Конфессиональная политика Александра II и Александра III

В обстановке общественно-политического подъема в России на рубеже 50—60-х годов в духовных и светских журналах развер­нулось оживленное обсуждение проблем, связанных с положением православной церкви в государстве, ее ответственностью перед обществом, повышении материального и нравственного уровня духовенства. Были поставлены вопросы о преодолении бюрократизации в управлении церковью, предоставлении ей большей самостоятельности (меньшей зависимости от опеки светской власти), о преобразовании приходской жизни, совершенствовании системы духовного образования, даже о введении веротерпимости. Само правительство осознавало настоятельную необходимость разрешения этих проблем, осо­бенно под влиянием проводившихся в то время других реформ.

Разработка и проведение указанных преобразовательных мер были возложены на светское и духовное ведомства центрального управления — Министерство внутренних дел и Святейший Синод. В конце 1861 г. под председательством министра внутренних дел П. А. Валуева был создан специальный комитет для проведения церковных реформ. Решено было начать с преобразования статуса приходского духовенства. Для этого в конце 1862 г. при Синоде было учреждено из духовных и светских лиц "Особое присутствие для изыскания способов к большему обеспечению быта духовенства". На основе разработанных им проектов в 1864 г. был издан ряд по­становлений о церковном приходе и приходском духовенстве. При приходе создавались выборные органы из прихожан, руководимые приходскими священниками, — низшее церковное управление, по­добное сельскому. В их задачу входили сбор средств на приход­скую церковь и урегулирование конфликтов между прихожанами и церковным причтом. Указом 1867 г. отменялось старое правило наследственной передачи приходских церковных должностей, а указом 1869 г. — и само наследственное духовное звание от отца к детям. Этим же указом из духовного звания отчислялись церков­ные сторожа, пономари, псаломщики и пр. церковнослужители. Детям священников и дьяконов предоставлялась свобода выбора профессии, поступления на государственную и общественную служ­бу. В священники и дьяконы могли быть рукоположены и выходцы не из духовной среды, если они окончили духовную семинарию.

Тем самым существенно подрывалась (хотя и не ликвидировалась) сословная кастовость духовенства.

В силу действия этих указов в 1870—1874 гг. численность при­ходского духовенства сократилась на 15%; соответственно этому сократилось и число приходов. Вместе с тем были приняты меры к некоторому повышению материального положения духовенства: увеличивалось казенное пособие приходскому священнику (на 67%), устанавливались небольшие пенсии находившимся "на покое" (в отставке) священникам, а также их вдовам. Но оставшиеся не у дел церковнослужители не получили никаких пособий.

В 1863 г. был начат пересмотр системы подготовки приходских священников, связанный с изменением их статуса, что вызвало не­обходимость проведения реформы духовного образования. В 1863 г. выпускникам духовных семинарий разрешалось поступать в уни­верситеты. С 1864 г. дети духовенства получили право вместо ду­ховных семинарий учиться в гимназиях, а в 1867 г. — поступать в военные училища; одновременно это право давало возможность выхода из духовного звания. Вместе с тем по указу 1867 г. детям других сословий, в том числе податных, разрешалось поступать в духовные учебные заведения, по окончании их — получать свя­щенническую должность и, таким образом, переходить в духовное сословие.

Еще в 1858 г. был поставлен вопрос о коренном преобразова­нии духовных учебных заведений. С целью ознакомления с состоя­нием духовного образования на местах Александр II в том же году посетил Ярославскую, Вологодскую, Нижегородскую и Литовскую православные духовные семинарии. Подготовка реформы духовно­го образования проходила медленно, через многочисленные бюро­кратические инстанции. Сначала были затребованы мнения ректо­ров духовных академий и ряда семинарий о принципах этой ре­формы. Затем из присланных ими отзывов и "мнений" был состав­лен "Общий свод" материалов о духовном образовании. Для рас­смотрения его и составления первоначального проекта реформы духовного образования в 1859 г. при Синоде был учрежден особый Комитет. Подготовленный им в 1863 г. проект был разослан по епар­хиям, в которых он "изучался" еще три года. Затем при Синоде был создан новый Комитет уже для' подготовки окончательного текста "Положения" о духовных школах, которое было утверждено Алек­сандром II в 1867 г.

