Товарно-денежных масс

Поскольку структура социалистического производства анало­гична капиталистической, то это значит, что картина движения то­варно-денежных масс (капиталов) такая же, как и при капитализ­ме*, с тем

*То есть взаимная зависимость производств групп А и Б аналогична, хотя ценообразование в социалистической экономике директивного центра­лизма происходит в условиях отсутствия конкуренции, а потому критерием товарного 329

обмена здесь является стоимость, а не цена производства (которая есть деформированная под воздействием конкуренции стоимость). Правда, стоимость в условиях директивного централизма тоже деформируется (пла­новыми ценами, всякого рода субъективными факторами и даже внеэконо­мическими соображениями руководителей). Как мы увидим далее, в рыноч­ном социализме значительно меньше этих недостатков.

лишь отличием, что отсутствуют капиталисты, и в усло­виях директивного централизма этим движением централизованно управляют различных уровней руководители, централизованно подчиняясь государству. То есть принципиально в этом движении ничего не меняется, если оно осуществляется по инициативе и под пристальным контролем государственных экономических органов, разве что не так эффективно, как хотелось бы, будут обращаться эти «капиталы», да и не совсем в естественных пропорциях будут обмениваться товарные массы.

Но со времен К. Маркса кое-что изменилось в ценообразова­нии и движении цен на производимую продукцию, на одни и те же виды товаров во времени, что влияет на соотношение количества обмениваемых товаров, хотя, опять же, общая принципиальная картина движения капиталов прежняя. И это надо учесть.

Дело в том, что в его время удельный вес планомерного начала в экономике страны или группы стран был ничтожен, поэтому ма­ло влиял на экономику, и К. Маркс не исследовал следствия его воздействия на экономику.

В то время рыночные цены под воздействием конкуренции при­ходили в соответствие с ценами производств, в основе которых лежит стоимость (грубо говоря, в соответствие со стоимостью), а поэтому и в соответствие с золотым содержанием денежных еди­ниц.

С укрупнением предприятий, с объединением их в монополии и частичным исчезновением конкуренции рыночные цены на това­ры долгое время держатся номинально выше цен их производства вследствие диктата производителей над потребителями. Это так называемые монопольные цены, высота и стабильность которых

объясняются не только диктатом и желанием монополий поболь­ше урвать, но и планированием внутри их производств, что требу­ет стабильности расценок на всякие производственные операции.

Поэтому под воздействием монополистических усилий цены на товары стремятся расти, быть выше, держаться на этом уровне длительное время, а под воздействием конкуренции (как между

производителями, так и за счет соотношения спроса и предложе­ния) стремятся упасть до цен производства.

Поэтому в период монополистической стадии своего развития капитализм имеет цены на товары как нечто среднее от воздейст­вия на них монополии и конкуренции. И предельным выражением монопольных цен может быть ситуация, когда конкуренция отсут­ствует вообще, т.е. когда политика ценообразования в одних ру­ках - руках государства.

Такое положение дел было до сих пор в нашей стране. Поэто­му есть смысл рассмотреть движение цен на товары под воздейст­вием практики их централизованного планирования и связь этих цен со стоимостью.

Прежде всего хочу обратить внимание читателя на такой факт, что, исходя из сущности стоимости, если «величина рабочего дня и интенсивность труда постоянны (даны), производительная сила труда изменяется», то «рабочий день данной величины всегда вы­ражается в одной и той же вновь произведенной стоимости, как бы ни изменялась производительность труда и вместе с ней масса продуктов, а следовательно и цена единицы товара»²⁶³.

На конкретном примере это будет выглядеть так. Если сто­имость одного рабочего дня равна 1 г серебра, то не важно, 500 кг угля вы добудете за день или же 1000 кг (на другой день например); независимо от вашей производительности (от стоимости средств производства отвлекаемся) индивидуальная стоимость добытого за тот и за другой день угля в отдельности будет равна 1 г серебра. Если рыночная цена угля 20 коп. за 1 кг, то цена 500 кг будет 10 руб., а 1000 кг - 20 руб. Но индивидуальная стоимость и того, и другого количества угля бу­дет равна 1 г серебра.

Или другой факт, суть которого та же.

