Каноны на двунадесятые праздники

В канонах на ДВУНАДЕСЯТЫЕ ПРАЗДНИКИ преподобный Иоанн Дамаскин еще более отчетливо раскрывается как боговдохновенный песнотворец.

Большая часть этих канонов написана стихами, где преподобный песнописец встает перед нами как поэт, отражающий тончайшие духовные чувства не только в строках ирмосов и тропарей, но даже в акростихах канонов, которые тоже иногда пишутся стихами. Здесь преподобный Иоанн Дамаскин говорит о том, как дорого ему дело песнопевца, как эту способность – воспевать песни Господу – он ставит выше всего другого. Каноны святого Иоанна построены так, что начальная буква каждой строки ирмоса и тропаря входит в акростих, и если в каноне 130 стихотворных строк, то в акростихе 130 букв. Так, в каноне на Рождество Христово имеется 26 ирмосов и тропарей, по пять строк в каждом. Другие праздничные каноны также построены по этому принципу.

В акростихе канона на Рождество Христово преподобный Иоанн молитвенно воспевает: Ты же, Царь, спаси от бед песнопевцев, – говоря здесь о всех, слагающих церковные песни, не отделяя себя от других, но, напротив, смиренно объединяя себя со всеми остальными. Также и в акростихе канона на Богоявление, представляющем собою четверостишие из гекзаметров и пентаметров, преподобный Иоанн пишет о деле песнопевцев и заключает следующим образом: А певцам сих песней Он, милосердый, подает благодать. Наконец, и в акростихе канона на Пятидесятницу преподобный Иоанн в стихотворной форме ублажает Духа Утешителя, приносящего в огненных языках... благодать и песнопевцам.

Делание песнопевца было так жизненно важно для преподобного Иоанна, что он вводит мысль об этом в акростихи своих наиболее известных канонов. Поистине велик был труд поэта, сумевшего подобрать к 130–135 буквам своего акростиха, выражающего основную идею канона, те 130–135 строк, начальные буквы которых формировали бы этот акростих. Если при этом еще учесть, что и акростих, и каждый ирмос и тропарь построены в стихотворной форме, становится ясно, почему местами труден для понимания смысл песнопений Дамаскина; однако трудность восприятия отдельных мест его произведений возмещается заключенной в них глубиной мысли и той пользой, которая происходит из рассмотрения богословского смысла его изречений.

В том случае, когда преподобный Иоанн пишет каноны стихами, он обычно употребляет шестистопный ямб или ямбический триметр, как отмечает архиепископ Черниговский Филарет. Каждый стих как ирмоса, так и тропаря содержит пять строк.

При исследовании праздничных канонов преподобного Иоанна Дамаскина удается выделить ряд вопросов, наиболее близких для святого песнопевца, которые волнуют его, а также те идеи, к которым он постоянно возвращается и освещает их с разных сторон. Имеются у преподобного Иоанна в этих канонах и отдельные излюбленные выражения, которые много раз повторяются и в тропарях, и в ирмосах. Есть, наконец, признаки, которые роднят каноны на великие праздники с тем основным, что было нами определено в его знаменитом пасхальном каноне.

Если остановиться вначале на отдельных мыслях, близких святому Иоанну, это снова будут его воззвания к Богу и молитвы о достойном ПЕСНОПЕНИИ. Призри на пения рабов, Благодетелю, врага смиряя вознесенную гордыню, – молитвенно восклицает преподобный Иоанн в ирмосе 3-й песни канона на Рождество Христово и продолжает: Носяй же, Всевидче, греха превышше непоколеблемо утвержденныя, Блаже, певцы основанием веры [152]. В том же каноне в ирмосе 5-й песни преподобный песнописец просит милости и удобной стези всем, бодренно ныне совершающим песнь, яко Благодетелю. В ирмосе 6-й песни того же канона святой Иоанн, поминая пророка Иону, рад сказать о себе как песнопевце: Христу воспеваю, зол губителю. Дальше, в ирмосе 8-й песни, поминая отроков еврейских, он свидетельствует, что люди к пению возставляет благодать.

