Современное положение

Древлеправославная Поморская Церковь (ДПЦ)-ПОМОРЫ

Древлеправосла́вная помо́рская це́рковь (сокращённо ДПЦ) — современное официальное название крупнейшего религиозного объединения староверов поморского согласия. Как и многие безпоповские толки, ДПЦ не имеет трёхчинной иерархии, то есть богослужения; принятые у поморов таинства (Крещение, Исповедь) совершаются мирянами (духовными наставниками).

В истории России известна и под другими названиями — Церковное общество Христиан-Поморцев, Старообрядческая Поморская Церковь и др.

Поморское согласие

Согласие старообрядцев-безпоповцев, которые после смерти последних дораскольных священников отказались от практики приёма беглых попов (беглопоповство), то есть священников, переходящих из Русской православной церкви. В условиях отсутствия священства службы стали вестись избранными грамотными мирянами. На основе иноческого соловецкого устава был создан Поморский устав для ведения службы мирянам, в котором были опущены слова которые произносились священниками. Так же в Поморье на реке Выг был организован Выговский монастырь, ставший духовным центром всего согласия с конца XVII до середины XIX века. По ним и всё согласие получило наименование Поморского.

 

История церкви

Поморская лестовка

Начало поморскому согласию было положено в 1694 году, когда была основана община на реке Выг — Выговская мужская обитель (Выговское общежительство), ставшая идеологическим центром старообрядчества. В 1706 рядом с ней основана женская Лексинская обитель. Выговская обитель прославилась составлением Поморских ответов, которые фактически стали основой религиозного учения. В 1738 году поморцы приняли молитву за царя, что спровоцировало в их среде раскол (не признавшие молитвы образовали филипповский толк). Местные общины поморцев стали в начале XIX важными экономическими центрами Севера России.

В начале 1830-х годов из-за вопроса о браке произошёл раскол на старопоморское и новопоморское согласия. Новопоморцы разрешили передавать имущество по наследству, что по сути узаконило супружеские отношения вне церковного брака. Однако это же позволило привлекать к себе членов других согласий, недовольных строгостью отношения к блудному сожительству, именуемому у «новопоморцев» «браком».

Официальная церковная организация была образована после издания манифеста 17 апреля 1905 «О свободе вероисповедания». Первый Всероссийский собор поморцев прошёл 1—10 мая 1909 года в Москве, Второй — в 1912 году. В XX веке в поморское брачное согласие перешел ряд мощных федосеевских общин Ленинграда, Псковской, Новгородской областей, Поволжья. Таким образом, уже в советское время поморцы стали самым многочисленным беспоповским согласием. Съезд христиан-поморцев в 1923 г. разработал положение о церкви поморцев, предусматривавшее учреждение высшего Духовного совета и поместных (краевых, областных) духовных советов.

К концу 30-х годов легальная церковная жизнь ДПЦ прекратилась: все наставники были либо расстреляны, либо находились в заключении, либо на нелегальном положении. С тех пор "по нужде" стал широко распространен институт "наставниц" — женщин, руководящих общинами за отсутствием наставников-мужчин.

После присоединения Прибалтики к СССР, местный поморский христианский центр (Высший старообрядческий совет), созданный в Вильно еще в 1925 году, не стал закрываться, что послужило началом легализации беспоповского старообрядчества в СССР.

Современное положение

В 1989 году был создан Российский совет ДПЦ, опекающий поморцев России, Украины (в 1996 г. — 18 общин, ответственная община — Харьковская), часть поморцев Белоруссии (в 1996 г. — 22 общины, ответственная община — в г. Борисове), поморцев Молдавии (ответственная община — в г. Единцы), Казахстана (в 1996 г. — 10 общин, ответственная община — в Лениногорске), Киргизии (ответственная община — в Бишкеке).

По данным Министерства юстиции РФ на 1 мая 2004 года на территории России зарегистрировано 45 религиозных организаций ДПЦ. В мае 2006 впервые с 1912 г. в Санкт-Петербурге прошел III Всероссийский Собор Древлеправославной Поморской Церкви.

