Ниспошли земле покой

Ты на троне небесном сидишь

Да на мир наш смертный глядишь.

Видишь горы и поля,

Пальмы, кедры, тополя,

Весь наш мир в твоих руках.

Ты свой дом на облаках

Отворяешь для людей,

Птичек, рыбок и зверей.

Сердце верное согрей,

Горе, боль и страх развей!

Силу воинам пошли,

И от смерти сохрани,

Пусть прольётся кровь врагов,

Мир вернув во век веков.

Дай любви до смерти злой,

Ниспошли земле покой.

Только успел Коннан прочесть последние слова молитвы, как Азазелл начал пыхтеть и корчиться. Чудовище выговорило только невнятную фразу:

— Яотомщутебезатвойклыкконнанварвартыобэтомпожалеешь!Чтобтебепустобыло!

Как только Азазелл умер, в воздухе запахло мертвечиной. На земле остался лежать только черепс четырьмя рогами вместо двух. Коннан озирался по сторонам, никаких врагов вокруг не было. Он обрадовался, что чудовище побеждено. Юноша поглаживал рукоять меча, а сам при этом нагнулся поднять кинжал. Подняв с земли запылённый кинжал, Коннан произнёс:

— Ты сегодня помог мне. Что бы я без тебя делал? Одного меча мне, видать, было бы мало. Не забыть мне, как тебя выковали. Ради меня ты всегда жертвовал собой. Помни меня, как своего хозяина…

Геракл повернулся к Коннану и спросил:

— Коннан, а Коннан, почему ты разговариваешь с кинжалом, а не со мной?

— Я просто доволен, что все мы уцелели.

— Больше не бери этот череп. Не надо, это вещь тьмы.

Спустя некоторое время, Коннан отправился домой. Он был очень доволен тем, что сразился с рогатым великаном.

 

Глава 21

óВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛО ó

Я на воду ворожу

О тебе хочу узнать

Словно в зеркало гляжу

Ворожить, не колдовать.

(Мельница «Ворожу»)

Т

ак Азазелла и победили. Когда Коннан вернулся домой, Зена встретила его:

— Привет, дорогой! А где ты был?

Коннан показал Зене свой украденный сундучок:

— Я забрал это из сокровищницы, помнишь награбленные драгоценности?

— Да, это самое ценное, что было у папы. Он всё время запирал этот сундучок, а меня даже близко к нему не подпускал. Коннан, а как ты узнал, что волшебное зеркальце внутри этого сундучка?

— Подслушалразговор людей в железных масках.

— Ой, а если бы они поймали тебя?

— Я сделал это исподтишка. Ты думаешь, я такой дурак, чтобы шпионить за врагами в открытую?

— Нет. Я боялась, как бы мой папа ничего не узнал, а то мы пропали. Но без волшебного зеркала он точно ничего не увидит.

— Ха! Так ему и надо. А что ты слышала о волшебном зеркале, стрекоза?

— Пока ничего. Нам нужен кто-нибудь, кто знает, в чём его сила. А то если его применить неправильно, жди беды.

Рыцарь и принцесса вместе отправились к Мохомби. Тот принял их вежливо и усадил за стол, угощая кофе с крендельками. Неожиданно Коннан отодвинул стул и вскочил на ноги:

— Мохомби!

— Ты что-то хотел, Коннан?

— Да, – отвечал Коннан, – я стащил у Тулса Дума волшебное зеркало. И ему, наверное, некуда потом будет смотреть, чтобы найти нас с Зеной.

— Я сама не могла взять его, – продолжила Зена, –так что этим делом занялся Коннан.

— Зря вы столько волновались. Дум никогда не видел этого зеркала, следовательно, он не мог вас найти. Всё дело в волшебной книге, которую я храню, а это и есть основа основ. – И Мохомби отвёл их в комнату выше.

