственно, экстремумами «будут вещи, сделанные превосходно и тщательно, и вещи, сделанные плохо и неаккуратно, а средними – вещи, сделанные посредственно» [81].

Образование форм, отражающих действие, форму и отношение обозначаются постфиксами. Например, tol означает художник. Тогда tolv – наем художника, tolf – инструменты художника, tolr – рисование, told – изображение, tolth – незавершенная картина и т.д. Аналогично bak – отец, bakr – отцовство, bakd – сын.

Таблица чисел вещей состоит из двух частей: одна содержит аффиксы, присоединяемые к определенным вещам, другая – к неопределенным. Категории и там, и там практически одинаковы. За исключением некоторых (oe – бесконечно, ə – только один для определенных вещей; o – все, e – ни один, a – только один для неопределенных вещей) аффиксы для определенных вещей характеризует буква w, а для неопределенных – y. Например, aw, ay – мало, ow, oy – много и т.д.

О падежах или состояниях (cases or states) Ньютон пишет так: «Поговорив об одиночных (bare) именах вещей, я подхожу к показу того, как выразить наиболее общие падежи, в которых находятся связанные между собою вещи» [81]. Выделено четыре «общих» падежа: 1 – о предикации, 2 – о действии, 3 – об отношении, 4 – о сравнении. Частные случаи общих падежей – это субъект и предикат. Субъект в отличие от предиката не считается падежом в окончательном варианте работы. Субъектом Ньютон называет «терм», который может быть причиной действия, агентом действия, вещью или «вообще субъектом любого предиката». Термины агент, действие, пациент, результат, начальное, конечное, среднее состояния выделены для действия; субъект отношения, релят, терм и коррелят – для отношения. Определенные буквосочетания присоединяются к числовым буквам любой вещи для выражения отношений с другими единицами. Каждый падеж Ньютона имеет не только единственный формальный показатель, но и соответствует только одному из возможных смысловых отношений. То есть, формальное и семантическое понимания в языке Ньютона совпадают, потому что в его искусственном языке совмещены поверхностный и глубинный уровни.

Субъект, инструмент и пациент или коррелят имеют то же время, что и предикат, поэтому время их уже не нуждается в выражении. Однако для отражения времени других падежей требуется присоединить определенные гласные или дифтонги к падежным буквам для обозначения того, что вещь была или будет в своем падеже. В соответствии с порядком перечисления падежей располагаются и слова в предложении.

Работа Ньютона строится на традиционной грамматике, которую он представляет как цельную систему. Ньютон развивает идею логико-философского осмысления основных понятий и принципов их языкового отражения. Примечательно, что дифференциация языковых единиц, система семантической деривации, «система сложных наклонений речи», которая отражает установки говорящего и контекстные связи, совпадает с лингвистическими представлениями современности. Ньютоновские идеи универсального языка есть мысли об универсальности языкового устройства; многие положения интерпретируются как решения актуальных в наше время лингвистических задач. Работа «Об универсальном языке» была написана, когда автору было 18 лет, однако, несмотря на довольно краткий и общий вид формулировок принципов построения универсального языка, логика Ньютона представляется весьма убедительной.

Еще одним математиком, занимавшимся проблемами лингвистики, был Готфрид Вильгельм Лейбниц. Он вошел в историю как философ и математик, но и в языкознание он внес вклад. Он заинтересовался закономерностями функционирования языка, так как искал научный метод, который позволил бы постичь существо мышления и служил бы средством научного открытия. [3, c.199] Формальная логика для этих целей не годится, потому что, будучи средством доказательства, она не является «инструментом исчисления», а, следовательно, быть «искусством научного открытия» не может. Для этого нужна новая логика, путь к созданию которой Лейбниц видел в анализе естественного языка (ЕЯ) и его преобразовании. Уже в 14 лет, как писал о себе впоследствии Лейбниц, «я видел, что в логике простые понятия разделены на известные классы, … и меня удивило, почему не делят на классы также составных понятий… именно по такой системе, где один член можно было бы вывести из другого». [64, c.64] Искомая система обнаружилась не в философии, а в математике, где ученые «располагают свои положения в таком порядке, что одно вытекает из другого». [64, c. 65] Поэтому Лейбниц решил, что можно найти алфавит человеческих мыслей, комбинируя буквы которого и анализируя слова из этих букв, можно вывести и обсудить любое суждение.