"Положение" предусматривало наличие в каждой епархии не менее одной семинарии. Устанавливался шестилетний срок обуче­ния. При этом для тех, кто изъявлял желание по окончании семи­нарии стать священником, обучение было бесплатным. Хорошо ус­певающим учащимся выплачивалась стипендия. Расширялось пре­подавание общеобразовательных дисциплин, и таким образом про­грамма обучения в духовных семинариях приближалась к гимна­зической, что облегчало их выпускникам поступление в универси-

теты. Преподавание, становилось ближе к жизни, освобождаясь от прежней схоластики. По "Положению" 1867 г. семинарии получали определенную автономию. Более широкую автономию (выборность ректора и профессоров) получали и духовные академии. При епар­хиях создавались учебные заведения и для девочек из семей духо­венства. В них наряду с духовными предметами в программу вклю­чался минимум общеобразовательных дисциплин в объеме началь­ной школы, а также рукоделие и домоводство.

Ряд изменений произошел и в церковном управлении. В 1867 г. было отменено деление епархий на три "класса". Епархиальные архиереи получали право без санкции Синода строить церкви, да­вать разрешения на вступление в монашество, самостоятельно ре­шать вопросы духовного образования в пределах своих епархий. Приходское духовенство получало право избирать благочинных, стоявших во главе мелких церковных округов — благочинии, в ко­торые входило от 10 до 15 приходов. Создавались выборные благочиннические советы, возглавляемые благочинными. Таким образом, низшее звено церковного управления строилось по типу крестьян­ского общинного и волостного выборного самоуправления, введен­ного реформой 1861 г. Приходское духовенство для решения мест­ных церковных нужд получило право собираться на съезды трех уровней — благочиннические, училищные (по училищным окру­гам) и епархиальные.

При Александре II прекратились гонения на старообрядцев, каким подвергались они при Николае I. Их насчитывалось в то вре­мя, по разным данным, от 8 до 12 млн. человек. За легализацию "раскола" выступала в печати 50 — 60-х годов либеральная обще­ственность. Сторонники его легализации доказывали, что гонения против старообрядцев противозаконны, если они не нарушают го­сударственных законов, к тому же такие меры приводят к обрат­ным результатам — ожесточают гонимых, провоцируют конфлик­ты; они и неэффективны, ибо нельзя против идей, учений, веры действовать грубой силой.

В 1864 г. был учрежден комитет по "раскольническим делам". Выработанные им и утвержденные царем в том же году "Правила" легализовали значительную часть старообрядческих толков и со­гласий, которым предоставлялось право свободно отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Были признаны имею­щими юридическую силу старообрядческие метрические записи (крещений, венчаний, отпеваний). Старообрядцам дозволялось за­ниматься иконописанием (для своих нужд), учреждать свои школы грамоты, занимать некоторые общественные (но не государствен­ные) должности. Но эти права не распространялись на считавшие­ся "вредными" старообрядческие согласия (например, на хлыстов, скопцов, "бегунов" или "странников"), которые не признавали не только церковную, но и светскую власть.

Церковные реформы, проведенные при Александре II, несколь­ко оживили деятельность Русской православной церкви, смягчили стеснявшие ее бюрократические оковы. Однако они были неглубо­ки, так как не затрагивали принципиальных вопросов управления церковью и взаимоотношений ее со светской властью, к тому же они были непоследовательны и незавершенны. Это обусловило их непрочность и фактически отказ от них в последующее царство­вание.

При Александре III конфессиональную политику определял назначенный еще Александром II в 1880 г. обер-прокурором Синода профессор гражданского права К. П. Победоносцев. На этом посту он находился 25 лет. Он был автором печально знаменитого царско­го манифеста 29 апреля 1881 г. "О незыблемости самодержавия", который определил политическую линию царствования Александ­ра III.

Победоносцев полагал, что при проведении этого курса пра­вославная церковь призвана сыграть огромную, если не решаю­щую, роль. При нем были восстановлены закрытые в 60—70-е годы церковные приходы и открыты новые. За время царствования Алек­сандра III ежегодно возводилось до 250 церквей, на 22% увеличи­лась численность священнослужителей. Опираясь на поддержку светской власти, Победоносцев стремился поднять религиозность русского народа, распространить православие и среди нерусских народов. При нем оживилась деятельность православных миссий, умножилось число церковных периодических изданий и тиражи духовной литературы. Он стимулировал учреждение церковных братств, призванных, особенно в западных губерниях России, укре­плять православие.

Победоносцев считал, что церковь, помимо своих религиозных обязанностей, должна была развивать и другие формы деятельно­сти, важные для укрепления ее авторитета в народе. Большое зна­чение он придавал церковной проповеди, внебогослужебным собе­седованиям священников со своими прихожанами, устройству при церквах библиотек, организации церковной благотворительности, а также проведению торжеств по случаю различных церковных юби­леев.

