Защита от чувств, вызываемых репликами других

Иногда мы уверены в наших чувствах, и нас не беспокоит проблема, как определить их. Они осаждают нас, они атакуют нас и заставляют чувствовать себя жертвами. Например, они безошибочно сообщают нам, что нам нравится или не нравится член группы, или что мы чувствуем себя уверенно или тревожно.

Но часто чувства, которые могут больше всего помочь в нашей работе, вовсе не так очевидны. Они могут прятаться за чувством беспокойства или за мыслями, которыми мы отнюдь не гордимся, когда мы осознаем их. Чтобы выявить такие чувства, нужно время и работа.

Нашей первой реакцией на такие признаки, скорее всего, будет сознательное: «Уходи. Не существуй. Оставь меня в покое».

Каждому терапевту знакомы признаки, указывающие на нечто большее, чем хотелось бы видеть — на что-то внутри его или ее или что-то в самой группе. Это едва заметный сигнал, о котором мы предпочли бы не знать, отгоняя то, что может нарушить наше спокойствие.

Вдруг раздается гром среди ясного неба. «Этого не может быть», — убеждаем мы себя, — мы просто неправильно поняли». Нашим первым побуждением становится обьяснить гром в соответствии с тем, что мы можем видеть, а если это был все же настоящим гром, то вам следует изменить действительность по своему вкусу.

Наиболее чуткий групповой терапевт тот, кто прислушивается к едва заметным звукам, и не старается скрыть поступаемую информацию. Наступит буря, и мы должны знать о ее наступлении и подготовиться к ней. Фактически, любые паши попытки увернуться от информации в конце концов принесут нам только вред — эти усилия углубят бессознательную убежденность в том, что мы допустили ошибки в работе.

Несмотря на неприятные чувства, мы должны прислушаться к ним, как к самым приятным. В дальнейшем они будут играть огромную роль. Если мы как следует, изучим этих наших нежеланных гостей, мы поймем, что наши дела не так уж плохи. Даже если мы невольно создадим в группе какие-либо затруднения, если проблема реально существует, то мы должны разрешить се.

Любая попытка уклониться от истины обязательно парализует терапевта — это цена, которую приходится платить за любую психологическую защиту. Независимо от нелицеприятности, необходимо обращать внимание на любой факт ради собственных целей и целей группы.

Но как же нам справиться с этими побуждениями, кажущимися вначале такими нежелательными? Чтобы нам ответить на этот вопрос, прежде всего, нужно понять, какую форму они принимают, в каких масках они предстают перед нами. Совсем необязательно они приходят к нам как просто чувства. Они могут принимать самые очертания.

Давайте взглянем на некоторые из них и рассмотрим, какую пользу мы получим, если будем иметь мужество внимательно следить за этими сигналами и расшифровыватъ их.

Одними из наиболее часто встречающихся, являются фантазии.

Например, у терапевта время от времени повторяются фантазии, содержанием которых является желание задушить одного из мужчин в группе. Его предполагаемая жертва — мужчина, который постоянно улыбается, говорит о том, как хорошо ему живется и даже делает комплименты терапевту и группе.

Однажды этот член группы объявляет, что он не посетит следующее занятие, и весело описывает Карибское путешествие, в которое он собирается отправится рассказывает, как ему повезло. В этот момент наш терапевт испытывает острое желание подняться с кресла, обойти его и дать волю своим чувствам. В фантазиях терапевт видит себя в качестве Клинта Иствуда, разбивающего голову хитрого политика.

Любопытно, что при всем этом терапевт не чувствует к члену группы никакой злости: у него всего лишь есть фантазия, однако в них агрессия легко просматривается, даже если он и не испытывает подобных эмоций на сознательном уровне.

Изучение своих фантазий в данном случае приведет терапевта к открытию, что он относится к этому члену группы с пренебрежением. Его пациент мог бы сказать ему: «Вы совсем другой, чем я, и совсем не в моем вкусе».

Зная все это, терапевт счел бы бесполезным терпеть эти фантазии в дальнейшем. Он предпочел бы помочь группе понять, что делает этот мужчина, — группе в той же мере, что и себе. Все получили бы пользу.

