2017-12-14
215
Конфискация специальная допускалась как по Уложению (ст.58), так и по Уставу о наказаниях (ст.2), и притом в весьма разнообразных формах. Уложение говорило вообще о конфискации принадлежащих виновному вещей или другого имущества, а Устав о наказаниях упоминал об орудиях, употребленных для учинения преступного деяния, или иных принадлежащих виновному вещах*(1942).
Однако все виды отбираемых или конфискуемых предметов по Уложению о наказаниях 1845 г. и Уставу о наказаниях могли быть сведены к трем группам: к первой принадлежало отобрание предметов, которые вообще воспрещены к употреблению в гражданском обороте и которых оставление в обладании виновного составляло бы нарушение закона; таково, например, отобрание икон, писанных в соблазнительном виде, поддельных денег, воспрещенных орудий ловли и т.п.; в этих случаях отобрание применялось, хотя бы о нем и не было особого указания в законе*(1943). Ко второй категории относились предметы, служившие средством для совершения преступления, например, орудия и припасы для подделки монеты, машины и инструменты на недозволенных или тайно устроенных заводах и т.п. К третьей категории относились предметы, добытые посредством преступления, например, взятка, дичь, добытая в недозволенное время, лес, срубленный с нарушением лесоохранительных правил, и т.п. При этом закон не давал никаких общих указаний на то, что подлежит отобранию, а делал подобные указания в Особенной части, при изложении взысканий за отдельные нарушения*(1944). В некоторых случаях, например при нарушениях уставов казенных управлений, конфискация кроме наказания совмещала в себе и вознаграждение казны за ущерб, действительно понесенный или даже предполагаемый, как, например, при отобрании незаконно провезенных или водворенных товаров*(1945).
Редакционная комиссия, внося отобрание отдельных предметов в число дополнительных наказаний, сочла вместе с тем необходимым определить точнее категории предметов, подлежащих отобранию, и начала, ею усвоенные, были приняты и Государственным Советом с небольшими редакционными изменениями.
Таким образом, отобранию подлежат:
1) Предметы, которые запрещается изготовлять, продавать, распространять, иметь при себе или хранить, как, например, поддельные денежные знаки, вредные для здоровья припасы, поддельные документы и т.п.; причем воспрещение имения таких предметов может быть безусловно, для всех и всегда, или условно при несоблюдении известных правил, например, отобрание контрабандных товаров, незаконно выкуренного спирта, или даже воспрещенных к употреблению или имению для известных лиц или учреждений, например, конфискация заграничных товаров, клейм не имеющих, в торговых помещениях; необандероленных папирос в известных торговых заведениях и т.п. Свойство "воспрещенных" может придать известным предметам или специальный закон, или в законном порядке изданные обязательные постановления, или указания уголовного закона, или иногда даже сам характер предмета, в судебном порядке установленный, например, опасность для здоровья предназначенных для продажи съестных припасов, опасность в пожарном отношении известных предметов и т.п.
2) Вещи, предназначавшиеся или служившие для совершения преступных деяний, в случаях, когда отобрание их особо предусмотрено законом, понимая под виновными как физического исполнителя преступления, так и его соучастников. Конфискация этого рода может иметь, как говорит объяснительная записка, двоякое значение: с одной стороны, она служит полицейской мерой безопасности, а с другой - особым видом имущественного взыскания, то, что французское право называет la confiscation reelle*("Реальная конфискация (фр.)."). В этом значении конфискация может быть вполне рационально употребляема при некоторых проступках, как, например, отобрание орудий порубки при лесных нарушениях, конфискация орудий лова при недозволенной охоте или рыбной ловле и т.п., но при этом безусловно необходимо, чтобы такое дополнительное взыскание было специально оговорено при отдельных запретах Уложения.