В настоящее время существует шесть поместных объединений ДПЦ. Координационный орган — Единый Совет ДПЦ, созданный в 2001 году в Санкт-Петербурге, объединяющий духовные центры и отдельные общины на территории различных государств, — всего 7 духовных центров. Председатель - Олег Иванович Розанов.

Централизованным, совещательным и координационным органом в России является Российский Совет ДПЦ. Ежегодно издаётся Церковный календарь ДПЦ, два раза в год — Извещение РС ДПЦ и дважды в год журнал «Верба» — вестник древлеправославной молодёжи, в ближайшее время планируется начать издания журнала «Староверие».

В Белоруссии действует 37 общин, на Украине — 47 общин, в Эстонии — 11, Латвии — 67, Литве — 59, Польше (где действует Высший Совет Древлеправославной Поморской Церкви в Сувалках) — 4, в Казахстане — 18, в США — 4 общины, Киргизии — 3, в Молдавии одна община.

Есть сведения о группах христиан-поморцев в таких странах как: Румыния, Финляндия, Швеция, Германия, Франция, Бразилия, Аргентина.

В своем послании Третьему собору Зарубежной Русской Церкви (1974 г.) А.И. Солженицын сказал следующее:

«...Я осмелюсь остановить внимание собравшихся еще на другом – дальнем, трехсотлетнем грехе нашей Русской Церкви, я осмеливаюсь полнозвучно повторить это слово – грехе, еще чтоб избегнуть употребить более тяжкое, – грехе, в котором Церковь наша – и весь православный народ! – никогда не раскаялись, а значит грехе, тяготевшем над нами в 17-м году, тяготеющем поныне и, по пониманию нашей веры, могущим быть причиною кары Божьей над нами, неизбытой причиною постигших нас бед.

Я имею в виду, конечно, русскую инквизицию: потеснение и разгром устоявшегося древнего благочестия, угнетение и расправу над 12-ю миллионами наших братьев, единоверцев и соотечественников, жестокие пытки для них, вырывание языков, клещи, дыбы, огонь и смерть, лишение храмов, изгнание за тысячи верст и далеко на чужбину – их, никогда не взбунтовавшихся, никогда не поднявших в ответ оружия, стойких, верных древле-православных христиан, их, кого я не только не назову раскольниками, но даже и старообрядцами остерегусь, ибо и мы, остальные, тотчас выставимся тогда всего лишь новообрядцами. За одно то, что они не имели душевной поворотливости принять поспешные рекомендации сомнительных заезжих греческих патриархов, за одно то, что они сохранили двуперстие, которым крестилась вся наша Церковь семь столетий, – мы обрекли их на гонения, вполне равные тем, какие отдали нам возместно атеисты в ленинско-сталинские времена, – и никогда не дрогнули наши сердца раскаянием! И сегодня в Сергиевом Посаде при стечении верующих идет вечная неумолчная служба над мощами преподобного Сергия Радонежского, – но богослужебные книги, по которым молился святой, мы сожгли на смоляных кострах как дьявольские. И это непоправимое гонение – самоуничтожение русского корня, русского духа, русской целости – продолжалось 250 лет (не 60, как сейчас) – и могло ли оно не отдаться ответным ударом всей России и всем нам? За эти столетия иные императоры склонны были прекратить гонения верных подданных – но высшие иерархи православной Церкви нашептывали и настаивали: гонения продолжать! 250 лет было отпущено нам для раскаяния, – а мы только и нашли в своем сердце: простить гонимых, простить им, как мы уничтожали их. Но и это был год, напомню, 1905-й – его цифры без объяснения сами горят, как валтасарова надпись на стене...

Нашу самую древнюю ветвь я наблюдал в богослужениях и беседах менее года назад в московских храмах, – и я свидетельствую вам о ее поразительной стойкости в вере (и против государственного угнетения – много стойче нас!) и о таком сохранении русского облика, речи и духа, какого уже и сыскать нельзя нигде больше на территории Советского Союза. И то, что видели мои глаза и слышали уши, никогда не даст мне признать всемолимое объединение Русской Церкви законченным, пока мы не объединимся во взаимном прощении и с нашей самой исконной ветвью…».