Иногда первое, что приходит в голову терапевту относительно своей фантазии,— это то, что она имеет какое-то отношение к действительности.

В другом случае у терапевта-женщины появилась фантазия, что она собирается на похороны. Однако она не видела никаких причин для возникновения мыслей о смерти.

Ей очень нравились члены группы, мило щебетавшие в этот момент.

Вначале терапевт пыталась изгнать свою фантазию из сознания. Но она возвращалась снова, и вскоре она ощутила необходимость вплотную заняться его.

Наблюдая за членами группы, она поняла, что одна из её пациенток, Марта, очень грустна: «Марта, ты что-то сегодня молчалива».

Больше она ничего не сказала, но уже этих слов было достаточно, чтобы вызвать у Марты рыдания и рассказ о том, что на этой неделе умерла ее сестра. Марта не хотела говорить об этом группе, боясь неискреннего сочувствия. Однако она рассказала об этом группе — или, если быть более точным, она «рассказала» терапевту.

В этом случае фантазия терапевта дала начало широкой дискуссии, не только об умершей сестре, горячо любимой Мартой, по и о затруднениях Марты относительно получения от группы того, в чем она нуждалась — а именно, глубокого внимания и заботы.

У каждого из нас бывают подобные фантазии — такие, как выигрыш в лотерее или бегство от пациента, или желание объявить: «Группа, у меня для вас большая новость. Это наше последнее занятие». Этими фантазиями не следует пренебрегать. Хотя действия, к которым они могут привести, неочевидны, фантазии сами по себе могут содержать в себе важную информацию о том, что мы чувствуем о том, что делает группа и почему.

Почти всегда эти фантазии означают, что мы сердимся на свою группу или хотим удрать от нее. Соответствующее объяснение такой фантазии, даже самим себе, может привести к тому, что мы почувствуем злость или неприятие группы. При этом фантазия сможет помочь нам в точности понять, как мы относимся к группе.

Тесно связаны с фантазиями побуждения, действовать определенным образом. Если их изучать, то также можно прийти к пониманию своих чувств. Часто фантазии и побуждения (импульсы) сопутствуют друг другу. Различие между побуждениями и фантазией, между физиологией и феноменологией поведения не должно нас касаться: важно, что и фантазия, и побуждение могут служить ключами к пониманию наших чувств, если другие ключи отсутствуют.

Могут быть также оговорки, которые больше дают для понимания своего внутреннего мира, чем мы думаем. Например, мы неправильно называем имя участника группы, мы называем его именем своего младшего брата. Возможно, никто и группе не заметил этого, или, возможно, мы даже не сделали этой ошибки вслух; мы только в мыслях неправильно назвали члена группы. Но мы знаем, что допустили ошибку. И сели это произошло, для нас сразу станет ясно, что мы думали о члене группы, как о своем младшем брате в том смысле, что мы испытывали к обоим идентичные чувства.

После этого нам не трудно понять причину.

Мы можем вспомнить, что в детстве наш брат постоянно доставлял нам хлопоты и обращался к нам за помощью. Действительно, так и было на самом деле, и долгие годы мы чувствовали себя обиженными. В детстве мы чувствовали, что нас эксплуатируют, особенно, когда любимая мамочка проводила три четверти своего времени в беспокойстве о брате.

Точно так же наш пациент, казалось, ожидал, что группа будет заботиться о нем. И группа творчески поработала, спасая его; некоторые члены группы посвятили этому много драгоценного времени, которое могло быть и лучше использовано. В результате все, кроме этого члена группы, понесли потери. Но, что хуже всего, мы поняли, что сами оказались в убытке.

Начиная анализировать нашу оговорку, мы начинаем понимать, что мы слишком много внимания посвятили спасению этого пациента, «нашего брата», и сделали слишком мало, чтобы спасти от него группу. В результате этого мы испытали такие же чувства к этому члену группы, какие мы испытывали, и все еще испытываем, к нашему младшему брату — мы негодовали па него --- и особенно нас обижало, что он так подольстился к нам, что смог получать так много.

