Это можно обсудить: Общество потребления – за и против

Как видим, общество потребления оказывается в центре неутихающих моральных дискуссий – не только у отягощенных советской памятью сограждан, но и у английского мыслителя (правда, выходца из социалистической Польши) Баумана. Одни видят в происходящем полнейший упадок, отказ от высших идеалов, другие, напротив, - путь к процветанию и благоденствию на благах цивилизации.

Ярким выразителем негативного восприятия, которое еще можно назвать «алармистской» позицией, является Зигмунд Бауман. В своей книге 2000 г. «Текучая современность» З. Бауман развивает тему «коррозии»[2] межличностных отношений - их больше не развивают, а просто заменяют на более функциональные.

В следующей своей работе «Лишние жизни. Современность и ее изгнанники» (2004) знаменитый социолог продолжает начатую тему и пишет уже не только об «узах», но о «человеческих отходах» в целом. Эта последняя книга не опубликована на русском языке, познакомиться с ее основными идеями позволяет статья О. Н. Яницкого.

«…проблема (человеческих) отходов и их "хранения" — это тяжкий груз для современной подвижной потребительской культуры индивидуализации. /…/ Бауман экспонирует и исследует феномен "избыточности", ненужности, неиспользуемости человека и его возможностей. Быть "избыточным" (термин, обозначающий в английском языке одновременно "сокращенный" и "уволенный") означает, что другие в вас не нуждаются, они могут сделать дело без вас и лучше вас (p. 12). "Избыточность" есть термин, близкий по смыслу к словам "негодный", "отбракованный", "мусор", в конечном счете — "отходы". "Избыточный" индивид чувствует себя социально бездомным, никому не нужным, не имеющим собственного жизненного проекта, который всегда считался внутренне присущим высокому модерну.

Конечно, и раньше были бездомные и лишние, но тогда они относились к четко очерченному социальному слою, порождались конкретной социальной ситуацией. Теперь каждый, оканчивающий школу или университет, может попасть в текучую и неопределенную ситуацию "избыточности". Растет ощущение того, что способы ее терапии, выработанные в прошлом, не работают. Проблемы современности — это не проблемы средств, как раньше, а проблемы целей, которые формулируются и структурируются далеко за пределами индивидуальных возможностей. "Представляется, — пишет Бауман, — что истоки наших забот отодвинулись далеко за пределы, которых мы можем достичь" (p. 16–17). /…/

Бауман показывает, что "избыточное население" есть также одно из неизбежных следствий характера мышления и психологического настроя правящей элиты. Всегда, иронизирует автор, с ее точки зрения было слишком много "их". "Они" — это те, которых хорошо бы, чтобы было поменьше, а лучше всего — не было совсем. "Мы" — это те, которых должно быть больше. И это наш постоянный повод для беспокойства. Локальная перенаселенность должна быть решена на глобальном уровне (p. 34-35). В результате "избыточное население" всегда находится в безвыходной ситуации. Если оно пытается встроиться в модернизированный уклад жизни, то его тут же обвиняют в греховной самонадеянности, ложных претензиях и просто в наглости, если не в криминальных наклонностях. Когда же оно открыто отказывается следовать господствующему образу жизни, продолжает Бауман, этот отказ рассматривается как подтверждение того, о чем "общественное мнение" (вернее, избранные или самовыдвинувшиеся публичные фигуры) "твердит вам все время", а именно, что "избыточное население" — не просто чужаки, а раковая опухоль на здоровом теле нашего общества и заклятый враг нашего образа жизни. Таким образом, это разделение и противопоставление двух частей человечества — еще одно следствие модернизации; оно влечет за собой массу других негативных явлений и, в частности, уже упоминавшиеся страхи обеспеченного населения относительно его личной безопасности. Бауман подчеркивает, что это следствие не столько международного терроризма, сколько каждодневного соседства "благополучных и обеспеченных" с сообществами беженцев и иммигрантов в больших городах Европы и США (p. 55).»