Волшебное зеркало, к поиску которого Коннан приложил много усилий, на самом деле было самой обыкновенной тарелкой. На её сероватой поверхности то и дело появлялись разные изображения, которые, согласно книге, о чём-то говорили. Они имели особый смысл; на ободке проявлялся мелкий орнамент, показывающий одни и те же знаки в ленте для обрамления тарелки. Изображения сменяли друг друга, потом опять появлялись. Их число не менялось. Коннан увидел коронованного льва, а когда подошла Зена, изображение льва сдвинулось влево, а справа появилась коронованная львица, а между ними – широкий пояс. Смысла этого изображения в книге не нашлось. Странный знак. Но тут фигуры львов начали меняться, их сменили Коннан и Зена, держащиеся за руки, на них были белые как снег одеяния и золотые венцы. Только они почему-то выглядели намного красивее, чем в реальности. Это засчёт нарядов. Вскоре и они пропали, на тарелке показался разбивающийся вдребезги клык всевластия, а вот уже после клыка – надпись корявыми буквами «КОННАН + ЗЕНА = ЛЮБОВЬ». Потомсимволы в книге вдруг проявились, и всё стало видно до мельчайших деталей. Символы совпали. Мохомби, взглянув на изображение Коннана и Зены, прошептал:

—Если бы наш повелитель не был злым колдуном, то никто из его народа не страдал бы, все были бы счастливыми. Эта книга никогда не врёт. Коннан, на тебя возложено очень тяжкое бремя. Ты итак знаешь, какое. Только те, кто уничтожит клык всевластия своими руками, смогут стать в Аквилонии королём и королевой. Вы с Зеной – единственная надежда. О мраморном кинжале – биче огненного клыка знают лишь викинг Снегг и его брат Тефаора. Когда этот кинжал будет добыт, Феникса выпустят на свободу. Это сделаешь ты, Зена, или на худой конец Флавиан. Мраморный кинжал можно раздобыть в Междумирье. Коннан вернётся оттуда не один, с ним прибудут два викинга и их соратники.

— А кто ещё будет со мной кроме этих викингов? – спросил Коннан.

— А это ты должен увидеть сам. Я ведь не всех там знаю. Ты общался когда-нибудь со Снеггом?

— Да.

— Вот и хорошо.

— Я всё знаю о викингах. Научился у них некоторым приёмам защиты от тёмных сил.

— Я тоже знаю о них, – сказала Зена, нежно обнимая Коннана за его могучие широкие плечи, - Снегг познакомился со мной, ещё, когда мне было девять лет. Он рассказал мне и о Коннане. Я удивилась. Его имя было написано в книге пророчеств. Потом, через некоторое время я забыла о нём. Вскоре он нашёл меня и поклялся любить до самой смерти. Мне в то время было очень страшно, папа хотел выдать меня замуж за Ратамона…

Домой Коннан с Зеной возвращались через поле при свете факелов, а сундучок с драгоценностями прикрепили к седлу одного из коней. Над их головами висело туманное небо. Чёрной пеленой опустилась на землю ночь. Коннан, поглядывая на Зену, начал разговор:

— Многие из нас, варваров, опасались амазонок. Даже боялись близко к ним подойти. А я - нет, ведь я подошёл к тебе не просто так. А из-за жалости. Представь себе, как же страшно, когда твой отец колдун.

— Я представляю, ведь это случилось именно со мной. А ты пришёл и решил уберечь.

Дома Коннан сидя на постели и наполовину накрытый покрывалом, читал молитву:

— О боги всемогущие! Радость нужна не только нашей Греции, но и другим странам мира! Подскажите, как пройти в навеки закрытый портал, где спрятан мраморный кинжал, без которого невозможно уничтожить клык всевластия. Я ничего не могу, вы всё можете. Укрепите меня в битве. Услышьте меня, ибо плачет душа моя за весь мир. Но больше всего жалко тех, кто злой и жестокий, кто лишён любви ко всему живому и чудесному. Жизнь нашего мира, словно на лезвии ножа, отовсюду всё новые и новые беды: то змей Повелитель клыков, то колдун – жрец, незаконно ставший королём; все озверели и хотят власти. Мне Мохомби сказал, что на чудо надеяться бессмысленно. Прав он или нет, одним вам известно. Вы создали меня, жизнь в меня вдохнули, воинскому делу обучили, любовью одарили, послали мне двух лесных союзников – кошку и сову, обручили меня с моей возлюбленной. Развейте мрак, очистите мир от тени, враги отравляют нашу землю. Пришла туча и закрыла солнце, наступил мрак. Да загорится в каждой стране путеводный огонь. Вечный огонь, вечный огонь. Не оставьте меня, сына вашего, помилуйте меня!..

