Но был самый счастливый момент в ФЭСТе. Жилищный

Наш недострой в Королеве извел наши нервы. Мы не знали, что и делать. Да еще Лавроненко решил продать свою однокомнатную квартиру, в которой мы проживали. Мы начали искать квартиру в Королеве, чтобы потом ближе переезжать в свою, когда она достроится. Сняли отличную «двушку», новостройку в центре города. Одна комната была огромная, метров 30. Кухня 14. Свобода! Мне она так понравилась, что я всем сказал, что недострой продадим и купим эту. Каким образом, я еще не знал. Просто я так шутил, желаемое представил за действительное. Даже на новоселье пригласил из Дзержинска Новиковых. Они приехали и мы День рождения Наденьки отпраздновали еще и как Новоселье. Наконец-то в этой квартире мы собрали все вещи, которые были разбросаны по городам и весям Московской области: Мытищи, Ногинск, Королев (в Российской школе), еще оставалось кое-что в «Роднике». Наконец-то распаковали все коробки, которые уже и не думали показаться на свет. Самое главное, что новую стенку-горку собрали. Собирал ее я по инструкции, помогал мне внук Сережа. Муторная работа, но чтоб она была в радость, я попивал пивко, напевал песенки, шутил с Сережкой, который мне помогал советом и инструменты подавал. В один нехороший момент одна большая часть стенки соскользнула и полетела на меня, я подхватил, но она успела задеть стол и упасть на пол. Сережку как волной смыло в кухню. Повезло еще, что телевизор не задел. Ну, в общем, ссадины, царапины на горке оказались незначительны, у меня их не оказалось, и я собрал мебель до конца.

Лена с подругой сняли в соседнем доме «двушку», перевели Серегу в 15 школу города Королева и зажили новой жизнью. Вскоре к нам переехала Юля с Ваней. У них не сложилось с Женей Колесовым, и они расстались. Опять скарб, коробки, переезд. Нам не привыкать. Главное, что мы рядом и вместе. В театр приходилось ездить то на машине, то на электричке. Но это еще не счастливый жилищный момент, а полу…

Еще мы жили на квартире в Мытищах, как в театре я увидел на доске объявление: «Кто нуждается в улучшении квартирных условий, просим обращаться в Профком театра». Какое улучшение у нас, когда мы оказались ни с чем. По недострою там начались судебные разбирательства, хозяйка дома продала несколько квартир дважды, сама была в розыске, и мы не ждали ничего хорошего от такой ситуации. Поэтому нам нечего было терять.

Это был опять риск, но оправданный, так как сам мэр Мытищ Мурашов придумал социальную ипотеку для своих горожан, нуждающихся в расширении и улучшении жилплощади. Но мы-то были прописаны в Ногинске.

Председатель горкома профсоюза работников культуры Валентина Ивановна посоветовала написать письмо на имя Мурашова. Профсоюз тоже заступился за меня.. Письмо было, как исключение из правил, подписано мэром -- «разрешить», и мы стали собирать документы для ипотеки. Но необходимо было 70% от стоимости жилья внести в два захода. Общая сумма -700 тыс. руб. Надо срочно продавать наш «недострой», хотя там уже начали шевелиться. Если к сроку не добыть денег, то наш договор с ипотекой расторгнется. Юля подключила свои связи с поклонниками своего таланта, и деньги были взяты в долг у двух богатых и добрых людей.

Мы рассчитались со всеми в срок. Оставшиеся деньги – 30% от стоимости жилья, а на то время она составляла 1млн 50 тысяч рублей, мы должны выплачивать 10 лет по 3600 рублей в месяц. Вот так нам повезло! Купили, можно сказать, за бесценок трехкомнатную квартиру, почти в Москве. Правда, она была пустая. Нам пришлось опять влезать в кредит, чтобы сделать ремонт в новостройке. Осталось за ипотеку платить около трех лет, а ремонтный кредит – полтора. Мелочь.

Надо отметить тот факт, что работники театра не рискнули пойти моим путем. Только тогда, когда мы уже въехали, они бросились по инстанциям, чтобы в следующий проект войти. Но разрешили всего лишь двоим актерам, да и то они потратились намного больше, чем мы. Потом уж в другие очереди воткнулись многие, кто нуждался. Так, что я явился первооткрывателем и подопытным кроликом в театре в вопросах жилья.