Количество рабочей силы в нашей стране почти не увеличива­ется из года в год. Например 150 млн. чел. работающего населе­ния. Следовательно, стоимость произведенной за год продукции будет 150 млн. человеко-лет. Но, тем не менее, сумма цен произво­димой продукции из года в год растет. Растет из-за того, что коли­чество потребительных стоимостей растет за счет роста произво­дительности труда при неизменных плановых ценах на эти продук­ты труда, а то и при растущих.

Исходя из этих фактов, рассмотрим следующий пример.

Допустим, что человек Д производит в день 10 шт. продуктов д, а Ф производит в день 30 шт. продуктов ф. Под Д и Ф 331

можно подразумевать не только людей, но и целые заводские коллекти­вы, отрасли производства. Под д и ф следует понимать вновь про­изведенные продукты соответствующими субъектами. И если сто­имость дневного труда человека выражается в ценах, скажем в 30 руб., тогда 10д = 30ф = 30 руб.

Предположим, что производительность труда Д впоследствии повышается и он в день начинает производить 15 шт. продуктов д. И стоимость этих 15 шт. д, как и раньше 10 д, стоит одного дня функционирования рабочей силы. Теперь 15 д = 30 ф = 30 руб. Если раньше стоимости продуктов относились как 1 д: 1 ф = 3 руб.: 1 руб., то теперь они относятся как 2 руб.: 1 руб.

То есть цены должны меняться так (соответственно стоимости), чтобы сумма цен продуктов дневного труда одного рабочего оста­валась равной сумме цен продуктов дневного труда другого рабо­чего.

Теперь допустим, что для воспроизводства рабочих сил наших тружеников достаточно 5 шт. продуктов д и 10 шт. продуктов ф, т.е. по 2,5 д и по 5 ф.

До повышения производительности труда это составляло 5д = 15 руб. и 10ф = 10 руб., итого 25 руб. или по 12,5 руб. на человека. Это значит, что необходимое рабочее время для них со­ставляет 12,5 руб.: 30 руб. = 0,417 рабочего дня, или 3,33 часа.

После повышения производительности труда это составило 5 д = 10 руб. и 10 ф = 10 руб., итого 20 руб. или по 10 руб. на человека. Это значит, что необходимое рабочее время для воспроизводства рабочих сил рабочих теперь составляет 10 руб.: 30 руб. = 0,33 рабочего дня, или 2,67 часа (рабочий день я принимаю равным 8 часам). Как видим, необходимое рабо­чее время для воспроизводства рабочих сил уменьшилось и их сто­имость выразилась в меньшей сумме денег, не в 25 руб. (в сумме), а в 20 руб.; не в 0,417 рабочего дня, функционирования рабочих сил, а в 0,33 рабочего дня.

Рассмотрим теперь производство этих продуктов отдельно. До повышения производительности труда для Д сумма 12,5 руб. представляла собой 12,5 руб.: 3 руб. = 4,17 д, а для Ф - 12,5 руб.: 1 руб. = 12,5 ф. То есть если Д произвел 4,17 д, то он произвел стоимость, равную стоимости его рабочей силы, точно так же, как если Ф произвел 12,5 ф. Но в связи с ростом произ­водительности труда обоим теперь достаточно 10 руб. на каждого для воспроизводства их рабочих сил, а это значит, что для Д доста­точно произвести 5 д, а для Ф - 10 ф (а раньше - 12,5 ф!). Но как же так? Ведь Ф не увеличивал свою производительность тру­да? Причиной

такого эффекта являются общее повышение производительности труда и товарный обмен, в основе которого лежит стоимость.

Но где это было видано, чтобы повышение производительности труда не вызывало, в связи с мерами по материальной заинтересо­ванности, повышения зарплаты рабочих, хотя и не в такой мере, как рост производительности труда?

