Вступление закона в силу и утрата им таковой

38. Признавая, что деяние становится уголовно наказуемым, как скоро юридическая норма воплотилась в законе уголовном, мы, конечно, имеем в виду закон, действительно существующий во время учинения преступного посягательства, а так как все, что совершается в жизни, совершается во времени и в пространстве, то отсюда возникают два существенных вопроса: какой закон может быть почитаем действующим ввиду времени учинения преступного деяния и какой закон должен почитаться действующим ввиду места учинения этого деяния?

Действующим законом по отношению ко времени учинения деяния будет тот, который был в то время руководящим выражением авторитетной воли, восприяв в установленном порядке надлежащую для того силу. Понятно, что закон уголовный, как и всякий иной, не является внезапно, он должен быть не проявлением мелькнувшего желания, а выражением продуманной воли законодательной власти; поэтому и в истории его возникновения мы можем и должны различать: момент почина или инициативу закона, составление проекта закона, обсуждение его и т.д.; но все эти моменты не имеют в праве уголовном какого-либо особого значения, а потому и подлежат рассмотрению в общем учении права государственного о законе*(295).

Во всех этих фазисах речь идет только о проекте или предположении закона; законом как действительным выражением воли законодательной власти предположение становится только с момента его утверждения законодательной властью и повеления о его исполнении*(296).

По силе ст.50 Законов основных, а также ст.37 Учреждения Государственного Совета, все предначертания законов восходят на Высочайшее усмотрение и не иначе поступают к предназначенному им совершению, как действием самодержавной власти.

39. Но как скоро закон свершен утверждением законодателя, то нужен ли какой-либо дальнейший акт, чтобы закон получил действительную силу? Во всех континентальных государствах таким условием является публикация закона. Этим путем веление авторитетной воли оповещается народу, и только благодаря обнародованию закон может сделаться руководящим началом гражданской жизни*(297). Как говорят наши Основные законы, закон получает обязательную силу не прежде как со дня его объявления (ст.59); никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком (ст.62); по ст.63 свято и ненарушимо должен быть исполняем всеми и каждым закон, в надлежащем порядке обнародованный. Наконец, в сам Свод законов могут быть вносимы только законы или Высочайшие повеления, в надлежащем порядке обнародованные, хотя это положение и не всегда соблюдалось как при первом, так и при последующих изданиях Свода, но оно категорически выражено в п.10 Мнения Государственного Совета, Высочайше утвержденного 5 ноября 1885 г., о переработке Свода законов*(298).

Обнародование всех общих законов принадлежит Правительствующему Сенату по Первому департаменту (Учреждения Правительствующего Сената, ст.19) 299; "в нужных случаях Первый департамент чинит распорядок самого обнародования на местах, надзирает за точностью оного и разрешает, силой законов, встречающиеся в том затруднения или недоразумения". Для сего все как именные Высочайшие повеления за собственноручным Его Величества подписанием, так и объявляемые Сенату Высочайшие повеления доставляются первоначально министру юстиции (как генерал-прокурору Правительствующего Сената) и от него уже, по вскрытии их, препровождаются в Сенат (ст.48 Учреждения Правительствующего Сената) в канцелярию Первого департамента (ст.181). Все полученные Высочайшие повеления вносятся в особый реестр и немедленно предлагаются к выслушанию в Общем собрании. На сей конец сенаторы в каждый присутственный день, не приступая к слушанию дел в департаментах, входят прежде в Общее собрание (ст.182). Определения по Высочайшим повелениям приводятся в исполнение, хотя бы они были подписаны и тремя только сенаторами (ст.184). Сенат делает (ст.57 Основного закона, прим.1) распоряжение о припечатании его в Собрании узаконений и распоряжений правительства, сообщает при ведении закон Святейшему Синоду и рассылает при указе всем присутственным местам и лицам. Таким образом, основным моментом центрального опубликования является напечатание его в Собрании узаконений 300; только внесенные в него узаконения могут быть помещаемы и в Своде. Далее, от центрального опубликования отличается местное; по ст.58 Законов основных, обнародование закона в губерниях принадлежит токмо губернскому правлению и соответствующим ему местам (Учреждения губернские, ст.438, п.1), губернское правление сообщает печатные экземпляры закона правительственным установлениям, но вся эта процедура, как и рассылка Сенатом закона при указе, собственно говоря, не есть обнародование в буквальном смысле, а только "уведомление присутственных мест о законе". Напротив того, к местному обнародованию относится указанное в ст.530 Учреждений губернских "всенародное объявление" закона, а именно, чтение его в церквах и на площадях. Этот второй способ обнародования по существу своему может быть назван способом чрезвычайным.