И, наконец, знаменитый ирмос 9-й песни, являющийся задостойником праздника, точно отражает все мысли преподобного Иоанна о песнопении: Любити убо нам, яко безбедное страхом удобее молчание; любовию же, Дево, песни ткати спротяженно сложенныя, неудобно есть. Но и, Мати, силу, елико есть произволение, даждъ [153]. По страху, исповедует здесь Преподобный, лучше бы хранить молчание, а по любви составлять стройно сложенные песни нелегко, но дай нам силу сотворить эти песни, просит он Божию Матерь.

Молитва о помощи в деле песнопевца и исповедание сладости этого труда опять звучат в ирмосах канона на другой двунадесятый праздник – Крещение Господне. В ирмосе 3-й песни преподобный Иоанн воспевает избавление от сетей врага и тут же предлагает составить сладкопесненное слово Богу, что из всех даров наших составляет наибольшую приятность. На церковно-славянском это звучит так: Радуимся и разширим уста, слово плетуще от словес сладкопения, имже к нам наслаждается дарований [154].

Нам кажется необходимым подчеркнуть это личное высказывание преподобного Иоанна, чтобы установить, что Преподобный считал самым важным в своем творчестве. Из приведенных слов мы видим, как не правы те критики, которые считали его песнотворческую деятельность чем-то совершенно случайным в его трудах богослова и диалектика. Мы видим из приведенных цитат, как свято чтил преподобный Иоанн Дамаскин служение Церкви в качестве песнопевца, как постоянно умолял Господа о помощи в этом деле, которое считал для себя самым дорогим.

Преподобный Иоанн снабдевает даром пения и ветхозаветных пророков, прообразовательно говорящих о благодати Нового Завета. Так, он утверждает в ирмосе 4-й песни канона на Богоявление о пророке Аввакуме: Огнем очищся тайнаго зрения, поя пророк человеков новодейство. И в ирмосе заключительной, 9-й песни канона он опять свидетельствует о даре песнопевца. Обращаясь к Божией Матери, Преподобный поет: Достойно хвалим, яко Благодетеля, дар носяще песнь благодарения.

Обильным потоком эти же мысли преподобного песнописца текут в его каноне на Вознесение Господне. Здесь не только в ирмосах песней, но и в тропарях многократно и весьма разнообразно изъявляется чувство воспевания Христа, возносящегося на небо. Тут Преподобный говорит и поим, и воспоим, и возопих, и вопием; тут воспевание Христа усвояется ангельским ликам, тут опять ублажаются отроки в пещи как песнословцы, тут и священники приглашаются, чтобы воспеть песнь, а 9-я, заключительная песнь превращается в дивное величание Господа, восходящего ко Отцу[155].

В каноне на Пятидесятницу, написанном, как и каноны на Рождество Христово и Богоявление, стихами в размеренном ритме, опять проявляется торжество песнопения. Уже в ирмосе 1-й песни, усвояя пророку Моисею видение Бога и приятие Духа Святаго, преподобный Иоанн возвещает, что пророк видит Сущаго и научается Духа разуму, хваля Божественными песньми. В том же каноне, в ирмосе 4-й песни, Триипостасного Бога, яко Благодетеля, поют Апостолы, в 8-й – отроцы. И как обычно, в ирмосе 9-й песни, посвященной Богоматери, преподобный песнописец исповедует, что никто не может Ее пети достойно и что восхвалить и прославить Божию Матерь можно только согласно, устами всех поющих и молящихся[156]. Наконец, в праздник Успения Богоматери преподобный Иоанн находит возможным говорить об исходной песни в первом тропаре канона: Девы отроковицы, с Мариамиею пророчицею песнь исходную ныне воскликните. В 5-й песни преподобный Иоанн обращается к трубам богословов, чтобы воспеть Пречистыя Девы успение [157]. Так через все свои наиболее совершенные церковные песнопения преподобный гимнограф проносит признание, исповедание радости и сладости его песнотворческого труда.

В своих канонах преподобному Иоанну в восторге чистого молитвенного вдохновения воистину дается сказать СЛОВО, которое может воскресить и поддержать унывающую душу. Так, услышанные нами за радостной Службой Рождества Христова слова канона преподобного Иоанна Высотою Царствуяй небес, милосердием совершает о нас (песнь 3-я, тропарь второй) окрыляют наше сердце, и именно это краткое выражение милости Божией, причем именно на церковно-славянском языке, оказывает свое великое воздействие на человека. А как потрясают нас слова ирмоса 6-й песни канона на праздник Богоявления, где извествуется, что Спаситель наш, Сын сый светозарен, произниче из человеча рода! Здесь и радостное пение, и тонкость выражения живописуют, образуют праздник, непостижимый в своей сути: Сам Христос омывает грехи наши, погружаясь в воды Иордана.

