И сердце бедное пробито

Любовью, что твоим свинцом

С ума ты сходишь, брат Поприщин

Ведь ты не мальчик – сорок два

Чиновник мелкий, жалкий нищий

Уже лысеет голова

Жизнь позади, рассвет не брезжит

Глаза потухли, нос повис

Настолько мал, что даже Меджи

Гляди всё время сверху – вниз.

Я вижу, лишь глаза закрою

Испании блаженный свет

Неужто Франция виною

Что депутатов нет и нет?

Конечно, Франция! А кто же!?

Её интрига здесь видна

Мне ненавистная до дрожи

Ревлюсьионная страна

Хотя, не трудно разобраться

(я разгадал коварный план)

И Франция – для декораций

Она – орудье англичан

Итак, несёмся мы в карете

Через леса, через поля

Пусть завтра, вместе с солнцем, встретит

Испания и - короля!

На жизнь я больше не в обиде

Хвала, хвала вам, небеса!

Какая скорость! Мы в Мадриде

Хоть не прошло и полчаса

Но что же это, что же, что же!?

Каков, однако же, дворец!

И кто все эти люди, Боже?!

Всё это странно, наконец!

 

5

Ко мне является с визитом

Великий Канцлер, точно в срок.

Не Канцлер – Главный Инквизитор?!

О, как он груб и как жесток!

Меня постригли. Лили воду

На королевский череп мой

Свободу, дайте мне свободу

Пустите, нелюди, домой

Уже нет сил. Пустите к маме!

Не голова – а столп огня

В чём виноват я перед вами?

Что вы хотите от меня?

Ну, вот и тройка. Вихри - кони.

И колокольчик всё поёт

Никто нас больше не догонит

Летим в последний наш полёт

Внизу Италия и море

А сверху - звёзды и луна.

Несёмся вихрем мы и вскоре

Уже Россия нам видна

Вот дом. Вот мама, рядом с домом.

Поплачь над сыном над своим.

И становлюсь я невесомым,

И растворяюсь, словно дым.

 

 

***

Валом валит снег

Хоть готовь Ковчег

Что бы уплыть на нем

Нам с тобою, вдвоём

Да нет тебя. Вот беда.

Кругом же – вода, вода

Мировой океан.

Сам себе - капитан

Штурман я и матрос,

Кстати и - пассажир

Радист, подающий СОС
В абсолютно пустой эфир

тает и тает звук
и никого вокруг

 

 

 

Собаковолк

И возникло тут из мрака:

То ли волк, то ли собака.

По прошествии годов

К встрече этой я готов.

Девяносто третий год,

Молод я, спесив и горд.

У меня была жена,

И красива, и нежна,

Но, случилось как-то в осень,

Я жену не то что б бросил,

Просто бросился опять –

Ту Москву я покорять,

Жизни вывернув сустав,

В чём, возможно, был не прав.

Впрочем, что гадать теперь?

Нет находок без потерь.

Так в преддверии весны

Я остался без жены

И ушел в глухой запой,

И читал, что под рукой

Оказалось. Книги, книги…

Хармс, Олейников и Пригов,

Бродский. И совсем был нов

Некто Саша Соколов.

Книжка желтая, как осень,

И потёртая слегка,

Что купил я, тыщ за восемь,

На Калининском с лотка.

Кто-то сдал её, наверно,

В час тяжёлый, в трудный час,

Когда лопаются нервы

И похмелье душит нас.

В общем, бес его попутал

До того тому «кому-то»

Кто-то надпись сделал в ней:

«Живи – долго. Много – пей».

Водка – пиво - димедро…

Ночь. Пустой вагон метро.

Я один в вагоне том

Мчусь по жизни напролом

В темноту и пустоту

И читаю книгу ту.

И мелькают на страницах

Вереницей – тени, лица

Обитателей романа,

Пропадающих и пьяных.

Кто я им? Кто мне – они,

Эти призрачные братцы?

Мы сроднились в эти дни,

Чтобы после разбежаться…

Был у них поэт – Запойный.

Он, поди, давно покойник

Он покинул свой Валдай

И попал… конечно, в рай?

Или в ад? – не знаю я!

Мне, ей-Богу, неизвестно,

Как зовётся это место –

Место Инобытия!

Непосильная задача

Это место обозначить.

Всё – не наше, всё – другое.

Воли нет там. Нет покоя.

(Если там и есть покой.

То совсем - совсем другой).

Пейзаж - почти как наш,

Зазеркалье это будто.

Тонет в сумерках пейзаж.

То ли вечер, то ли утро…?

Нет, скорее, всё же вечер…

Зимний вечер. Но не суть…

Что гадать? - В запасе – вечность!

Разберёшься как-нибудь,

Коль попал сюда надолго…

И, встречая твой приход,

Тень собаки… или волка….

Чёрной вспышкой промелькнёт.

Запойный шлёт эпистолу в ЖЖ: