В чём состоят особенности формирования американской нации?

Все нынешние культуры, как и этнические генофонды, представляют собой смешанные образования. Во многих случаях фаза активного перемешивания была давно и основательно забыта, как, например, смешение славян и тюрков в юж­норусской степи. Еще не совсем сгладились воспоминания об ассимиляции иберов (испанцев) и ацтеков на территории Мексики или греков и тюрков в Анатолии. В сравнении с этими смешениями опыт США, сложившийся из многих культур, сравнительно недавний.В течение многих десятилетий Соединенные Штаты представали в нашей научной и художественной литературе, а отсюда и в нашем сознании, как типичная страна резких контрастов. Это положение трудно оспаривать – факт очевиден, лежит на поверхности. Впрочем, в какой стране нет резких контрастов? В данной связи, как нам кажется, особый интерес представляет не столько констатация и анализ всевозможных контрастов, сколько исследование того, как общество справляется с их негативными последствиями, как ему – обществу – удается, не отклоняясь в сторону (или отклоняясь в минимальной степени) от однотипности и усредненности, создавать единство разнообразного, строить единство если не гармоническое, то хотя бы более или менее сба­лансированное. Проблема заключается в том, как, при неизбежности конфликтных ситуаций в обществе, создавать связи и механизмы, действия и противодействия, выдерживающие высокое напряжение. Традиция поиска сбалансированности – одна из важнейших черт жизни и развития американского общества.

Американское общество выработало свой, специфический, путь сглаживания этнических противоречий и конфликтов на протяжении значительного периода времени,

Американцы-нация эмигрантов, поэтому п роблема межнациональных и межрасовых отношений всегда представляла исключительную важность для США, на территории которых проживает свыше ста этнических групп и национальных меньшинств. Национальный вопрос всегда являлся одной из актуальнейших проблем в истории этой страны. Этничность не стала здесь разъединяющим фактором,

Америка не стала на путь этнически-административного территориального деления.Этот непреложный факт, однако, не говорит об универсальности американского решения национальных проблем; странам с иной историей, иными традициями американский пример в целом вряд ли годится для подражания, что не исключает, очевидно, использования его отдельных элементов.

Существуют достаточно достоверные сведения о количестве иммигрантов, прибывших в США, начиная с XVII в. до наших дней. Со дня основания первого поселения на территории нынешних Соединенных Штатов в 1607 г. сюда прибыло более 45 млн. переселенцев. Ни одна другая страна мира не знала столь масштабной иммиграции. Основные изменения в общей картине иммиграции обусловливались войнами и революциями, голодом и нищетой, религиозной нетерпимостью, преследованиями и вообще любыми катастрофическими ситуациями, заставлявшими верить, что в Америке им будет лучше, верить в «американскую мечту». И все же «плавильный котел» делал свое дело.

Уже в американской литературе XVIII в. достаточно заметно отражена идея «смешения наций» (плавильного котла).

Так, о «нации иммигрантов» писал Т. Пейн в памфлете «Здравый смысл» (1776 г.). (По происхождению англичанин; родом из небогатой квакерской семьи. В 1774 году прибыл в Америку, с рекомендательным письмом от Франклина (политик, один из отцов конституции, первый американец – иностранный член Рос. Академии наук, подписал Декларацию независимости, конституцию, Версальский договор 1783 г.), с которым познакомился в Англии. Это было как раз накануне разрыва Соединенных Штатов с Англией. В 1775 году Пейн, по поручению конгресса и сенатора, отвез в Англию прошение колонистов к королю. Это прошение так и осталось без ответа, а Пейн вернулся в Америку, где издал брошюру «Здравый смысл» (Common Sense), в которой доказывал, что каждый народ имеет полное право устроить у себя правительство, какое ему нравится. По словам Вашингтона (первый президент 1789–1797), брошюра Пейна произвела переворот в умах. После того, как была написана декларация независимости (1776), и началась война между Англией и Соединенными Штатами (1775 – 1783), Пейн отправился в лагерь Вашингтона, и стал издавать газету «Американский Кризис», поддерживая мужество небольшой американской армии.

Тонкий наблюдатель, американский писатель французского происхождения М. Кревкер в серии эссе, объединенных под общим названием «Письма американского фермера» (письмо III), задается риторическим вопросом: «Так кто ж такой, этот Американец, этот новый человек?» И отвечает: «Он либо европеец, либо потомок европейца; такого странного смешения кровей вы не найдете ни в одной стране. Я знаю одну семью, в которой дед был англичанином, его жена – датчанкой, их сын женился на француженке, у них четверо сыновей, чьи жены принадлежат к разным национальностям».

О многообразии, многоликости Америки, в том числе благодаря ее многоэтничности, дающей ей силы, порождающие чувство гордости, иносказательно писал Ч. Диккенс в романе «Жизнь и приключения Мартина Чеззлуита». Не будучи поклонником Америки, более того, подвергавший язвительной критике многие стороны американского образа жизни (о чем свидетельствуют, например, его «Американские заметки»), английский классик, тем не менее, обращал внимание на сильные его стороны: Марк Таили, слуга М. Чеззлуита, по пути из США обратно в Великобританию задается вопросом, как бы он, будь художником, нарисовал орла, изображенного на американском гербе. Его хозяин советует ему: «Я полагаю, тебе надо изобразить его настолько похожим на орла, насколько сумеешь». «Нет, – сказал Марк. – По мне, сэр, так не годится. Я хотел бы нарисовать его похожим на летучую мышь из-за его близорукости, а заодно как бантамского петуха из-за его задиристости, как сороку – из-за того, что он сразу трещит обо всем, что у него на уме, как павлина - из-за его тщеславия, как страуса – из-за того, что он сует голову в песок и думает, что его никто не видит...