Отобрание таких предметов не должно быть смешиваемо, конечно, с отобранием предметов в качестве вещественных доказательств, имеющим процессуальное значение (ст.371 и след.). Вещественным доказательством могут быть как предметы, добытые преступлением, так и те, на которые было направлено преступное деяние, которые служили орудием его совершения, и вообще все найденное при осмотре места, при обыске или выемке (или представленное впоследствии при производстве дела) и могущее служить к обнаружению преступного деяния и к улике преступника, безотносительно к тому, могут ли они подлежать отобранию по Уложению или нет. Вещественные доказательства как таковые отбираются и хранятся в порядке, указанном в Уставе уголовного судопроизводства, и возвращаются, согласно ст.686 Устава уголовного судопроизводства, только по миновании в них надобности, т.е. по вступлении приговора в законную силу.
3) Иные особо в законе означенные предметы. Случаи этого рода весьма разнообразны и всегда с точностью определяются в самом Уголовном уложении. Сюда обыкновенно относят и отобрание вещей, добытых посредством преступного деяния или бывших результатом преступной деятельности, хотя нельзя не прибавить, что большей частью отобрание таких предметов производится по другим основаниям.
Так, во-первых, весьма нередко результатом преступной деятельности являются предметы, бытие которых или обладание коими вообще или при данных условиях воспрещены законом, которые потому и подлежат отобранию по пункту 1 ст.36.
Далее, во-вторых, отобранные у виновного вещи могут оказаться принадлежащими определенному потерпевшему лицу или, общнее, не принадлежащими виновному и, так сказать, заставляющими предполагать незаконность их приобретения. Все такие вещи, на точном основании статей 126, 375 и 777 Устава уголовного судопроизводства, отбираются у виновного и возвращаются хозяину, хотя бы он и не предъявлял о том иска; в случае же неотыскания хозяина по истечении установленного срока вещи эти поступают в казну*(1946).
Но, разумеется, такое отобрание не распространяется на предметы и ценности, полученные виновным хотя бы и вследствие его преступной деятельности, но не непосредственно, как, например, платье и мебель, купленные на украденные деньги; эти вещи могут быть обращаемы лишь на удовлетворение иска о вознаграждении потерпевшего в случае несостоятельности виновного, подобно тому, как этот иск может быть обращен и на всякое другое его имущество. Конфискация такого рода предметов может быть допущена разве только на том основании, что никто не может обогащаться или доставлять себе выгоды посредством нарушения закона, но для этого необходимо особое указание уголовного закона, и, собственно, эти случаи и имеет в виду разбираемый пункт ст.36; таковы, например, случаи отобрания неклейменных или не имеющих надлежащей пометы золотых вещей или изделий, найденных у торговцев и мастеров (ст.310); церковных свечей (ст.297), неправильно хранимых или неправильно приобретенных пороха или других огнестрельных или взрывчатых веществ или снарядов и т.п. Сюда же относятся и многие случаи конфискации, указанные в Уставах казенных управлений.
Конфискация того, что служило орудием преступления, отобрание или уничтожение того, что было произведено или добыто преступной деятельностью, заключая в себе лишение или ограничение известных имущественных прав лица, может быть назначаемо только в случаях, особо в законе указанных, и лишь в случае признания подсудимого виновным судом или иным учреждением, компетентным к рассмотрению сего нарушения (при нарушениях уставов казенного управления или уставов административных)*(1947). Но те предметы, которые не должны находиться в обладании частных лиц или в общественном обороте, то, что грозит общественной безопасности, нравственности или народному здравию, даже вообще все то, что может быть устроено или произведено не иначе как по получении надлежащего разрешения, не может быть сохранено и оставлено в частном обладании само по себе, независимо от установления виновности того или другого лица. На этом основании уничтожение подобных предметов, исправление сделанного может быть определено судом, хотя бы он и не применял наказания к виновному за давностью (реш. 1886 г. N 32, по делу Семенова и др.). Соответственно сему ст.38 Уложения говорит, что постановления, в ст.36 и 37 изложенные, применяются судом и в случае оправдания обвиняемого или освобождения его от наказания, а также в случае прекращения или приостановления уголовного преследования. С другой стороны, в этих случаях такие меры могут быть предпринимаемы не только судом, но и полицией, и притом или временно, до возбуждения уголовного преследования (ст.1137, 1145 и след. Устава уголовного судопроизводства)*(1948), или самостоятельно.