Возросла и роль обер-прокурора в Синоде. Отныне Победонос­цев все важные дела по ведомству Синода решал единолично. Уси­лилась и централизация управления православной церковью. Под жесткий контроль обер-прокурора было поставлено епархиальное духовенство. "Доверенным" лицам Победоносцев поручал надзор за епископами. Посланные в епархии эти лица должны были состо­ять при архиереях и направлять обер-прокурору конфиденциаль­ные донесения об их настроениях и поведении. Проводились час-

тые перемещения архиереев из одной епархии в другую, стропти­вых и неугодных обер-прокурор отправлял в захолустные епархии (в Сибирь, на Дальний Восток), что вызывало неприязнь и протес­ты архиереев против "самодержавства" Победоносцева.

В свою очередь в строгое подчинение местного епископата было поставлено приходское духовенство. Епархиальные консистории, находившиеся в двойном подчинении — епархиальных архиереев и Синода, обязаны были доставлять в Синод сведения о приход­ском духовенстве. Донесения епархиальных консисторий дали По­бедоносцеву обильный материал о падении авторитета духовенства среди населения. Вопрос о "нравственных пороках" духовенства неоднократно обсуждался в Синоде. Архиереям было дано предпи­сание "узнавать достойных, недостойных наказывать, слабых на­ставлять и поддерживать".

Беспокоило Синод и положение дел в духовных семинариях Из семинарий выходили не только верные служители Бога, но и атеисты-вольнодумцы. Известны были факты участия студентов духовных академий и семинаристов старших курсов в народниче­ском движении. 22 августа 1884 г. был издан новый устав духовных академий и семинарий, который ликвидировал введенную Алек­сандром II автономию этих учебных заведений, а также выбор­ность ректоров и профессоров. Усиливался надзор за духовными учебными заведениями. В 1890 г. последовало специальное предпи­сание епархиальным архиереям строго следить за тем, чтобы в ду­ховные семинарии не проникали неблагонадежные периодические издания и чтобы семинарское начальство не "утаивало" случаи распространения в среде семинаристов крамольной литературы и возникновения тайных кружков. Семинаристов и студентов духов­ных академий за чтение "недозволенных" книг сажали в карцер. В ответ на эти суровые меры в 80-х годах прокатились волнения в ряде духовных учебных заведений.

Победоносцев всячески противодействовал духовным контак­там интеллигенции с народом, с церковью, диалогу с ней. Им были закрыты возникшие в 70—80-х годах в Москве и Петербурге Об­щества любителей духовного просвещения, в которые входили пред­ставители высших столичных кругов и часть профессуры (главным образом, духовных академий). Его гонениям подверглись извест­ный религиозный философ В. С. Соловьев, писатели Л. Н. Толстой и Н. С. Лесков, с подозрением он стал относиться к произведениям своего прежнего друга Ф. М. Достоевского. Победоносцев немало сделал для ужесточения духовной и светской цензуры, подчинения народного образования церковному влиянию.

Церковноприходские школы С 1884 г. по инициативе Победоносцева стали усиленно насаждаться церковноприходские школы, Которые находились в непосредственном ведении Синода. Во главе этих школ были поставлены приходские священники, являвшиеся

и "законоучителями" (преподавателями главного предмета в шко­ле — "закона Божьего"). В изданных 13 июня 1884 г. "Правилах о церковноприходских школах" говорилось, что "школы сии имеют целью утверждать в народе православное учение веры и нравст­венности христианской и сообщать первоначальные полезные зна­ния". Сам Победоносцев более откровенно отзывался об истинном предназначении этих школ: "Церковноприходские школы по са­мым условиям существующего в них обучения и надзора представ­ляют собой гораздо более гарантий для правильного и благонадеж­ного в церковном и народном духе образования и потому заслужи­вают со стороны правительства поддержки и поощрения". Победо­носцев придавал церковноприходским школам в деле воспитания народных масс в духе преданности православной церкви и престо­лу решающее значение. Он надеялся, что эти школы, как наиболее "дешевые" и дающие народу необходимую ему грамотность, будут поддержаны и духовенством, и самим народом.

В печати учреждение церковноприходских школ было встре­чено неоднозначно. Развернулась полемика об их целесообразно­сти. Против них высказывалась либеральная печать, указывая на неподготовленность к учительской деятельности большей части приходского духовенства, на опасность внесения в эти школы тра­диционных для низших духовных учебных заведений зубрежки и начетничества. Противники этих школ считали, что церковнопри­ходская и светская начальные школы как построенные на "проти­воположных началах" вместе существовать не могут.

Принятыми правительственными мерами церковноприходские школы в 80—90-х годах получили довольно широкое распростра­нение. Если ко времени издания "Правил о церковноприходских школах" (1884) их насчитывалось 4,1 тыс. с 98 тыс. учащимися, то к 1900 г. их было уже 42,6 тыс. с 1,6 млн. учащимися, а численность церковноприходских школ сравнялась с числом начальных школ Министерства народного просвещения.