В канонах этих двух названных праздников можно приметить выражение стезя (ό τρίβος), которое особенно дорого преподобному песнописцу и которое он многократно повторяет в том и другом каноне, каждый раз находя этому слову новое применение. Стезю проходну небесе полагает нам, – спешит уверить нас преподобный Иоанн в ирмосе 1-й песни Рождественского канона. И мы принимаем это уверение сердцем и душою, тем более что оно так сродно, так близко нам, так просится в наше восприятие «малой Пасхи». Снова воспевается стезя в ирмосе 5-й песни канона; теперь это уже просьба, молитва: Прииди, подаваяй удобну стезю, по нейже востекающе, обрящем славу.

В каноне на Богоявление термин стезя звучит уже иначе. В ирмосе 5-й песни преподобный Иоанн свидетельствует, что мы, люди Нового Завета, очищением Духа измовени, к новой пристахом неблазненной стези, водящей в неприступную радость... В первых двух тропарях 7-й песни того же канона говорится о том, что, охраняя нас от поползновенныя стези, Христос, крестившийся во Иордане, некоснителне ведет нас к нетленней и полезней стези [158].

Особенно обильно собираются чудные речения преподобного Иоанна в каноне на праздник Пятидесятницы. Начиная канон, в первом же тропаре святой песнописец с большим дерзновением и вместе верой изрекает утешительные слова Господа, обращенные к Его ученикам: Рекоша Чистая и Честная Уста: разлучения вам не будет, о друзи! Аз бо на Отчем вышнем престоле соседя, излию Духа, возсияти желающим благодать независтную. Эти Чистая и Честная Уста утешали впоследствии многих страдальцев, внушая им надежду и на свидание с близкими, и на непреложную во все века помощь и благодать Духа Святаго[i]. Дальше, в ирмосе 5-й песни, как бы восприняв силу духовную от обилия благодати святого дня Пятидесятницы, преподобный Иоанн восклицает, утешая верующих, убеждая их и путеводствуя к подлинной духовной радости: Решительное очищение грехов, огнедохновенную приимите Духа росу, о чада светообразная церковная. Как утешительно нам сознавать, что даже при глубине нашего падения, при нашем недостоинстве мы, находясь в Церкви, принимая ее спасительные Таинства, можем быть светообразными чадами церковными! И это подлинно так; в этом – утверждение нашего бытия, и поручитель тому – наш чудный песнопевец, утвердивший нас в том, что мы – светообразная чада церковная, сам выстрадавший это утверждение своей жизнью, – преподобный отец наш, святой Иоанн Дамаскин.

Каноны преподобного Иоанна на двунадесятые праздники содержат в себе, кроме изложенного, также и основополагающие богословские истины, которых он не мог не коснуться в своих сочинениях, особенно же в своем «Точном изложении православной веры», по существу будучи систематиком христианских догматов. Наиболее прославленные каноны преподобного песнописца позволяют отметить, что его тревожат судьбы мира, лежащего во зле; далее, что он видит немощь человеческую и поэтому особенно отчетливо понимает, что дало людям пришествие Христово. Все эти три положения взаимно объединены, соприсутствуют друг другу и находят отражение в службах тех праздников, которые воспевает Преподобный.

Так, в каноне на Рождество Христово мы видим, как преподобный Иоанн прославляет Христа, разрушившего нашу лютую вражду с Богом Своим явлением во плоти и сокрушившего этим явлением силу душепагубного властителя: Лютую вражду, юже к нам Владыка отсекая паки плотским пришествием, да держащаго разрушит душетлеющаго. И ниже он свидетельствует, что Христос являл Свою обильную благодать там, где умножался грех: Подая тамо неизреченную благодать, идеже множайший процвете грех. И так же сильно Преподобный в 7-й песни говорит о том, что Христос ниспроверг зле неудержанно возвышаемый, нечестно бесящийся от развращения мира... грех [159]. Но в том же каноне преподобный Иоанн Дамаскин употребляет еще более сильные обороты, чтобы изобразить непостижимую глубину милосердия Божия к людям. Так, в 3-й песни он воспевает, что Слово Божие милосердием совершает о нас спасение, а в 4-й говорит, что Христос благоволи... запечатанную утробу пройти истощанием странным, что младый Младенец есть рода человеча обновление, которое провидел еще пророк Аввакум, и что, наконец, для того, чтобы уничтожить силу человекоубийцы, Спаситель приходит, заблуждшее на пажить обращая цветотворную из пустынных холмов (песнь 8-я).