«А мы всего только и нашли в своем сердце: простить гонимых, простить им, как мы уничтожали их». Эти слова вполне могут быть отнесены и к Поместному Собору 1971 года, отменившему клятвы (анафематствования) старого обряда, но не принесшего покаяния перед старообрядцами за вековые гонения. «И никогда не дрогнули наши сердца раскаянием!» И разве не безумие – почитать преподобного Сергия Радонежского, святителей Петра, Алексия, Иону, Филиппа и Ермогена, но книги, по которым они молились, сжечь «на смоляных кострах как дьявольские»! Даже и ныне на наших приходах побаиваются служить по старым богослужебным книгам – как бы кто не назвал еретиками, ведь мы воистину в плену стереотипов, они довлеют над нами, потому что «самоуничтожение русского корня, русского духа, русской целости продолжалось 250 лет».

После Собора 1971 года многие были разочарованы, что старообрядцы весьма прохладно откликнулись на соборные постановления и не спешат соединяться с новообрядцами. «Что ж нам теперь в ноги им что ли кланяться?» – сказал некто из иерархов. А наверное, именно это и следует сделать на будущем Соборе, принося, покаяние перед старообрядцами не только за века гонений, но и за соблазн церковный, вызванный преступной «реформой». Прекрасный пример этого подала Русская Зарубежная Церковь, принеся покаяние старообрядцам на Соборе 2000 года.

Этот будущий церковный Собор видится нам так. Восполняя упущения Собора 1971 г. и продолжая его линию на ликвидацию Раскола, новый Собор признаёт старые дореформенные русские богослужебные книги не равночестными новым, а, безусловно, более добротными, чем новые, послереформенные.

В знак искренности своего покаяния перед старообрядцами и в целях оздоровления нашей церковной жизни Собор настоятельно рекомендует (жесткие предписания здесь, по-видимому, неуместны, во избежание новой смуты) монастырям и приходам отправлять богослужения по старым чинам и обрядам, включая двуперстное крестное знамение, сугубую аллилуйю, хождение «по`солонь» в соответствущих таинствах и обрядах и пр.

Итак, не в административном порядке предписать моментальный переход ко всему старому, а рекомендовать, дать «зеленый свет», всячески поощрять, создать режим благоприятствования для постепенного перехода к старым нормам церковной жизни, рекомендовать также повсеместное возрождение православного истинно церковного одноголосного знаменного пения вместо общераспространенного концертно-партесного, заимствованного у инославных.

Безусловно запретить (и уже в административном порядке) обливательно-окропительные крещения (кроме оговоренных правилами исключительных случаев «клинического» крещения), а также какие-либо сокращения чинопоследования этого наиважнейшего и основополагающего таинства, применяя к нарушителям самые строгие меры.

Всё это и создаст здоровые предпосылки для ликвидации великого русского Раскола и объединения «во взаимном прощении с нашей самой исконной ветвью». Разумеется, все эти вопросы должны стать предметом самого широкого соборного обсуждения.

Как уже говорилось, самым больным вопросом при переходе к дореформенной церковной практике является монастырская продолжительность служб, распространившаяся у старообрядцев и на приходы. Богослужебный аскетизм современного старообрядчества, разумеется, оправдывается как историческими причинами логики борьбы за выживаемость, так и самим фактом своего существования. Однако, исторические факты свидетельствуют, что дореформенная церковная жизнь на наших приходах, по крайней мере при патриархах Иоасафе I и Иосифе, не знала длинных служб, когда использовался особый прием так называемого литургического многогласия для сокращения продолжительности богослужения с санкции высших церковных властей.

Одной из прелюдий никоно-алексеевской «реформы» было именно введение продолжительных служб на приходах по монастырскому чину, что и вызвало начальную смуту. И первым, кто это сделал (в Новгородской епархии) был Никон, разумеется, с поощрения царя, который, якобы подражая своему «собинному» другу в благочестии стал и на Москве насаждать это новшество. Если в 1649 году царю не удалось соборно узаконить это нововведение (Собор во главе с патриархом Иосифом не позволил этого сделать), то царь Алексей это сделает, фактически обманным путем, через два года, навязав свою волю Собору, а через него и всей Русской Церкви.