Применение специальной конфискации по общему правилу не зависит от усмотрения суда, а наступает силою самого закона; но иногда применение таковой и определение объема конфискации предоставляется усмотрению суда.
Отобранные вещи, буде не подлежат истреблению и если в законе не указано особого для них назначения, обращаются в казну; деньги, вырученные от продажи поступивших в казну вещей, обращаются на устройство мест заключения.
Наравне с постановлениями об отобрании имущества должны быть поставлены и правила, на основании коих у виновного хотя и не отбираются какие-либо предметы, но устраняются последствия его преступной деятельности. К таким последствиям по Уложению 1845 г. относились: сломка или исправление всего неправильно построенного, если неправильность будет признана вредною для общественной безопасности или народного здравия (ст.68 Устава, ст.1058 Уложения); сломка устроенного раскольниками скита, нового молитвенного здания, устроенного без разрешения на то, и вообще всего устроенного без разрешения или несогласно с оным (ст.205); закрытие, упразднение или перенесение построенных без дозволения или не в надлежащем месте церквей и каплиц (ст.1066, 1067); мечетей (ст.1073); синагог (ст.1074); мануфактур или иных подобных промышленных заведений (ст.1075, 1076, 1348); закрытие устроенных в земле Войска Донского рыбоспетных заводов (ст.916); закрытие типографий, литографий и других мест тиснения при нарушениях Устава цензурного (ст.1045); приостановление или прекращение при таких нарушениях повременного издания (ст.1046); уничтожение сочинения или части оного (ст.1045); закрытие открытых без дозволения учебного заведения (ст.1049), ссудных касс (ст.471 Устава). Сюда же должно было быть отнесено уничтожение, вполне или частью, подложных документов, сделание на них надписи и т.д.*(1949) Наконец, особым видом такого же уничтожения последствий преступной деятельности являлись понудительные меры, о коих говорила ст.26 Устава о наказаниях, на основании коей, если проступок состоял в неисполнении закона или предписаний действующих в силу закона властей, виновные приговаривались к исполнению, по мере возможности, того, что ими упущено.
В действующем Уложении (ст.37) эти положения отчасти обобщены и сведены к двум главным типам: во-первых, все открытое или устроенное без надлежащего разрешения подлежит закрытию впредь до получения сего разрешения. При этом сами действия, постройки, приспособления и т.п., для которых требуется такое дозволение, указываются или в законах уголовных, или в специальных уставах и постановлениях.
Во-вторых, неправильно построенное, открытое, устроенное, перестроенное, исправленное или возобновленное подлежит в указанный судом срок на счет виновного сломке, закрытию, исправлению, перенесению в другое место или приведению в прежний вид, но при наличности одного из следующих условий: а) если учиненное виновным будет признано вредным для общественной безопасности или для народного здравия; б) если учинены преступные деяния, предусмотренные в статьях, указанных в п.2 ст.37.
Таковы, например, случаи неустройства в промышленных или торговых заведениях приспособлений для предупреждения заразы воздуха или воды, буде такие приспособления предписаны законом или законным постановлением власти (ст.306), или устройство заводов там, где это воспрещено (ст.305 п.2); производство запрещенных работ в округе охраны минеральных источников (ст.400); неисполнение правил для устройства заведений выделки огнестрельных или взрывчатых веществ (ст.221 пп.2, 3, 222); устройство с нарушением установленных правил мечети, синагоги, раскольничьего молитвенного дома (ст.375, 376); нарушение правила незагромождения железнодорожных путей (ст.393, 394, 395) и т.п.
Все эти меры принимаются на тех же основаниях и в том же порядке, как и отобрание воспрещенных к употреблению в житейском обиходе вещей.