В стране капитала это выразится следующим образом. Цены на продукты д, в связи с существующей средней прибылью, после повышения производительности труда понизятся, но так, что в сумме они будут представлять стоимость большую, чем раньше. Например если продукту стоил раньше 3 руб. за шт., то теперь - 2,5, с новой валовой стоимостью в 2,5 руб. х 15 шт. = 37,5 руб. А зарплату рабочему Д повысили с 12,5 руб. до 13 руб. В связи с удешевлением продуктов капиталисту удалось понизить зарплату рабочего Ф с 12,5 руб. до 12 руб. в день. Теперь рабочий Д мо­жет купить на свои 13 руб. например 3 д = 7,5 руб. и 5,5 ф = 5,5 руб., т.е. больше, чем раньше.

Но конкуренция делает свое дело. Раз производство продуктов д приносит прибыль выше средней, то сюда устремляются допол­нительные капиталы. Выпуск продукта д растет, соотношение спроса и предложения понижает цену продукта д до его новой стоимости 2 руб. за штуку. И опять производство продуктов д за день выражается в сумме 30 руб. на человека.

Но наряду с развитием этого процесса капиталисты успешно наступают на жизненные права рабочих, и они не только хо­тят этого, но и вынуждены из-за конкуренции это делать. В результате зарплата рабочих понижается до минимума сто­имости их рабочих сил, до 10 руб. на каждого. А прибавоч­ная стоимость, которую присваивают капиталисты, вырастает с 30 руб. - 12,5 руб. = 17,5 р. до 30 руб. - 10 руб. = 20 руб. И если раньше рабочий работал на капиталиста 17,5 руб.: 30 руб. = 0,583 ра­бочего дня, то сейчас он работает на него 20 руб.: 30 руб. = 0,67 рабочего дня.

В действительности, конечно, зарплата рабочих чаще всего не опускается до уровня прежнего количества потребляемых ими по­требительных стоимостей. И зарплата, выраженная в деньгах, хотя и падает, но не так низко, как у нас здесь получилось, а например до 10,5 руб. в день.

Поэтому хотя разрыв доходов капиталиста и рабочих растет, норма прибыли или эксплуатации растет, абсолютный уровень жизни рабочих вследствие роста уровня их доходов тоже растет. Другими словами, развитие капиталистического общества в 333

 

нор­мальных условиях (нет ни войн, ни природных катаклизмов) всегда повышает абсолютный уровень жизни рабочих, даже если относительно капиталистов он снижается.

Если описанный процесс происходит в условиях инфляции, то окончательный уровень зарплаты рабочих после ее падения может выразиться в сумме 15 руб. слегка обесцененных денег. Поэтому в тех сферах производства, где производительность труда не по­вышается или повышается очень медленно, например в гостини­цах, медицине, при изготовлении ковров ручной работы и т.п., це­ны, выражающие эти неизменные стоимости товаров, в условиях господства конкуренции будут неизменными, хотя зарплата рабо­чих, как и в других отраслях производства, упадет.

В условиях централизованного планового социализма анало­гичные процессы происходят следующим образом. В связи с пла­новым характером производства цены на продукты производства тоже планируются. При повышении производительности труда работника Д цены на его продукты если и понижаются, то не­значительно, не в такой мере, как растет производительность труда. Я для примера эти цены не понижаю, т.к. именно это характерно для социалистического производства, точнее так дол­жно быть при централизованном директивном планировании, ког­да сами хозяйственные единицы не изменяют цен на товары своего производства.

Тогда цена вновь произведенных продуктов труда Д при увеличе­нии производительности до 15 шт. в день будет 3 руб. х 15 шт. = 45 руб. Но в силу мер материальной заинтересованности и зарплата рабочего увеличится (или доход предприятия, отрасли). Допустим, его зарп­лата возросла с 12,5 руб. до 18 руб., что есть новая стоимость его рабочей силы. И время ее воспроизводства для Д составляет 18 руб.: 45 руб. = 0,4 рабочего дня, или 3,2 часа, т.е. меньше, чем раньше (0,417 рабочего дня, или 3,33 часа). И купить себе продуктов он сможет теперь больше.

Положение же Ф ни в чем не изменилось. Но так как положе­ние Д улучшилось, то положение Ф относительно Д стало хуже (например материальное положение работников медицины). А так как это произошло по не зависящим от Ф причинам, то он оказал­ся без вины виноватым. Равным же их экономическое положение станет тогда, когда цена продукта дневного труда Ф станет равной цене продукта дневного труда Д, потому что их стоимости равны (1 рабочий день).