Автор этого обзора доктор философских наук, профессор Олег Николаевич Яницкий высказывает и собственную оценку:

«Мне, занимающемуся проблемами российского "общества риска", мысли З. Баумана близки и понятны. За годы реформ уже сотни тысяч жителей бывшего СССР стали "отходами" трансформационного процесса, еще многие тысячи беженцев оказались в России без всяких перспектив найти работу, жилье и обрести достойный образ жизни. Для многих Россия стала "транзитным пунктом" на пути в никуда. Для ассимиляции притока мигрантов, на который уповают некоторые наши демографы как на средство стабилизации численности населения страны, нужен иной социальный порядок и, прежде всего, низовая самоорганизация населения, саморегулирование и самоуправление на местах. До тех пор, пока эта низовая функциональная структура общества не будет восстановлена, нет никаких предпосылок того, что процесс накопления "лишних людей" не будет углубляться со всеми теми последствиями, о которых писал Бауман. С другой стороны, "золотому миллиарду" просто не нужно такое количество людей — ни квалифицированных рабочих рук, ни иждивенцев. Поэтому, если бы книга вышла десять лет назад, ее можно было бы назвать предупреждением. Но сегодня она — уже во многом описание реальности, в которой мы живем.

Дабы не выглядеть кабинетным ригористом, приведу мнение авторитетного специалиста. "[Если] человек из положения сирого и убогого за пять–семь лет не вкарабкался, то к нему теряется всякий интерес. Меняется структура социальных контактов. Иными словами, человек становится изгоем. Таких изгоев в России — 12 миллионов. Это не бомжи. Это нормальные люди, которые просто пытаются свести концы с концами, но вместе с тем находятся вне общества. Наиболее типичные представители этого слоя — беженцы. Их шансы на полноценное включение в общество практически равны нулю. Даже в богатой Европе. А у нас тем более. Социологи называют такое явление эксклюзией. Это — реальная проблема катастрофического характера, которой никто не занимается. С середины 1990-х годов в семьях отверженных вырастают дети, которые зачастую бросают школу. И что прикажете делать через пять–десять лет с этой массой неквалифицированных, но амбициозных и озлобленных молодых людей?" [Тихонова Н. Ненависть к богатым в России — миф // Новая газета. 2004. 29.04–06.05. С. 8.]. Если же книги надоели, взгляните на экран: "Последний герой", "Слабое звено" и им подобные шоу суть телеверсии тех же принципов — вытеснения, блокирования и исключения…»

(Источник: ЯНИЦКИЙ О. Н. МОДЕРН И ЕГО ОТХОДЫ Bauman Z. Wasted lives. Modernity and its outcasts. Cambridge, UK: Polity Press, 2004 // Социологический журнал. 2004. № 1-2. http://knowledge.isras.ru/sj/sj/sj1-2-04yan.html)

Социальной эксклюзии мы касались в книге для учителя для 6 класса. Это характерная особенность современного социального неравенства, которая включает в себя и исключение из рынка труда. Вместе с тем, тот факт, что рабочая сила продается и покупается, - отнюдь не новость и причина эксклюзии. Поставщиком конкурентоспособной рабсилы, между прочим, призвано быть образование.

Позитивная версия общества потребления рисует его в красках «нового гуманизма». Французский социолог Жан Бодрийяр (р. 1929) так сформулировал его суть. 1) Это общество «впервые в истории предоставляет индивиду возможность вполне раскрепостить и осуществить себя; 2) система потребления идет дальше чистого потребления, давая выражение личности и коллективу, образуя новый язык, целую новую культуру»[3]. Сам Бодрийяр скептически относится к этакому гуманизму, ученый уверен, что общество потребления по-прежнему строится на отчуждении (он пользуется этой марксистской категорией). То есть человек все еще не в состоянии свободно реализовать себя, но вынужден играть в навязанные ему игры. (Примерно как если бы мама говорила Анюте: «Что ты будешь делать: мыть посуду или пол - выбирай!» Разница только в том, что Анюта прекрасно понимает, что ее собственный выбор – поиграть на компьютере, но готова, скрепя сердце, подыграть мамочке. А вот бедный отчужденный потребитель взаправду наслаждается свободой выбора между разными моделями телефонов (у Бодрийяра – мусорная корзина в цветочек), «забыв» самостоятельно выбрать, а пользоваться ему сотовым или нет.) Внушив главное, общество потребления предоставляет свободу выбора в деталях.

Вспомним, что потребление - это не только и не столько удовлетворение потребностей, не «пассивное состояние поглощения и присвоения» (Бодрийяр). Сегодня потребление – это «активный модус отношения – не только к вещам, но и к коллективу и ко всему миру, … в нем осуществляется систематическая деятельность и универсальный отклик на внешние воздействия, … на нем зиждется вся система на нашей культуры». Люди во все времена так или иначе удовлетворяли свои потребности, пишет Бодрийяр, но это не было потреблением в современном смысле - «деятельностью систематического манипулирования знаками» [4].