40. Совпадает ли момент обнародования с моментом вступления закона в силу? Прежде всего, существуют случаи, когда при самом обнародовании закона определяется точно тот срок, с которого этот закон вступает в силу. Так, Свод законов, опубликованный 31 января 1833 г., вступил в силу с 1 января 1835 г., Уложение о наказаниях, обнародованное 15 августа 1845 г., вступило в действие с 1 мая 1846 г.

При этом условии с того дня, который назначен в законе, данный закон вступает в силу: 1) если он относится к отдельной местности или его введение ограничено отдельной местностью, то в этих ограниченных пределах; 2) если такого ограничения в нем не содержится, то во всей Империи, а равно и за пределами территории, насколько, конечно, он касается лиц и деяний, за пределами государства учиненных.

Во всех других случаях, когда в законе не определен точно день вступления его в силу, установление этого столь важного практического вопроса в нашей практике возбуждало значительные недоразумения.

Впрочем, и в западноевропейских законодательствах решение этого вопроса представляется весьма различным. Так, во Франции, по ст.1 Code civil, закон вступал в силу в столице на другой день после его публикации, а в департаментах - по истечении этого срока, с прибавлением по одному дню на каждые десять мириаметров (около 20 лье) расстояния от места публикации; но эта система была совершенно изменена Законами 1870 и 1875 годов. Теперь все законы и важнейшие декреты публикуются в "Journal Officiel" и в "Bulletin des lois" и только второстепенные декреты в одних бюллетенях; для последних сохранился прежний порядок вступления в силу, а для первых принято такое начало: в месте пребывания правительства закон вступает в силу на другой день по выходе "Journal Officiel", а в департаментах-на другой день после его получения в главном городе округа (au chef-lieu de l'arrondissement)*(301). В Германии, согласно ст.2 Имперской конституции 1871 г., общий срок действия закона, если в самом законе не обозначено другого срока, начинается через 14 дней после того, как закон обнародован в Берлине*(302).

В Основных законах по этому предмету нет определенных начал, но несомненно, что этот момент не совпадает с моментом напечатания закона в Собрании узаконений, так как ст.59 Законов основных говорит: "В присутственных местах, каждый закон восприемлет свою силу и должен быть прилагаем к делам не прежде, как со дня получения его в том месте, к исполнению коего оный подлежит"; следовательно, при условиях рассылки Собрания узаконений, даже в столичных присутственных местах закон вступит в силу не ранее как на другой день после выхода, а для провинциальных мест срок этот будет зависеть от расстояния их от Петербурга.

Но при этом закон оставляет без разрешения вопрос о том, следует ли считать этим моментом в губернии момент получения собрания узаконений губернским правлением*(303) или же каждым отдельным присутственным местом. Казалось бы, нужно принять последнее: во-первых, к такому выводу приводит указанный выше текст ст.59 Законов основных; во-вторых, то соображение, что распределение судебных округов не совпадает с административным делением, и окружные суды, не говоря уже о судебных палатах, не стоят в отношении подчиненности к губернским правлениям; в-третьих, ст.858 Учреждений губернских (по изд. 1857 г.), в которой говорилось о рассылке губернским правлением печатанных законов другим присутственным местам, ныне отменена. Поэтому нужно признать, что закон уголовный вступает в силу на другой день по получении собрания узаконений подлежащим судебным местом, собрания, выписываемого всеми сими местами, согласно с ст.534 Учреждений губернских, обязательно. Такое толкование усвоено и Первым департаментом Сената, коего указ от 20 ноября 1884г. внесен в примеч.1 к ст.19 Учреждения Правительствующего Сената. В этом примечании сказано: "Распубликование закона, по определению о том Правительствующего Сената, в Собрании узаконений и распоряжений правительства имеет значение официального его обнародования, и в присутственных местах каждый закон восприемлет свою силу и должен быть прилагаем к делам со дня получения в том месте листов Собрания узаконений и распоряжений правительства, в коих он припечатан"*(304).