Таким образом, возвратиться к дореформенном церковным порядкам – отнюдь не означает однозначно обязать приходы соблюдать монастырскую продолжительность служб.

Следует подумать о том, чтобы в будущем вернуться к нормальной, естественной правке богослужебных текстов, как она постоянно практиковалась до никоно-алексеевской «реформы».

Парадокс и одна из гримас Раскола: новообрядцы «свято» чтут языковые ошибки, проникшие в богослужебные тексты после никоно-алексеевской «правки», сохраняя их вплоть до самых последних изданий церковных книг. В связи с этим, преодолевая комплекс Раскола и довлеющие стереотипы времен синодального цезарепапизма, должны быть принять меры к немедленной ликвидации из наших богослужебных текстов, по крайней мере, таких очевидных грубых ошибок, как «жертву водою попалил еси», «крестообразныма Моисеовыма рукама», «свет во откровение языков» и т.п.

И, разумеется, надо очистить церковнославянский язык от засорения бесконечными «еси-еси-еси», возникшими от неправомерной замены никоно-алексеевскими «правщиками» глагольной формы прошедшего времени аорист формой перфект.

Восстановить императивную семантическую структуру церковнославянского языка с ее специфической функциональной направленностью в значении побуждения в соответствующих предложениях путем возврата к дательному падежу, как это и было в дореформенных текстах («свет во откровение языком», «ангелом собеседниче и преподобным сожителю», «воздаяние грешником узриши» и т.п.), вместо родительного, введенного реформаторами.

И, наконец, да приведет Господь расстоящаяся паки воедино.