228.IV. Другие дополнительные взыскания.Из других дополнительных взысканий, перечисленных в ст.33, кроме указанных выше поражений в правах (пп. 1, 2, 3, 4 и 7), закон указывает: 1) денежное взыскание, назначение коего особо указано в законе; 2) напечатание судебного приговора на счет виновного в одном из правительственных и в одном из частных повременных изданий по назначению суда. Такое напечатание делается или обязательно по силе самого закона, или по особому заявлению о том потерпевшего. Напечатание это, в силу ст.957 Устава уголовного судопроизводства, может быть исполнено только по вступлении приговора в законную силу; 3) наконец, к этой же группе относится дополнительное лишение свободы по ст.32, внесенной в Уложение Государственным Советом, в силу коей приговоренный к заключению в тюрьме, на какой бы то ни было срок и за какое бы то ни было преступное деяние, если суд признает его учинившим это деяние вследствие тунеядства или праздности, может быть по определению суда помещен непосредственно по отбытии заключения в тюрьме в работный дом на срок от шести месяцев до двух лет.
По этому поводу в "Журнале Особого совещания при Государственном Совете" было высказано, "что тунеядство и праздность, побуждающая человека вместо честного труда искать преступных способов пропитания и наживы, представляются обстоятельствами, в значительной мере зависящими от его воли. Поэтому при совершении им преступлений они могут быть рассматриваемы как условия, квалифицирующие вину, и едва ли с точки зрения справедливости возможно возражать против некоторого отягощения участи такого лица присоединением к определенному за совершенное им деяние наказанию других мер, способных приучить его к работе и вывести из неблагоприятных условий жизни". При этом было прибавлено, что необязательность такого дополнительного взыскания объясняется только тем, что работные дома существуют не повсеместно. Кроме того, в Особом совещании был поднят вопрос о включении в Уложение дополнительного взыскания для лиц, впавших в преступление вследствие привычки к пьянству, в виде помещения их на срок в заведения для алкоголиков, но это предложение было отклонено ввиду отсутствия подобных заведений, а Министерству юстиции поручено войти в подробное рассмотрение вопроса о введении этого института в будущем.
229. Следующую группу составляют наказания заменяющие, т.е. назначаемые только в том случае, когда наказание, положенное в законе за известное деяние, не может быть применено к виновному по каким-либо основаниям, фактическим или юридическим. В этих случаях нередко одно главное наказание заменяется другим, например, денежная пеня - арестом, но существуют и такие карательные меры, которые употребляются только в качестве заменяющих наказаний.
Таковы исправительные приюты для малолетних*(1950). Законодательные постановления об этом заменяющем наказании появились у нас только с изданием Устава о наказаниях. Хотя Правительствующий Сенат в решении 1874 г. N 46, по Общему собранию, и высказал, что отдача в исправительный приют, имея не карательный, а воспитательный характер, не составляет наказания и что лица, помещенные в приюты, не могут считаться осужденными и наказанными, но очевидно, что это разъяснение нужно понимать только в связи с основным вопросом, рассматривавшимся в этом решении, т.е. лишь но отношению к влиянию этого заключения на будущую судимость этих лиц и к неприменению к ним ст.146 Уложения о наказаниях, изд. 1866 г. (ныне отмененной). В прочих отношениях для малолетних, коим содеянное вменено в вину и к которым применяется статья 55 Уложения, таковая отдача является по нашему действующему праву несомненно судебно-карательной мерой: она может быть назначена только судом по отношению к лицу, признанному виновным, и притом за известные, законом указанные деяния. То обстоятельство, что сроки пребывания в приютах не соответствуют срокам заменяемого наказания, что суд вовсе не определяет этих сроков в приговоре, само по себе не может изменить карательного характера этой меры, так как пребывание в приютах принудительно, а освобождение из приюта может последовать не иначе как в порядке, законом указанном; сами же приюты состоят в ведении и под присмотром правительства. Как мера карательная отдача в приюты должна быть отнесена к группе наказаний заменяющих: как говорила ст.6 Устава о наказаниях, взамен заключения в тюрьме малолетние могут быть обращаемы в приюты*(1951). Равным образом и действующее Уложение говорит в ст.55, что помещение в приюты назначается вместо других наказаний; на это указывает далее возможность заменить помещение в исправительный приют помещением в особые отделения при тюрьмах; и наконец, на этот характер этой меры указывает последняя часть ст.55, говорящая о несовершеннолетних, достигших в момент обращения приговора к исполнению 18 лет. Поэтому суд и в этих случаях должен определить, какому наказанию подлежал бы виновный за данное деяние, если бы он был совершеннолетний, и потом это наказание, если дозволяет закон, заменить отдачей в приюты, указав в приговоре и то другое взыскание, которому должен подвергнуться малолетний, если бы в приюте не оказалось достаточно помещения. Иной характер имеет, конечно, отдача в исправительно-воспитательные заведения по ст.41, так как она применяется к лицам, коим содеянное не вменено и которые, следовательно, не могут подлежать наказанию; по отношению к ним эта отдача есть такая же мера безопасности, как и по отношению к преступникам - душевнобольным. Поэтому такая мера и может быть определяема судом в распорядительном, а не в судебном порядке; Редакционная комиссия для устранения недоразумений предполагала даже присвоить этим мерам различные наименования.