И что же есть человеческое естество, каким представляется человек в этом каноне преподобного Иоанна? Мы – темнопадшия во мраце прегрешений сыны (песнь 6-я), а Христос – Помощник человеков (песнь 7-я). Указанное нами воспевание благодати Божией, многообразно покоряющей в естестве нашем царствующий грех и силу душепагубного властителя, проходит через все песни канонов преподобного Иоанна, причем то одно, то другое, то третье догматическое положение наиболее реально выдвигается на первый план и преподносится нам Преподобным в глубоких молитвенных раздумьях.

Так, в каноне на Богоявление преподобный песнописец особенно углубляет вопрос о действии сил тьмы в мире, о подверженности человека греху. В частности, в 1-й песни свидетельствуется о том, что Христос пришел к водам Иорданским, чтобы освободить родоначальника нашего от мрачного сонма, лика мрачна... исхитити, скверны же всяким очистити тварь. В следующей же песни утверждается, что враг наш, зверя злодейственнаго воображся в естество, приразился к Владыке для сокрушения собственной враждебной головы. Эта мысль развивается и далее. Преподобный песнописец называет врага змием и в 4-й песни вопиет из глубины сердца, что Бог Слово уловляет змиев, гнездам натекая многими сетъми, то есть, приступая к гнездилищам змей со многими сетями, Господь совершает их ловитву. Но и это не успокаивает дух Преподобного. Ему потребно еще и еще подчеркнуть эту мысль и как бы предупредить христиан, как велика опасность. В 6-й песни он опять говорит о спасении от змия человекоубийцы, а в ирмосе 7-й песни с радостью свидетельствует, что Спаситель наш, вошедший в воды Иордана, опали струею змиевы главы. В этом праздничном каноне преподобный Иоанн находит для определения сил зла и другие термины; он говорит о тьме, о злобе. Темже вода ныне, якоже пламень, одеваяй вредную злобу, Христе, – вещает Преподобный в 7-й песни. Един стенет тмы предстатель, – утверждает он в 8-й, а в ирмосе 5-й песни излагает свое мировоззрение на весь процесс спасения людей: Врага темнаго и оскверненнаго яда очищением Духа измовени, к новой пристахом неблазненной стези, водящей в неприступную радость, единем приступну, имже Бог примирися [160].

В том же каноне Преподобный всесторонне прославляет подвиг Христов. Он находит особые выражения для Божественной природы Спасителя мира. Утру явльшуся человеком светоносну, – начинает он свой канон и именует Христа Царем солнца. Он дает Христу наречения Всесветлого Слова, Слова нареченного. А наше естество преподобный отец видит убеленным через подвиг Христов: Да убелится всякое земное естество, от падения ныне на небо возводимо. Мы становимся сынами света и освобождаемся от власти тьмы. Свободна убо тварь познавается, – восклицает Преподобный в 8-й песни, – и сынове света, прежде омраченнии.

Тот же догмат искупления является центральным для святого Иоанна Дамаскина и в остальных его праздничных канонах, с той только разницей, что один из освещаемых моментов искупительного акта может быть весьма редуцирован за счет преобладания других. Так, в каноне на Пятидесятницу только однажды упоминается о борьбе с врагом спасения, в которой помогает нам Дух Святый, вещества ненавистнаго палительный скверн, в основном же здесь – славословие искупительного подвига Христова и победы Духа Божия. В этом каноне, где восхваляется Святая Троица, Ее действие в мире, особо примечательны слова преподобного Иоанна, относящиеся к преображению человека силою Божественной благодати. Здесь и уверение, что не будет Апостолам и всем верующим людям разлуки с вознесшимся Христом; здесь и утешительные слова о ниспослании Святаго Духа Апостолам (равномощнаго Твоего Духа Апостолом истинно послал ecи) и о даровании людям в изобилии Его благодати (насытительный же Дух подававши). Благодаря этому уврачевана природа недугующаго человеческаго естества и люди стали просвещенными и светозарными, светящеся, блистающе, изменяемы странным изменением благолепнейшим, и премудро славят трисветлое Существо.