Поморское согласие (или толк) — старообрядческая доктрина, возникшая вскоре после образования раскола среди населения Поморья (см.), от которого она и получила свое название. Основные пункты П. согласия сложились под влиянием тех условий, в которые было поставлено население Поморья. Разбросанные небольшими кучками, жители пустынного севера давно уже привыкли обходиться без иерархии, сами крестили младенцев, хоронили усопших и вступали в брачное сожитие без благословения священников, нередко сами же отправляли службы в часовнях. Это способствовало образованию первого основного пункта П. согласия, перенятого впоследствии и другими безпоповщинскими толками. В тесной связи с ним возникло деление таинств на "нужно-потребные" для спасения (крещение, покаяние и причащение) и просто "потребные" (остальные четыре), без которых, однако, спасение возможно. Таинства могут быть совершаемы и мирянином (что было дозволено еще Аввакумом). Эти пункты учения, возникшие и распространившиеся в силу необходимости, в трудах учителей П. согласия были приведены в систему и обставлены доказательствами теоретического, церковно-исторического и канонического характера, причем для оправдания мысли о ненужности иерархии и некоторых таинств оказалось весьма удобным давно уже возникшее мнение о наступлении царства антихриста в русской церкви; это мнение было включено в число коренных догматов П. согласия, а отсюда перешло и в другие секты безпоповщины. Основателями секты были: Павел, бывший епископ Коломенский (см.), Досифей, игумен тихвинского Никольского монастыря, выходцы из Соловецкого монастыря: иноки Епифаний, Герман и Иосиф, дьякон Игнатий, инок Корнилий, и крестьянин из Повенца Емельян. Гонимые, они укрылись (в конце XVII в.) в олонецких лесах, откуда выходили в смежные монастыри и деревни. С течением времени к ним в леса стали стекаться раскольники из разных местностей. Всему этому люду дали организацию Даниил Викулин, бывший дьячок, Петр Прокофьев и особенно братья Денисовы, основавшие на реке Выге общежительство, известное под именем Выговской пустыни. Когда, с воцарением Петра I, сыскивание и преследование раскольников воинскими командами прекратилось, Выговский монастырь, а также Лексинский женский, находившийся в 20 вер. от Выговского, быстро пришли в цветущее состояние благодаря уму и энергии Денисовых, и скоро Выговский монастырь сделался митрополией безпоповщинского раскола всей России (см. Выгорецкий монастырь, Денисовы, Поморские ответы). Учение П. состоит из "догматов", общих с другими безпоповщинскими сектами, и догматов, специально свойственных секте П. Наряду со всеми безпоповцами П. требуют от своих последователей полного разрыва с церковью и всех обращающихся к ним от церкви "греко-российской" перекрещивают. Отчужденность религиозная ведет к обособленности в гражданском отношении, идеал жизни П. — в прошлом, в строе XVI и XVIII в. В 1738 г. поморцы отказались от "немоления за царей", которого вообще держатся безпоповцы, постановили на соборе, чтобы поминать Императорское Величество везде, где значится по книгам, и приняли тропарь "Спаси Господи" в том виде, как он значится по этим книгам. Впоследствии в защиту моления за царей у поморян явился ряд сочинений. Однако, это "моление за царя" ими понимается более как дело внешней необходимости, и в нынешнем столетии (напр., в 1836 г.) гражданские власти не раз "принуждали" поморцев к молению за царя. Тех, которые доселе молятся за царя по полному, неизменному тексту тропаря "Спаси Господи", называют тропарщиками. Их много между современными поморцами, но их учение не есть общее учение этой секты. Важное значение в истории поморской секты имеет учение о браке. Так как это таинство могут совершать только священники, а священников у поморцев нет, то сначала они совершенно отвергали супружество; все у них обязаны были жить "девственно", и приходивших к ним мужа и жену они, по "перекрещении", разводили. Развившийся вследствие этого разврат побудил лучших из поморян подумать о какой-либо форме открытого и дозволенного брачного сожительства. Иван Алексеев, в сочинении о "Тайне брака" (1762), учил, что раскольники должны венчаться в церкви православной; так возникла партия так назыв. "новоженов", вступавших в брак с благословения православных священников, лишь по обрядам старым, дониконовским. Поморские настоятели не признавали этих браков законными, но оказывали им терпимость и крестили у них детей. Затем между поморцами вошло в обычай брачное сожительство без венчания в церкви, по одному взаимному согласию молодых. Наконец, в настоящее время между поморцами известны полубрачники, которые учат, что все должны вести безбрачную жизнь, но если кто женится без священнического благословения, тому общество его единоверцев не судья; каждый сам отвечает за себя перед Богом. Такие "полубрачные даниловцы" встречаются в губерниях Архангельской, Олонецкой, Ярославской, Костромской и в СПб. П. требуют надписания на крестах: "Царь славы Iс Хс сын Божий", как, будто бы, делалось до Никона. Пищу, покупаемую на рынке, вопреки мнению многих раскольников, П. не считают за оскверненную. Не имея, как и вообще безпоповцы, литургии, П. имеют, однако, свои богослужения, отправляемые в часовнях, — а именно те, которые могут быть совершаемы, по церковному уставу, и не священниками. В Выговской пустыни составлен ряд новых "чинов" этих служб: "Чин всем богослужениям непосвященных мужей и жен", "Устав поморской службы церковной и келейной", "Чин нехиротонисанных для отправления крещения и покаяния", "Чин очищения жены родившей", "Чин для поставления пастырей словесных овец". Этот последний, состоящий из благословения избираемого наставниками в собрании народа и семипоклонного "начала", с краткими молитвами и славословиями, имеет значение "посвящения". Посвященный таким образом называется уже "благословенным отцом", а не просто "отцом". Основание для этого посвящения находят в том, что будто бы еще Павел Коломенский "дал благословение нерукоположенным на совершение таинств". На первых порах П. согласия у него существовало учение, что нужно быть готовым на самосожжение за "истинную веру"; но впоследствии этого догмата в формулированном учении поморцев не встречается.

П. согласие представляет собой наиболее древнюю и наиболее полную из систем безпоповщины; большинство остальных толков вышло из недр этого согласия. О внутренней организации общин П. согласия см. Выгорецкая пустынь. В настоящее время П. согласие имеет последователей в губ. Архангельской, Олонецкой, Костромской и др., а также в СПб. и Moскве. Оплотом П. согласия в Москве некоторое время служила Покровская часовня, построенная около 1771 г. и существовавшая до 80-х гг. текущего столетия. Один из наставников часовни, Емельянов, ввел здесь венчание браков и, отделившись от общения с выговцами, положил основание согласию приемлющих браки.

Царь славы Iс Хс сын Божий

Господь казаков воскресит!