Правила об устройстве приютов были установлены Законом 5 декабря 1866 г. и затем внесены в Устав о содержащихся под стражей, ст.153 и след. По закону приюты эти учреждаются для исправления несовершеннолетних, отданных туда по судебному приговору; но в законе не содержится воспрещения помещать в те же заведения и детей бесприютных, нищих или отдаваемых туда в силу родительской власти. На практике уставы большинства приютов допускают принятие малолетних всех этих групп. По проекту Уголовного уложения предполагалось устройство двоякого рода заведений для малолетних: исправительно-воспитательных - для приговоренных по суду, коим деяние вменено в вину, и воспитательных - для прочих малолетних; кроме того, как указано в объяснительной записке к проекту, в исправительно-воспитательные заведения, устраиваемые с более суровым режимом, могли бы быть помещаемы те из находящихся в воспитательных учреждениях, для коих управлением заведения будет признана необходимость более строгого режима. При рассмотрении проекта в Государственном Совете эти предположения были вполне одобрены, и даже было указано на необходимость основывать правительственные учреждения этого рода именно для более опасных и более неисправимых, но затем всем этим учреждениям присвоено общее наименование - воспитательно-исправительных заведений, ввиду, главным образом, неимения у нас ныне различных заведений этого рода.
По действующим узаконениям приюты устраиваются правительством; но независимо от сего к учреждению таковых призываются земство, общества идуховные установления, а также и частные лица*(1952), причем, как было указано в объяснениях к Закону 1866 г., правительство особенно желало возникновения приютов общественных или частных. Действительно, до настоящего времени не открыто ни одного правительственного приюта (если не относить к таковым открытых обществами попечительными о тюрьмах), между тем как частных учреждений к 1 января 1901 г. было, по указанию М. Духовского - 43, а к 1января 1902 г., по сведениям тюремного управления, - 46*(1953), независимоот приютов для детей арестантов и ссыльных*(1954). Исправительные и воспитательные заведения учреждаются не иначе как с разрешения министра юстиции, им же утверждаются и уставы этих заведений, но уставы обществ утверждаются Министерством внутренних дел по соглашению с Министерством юстиции. В Министерство юстиции ежегодно приютами представляются отчеты; в случае обнаружения каких-либо нарушений в управлении приютами они могут быть закрываемы Первым департаментом Правительствующего Сената по представлению министра юстиции. Согласно Закону 21 марта 1890 г., в число лиц, участвующих в управлении заведением, входят и тюремные инспекторы.
Приюты неправительственные приняты по Высочайшему повелению 23 февраля 1895 г., под Высочайшее Его Императорского Величества покровительство и пользуются государственной поддержкой, а именно: если приют земледельческий, то ему в пользование отводится казенный участок земли; все принадлежащее приюту недвижимое имущество освобождается от сборов в пользу казны; приютам выдается тюремными комитетами из арестантских сумм та сумма, в какую комитетам обходятся пища и одежда арестанта.
Kpоме того, губернским земским собранием предоставляется отчислять из земских арестных сумм до 10%; с родителей находящихся в приюте детей может быть взыскиваема плата за содержание и воспитание детей, но с тем чтобы с недостаточных родителей плата не превышала 3 руб. в месяц.