Ф, видя худшее свое положение, требует повысить ему зарпла­ту. И, если этого не происходит, переходит работать в 334

другую от­расль производства, туда, где можно больше заработать. Это его право. А чтобы этого не случилось, государство повышает ему зар­плату, а также цены на продукты ф, чтобы это производство не стало убыточным.

Зарплата Ф повышается до 18 руб. в день, а цена на продукты его дневного труда - до 45 руб. в день, т.е. до 1,5 руб. за 1 шт.

Что же получается? На свои 18 руб. каждый трудящийся мо­жет купить например 3 д = 9 руб. и 6 ф = 9 руб., т.е. уже больше, чем до повышения производительности общественного труда (2,5 д и 5 ф). Прибавочная стоимость тоже стала больше, т.е. на накопление уже идет 1 - 0,4 =0,6 рабочего дня, тогда как рань­ше было 0,583 рабочего дня. Это позволяет осуществлять плано­мерный рост удовлетворения растущих потребностей производи­телей.

Вот почему, как всем известно, рост производительности труда должен опережать рост зарплаты.

При изучении этой проблемы, естественно, возникает вопрос: «А не лучше ли регулировать цены и зарплату соответственно сто­имости путем понижения цен при повышении производительности труда, чтобы один рабочий человеко-день всегда выражался одной суммой денег, а зарплата была постоянной при понижающихся це­нах на продукты труда?»

Но это создаст множество неудобств в планировании произ­водства, а главное, подорвет материальную заинтересованность трудящихся в повышении производительности труда, поскольку расценки на производственные операции соответственно повыше­нию производительности труда будут снижаться.

Вот так происходят изменение цен «во времени» в различных отраслях производства и их приведение в одинаковое отношение к стоимости (к количеству трудовых затрат) и к золоту при произ­водстве одних и тех же потребительных стоимостей по сравнению с другими в условиях монополистического капитализма и центра­лизованного директивного социализма. И это накладывает свой от­печаток на движение товарно-денежных масс, но в принципе кар­тина годового кругового оборота капиталов страны останется та­кой же, какой ее показал нам в свое время К. Маркс.

Как мы видели, в капиталистических странах, вследствие пла­нирования монополиями своей производственной деятельности, цены производств будут расти быстрее в тех отраслях, где в ре­зультате повышения производительности труда быстрее растет масса производимых товаров. Но конкуренция здесь не совсем ис­чезла.

Поэтому цены производств здесь растут не так быстро, как бы они росли без конкуренции, последняя сдерживает рост этих цен.

А цены производств тех отраслей, где производительность тру­да не повышается, будут расти соответственно росту цен произ­водства соседей, но уже за счет волевого повышения расценок на производимые товары и услуги. Но это волевое повышение цен возможно только потому, что, во-первых, приходится нести боль­ше расходов на зарплату трудящихся соответственно ее росту в соседних отраслях по указанным ранее причинам, а во-вторых, в результате этих процессов (из-за роста производительности труда в соседних монополиях) растут доходы населения, растет их спрос на продукцию и слабо развивающихся отраслей.

По этим причинам сумма цен производств страны из года в год будет расти. Это значит, что одна и та же стоимость валового про­дукта страны будет из года в год выражаться во все большем ко­личестве бумажных денег. Идет нормальная инфляция.

Такое повышение цен производств вследствие планирования внутренних производственных расценок и внешних цен на произ­водимую продукцию возможно по двум причинам:

1) эта продукция не обменивается непосредственно на золото и серебро (в добыче которых не происходит роста производитель­ности труда), а потому не приравнивается к их стоимости непос­редственно, в противном случае никто просто не смог бы отдать такое количество золота, какое просят высокопроизводительные отрасли, и понижение платежеспособности покупателей с золо­том быстро понизило бы цены предлагаемых товаров соответст­венно их истинной стоимости;

2) цены производств слагаются в том числе из расценок на про­изводственные операции, которые выполняют рабочие. А укрепле­ние материальной заинтересованности каждого из них в росте производительности труда требует стабильности расценок на производственные операции длительное время, в противном слу­чае (при снижении этих расценок обратно пропорционально росту производительности труда) подорвана будет их материальная заин­тересованность трудиться с полной отдачей, поскольку они не бу­дут видеть перспектив больше зарабатывать.