Лейбниц считал, что несовершенство ЕЯ рождает недопонимание между людьми, что приводит к конфликтам. В итоге он приходит к выводу, что человеческое мышление есть своего рода счетная система (Rechenvorgang), поэтому мыслительные операции удобнее проводить в системе 1-0, то есть в системе отсутствия или наличия какого-либо признака. Подобный дуализм проистекает и из религиозных воззрений Лейбница, поскольку он считал, что «без Бога нет ничего».(Ohne Gott ist nichts). В соответствии с представлениями Лейбница о логике и исчислении, его идея философского языка представляет собой систему универсальной логической символики. По Лейбницу, мы употребляем знаки не только для того, чтобы передать мысли, но также и для того, чтобы облегчать процесс мышления. Универсальная система знаков должна служить трем целям: 1 – осуществление общения «со всеми народами на земле, … если только они знают эти общие знаки» 2 – выражение суждений 3 – открытие новых научных истин. В этой системе должны содержаться знаки и правила их использования; эти знаки должны отображать всю картину мышления. Все многообразие умозаключений и суждений является комбинацией простых идей. Понятия складываются по принципу комбинаторики. Так, простые понятия – термины первого порядка. Термины второго порядка складываются из пары простых понятий. Соответственно, термины третьего порядка – это два термина первого порядка и термин второго порядка или три термина первого порядка и т.д. Рассуждения заменяются вычислениями, а процесс мышления можно выразить алгебраическими превращениями.

Проект «философского языка» Лейбница выглядит так: Девять последовательных значащих цифр соответствуют первым девяти согласным латинского алфавита.(1=b, 2=c, 3=d, 4=f, и т.д.). Десятичные разряды соответствуют пяти гласным, а единицы более высоких разрядов обозначаются двугласными сочетаниями. (10=a, 100=e, 1000=i 10000=o 100000=u, 1000000=an). [3, c.200]. И хотя Лейбниц не создал примера языка, которым можно было бы свободно изъясняться, вышеупомянутый математический принцип впоследствии стал основой кибернетики. Развивая идеи философского языка как логической классификации человеческих знаний, он приходит к идее формализованного языка математической логики. Она должна стать источником истинной логической алгебры, которую можно использовать в разных областях знания за счет продуманной системы формализации. По Лейбницу, язык – «орудие разума», а значит и искусственный язык должен быть максимально близким к логико-философским и математическим построениям, быть «азбукой человеческой мысли». [3, c. 200-201] Лейбниц писал: «…тогда в диспуте между двумя философами нужды будет не более, чем в диспуте между двумя счетоводами. Для разрешения противоречий достаточно будет взять грифеля и, сев за доски, сказать друг другу „давайте вычислять“» [3, с. 202]. В своих исканиях принципа универсального языка Декарт и Лейбниц продемонстрировали преимущества символики при разработке идей искусственных символических систем.

В наши дни идея «идеального» языка отражается в порождающей семантике, направлении, появившемся по аналогии с порождающей грамматикой Н. Хомского [78]. Для обозначения элементарных смыслов предлагалось использовать простые слова сам, кто-то, что-то, быть, иметь и т.д. Кроме простых слов в подобном языке должны существовать так называемые операторы начинать, переставать, каузировать. [39, c., 21].

Таким образом, любое слово любого языка предполагалось интерпретировать следующим образом:

Владеть = иметь;

Брать = каузировать себя иметь;

Приобретать = начинать иметь.

Поскольку мы до сих пор не пользуемся ни одной из когда-либо предложенных систем «идеального» языка, следует предположить, что естественный язык «подсказывает» человеку не всегда то, что ему требуется, а то, что уже зафиксировано в нем. Кроме того, принятую систему «идеального» языка, или «языка смыслов», еще нужно тиражировать и внедрить, что сопряжено с еще большим уровнем шума. Тем не менее, идея выделения смыслов, их подсчета и классификации существует и теоретически может быть осуществлена, о чем пишет и У.Эко [73].