Если закон сделался известным в данной местности иным путем ранее этого срока, то тем не менее он не может служить основанием для постановления судебного решения. Но и ныне остается неразъясненным, как определяется момент получения закона в губернии или в присутственном месте: фактическим ли получением, слушанием закона присутственным местом, отметкой в реестре входящих или же фиктивным моментом, выводимым на основании общего срока прихода почты в данную местность. Ввиду ст.529 Учреждений губернских, можно бы было склониться в пользу момента фактического получения, но такая система введет в практику крайнюю (иногда и злонамеренную) неопределенность, а потому практичнее принять момент фиктивного исчисления срока*(305).

Наконец, вовсе остается без ответа вопрос о том, с какого дня вступает в силу закон по отношению к деяниям, учиненным за пределами русской территории. Таким моментом надо, казалось бы, признать день выхода собрания узаконений в Петербурге.

41. Далее, для того чтобы быть признанным законом действующим, закон должен не только вступить в силу, но и не утратить таковой.

Утрата силы законом уголовным, конечно, проявляется теми же способами, как и утрата всяким иным законом, а потому можно в этом отношении ограничиться лишь несколькими замечаниями.

Момент утраты законом его силы стоит прежде всего в зависимости от его характера, так как в этом отношении необходимо различать законы временные и законы, издаваемые на неопределенное время.

Временные законы, или законы переходные (провизорные), теряют силу с истечением того срока, на который издан закон, или с устранением того фактического или юридического положения, в видах которого возник закон временный; таков характер всех законов о введении в действие каких-либо законоположений, например о введении в действие Судебных уставов; законы, объявляющие местность на военном положении; Закон 14 августа 1881 г. об усиленной и чрезвычайной охране, так как, по ст.12 этого закона, действие этих правил в тех местностях, где было введено такое положение, прекращается в силу самого закона, если по истечении 1 года для усиленной охраны и 6месяцев для чрезвычайной охрана не будет продолжена по представлению в Комитет министров министра внутренних дел.

Законы же, восприемлющие силу безусловно, а не на срок, или, как их называли прежде, законы вечные, сохраняют, по точному выражению ст.72 Законов основных, свое действие, "доколе не будут отменены силою нового закона".

Поэтому закон уголовный никогда не может быть отменен обычаем; оставление закона практикой без применения, хотя бы это продолжалось и весьма долгое время, хотя бы оно объяснялось несоответствием закона с изменившимися условиями государственной и общественной жизни, может сделать закон устарелым, но не может отменить закона.

Для отмены закона необходима прямо заявленная воля законодательной власти, и притом заявленная общим законодательным путем. Пересмотр отдельных томов Свода при новом их издании может нередко обнаружить необходимость отмены некоторых устарелых законов, но сама отмена их не может последовать в порядке кодификационном. Так, например, пунктом 4 Закона 5 ноября 1885 года о переработке Свода законов хотя и было указано, что обязательному исключению из Свода законов подлежат правила, которые, утратив обязательную силу, содержат в себе одни только исторические указания, но это положение относилось только к таким статьям или, в особенности, к примечаниям, которые имели характер не закона, а простой исторической справки.

Прекращение силы закона может выражаться или в полной отмене закона306, или в замене его новым, или в его изменении в смысле отмены какой-либо его части, или, наоборот, в виде пополнения его, когда образуется новый закон из старого с присоединением к нему известного дополнения.