Но тем не менее конкуренция производителей, тот факт, что бумажные деньги являются представителями золота (какими бы плохими представителями они ни были), сдерживают свободный рост цен производств из-за планомерного регулирования хозяйств. Поэтому капиталисты вынуждены (хотя и желают этого) частично снижать и расценки на рабочие операции, хотя и в меньшей 336

сте­пени, чем растет производительность труда рабочих. Именно в та­кой степени, что материальное благополучие рабочих, выражен­ное в натуральных и стоимостных категориях, растет, хотя и в меньшей степени, чем растет производительность их труда. А по­тому растет и норма прибыли капиталиста, т.е. эксплуатация рабо­чих.

В условиях директивного планирования и централизованного управления экономикой страны, а значит, в условиях отсутствия конкуренции цены производств растут свободно по указанным причинам, а потому и быстрее, чем в условиях монополистическо­го капитализма.

А так как производительность труда по добыче драгоценных металлов не растет или растет очень медленно, то реальное золо­тое содержание денежных единиц уменьшается: идет инфляция.

От инфляции можно избавиться, лишь вернувшись к домоно­полистическому капитализму, потому что регулярная корректи­ровка плановых цен на товары и производственные расценки соответс- твенно их реальной стоимости станут непреодолимым тормозом на пути повышения производительности труда, да и планирования.

Как мы видим, планирование производственных и товарно-денежных процессов, а также материальная заинтересованность производителей неизбежно рождают инфляцию в условиях моно­полистического производства или централизованного директивно­го планирования.

Правда, инфляцию лучше оценивать не по золотому содержа­нию денежных единиц, поскольку производительность труда в сфере добычи драгоценных металлов не так уж и постоянна. Луч­ше ее оценивать по отношению к одному среднегодовому рабоче­му человеко-дню, т.к. этот показатель более стабилен.

То есть взять цену валового годового продукта страны, напри­мер 39 х 10¹⁰ руб., да разделить на количество рабочих дней, от­работанных населением в этом году, например, 39 х 10⁹ рабочих человеко-дней (150 млн. чел. х 260 рабочих дней), то получится 10 руб. на одного работающего человека в день; следовательно, в одном рубле представлена стоимость в 0,1 рабочих человеко-дня.

И в этих единицах легко сопоставить стоимость денежных еди­ниц на любом историческом этапе любого общества. Но для более полного представления об экономике страны надо понять и по­длинную стоимость ее товаров в рабочих человеко-днях и челове­ко-часах, надо знать качество этих товаров и т.д.

Например пара туфель для американцев обходится в 0,3 рабо­чих человеко-дня (здесь и старая, и вновь созданная стоимость), а нам - в 0,8. И сразу все понятно! 337

Стоимость в рабочих человеко-днях или часах - это интерна­циональная единица. И я не нахожу для нее другого названия, кро­ме истинной стоимости. Надеюсь, меня за это не упрекнут в уто­пизме и социальном идеализме?

Истинная стоимость дает в руки ученых и политиков надежное средство анализа деятельности предприятий. И прежде всего по­может выявить ненормальные отклонения цен от нее в ту или дру­гую стороны.

Теперь стоило бы разобраться и с вопросами ценообразова­ния и движения товарно-денежных масс в условиях рыночного социализма. Но прежде всего надо разобраться в возможности существования безработицы в этой экономической модели, ибо, какие бы преимущества она ни имела перед централизованным директивным планомерным регулированием, может оказаться, что безработица, если она органически присуща рыночному со­циализму, станет непреодолимым препятствием для перехода к этим новым для нас принципам хозяйствования, потому что без­работица есть игнорирование одного из первейших насущно не­обходимых любому человеку естественно-исторических, а у нас и конституционных прав. А потому безработица и социализм - понятия несовместимые*. Та система, где существует хрониче­ская вынужденная безработица, социалистической быть не мо­жет, ибо, как мы увидим дальше, хроническая безработица есть следствие эксплуатации одних людей другими и не соответствует социалистическим идеалам.