После молитвы Коннан повернулся к стене. В мыслях его были только злые маги, демоны, чудовища, которые нападали на людей, пытали их и даже ели. И предводителем их был тот самый Цербер, который подговорил юношу пойти к Горгоне. Жертвы Цербера были закованы в цепи и из последних сил пытались разорвать свои цепи, но вместо этого отделывались новыми ранами. Коннан едва выбросил эти мысли из головы. Ему хотелось сказать: «Я не допущу этого!», он зажмурился, стараясь сосредоточиться на спасении слабых. И стал составлять разные планы на эту тему. Мысли плавали в его голове как маленькие рыбки. Когда он снова открыл глаза, то увидел перед собой просторную комнату. Одевшись, Коннан с трудом встал, вышел во двор, подошёл к Зене, обнял её и спросил:

— Зена, Зена! Ты внимательно слушала, как я молюсь?

— Да, Амра, я уловила смысл слов, сказанных в молитве.

— С каких пор ты называешь меня по прозвищу,когда моё настоящее имя не Амра, а Коннан?

— Амра означает «лев», а ты силён как этот зверь.

— А Геракл тоже сильный, отчего же у него нет прозвища?

— Речь идёт не о Геракле, а о тебе. Ты силён как лев. У вас, киммерийцев, самый сильный становился королём. А ты подходишь для этого.

— И я стану королём? Зачем?

— Ты хочешь узнать, зачем? Я тебе скажу. Основа твоей души – любовь. Думаешь, отличительный знак королей – венец и хламида? Нет.

— А что же?

— Доброе сердце. Быть королём, значит, любить весь мир, всё, что ты видишь. Разожги в себе огонь, искорени холод.

— Во мне нет холода. Я один раз положил руку себе на грудь и сильно обжёгся.

— Значит, ты любить умеешь. И ещё – короли очень удивительные создания: они излучают в основном положительную энергию; им не ведом страх, у всех, кто находится рядом с ними, страх исчезает. Ты тоже станешь таким. Тебе просто нечего бояться – у тебя железная воля, ты со своим устойчивым характером придёшь на помощь слабым и в дождь, и в снег. У тебя… у тебя…

— Что, говори же.

— У тебя… золотое сердце…

Только Зена договорила, как Коннан от радости поцеловал её, эта фраза словно вросла в его мозг; можно сказать, пустила корни – не оторвать. Ни у одного варвара, пожалуй, не было этого самого «золотого сердца», только у Коннана. Тут он, неожиданно подумав о том, каким на самом деле должен быть король, спросил:

— А вот если твой папа тоже король, то какая энергия исходит от него?

— Уж поверь, не положительная. Он только называет себя королём, а на самом деле он не достоин власти. От королей потому исходит положительная энергия, что они стоят у власти. А власти, которая не от богов не существует.

Затем Зена печально села на скамеечку и запричитала:

— Какой кошмар, кошмар и больше ничего!

— Что с тобой, радость моя? – Коннан не понимал, что она хотела сказать.

—Папа хочет, чтобы я стала такой же злой, как и он. А я отреклась от зла, и он мучает меня. Я бьюсь как рыба об лёд, и не знаю, как спастись.

— Я этого не допущу.

– Он ещё обещал меня слопать – он же людоед…

— Не бойся, голубка моя, не бойся, со мной ты в безопасности.

— И ты считаешь, что ты сильнее моего папы? Да он убьёт тебя одним мизинцем.

— Ему это не удастся. Я сильнее, чем он себе представляет. И хочу сказать, что ты самая лучшая амазонка в мире. Честно.

— Выходит, что до меня тебе встречались очень плохие амазонки?

— Не знаю.

— Так ты убережёшь меня?

— Да, пока ты будешь спать, моя душа придёт оберегать тебя; а тело моё будет отдыхать.

— А это только по ночам?

— Ага. Тебя будет защищать только моя душенька. Так же будет, и когда мы поженимся. Наши души воссоединятся.

— А сам-то ты погибнешь, если она уйдёт ко мне?

— За меня не бойся, я не погибну. Мы все бессмертны – мы живём как небо.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Тебе ни за что не понять этого, даже если я превращусь в пантеру, а ты – в удава, или наоборот. Наши души бессмертны. После смерти жилище будет выше космоса.

— А если мы все попадём туда, нам всем хватит места?

— Конечно, хватит. Не только людям, но и животным. Там, в Раю, никто никого не ест. Тигр дружит с козлёнком, а человек не опасен для животных. Все любят друг друга.

— То есть животные тоже умеют любить?

— Да.