Пример нейтральной трактовки дают работы доктора социологических наук Владимира Ивановича Ильина, где потребление выступает как текст и игра. В понимании данного подхода нам помогут понятия драматургического и коммуникативного действия Ю. Хабермаса. Да, потребление – это манипуляция знаками, соглашается Ильин с Бодрийяром, и перебрасывает мяч современному исследователю М. Томасу, который пишет: «Можно утверждать, что большая часть современного потребления – это поиск ответа на вопрос: «Кто я?». В условиях массового общества «потребление заполняет образующийся вакуум идентичности»[5]. Подобно тому, как писатель, художник или режиссер создают то, что читатель или зритель затем воспринимают, так и любой человек, вышедший из стадии борьбы за выживание, в процессе потребления создает текст в расчете на его прочтение.

Как артист готовится к выходу на сцену, так любой из нас готовится к выходу из дома или приему гостей. «Преподаватель идет на лекцию, одеваясь так, чтобы его не приняли за ненормального или бомжа, поскольку это может помешать исполнению им его обязанностей.

Что бы мы ни делали на виду у других – мы пишем текст, который окружающие будут внимательно читать, бегло просматривать или лениво пролистывать, выхватывая лишь отдельные слова. Чаще всего мы не думаем о том, что наш стиль жизни, наше поведение как потребителей – это написание текста. Нередко нам совершенно не хочется разговаривать с другими никаким языком, в том числе и языком потребления. Мы вправе молчать, но мы не можем предотвратить желание других прочесть нас, наше потребление. /…/ Люди смотрят на нас в нашей одежде, домах, автомобилях как смотрят зрители фильмы и пытаются в меру своей любознательности и способностей этот текст прочесть. /…/ В одних случаях мы пишем текст своим стилем потребления сознательно, заранее предвидя реакцию окружающих, рассчитывая на нее, в других это делается автоматически, по привычке»[6]. Даже если человек категорически против того, чтобы передавать окружающим какое-то сообщение – он «просто» садится в свой «Лексус» или «просто» собирает бутылки – «он вопреки своему желанию будет читаться окружающими. Далеко не все могут игнорировать эту перспективу. Поэтому неизбежное наличие «читателей заставляет потребителя быть «писателем»»[7]. В процесс потребления, таким образом, помимо «писателя», вовлечен адресат (предполагаемый читатель). Когда современные эмансипированные девушки утверждают, что они наряжаются прежде всего для себя, во вторую очередь – для подруг и только затем для мужчин, адресатом соответственно выступают они сами, подруги, мужчины. Кроме того, всегда есть «свидетели». «Нельзя потреблять символы, создавая с их помощью текст, без наличия свидетелей, которые могут этот текст прочесть. Свидетели потребления – это все, кто вольно или невольно его наблюдают и читают. Мне свидетели не нужны, но они появляются на улице, на работе, не спрашивая меня»[8].

В современном мире нет единомыслия и единообразия, поэтому никто не гарантирует, что все прочтут в вашем тексте именно то, что вы намеревались им передать. Разные люди увидят разные смыслы. Собственно, и сам авторский замысел вряд ли является неизменным – и вряд ли всегда намеренным, строго продуманным.

Все создаваемые потребителями тексты условно можно разделить на 4 типа[9].

1) Я такой же, как все;

2) Я имею то, что имеют члены моей эталонной группы, те, на кого я хочу быть похожим;

3) Я имею то, что не имеют другие;

4) Я не такой, как другие, я индивидуальность.

Даже в последнем случае, когда человек не стремится походить на других (в отличие от 1, 2) или конкурировать с ними (3), он выстраивает свой оригинальный образ от противного - от тех, что есть, и таким образом оказывается нерасторжимо связан с ними.

Любой текст зависит от контекста. В кафе на курортном побережье вполне уместно явиться в мокром купальном костюме. В таком же кафе, но в глубине того же приморского городка подобный вид станет уже неуместным.

Текст, конечно же, никогда не является абсолютно оригинальным. Мы выбираем из того, что есть в наличии, но даже придумав что-то свое, мы будем создавать это из имеющихся материалов, а самое главное, в рамках той культуры, к которой принадлежим. Это – интертекст, или сверхтекст, который нужно иметь ввиду, наряду с контекстом, анализируя отдельные тексты.

Практическое задание Анализ и самоанализ Адресат и тип текста потребления

Задача – научиться анализировать собственное потребление как текст.

Поскольку разоблачать себя весьма не просто, рекомендуется начать с посторонних примеров. Хотя по желанию учащиеся могут сразу анализировать самих себя.