И как феникса ^ из-за его способности выкарабкиваться из пепла своих неудач и вновь взмывать в небо! - добавил Мартин».

Если попытаться найти наиболее распространенную метафору, характеризующую американскую цивилизацию в общественно-политическом, научно-гуманитарном, наконец, массово-бытовом плане, то, пожалуй, образ «плавильного котла» лучше всего передает ее универсальную сущность.Впрочем, некоторые американские исследователи 80-х годов считают более сущностной метафорой – salad bowl - «салатница» (существуют, впрочем, и другие метафоры: «овощной суп», «лоскутное одеяло», «великолепная мозаика», «пицца» и др., но они не стали общеупотребительными), ибо, как известно, салат состоит не из абстрактной кипящей массы, а из вполне конкретных ингредиентов: помидоров, огурцов, салата и т.д. Таковы и иммигранты: как бы ни были они перемешаны в единый американский «салат», они продолжают оставаться англичанами, немцами, поляками и т.д.Образ же «плавильного котла», ставший как бы составной частью «американской мечты», в свое время точно отразил преобладающую интегрирующую тенденцию в национальном развитии США на протяжении многих десятилетий.

Появление термина «плавильный котел» имеет вполне конкретную дату – 1908 г. Именно в этот год. На который пришелся пик иммиграции, английский драматург, журналист и мастер короткого рассказа И зраэль З а нгвилл (1864 - 1826), выходец из России (еврей из Царства Польского, деятель еврейского движения), опубликовал наивную, сентиментальную пьесу под названием «Плавильный котел». Главный герой пьесы — молодой иммигрант из Российской империи Горас Элджер, глядя с корабля, прибывшего в порт Нью-Йорк, воскликнул: «Америка — это созданный Богом величайший плавильный котёл, в котором сплавляются все народы Европы… Немцы и французы, ирландцы и англичане, евреи и русские — все в этот тигель. Так Господь создаёт нацию американцев».

Два иммигранта - юноша и девушка - находят свое счастье в Америке, несмотря на национальные и религиозные преграды. В финале пьесы, написанной в высокопарном духе, присущем художественным вкусам той эпохи, молодожены обнявшись восторженно смотрят на закат над Нью-Йорком:

«Дэвид: Вот он, великий плавильный котел! Послушай! Слышишь, как он ревет и кипит? Вон его гигантское чрево – сюда, в эту безбрежную ширь, прибывают тысячи и тысячи тех, кто питают ее, вливают в нее свой людской труд! О, какое кипение, о, какое движение! Кельт и латинянин, славянин и тевтонец, грек и сириец, черный и желтый...

Вера: Еврей и христианин.

Дэвид: Да, Восток и Запад, Север и Юг, пальма и сосна, полюс и экватор, полумесяц и крест!... Как этот великий алхимик переплавляет и смешивает их в своем очищающем пламени! Здесь все они объединятся, чтобы создать Республику Людей и Царство Божие...».

Поставленная на сцене Колумбийского театра в Вашингтоне, пьеса имела огромный успех. Увидеть ее получили возможность и жители других городов страны, где она шла на подмостках многих театров. Большими тиражами пьеса публиковалась и в виде отдельной книжки. Присутствовавший на спектакле президент Т. Рузвельт дал ей высокую оценку. Восторженно отозвался о ней и один из известнейших в то время политических деятелей У. Брайан. В своем отзыве на пьесу он заметил, что действительно «славянин и тевтонец, грек и сириец» были великими, но «еще более великими в сравнении с ними должны стать американцы, воплощающие в себе достоинства каждой из этих нации.

Уильям Дженнингс Брайан — американский политик и государственный деятель, представитель популистского крыла Демократической партии. Старший брат губернатора Небраски Чарльза Брайана. Баллотировался на пост президента

Образ «плавильного котла» впоследствии нашел свое идеологическое обоснование в трудах историков:

-Даниэля Бурстина (директор Библиотеки Конгресса США, книги «Американцы: национальный опыт», «Америка и образ Европы»),

-А. Шлезингера (старшего и младшего),

-О. Хэндлина, М. Хэнсена, К. Деглера и многих других. Они закрепляли в массовом сознании образ Соединенных Штатов как «нации иммигрантов», уникальной вселенской «нации наций».

Об американской жизни как о «сильнейшем растворителе» писал и американский философ Д. Сантаяна, имея в виду все тот же «плавильный котел». Мотив «смёшения кровей» стал лейтмотивом выступлений американских президентов и других крупных государственных деятелей, произведений многих американских мыслителей. Их высказывания так или иначе перекликаются с вышеприведенными взглядами Кревкера, как, например, слова Ф. Рузвельта, произнесенные в 1943 г.: «Американизм – это вопрос ума и сердца. Он не имеет – и не когда не имел – отношения к расовому и национальному происхождению". Хороший американец – это такой американец, который верен своей стране и ее принципам свободы и демократии». Характерно в этой связи обращение Рузвельта к членам общества «Дочери американской революции»: «Мои дорогие американцы, сотоварищи по иммиграции...».

Через много лет (1982 г.) другой американский президент Р. Рейган выскажется в том же духе: «Я всегда считал, что эта благословенная земля была необыкновенным образом отделена от других, что божий промысел поместил этот великий континент между океанами для того, чтобы его обнаружили люди со всех концов Земли, наделенные особой любовью к вере и свободе».Так что американцы издавна усвоили, что верность стране вполне может сосуществовать с верностью своей этнической группе. Открытие, впрочем, далёко не новое: о том, что принцип многообразия является ценным обогащением национальной идеи говорил еще Вергилий две тысячи лет назад.