Приюты устраиваются отдельно для детей того и другого пола; хотя до сих пор отдельно для девочек устроены приют Большовский около Москвы, Варшавский в усадьбе Пуща, близ Студзенецкой колонии, и Петербургский приют; сверх сего, открыто отделение в Саратовском приюте и существует приют в Кубанской области на 24 девочки; причем по уставам большинства этих заведений в них принимаются дети не только по приговорам, но и вообще брошенные дети или отданные в приют в силу родительской власти. По отношению к детям, отдаваемым в приюты по суду, приюты не имеют права выбора, коль скоро в них находятся свободные помещения; но, впрочем, по уставам некоторых заведений установляется известный предельный срок возраста принимаемых, а также наименьший срок пребывания. Содержащиеся вприютах получают элементарное образование и техническое; при этом приюты могут быть устраиваемы или ремесленные, или земледельческие, или смешанные.
Порядок содержания в приютах, план обучения, дисциплинарные взыскания и т.д. определяются уставами заведений; закон указывает только, что в случае побега бежавший возвращается в приют и содержится там под строгим присмотром и отдельно от других, но, впрочем, не долее месяца. На Киевском съезде в докладе Рукавишниковского приюта были так нормированы воспитательные начала заведений для малолетних: "Во-первых, существенною частью системы перевоспитания малолетних считается порядок жизни приюта, который должен быть приноровлен к тому, чтобы мальчик был здоров и чтобы он путем простого навыка приобретал ряд хороших привычек и свойств; во-вторых, меры предупредительные и надзор должны стоять на первом плане; при этом распределение дня должно быть составлено так, чтобы свободного времени оставалось возможно мало и чтобы отдых основывался на смене занятий; в-третьих, система воспитания сама по себе не может еще воспитать малолетнего, а необходимо влияние образованного, глубоко преданного делу человека". Закон 1866г., не входя в подробности содержания в приютах, не указывал ни на системы воспитания, ни на меры наград или дисциплинарных взысканий. Так, в некоторых заведениях, например в Рукавишниковском приюте, существует система наград как частных (льготы, отпуски), так и коллективных (главным образом, прогулки и маленькие праздники); то же в Студзенецкой колонии, где есть даже почетное семейное знамя. Дисциплинарные наказания: выговор, отделение от игр, помещение в отдельные семьи, карцер. По уставу некоторых заведений допускаются телесные наказания. Общий вопрос о допустимости этих наказаний поднимался на первом и третьем съездах; на первом мера эта признана нежелательной, а на третьем он остался открытым.
Согласно Закону 20 мая 1892 г., обращенные в приюты по судебным приговорам несовершеннолетние содержатся в нем до исправления, причем они не могут быть оставляемы там менее года и не должны оставаться по достижении 18 лет. Ближайшее определение продолжительности содержания предоставляется управлению сих заведений; исправившиеся могут быть освобождены по усмотрению управления заведения, но условно, т.е. в случае дурного поведения освобожденный возвращается в приют, где и остается до исправления или до наступления предельного срока. По действующему Уложению срок пребывания продолжен до 21 года. По выходе из приюта несовершеннолетний состоит под покровительством заведения, которое заботится о его будущности*(1955); но, к сожалению, эта деятельность в большинстве заведений вовсе не существует; более серьезно она поставлена лишь в Рукавишниковском приюте и Студзенецкой колонии.
Несмотря на то, что со времени издания закона о приютах прошло более 30 лет, дело исправительных приютов находится еще в начале: не толькообщее число открытых заведений не особенно велико*(1956), но количество помещаемых в них малолетних сравнительно с общим числом судимых малолетних почти ничтожно. К 1 января 1898 г. во всех заведениях было только 1414 питомцев*(1957); число мест в приютах, по расчету М. Духовского, было на 1854 человек, а число подлежащих отдаче - до 4000. Кроме того, как видно из отчетов отдельных заведений, большинство из них материально крайне не обеспечены.