Инструкция. Учащимся раздаются иллюстрированные журналы – по одному на парту, либо дети разбиваются на микрогруппы (3-5 человек). Учитель предлагает выбрать любую картинку из иллюстрированного журнала. Единственное условие: выбрать нужно быстро, почти наугад. Ее лучше вырвать или вырезать, а журналы убрать, чтобы они не отвлекали внимание. Для ускорения работы учитель может раздать заранее заготовленные картинки, но тогда уйдет один из элементов игры.

Дальше дети придумывают коротенькую историю по выбранному изображению. Даже если на картинке не оказалось людей, а только пейзаж (животное, машина, мебель…), нужно вообразить, кто гуляет по этому лесу (кто мог сфотографировать этого мишку, кто ездит на этой машине, кто выбирает этот диван)? Что это за люди, с кем они общаются, чем занимаются, о чем мечтают?

На следующем этапе рассказываем данную историю на языке потребления.

Кто и что потребляет? Кому адресован текст? Каков тип потребления?

Допустим, в нашей истории по лесу гуляет романтическая девушка, чем-то похожая на Ассоль. Ее потребление состоит в том, что она любуется природой, разговаривает с деревьями – это такая игра, которая помогает девушке лучше понять себя и выразить переполняющие ее чувства, которые не находят отклика у окружающих. Тип потребления здесь, видимо, 3-й и 4-й: у меня есть то, чего нет у других, думает девушка, это мое общение с природой, так я выражаю и развиваю свою индивидуальность.

Общаясь с лесом, она общается с собой, поэтому один из адресатов – она сама. Другой адресат – жители городка, где жила Ассоль. Это как раз тот случай, когда девушка ничего не хотела им сообщать, наоборот, удалялась от них, но тем самым как раз и отправляла послание, подтверждавшее ее имидж «не от мира сего». Ну а третий адресат – конечно же, ее мечта, прекрасный принц. Для Ассоль встреча с Греем выглядела как сказочное исполнение ее грезы. Между тем она совершенно очевидно запустила механизм самосбывающегося пророчества, отправила послание в молву. Все ее поведение, образ и стиль жизни – суть это послание.

В этом примере мы выходим и на трактовку потребления как игры.

На игровой деятельности мы подробно останавливались в 6 классе. Все ее особенности приложимы к потреблению: его можно понимать как игру. В. И. Ильин напоминает тезис Й. Хейзинги о свободном характере игры. Это жестко нормированная, но свободная деятельность, которую в любой момент можно остановить или отложить. Даже если играешь в одиночку, всегда потенциально вовлечены другие, чей рекорд, например, ты хочешь побить. Потребление-игра выполняет развивающую и компенсаторную функции, это хорошо видно на нашем примере.

Подвох! Романтичная Ассоль и потребление могут показаться несовместимыми, а насильственное совмещение – кощунственным. Однако стоит вспомнить о том, что многие уголки природы давно уже не первозданно-девственны, а так или иначе освоены человеком. Прекрасные озера – нередко бывшие карьеры, куда хорошие хозяева завозят рыбу, чтобы рыбаки могли удовлетворить свою потребность в единении с природой и реализовать свой стиль жизни, то есть создать «рыбацкий» текст.

Любование природой, живописным полотном на выставке, прочтение книги, общение с друзьями – все это как-то не укладывается в обыденное понятие потребления. Дело в том, что непроизвольно мы постоянно «скатываемся» к (упрощенному) пониманию потребления как удовлетворения потребности, при котором неизбежно происходит расходование и уничтожение потребляемого блага. Действительно, чтобы напиться, нужно выпить воду, и в стакане ее уже не будет. Но вот потребление как знаковое употребление, как создание и обмен текстами - бесконечно и совсем не обязательно изничтожает предмет потребления.

Конечно, рыболовы-браконьеры могут погубить всю рыбу, недалекие туристы оставят после себя кучу мусора, а недобросовестный читатель исчеркает, а то и вовсе украдет библиотечную книгу. В этом случае потребление очень даже расходует потребляемые блага. Акты вандализма в отношении знаменитых произведений искусства – весьма яркие послания человечеству: я не такой как все, я против чего-то протестую, обратите на меня внимание! Другими словами, это выразительные тексты демонстративного потребления. Фанатичные люди, которые плещут в лицо кислотой своим бывшим возлюбленным, также относятся к этой категории: я больше не могу потреблять твою любовь, так не доставайся же ты никому!