— Я один раз сидела в комнате у папы и смотрела от скуки в окно. Смотрю и вижу голубь, увидев свою голубку мёртвой, склонился над ней, плачет и долго не может утешиться. А в сторонке сидит большая кошка и умывается, вся её лапа была перемазана кровью. А знаешь, почему? Кошка убила птицу, но не съела – оставила на потом.

— Видишь, и животные умеют переживать душой. У них есть душа. Вот, например, мои кошка и сова спасли меня от собак, вот так они показали, что у них тоже есть души. Но только свои, животные души. Люди и те не всегда мне сочувствуют, а животные, кажись, умнее бывают. Так это и есть. Некоторые до того любят меня, что даже опасаются за мою жизнь… Люди стали очень злыми, они озверели, осточертели. А мои сова и кошка всё понимают, очень хорошие друзья.

— Счастливый ты у нас, ведь помимо животных у тебя есть Геракл, Флавиан, Фандагар, Мохомби, Казрагор и я. Кстати, будет ещё кто-то; кто, сам увидишь. А пока я тебе ничего не скажу. Я рада за тебя.

Коннан решил не спрашивать Зену о своих грядущих союзниках, он подумал, чтохорошо было бы найти их, даже если это займёт целый год, а то и больше. Дело в том, что Коннан не был любопытным парнем, и к тому же очень воспитанным. Его не интересовала внешность тех, кого Зена назвала будущими союзниками, главное – то, что у них в душе и желание их помочь ему уничтожить огненный клык, а ещё имеется ли у них в наличии единственный в мире мраморный кинжал, бич огненного клыка.

 

Глава 22

óИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬó

Честно биться ты привык - нож вонзили в спину

Рассмеялся, увидав страх в глазах врага

И душа рванулась ввысь, злость и гнев отринув

К вечным солнечным морям, лунным берегам...

(АРИЯ «Викинг»)

У

киммерийцев в древности был обряд инициации. Мужчины, проходя его, словно входили во взрослую жизнь.Они учились сражаться и держать оружие. Без этого нельзя было вступить ни в одну битву.

Коннану в дальнейшем следовало научиться суперзащите. Он ещё столько должен был понять и запомнить. Многие рыцари обучались военному делу с двенадцати лет. А вот Коннан с шести лет. Когда он был ещё совсем маленьким, отец рано будил его и начинал тренировку. Мальчик должен был запоминать тысячи движений, правильно сконцентрироваться на цели, следить за пластикой… А теперь, когда ему уже двадцать два года, он должен стать профессионалом в своём деле.

Утром Зена позвала Коннана в поле:

— Просыпайся, Коннан!

Легко сказать «просыпайся». А если он не выспался?.. Сон пришлось побороть, двигаться как можно активнее. Ведь, когда много двигаешься, то чувствуешь прилив сил. Потом парень подпрыгнул на своих крепких ногах, он был доволен – ведь когда много двигаешься, не так хочется спать. Он начал плясать на одном месте, желая одолеть сон, но это получилось у него с трудом. Коннан быстро взбодрился. Он никогда не думал, что кошмары проходят так сразу. Засыпал он плохо оттого, что каждую ночь ему снились кошмарные сны. Помчался Коннан как сайгак, чтобы пересилить свой сон как следует, Зена при виде него усмехнулась:

— Вприпрыжку… Идём, Амра, будешь учиться новым воинским способностям.

Коннан и представить себе не мог, что его ждёт, его пугало, что на нём вместо доспехов просто наряд из шкурок, а его единственная броня на тот момент – рогатый шлем. На поле были выставлены разные преграды, которые следовало преодолеть, ни на что не жалуясь. Это совсем не походило на современную спортплощадку. Испытаний была масса. Неужели он со всем этим справится один? Коннан задумался над тем, что ему следовало сделать, он хотел было уйти, но нет – раз сказала ему Зена пройти эти испытания, то ему просто некуда деваться. Посередине поля Коннан сел в позу лотоса и закрыл глаза, Зена сняла с него рогатый шлем и поставила на его голову ведро с водой:

— Пройди так, с ведром на голове, не открывая при этом глаз. Пройди до сарая и обратно.