Указание на то, какие именно из существующих узаконений отменяются или изменяются новым законом, может быть сделано в самом же законе. Так, ст.114 Учреждения Государственного Совета изд. 1892 г., говорила: "В каждом новом уставе, положении или отдельном узаконении должны быть означаемы статьи Свода законов, которые оным изменяются или вовсе отменяются"; но это правило, представляющее несомненно серьезные практические затруднения, требуя от редакторов каждого закона полного и всестороннего знакомства со всеми отделами Свода, применялось не всегда. Нередко при издании новых законов довольствовались более неопределенным указанием: в дополнение, пояснение или отмену подлежащих статей Свода; в издание 1901 г. ст.114 не включена. Но нельзя не прибавить, что употребление той или другой формулы только облегчает задачу применителей нового закона, а вовсе не изменяет существа дела, так как юридическое основание отмены прежнего закона заключается не в этом указании законодателя, а в существе нового закона, в том основном положении, что одно и то же юридическое отношение не может нормироваться двумя повелениями законодательной власти, друг другу противоречащими, а потому позднейшее веление отменяет всякое предшествующее, относящееся к тому же предмету и с ним несходное (lex posterior derogat legi priori) *(Позднейший закон отменяет закон предшествующий (лат.).). Сообразно этому, если в новом законе и не было сделано никакого прямого указания на закон прежний, им заменяемый, то тем не менее этот прежний закон должен почитаться отмененным.

Если закон не сделал прямого указания на то, какие законоположения он отменяет или изменяет, то на ком же лежит в этом случае обязанность выяснить и установить объем и сущность изменений, им произведенных в предшествующем законодательстве?

По нашему законодательству такая обязанность лежит прежде всего на том учреждении, которому вверена кодификация законов, т.е. после 1826 г. - на Втором отделении Его Императорского Величества Канцелярии, в 1882 г. это было возложено на кодификационный отдел при Государственном Совете, а ныне, по Закону 18 сентября 1893 г., - на отделение Свода законов в Государственной канцелярии, в которое, по ст.186 Учреждения Правительствующего Сената, обязательно должны быть доставляемы все обнародуемые узаконения. Издавая продолжение к Своду или делая новое издание Свода, оно обязано исключить из него или показать отмененными все те статьи, которые утратили свою силу вследствие издания новых законов*(307); так, в неоднократно цитированном Законе 5 ноября 1885г. предоставлено кодификационному отделу (п.4в) исключить при новом издании Свода все правила, "хотя прямо и не отмененные, но утратившие силу по содержанию позднейших узаконений". Конечно, такое указание должно быть сделано в ближайшем продолжении, но это не препятствует оказавшийся недосмотр и пропуски отметить и в позднейших продолжениях, как о том и выражено в пункте 15 того же закона. Но, конечно, и в этом случае не надо забывать, что отмена совершается не этим указанием кодификатора, а законом, на котором основывается кодификатор, и что, следовательно, сам момент отмены относится к моменту издания нового закона, а не к моменту издания продолжения*(308).

Далее, эта обязанность лежит на применителях закона, составляя одну из самых трудных и важных судейских обязанностей, один из важнейших видов интерпретации закона. Выполнение этой обязанности имеет практическое значение не только в период времени, отделяющий момент издания закона от момента внесения его в продолжение *(Имеется в виду "Продолжение" Свода законов. - Ред.), но и после издания продолжения, ввиду возможных пропусков и ошибок кодификаторов, а иногда даже и вследствие невозможности подобного изменения путем кодификационным. В особенности трудна эта деятельность при издании обширных законов, охватывающих целую область права. Так, для примера можно указать на Судебные уставы 1864 г. Несомненно, например, что Уставы уголовного судопроизводства в местностях, в коих они введены в действие, отменили все старые уголовно-процессуальные законы, заключающиеся во второй книге т.XV, то они отменили также и процессуальные правила, не согласные с новым Уставом, помещенные и в первой книге т.XV, т.е. в Уложении о наказаниях, хотя статьи, их содержащие, оставались без изменения в изданиях 1866 г. и 1885 г.