Церковноприходские школы были двух типов — с двухлет­ним и четырехлетним сроком обучения. В первых обучали молит­вам, священной истории, краткому катехизису, церковному пению, чтению церковнославянской и гражданской печати, четырем пра­вилам арифметики; у вторых к этим предметам добавлялись исто­рия церкви и курс гражданской истории страны. Хотя расширение сети церковноприходских школ и преследовало откровенно утили­тарно-политические цели, тем не менее они сыграли немалую по­ложительную роль в распространении грамотности среди населе­ния. В связи с ростом рабочего движения в 70—90-е годы XIX в. светская власть потребовала от православной церкви оказать со­действие в борьбе против влияния на рабочую среду народни­ческой, а позже и социал-демократической пропаганды. По ини-

циативе Победоносцева и редактора "Московских ведомостей" М. Н. Каткова в начале 80-х годов при Исаакиевском соборе в Пе­тербурге было создано специальное общество, в задачи которого входили издание клерикально-монархической литературы и ее бес­платная раздача рабочим.

Политика по отношению к неправославным конфессиям. В многонациональной России православная церковь хотя и была "господствующей и первенствующей", однако ее влияние не распространялось да десятки миллионов людей, исповедовавших католичество, протестантизм, мусульманство, иудаизм, буддизм, а также "отпавших от православия" русских старообрядцев разных толков и сектантов. Не все русские признавали официальное пра­вославие, и в то же время многие нерусские народы (украинцы, белорусы, молдаване, ряд народов Поволжья, Урала, Сибири, при­нявших крещение) исповедовали православие.

По данным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православ­ное население России насчитывало 44 млн. человек обоего пола, в 1860 г. — 52 млн., в 1890 г. — 72 млн., по первой Всероссийской переписи 1897 г. — 87,4 млн. человек. Удельный вес православного населения в течение XIX в. составлял от 70 до 75%.

В 80—90-е годы проводилась активная христианизация наро­дов Поволжья, Сибири, Дальнего Востока, активизировалась дея­тельность русских православных миссий за рубежом.

Стремление распространить православие среди нехристиан­ского населения России не имело особого успеха. В отношении ста­рообрядчества проводилась довольно гибкая политика. Изданный в 1883 г. новый закон о старообрядцах подтверждал постановления 60—70-х годов, отменявшие многие ограничения для них, введен­ные Николаем I. Старообрядцам (кроме "вредных сект") разреша­лось занимать общественные должности, заниматься торгово-про­мышленной деятельностью, получать паспорта на общих основани­ях. Они могли открывать молитвенные здания, но с разрешения министра внутренних дел и обер-прокурора Синода. Однако им за­прещалось сооружать колокольни, проводить крестные ходы, а глав­ное — распространять свое учение среди православного населения. Продолжало преследоваться "отпадение от православия в раскол", а с 1884 г. последовали ужесточения по отношению к "расколу". На состоявшемся в 1885 г. соборе епархиальных архиереев специально рассматривался вопрос о борьбе с "расколом".

Однако церковные и светские власти более всего были обес­покоены широким распространением в то время так называемых "рационалистических" сект: штундистов, баптистов, пашковцев, толстовцев и пр.

Старообрядцы первостепенное значение придавали обрядно­сти, точнее — приверженности к старым обрядам, в которых виде-

ли суть сохранения "древнего благочестия". Догматических расхо­ждений у них с господствующей православной церковью по суще­ству не было. Новые же, сектантского типа, христианские конфес­сии, в основном возникшие на Западе и привнесенные в Россию, делали акцент на "разум" (почему их и принято называть "рацио­налистическими"). Они, наоборот, практически отвергали обрядность или сводили ее к минимуму. Поэтому расхождение их с православ­ной церковью было более всего на почве догматики. Проповедь идеи всеобщего равенства, общинности, трудолюбия, благотворительно­сти, строгости нравов, взаимопомощи, а также ненасилия и всеоб­щей любви особенно привлекали в эти секты простое население, что и обеспечило значительный их успех в России в конце XIX в. Вследствие этого был принят ряд радикальных мер к их "искоре­нению": запреты исполнять службы, судебные преследования. Мно­гие десятки тысяч последователей этих сект вынуждены были эмиг­рировать (в основном в США и Канаду).

Против религиозных гонений подняла голос либеральная пе­чать; выступали против этого и новые суды, стоявшие за закон­ность. Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных людей, разжигали недовольство в национальных регионах, а недо­вольство на религиозной и национальной почве неизбежно вылива­лось в социальный протест.