Потом за мной получили квартиры Полянский и Бондаренко, а после и все, кто мог и хотел. С Игорем мы дружили, когда жили в Королеве. Мы снимали там шикарную квартиру, ожидая новостройку, а Бонд жил со своей гражданской женой, забыл уж как ее звать. Если я хотел выпить, спрашивал у Игоря разрешения, сможет ли он сегодня сесть за мой руль. Однажды по крутой пьянке я ему даже подарил мою некрутую Мазду. И забыл наутро, где она? Звоню ему.

-- Ты же мне ее подарил.

Так мы хулиганили.

Я уволился из театра в мае, а уже первого августа 2005 года мы получили ключи от квартиры и начали ремонт, 2 сентября уже въехали, а 5 ноября уже праздновали новоселье! Я уже работал худруком Районном Дворце молодежи.

Не все на нашем ипотечном этаже были тогда заселены. Через некоторое время к нам присоединились мои лучшие друзья, без которых вот уже семь лет не могу представить счастливой жизни на нашем десятом этаже пятого подъезда.

Владимир Палыч Калинин, наш староста, всегда устраивает посиделки у себя в холостяцкой квартире, и концерты в ДК, и спектакли в ФЭСТе, и хоккейные матчи на «Арене Мытищи». Я его прозвал Министром Физ Культуры. Он везде -- в первых рядах. Отличный друг. Прекрасный собеседник. И Воробьевы рядом живут. Чуть моложе, но добрейшие люди, которых я когда-либо встречал. Леха с его Вероникой, Аня с Люсей, -- это как бы уже и наши родственники, тем более, что Люсю их я встречал на свадебном подъездном мероприятии.

МОИ ДВОРЦЫ

Худруком в РДМе было работать несложно и свободно. Все это я проходил в своей жизни. Но… неинтересно. Единственный момент тогдашней моей жизни в РДМ – это встреча с Сашей Устиновой. Родители ее, Виталий Степанович и Галина Алексеевна, привели ее как-то на концерт Высоцкого. Именно привели. Так как она слепа с детства. Но не унывала. Играла на гитаре, писала песни. Я подключился к ее творчеству, направил в нужное русло. Потом я Сашу включал в свои концерты. Теперь она свой открыла путь. На фестивалях участвует и выигрывает призы, в клубе поэтическом состоит, ее снимают по ТВ, озвучивают по Радио. Хотел в РДМ е сделать театр авторской песни. Думал, в малом зале сделаю свой театр одного актера. И сделал бы, если бы опять чиновники не помешали. Заломили такую цену за аренду, что я ушел в другой Дворец, теперь он называется «Яуза». Там еще лучше малый зал. В нем я два-три года подряд показывал свои моно-спектакли, концерты авторской песни. Но… один. Надя моя уже отказалась от работы администратором. Я искал замену, но хороших деловых культурных директоров моего театра не подыскал. И я устал – и сам продавать, и сам играть. Играть-то я никогда не устану. И с друзьями новыми и старыми не расстанусь. Виталий Степанович, папа Саши, стал мне лучшим другом. Мы часто встречаемся в моем автокафе, обсуждаем жизнь.

У меня много друзей в больничных секторах. Елене Александровна, главврач поликлиники и Людмила Михайловна, ее зам, мои поклонники. Я у них лечусь, и дущу их лечу, приглашая их в театры. Часто на праздниках я даю им свои концерты. Также и Королевская медчасть, где лечатся «космические» пациенты, меня принимает в свои объятия. Владимир Михайлович Рыжов, замглавврача, никогда не отказывает мне, когда я вдруг заболею. И я им тоже даю концерты по праздникам. Не могу не вспомнить Нину Михайловну, главного хирурга ЦБР г. Мытищи, которая успешно мне вырезала мой пузырь. Моя соседка по дому, обаятельный человек, театрал. Хотела и мою жену оперировать, но обстоятельства так сложились, что перед самим этим действием, все отменилось, славу богу. Матрона помогла.

Про другую работу я не рассказал в этом Мытищинском периоде нашей жизни. С 1 сентября 2002 года я устроился в Российскую школу г.Королева преподавателем. Полгода только выдержал. Не смог работать. Неинтересно. Не могу быть учителем, как мой папа. Да была еще напряженка в театре… А школа-то была напротив нашего строившегося дома! Я уже и Сережку каждое утро возил в садик рядом с домом, думая, что скоро переедем в Королев.