Преподобный песнописец помнит естество человеческое и в каноне на Вознесение Господне, где многократно исповедует, что вознесшийся Христос вознес на небеса род наш (песнь 3-я), естество человеческое... тлением падшее возставил (там же) и умерщвленное наше грехом естество привел к Отцу Небесному [161].

Анализируя другие каноны преподобного Дамаскина на двунадесятые праздники, необходимо отметить, что везде он является глубоким психологом, постигающим сущность человеческой природы, везде зовет человека к соединению с Богом, везде показывает, какого высокого духовного состояния могут достигнуть люди, усвоившие подвиг Христов и изменившиеся под действием благодати Святаго Духа.

Последнее, о чем необходимо упомянуть при рассмотрении канонов преподобного Иоанна на двунадесятые праздники, – это то, что в них есть общего с его пасхальным каноном. Общее это мы усматриваем в его стремлении напомнить человеку о его вечном бытии, блаженной вечности, пакибытии. В каноне на Рождество Христово, в окончании его, он говорит: Христокраснии людие... ныне утешаются пакибытием. В заключительной части канона на Богоявление мы слышим, что, возводя человеческое существо к совершенству, Царь Безначальный дает ему нескончаемую жизнь (ныне в безпрестаннем воздати житии). В каноне на Пятидесятницу, в 4-й песни, Преподобный говорит о бане пакибытия: Баню Божественную пакибытия... дождоточиши ми струю от нетленнопрободеннаго Твоего ребра, о Божий Слове, запечатлел теплотою Духа. В пасхальном каноне преподобный Иоанн молился о том, чтобы мы могли истее причащаться Христу в невечернем дни Его Царствия, и здесь – те же чувства вечной жизни, каждый раз имеющие различные оттенки. В этом единстве чувств и есть существо преподобного песнопевца.

Наряду с канонами двунадесятых праздников преподобный Иоанн часто писал и стихиры на эти праздники. Так, имеются его стихиры на Рождество Христово, на Крещение Господне, на Успение Пресвятой Богородицы, а также на Сретение Господне. Все стихиры преподобного Иоанна отмечены печатью того же высокого дарования, которое характерно и для его канонов. Стихиры преподобного Иоанна часто являются основными выразителями главной идеи праздника, подобно литийной стихире на Рождество Христово Небо и земля или стихире на Сретение Господне Да отверзется дверь небесная днесь.

Преподобным Иоанном писаны каноны и стихиры и на некоторые другие праздники, а также некоторым святым, как, например, святителю Василию Великому, сорока мученикам Севастийским и другим. По мнению архиепископа Черниговского Филарета, в богослужебных книгах не всегда упоминается имя преподобного Иоанна под той или иной стихирой; он перечисляет многих святых, в службах которым стихиры помечены именем Иоанна-монаха или именем Иоанна Дамаскина[162].

Из служб Великого поста, согласно исследованию И.А. Карабинова о Постной Триоди, к трудам преподобного Иоанна Дамаскина относятся: канон святому великомученику Феодору Тирону в пяток 1-й седмицы и второй канон Лазаревой субботы, а также стихиры самогласны сырной субботы, Лазаревой субботы, Недели ваий и всех дней Страстной седмицы. О стихирах дней Страстной седмицы И.А. Карабинов делает следующее замечание: так как стихиры этих же дней писал и преподобный Косма Маиумский, удается установить, что друзья работали «совместно по одному общему плану». Так, преподобный Косма писал стихиры преимущественно на Великие Понедельник и Среду, а преподобный Иоанн Дамаскин – преимущественно на Великие Вторник и Четверг. Преподобному же Иоанну принадлежат стихиры Великого Пятка: Уже омакается трость изречения и Великой Субботы: Днесь ад стеня вопиет и другие[163]. Согласно И.А. Карабинову, в старой славянской Триоди 24 алфавитные стихиры на вечерни в среду 5-й седмицы Великого поста также приписываются святому Иоанну Дамаскину[164].