Подвох! Моральный императив требует относиться к человеку как цели, а не как к средству. В этом коренится неприязнь и неприятие «потребительского отношения» прежде всего к людям и по аналогии ко многому другому – живой природе, например. Между тем, жизнь устроена так, что все всех используют. Мы идем в магазин и общаемся с продавцом, возможно даже, вежливо обращаемся «девушка!» к даме средних лет, не во имя нее самой, а все-таки ради того, чтобы купить необходимые продукты. Дети и родители знакомятся с учителями и общаются с ними все школьные годы не потому, что всю жизнь мечтали найти этих людей, а с целью получить образование (потребить образовательные услуги). Конечно, социально-ролевое взаимодействие не исключает личностного, даже наоборот. Так, известен феномен первой учительницы, когда личность учителя становится сильнейшим мотиватором учебной деятельности младшего школьника. Но какими бы личностными ни были эти отношения, они не отменяют того факта, что учитель оказывает образовательные услуги, а ученик и его семья их потребляет. И какой бы замечательной ни была учительница, если в школе нет, например, нужного иностранного языка, продленки и т. п., потребитель вправе отказаться от услуг этого учебного заведения в пользу другого.

Среди ключевых признаков общества потребления выделим следующие[10].

1) В отличие от культуры накопления с ее протестантской этикой (Вебер) эпохи восходящего капитализма сегодня актуализируется культура расточительства. Переход к ней В. И. Ильин считает настоящей культурной революцией.

2) Абсолютное большинство населения потребляет сверх необходимого для выживания, в этом смысле потребление является массовым. Вместе с тем оно индивидуализируется в соответствии с тенденцией демассификации производства, поощряющей стилевое разнообразие, экспериментирование индивидуального самовыражения потребителей.

3) Потребление становится важнейшим способом конструирования идентичности посредством систематического манипулирования социальными знаками и символами.

Концепция общества потребления актуализирует целый ряд взаимосвязанных фокусов, углов зрения на происходящее в обществе: массовое производство различных потребностей, их удовлетворение, употребление как извлечение какой-то пользы, достижение определенного результата, в том числе составления символического текста-послания другим – адресатам и свидетелям. Потребление, не смотря на его все более индивидуализированный характер (Бауман), - всегда вплетено в ткань социальных связей и является взаимодействием, прямым или опосредованным. И наоборот, любое социальное действие (взаимодействие) можно рассматривать как потребление. Этот подход дает нам возможность понять: какую потребность удовлетворяет действующий человек, что и с каким результатом он употребляет, что он хочет выразить и как это воспринимают окружающие люди.

В обществе потребления оказывается справедливой формула: скажи мне, что ты потребляешь, и скажу, с кем ты общаешься, то есть кто ты.

Общество потребления резко актуализирует экологические проблемы. Обсуждая общество потребления в 6 классе, мы уже затрагивали эти вопросы. В 7 классе следует к ним вернуться с точки зрения культуры потребления и ответственного потребления. Культура потребления подразумевает устойчивый комплекс ценностей, норм, правил потребления, которые реализуются в привычных практиках. Не смотря на всю их рутинность, действия в поле потребления можно характеризовать по степени ответственности. На наш взгляд, это одно из важнейших измерений современной культуры потребления.

В. И. Ильин в своем учебном пособии «Культура потребителей» посвятил отдельную главу культуре потребления, однако не дает этому понятию отдельного определения. Видимо, таким образом заявлена универсальность потребления: любой аспект жизни: питание, чтение, «поведение» в целом, - как уже говорилось, можно рассматривать с точки зрения потребления. Ильин подчеркивает детерминирующую природу культуры (фактически – культурный детерминизм): культура «дает каждому индивиду примерную программу его жизни, определяя при этом набор вариантов»[11].

Ответственное потребление подразумевает ответственность за весь процесс потребления, включая элементы выбора. Упражнение 3.4 «Потребление как отношение между людьми в обществе» в Практикуме предлагается ученику проанализировать два стихотворения В. Берестова и составить «формулу выбора» по принципу или – или:

или не прокормимся или чего-нибудь придумаем

или убить или прокормить.

Задача этого упражнения – проблематизировать данную логику: всегда ли она уместна, гуманна? Это задание подготавливает почву для обсуждения разных логик выбора как процесса во втором параграфе.

Упражнение 3.19 «Создание антирекламы» Практикума направлено на развитие субъектности потребления. Его можно делать как дома, так и на уроке: с помощью принесенной из дома рекламной продукции учащиеся ищут в конкретной рекламной продукции приманки, ловушки и реальную информацию о продукте. В заключение они могут разработать что-то вроде инструкции «Как правильно выбирать товар в современных магазинах?»