Я всегда пробовал, но если мне не нравилось, уходил. Можно было опять пойти директором… В 1998 году директор Московского Нового театра Стульнев Александр Сергеевич, предложил мне организовать и провести малые гастроли в Нижнем Новгороде в качестве директора-распорядителя. Я согласился. Он знал мои организаторские способности по Саратову, где я был его заместителем по организации зрителя в Академическом театре драмы им. Карла Маркса. Но это, впрочем, не помешало ему не продлить со мной контракт из-за того, что я принципиально не был согласен с ним в одной неординарной ситуации. Фактически из-за Дзекуна, отменивший спектакль «Зойкину квартиру», (он не успевал выпустить новый спектакль),которую я тщательно продавал одному коллективу предприятия, которые не ходили в наш театр совсем. И вот я их добил. Они распространили билеты, пришли, а тут я должен выйти перед моими трудными зрителями, извиниться за отмену спектакля. Я это делать отказался. Мне было стыдно врать, что актер заболел. Мою работу пошел делать Стульнев. А мне он сказал, что контракт со мной не продляет.

После этого я и уехал в Курган директором театра. Но потом мы простили друг друга, забыли наши несогласия. Будучи директором театра, мы общались с ним на равных. В Москве я часто ходил в его театр на спектакли и так просто в кабинет по вечерам водочки попить, поболтать об искусстве. Мы снимали свое первое жилье в столице рядом с Новым театром. Я даже свою итальянскую «Лянчу» ставил в театральном дворе. Там и ремонтировал ее. Оттуда на ней я уехал в Нижний Новгород, погрузив, рекламу, документы и прочее. И не доехал на ней. Не доезжая до Дзержинска, она «застучала». Так начались первые гастрольные препоны. В Нижнем пришлось нанимать моего друга Валеру Кондратьева в качестве водителя своей машины.

А народ не шел, несмотря на звездные фамилии, как Вера Васильева и Спартак Мишулин. Я не понимал – почему? Реклама была, билеты недорогие. Стульнев постоянно звонил - стоит ли ехать. Я отвечал – надо. Хотя не уверен был. Предприятия, банки отказывались приобретать билеты. Надеялся, что на кассу придут, и меня в этом уверяли местные работники театра. Малые гастроли прошли, четыре спектакля сыграли в полупустых залах. Народ не пошел. Стульнев в конце гастролей меня так отчитал за мое якобы безделье, что я понял -- действительно я потерял азарт и не смог, как следует организовать гастрольки. Потом я осознал, да и Стульнев тоже, что я был не виноват, так как после нашего отъезда из Нижнего случился финансовый обвал в стране. Август 1998 года. Просто денег не было ни на предприятиях, ни у народа. Потом он меня простил, и я тоже мужик незлопамятный.

В Мытищах я тоже попытался организовать по его просьбе в РДМе спектакль «Табакерки», которым он уже руководил, но у меня опять не получилось, как раньше в Саратове и на гастролях в Днепропетровске. Время другое, в котором я не знаю как работать по-новому, без парткомов и профкомов. Но опять мы со Стульневым в хороших отношениях. А он, конечно, директор от бога, трудоголик. Долгих ему лет! А я больше и дальше не пошел – скучно. А без азарта таким делом заниматься нельзя.

В театре «Фэст» мне было поначалу очень комфортно. Я, конечно, понимал и теперь понимаю, что из-за долгих постоев в работе драматического актера, я потерял профессиональную квалификацию, растренировался, как говорят в наших кругах. Хорошо, что чтецкие концерты давал постоянно. Там я сошелся с Валентином Ивановичем Полянским, отцом Димы, виртуозным актером. Мы со старшим Полянским постоянно в конце его работы, если я не был занят вечером, пропускали по пять капель «с устатку». Ему ехать в Сергиев Посад, а мне в Королев. Мы часто летом были у него на даче – шашлыки, копченая рыба – пальчики оближешь, жареные грибы… Да, место было прекрасное. Одно лето мы даже снимали дачу у его друзей-соседей. Озеро, природа, грибные места. Я до сих пор не верю, что его нет. Так бывает. Когда ты с другом одно целое. Валентин Иванович жил последний год без внутренностей, можно сказать, все вырезали. А душа была живой и красивой. А он все равно выпивал и даже что-то ел, чего нельзя. Неунывающий человек. Я приезжал к нему за месяц до его кончины, на его день рождения. Прости, если что было не так…