Коннан несколько шажков сделал, два раза чуть не упал. Нести ведро было неудобно, особенно с закрытыми глазами. Но что тут поделаешь, надо воспитывать силу воли.Юноша шёл, раскинув руки в стороны, как канатоходец.Ведро было очень тяжёлым, пройти так можно было только пять шагов, не больше. Коннан не открывал глаза, пройдя с ведром на голове до сарая, он с трудом вернулся на прежнее место. Зена обрадовалась:

— Браво, смельчак! Ты сделал это, а теперь второе испытание – найди в десяти контейнерах с крысами своё ушное кольцо.

Коннан вынул из своего уха колечко, Зена бросила его в контейнер и, приказав юноше отвернуться, перемешала все контейнеры.

— Готово! – сказала она, - по моей команде примешься искать. На старт! внимание! начинай!

Коннан не ослышался, Зена действительно так и сказала. Они представить себе не мог, как ему придётся обшарить «крысятники» в поисках серьги. Учёл воин и то, что среди грызунов могут оказаться и бешенные или больные. А крысиный яд мгновенно убивает. Хочешь или не хочешь, а пройти испытание надо Долго Коннан обшаривал все десять контейнеров, его уже достаточно покусали, а серёжки он ещё не нашёл. Грызуны, видя над собой чью-то огромную ручищу, страшно беспокоились, им даже не приходило в голову, что замыслил этот кто-то, кто тревожил их; в беспокойном настроении они кусались и старались заставить Коннана убрать руку. Найти пропажу среди этого столпотворения грызунов было довольно непросто, много на то требовалось смелости и внимательности. Крысам было всё равно, чтó грызть, главное, помочь своим зубам. (Представьте, что вы грызун, и в контейнер, где вы сидите, опускает руку варвар. То, конечно же, это обеспокоит вас. Без зубов здесьявно не обойтись – это единственный способ защиты.) Во время поиска Коннан старался не проронить ни звука, иначе он показался бы зрительнице Зене никудышным воякой; вместо этого он, то напрягался, то крепко сжимал губы. Проходя это страшное испытание, которое в наше время экстремалы назвали бы аттракционом боли, парень думал, для чего этот урок нужен вообще; и будет ли он иметь дело с грызунами…

— А-а-а! Нашёл!

— Где?

— А вот! – Коннан указал на своё ухо, в которое уже была вколота найденная серьга. Она из золотой стала розовой – от крови. Зена снова обрадовалась:

— Ты справился, молодчина, вот только руки твои надо подлечить.

Руки Коннана были сплошь покрыты большими кровоточащими ранами, кровь лилась водопадом, окрашивая кисть руки в неприятный красный цвет. Раны очень сильно болели, казалось, что кровь вытечет совсем. Эту ужасную боль невозможно было терпеть, следы от зубов «украшали» руку, придавая ей вид «стены с подтёками». Зена перевязала раны, промыв их, как следует. Что касалось мастерства орудования мечом, бедному Коннану пришлось держать его и больной, и здоровой руками, а это так неудобно. С каждым разом меч словно тяжелел. Он хоть и не выглядел очень тяжёлым, но боль словно утяжеляла его. Терпеть было сложно, боль постепенно усиливалась и сковывала покалеченную руку. Коннану казалось, что рука скоро заживёт, он потерпел ещё четыре минуты, но облегчения не было – боль долго не утихала. Клинок вскоре описал в воздухе два с половиной круга, парень не выдержал и уронил меч в траву. Зена попросила его поднять меч и довести урок до конца. Коннану этого не хотелось, и он отнекивался:

— Сейчас не могу, рука болит.

— Дай, посмотрю.

Можете себе представить, как Коннану не хотелось снимать перевязку:

— Нет, не надо. Если я её сниму, мне будет в сотню раз больнее. Поверь мне, Зена, даже меч больно держать.

И правда, Коннан с трудом двигал пальцами правой покалеченной кисти руки; раны от крысиных укусов, казалось бы, дошли ему до кости.

—Нет, – продолжал он, –я пока не могу сражаться. А смогу только, когда боль немного спадёт. Эти противные грызуны чуть не сожрали мою руку. — Коннан, отказаться проще всего. Тебе нельзя отрекаться – ты же повелитель воинов, а повелитель не отрекается от битвы. Я исцелю тебя, и ты тогда снова сможешь сражаться.

В тот же день Коннан сидел во дворе на горячей от солнца скамье, а Зена с молитвой на устах мазала его руку волшебным снадобьем, которое начинало действовать лишь через восемь часов. Она пела усталым голосом:

Раны заживляю,

Коннана спасаю.