От простого признания того факта, что мы назвали его всего лишь про себя, мы пришли к открытию, касающемуся и его, и нас, которое оказало глубокое влияние на группу. Выявив этот фрагмент, мы смогли переделать мозаику.

Еще более важным, чем оговорки, предметом нашего изучения являются моменты амнезии. Молодой терапевт, ведя спою первую группу, постоянно забывает имя одной из женщин. Вначале он пытается решить проблему, используя мнемотехнические приемы, но к его изумлению имя он все равно забывает.

За минуту до ее прихода он знает ее имя, это очевидно. И он знает его в то мгновение, когда она проходит через дверь. Но не помнит имя, когда ведет группу. Он вздыхает с облегчением, когда кто-нибудь из группы зовет ее по имени; но даже это не помогает.

В конце концов, после ряда неудач он пишет ее имя на клочке бумаги и приклеивает его к своему зеркалу, когда бреется утром. Он ловит себя на том, что напевает любовную песенку, в которой упоминается ее имя. К своему изумлению, он вдруг осознает, что влюбился в нее. Он фантазирует о том, как скажет ей об этом и убежит.

Затем он вспоминает, что женат менее года. Он ругает себя, но, по крайней мере, он знает о своем чувстве и о том, почему он забывает это имя, и после этого он никогда его не забудет.

В другом примере женщина-терапевт забывает имя пациентки из своей группы, тоже женщины, которая старше ее. Вначале амнезия ставит ее в тупик. Но затем она внимательно обдумывает ее причины и понимает, что она боится того момента, когда женщина постарше войдет в комнату.

Из этого она делает вывод, что чувствует себя некомпетентной и испытывает затруднения, когда эта пациентка начинает разговаривать. Действительно, эта женщина с высоким самоконтролем, которая даст терапевту четкие указания относительно того, что она должна и не должна делать. И терапевту становится ясно, почему она забывала имя своей пациентки, и она никогда не забудет его снова.

Поняв истинные чувства к члену группы, нас может встревожить их интенсивность, но почти всегда такое открытие позволяет нам более правильно обращаться с человеком.

В других случаях мы становимся излишне активными.

Терапевт-муж чина поймал себя па том, что он делает насмешливые замечания очень красивой женщине, которая светилась от радости, рассказывая группе о том, как она счастлива, т. к. ее любимый только что сделал ей предложение. Она благодарила группу, и сказала терапевту: «Вы были для Меня настоящим отцом».

Терапевт изумлялся сам себе, как только понял, насколько язвительно вёл себя по отношению к этой женщине. Он смог понять это еще в момент её триумфа. Однако, он сделал еще одно оскорбительное замечание. И еще одно, до тех пор, пока кто-то из группы не спросил его прямо: «Что случилось с Вами, Том?»

Только тогда ему стало ясно, что он все время пытался защититься от собственного романтического чувства к ней. Он старался избавиться от него снова и снова. Вплоть до то, го, как он понял, что его поведение является защитной реакцией против влечения к ней, и тогда он перестал унижать ее.

Наконец, любой терапевт имеет свои привычки, касающиеся положения тела, имеющие идеосенкритическое значение. Эти привычки кроются в чувствах и могут выражаться в физических действиях до тех пор, пока чувства, лежащие в их основе, остаются незамеченными.

Например, у терапевта-мужчины есть привычка проводить рукой по голове, приглаживая волосы назад. По этому жесту он осознает, что сердится. Понимая это, он сможет уловить момент, когда будет сердиться в группе, хотя злость ему покажется беспричинной.

После того, как он осознает свою символическую попытку пригладить собственные взъерошенные чувства, он поймет, что он чувствует, как многие из членов группы не уважают ею. Приводи себя в порядок, он пытался упорядочить свой внутренний мир, без понимания того, что он в действительности чувствует. Осознав это, он вскоре сможет управлять неполадками в группе.

Во всех этих случаях мы шли от нашего поведения к нашим чувствам, и мы знаем, что добьемся успеха, когда поймем свои чувства.

Гораздо в большей степени, чем сводя нас с истинного пути или способствуя непродуктивному поведению, паши чувства становятся самым мощным терапевтическим инстру^ ментом, которым мы постоянно пользуемся.