Первым по времени возникновения является приют московский, праздновавший в 1890 г. двадцатипятилетие своего существования*(1958). Зародышем московского приютa был приют для малолетних преступников, основанный в 1864 г. Обществом распространения полезных книг; но действительное развитие приют получил с 1870 г., со времени вступления в заведование им Н.В. Рукавишникова, посвятившего приюту, независимо от значительных денежныхпожертвований, всю свою личную деятельность, вследствие чего и сам приют получил по ходатайству Общества распространения полезных книг название Рукавишниковского. Преждевременная смерть Н.В. Рукавишникова в 1875 году лишила не только московский приют, но и вообще все дело исправительных русских приютов энергического и полезнейшего деятеля; но, к счастью, московский приют нашел скоро достойного преемника в лице брата покойного, Н.В. Рукавишникова, попечителя причта, и преданного делу непосредственного руководителя - А.А. Фидлера, уже двадцать пять лет занимающего этот трудный пост. Рукавишниковский приют с 1878 г. состоит городским московским приютом, получая от города и от земства бульшую часть средств существования (в 1899 г. около 30 тыс. руб. при общем расходе в 55 тыс. руб.) и состоя в ведении московской управы; приют имеет также неприкосновенный капитал в 118 тыс. руб. (в 1897 г.) имени Н.В. Рукавишникова. Приют помещается в самом городе, в одном большом каменном доме; воспитанники разбиты на группы, состоящие в заведовании воспитателя, а во главе всего заведения стоит директор. Всех отделений в приюте четыре, причем дети распределяются не по возрасту или занятиям, а по личным их качествам, наблюдаемым при поступлении в приют или же во время нахождения их в подследственном отделении приюта. С 1882 г. приют имеет особое отделение для подследственных. В 1897 г. воспитанников было 110. Обучаются они ремеслам; в 1897 г. в приюте было восемь мастерских: переплетная, футлярная, малярная, портняжная, сапожная, токарная, столярная, кузнечная и слесарная. К числу особенностей заведения принадлежит образование в нем значительного собственного оркестра. По данным справок судимости, как указывает Н.В. Рукавишников, число рецидивистов колеблется от 6до 9%. Другое московское заведение для малолетних, Большевский исправительный приют для нищенствующих девочек, основано в 1874 г. Обществом поощрения трудолюбия; девочек с 1875 по 1879 г. было средним числом 25; с 1880 по 1884 г. - 47; с 1885 по 1889 г. - 58; с 1890 по 1894 г. - 63; с 1895 по 1899 г. - 70; работы в приюте главным образом ремесленные, преимущественно шитье.
Санкт-Петербургская земледельческая колония основана Санкт-Петербургским обществом земледельческих колоний и ремесленных приютов, возникшим 15 января 1870 г. по мысли и благодаря стараниям В.И. Чаславского. Колония была открыта в октябре 1871 г. за пороховыми заводами, в охтенской лесной даче, в 12 верстах от Петербурга*(1959); главным деятелем при первоначальном устройстве колонии и ее руководителем в первые годы существования был товарищ председателя комитета, сенатор М.Е. Ковалевский. Колония открылась первоначально в двух отделениях: земледельческом - в заведовании А.Я. Герда и ремесленном - в заведовании Ф.Ф. Резенера; но затем эти два отделения слились в одно общее.
Санкт-Петербургское общество земледельческих колоний первоначально предположило распространить свою деятельность на всю Poccию; но в действительности его средства оказались недостаточными и для содержания одной колонии, как это видно из бюджета колонии, так как членские взносы (по 10 руб. ежегодно) составляли в среднем с 1885 по 1889 г. - 2124 руб.; с 1890 по 1894 г. - 1520 руб.; с 1895 по 1897 г. - 1600 руб.; т.е. членские взносы составляли около 6%, а главный доход общества, независимо от платы за пищу и одежду тюремного комитета, составляла правительственная поддержка, колебавшаяся между 10 и 15 тыс. рублей, и ежегодный взнос Санкт-Петербургской думы в 5 тыс. руб. Число воспитанников было в среднем к 1 января с 1885 по 1889 г. 115 человек; с 1890 по 1894 г. - 126 человек; с 1895 по 1899 г. - 167 человек; на 1 января 1902 г. - 182 человека.
