Культурологические идеи западников и славянофилов

В рамках философской исторической интерпретации проблемы культуры, ее исторического развития и места России во всемирной истории развивались идеи первых критиков чаадаевской концепции в русской мысли - славянофилов. Вначале их интересовала преимущественно тема «Россия - Запад». В работе «О старом и новом» А.С. Хомяков, подобно Чаадаеву, не отрицал многих негативных черт в русской культуре, как в новой, так и в древней. Его также печалила далекая от идеалов христианства реальность культурно-исторической жизни - и в Западной Европе, и в России. Вместе с тем Хомяков был поклонником православия и поэтому христианская, но западнически ориентированная культурологическая концепция Чаадаева его не удовлетворяла. Иной оказывается у него и надежда о будущем великом предназначении России.

Специфика культуры в Западной Европе определялась тем, что христианская церковь была здесь предельно-деятельной и сухо-практической. Обратившись к рационализму, она «создала мир прекрасный, соблазнительный, но обреченный на гибель, мир католицизма и реформаторства». Восточная церковь сумела одержать победу и над разумом, взволнованным «гордостью философии эллинской», и над мистицизмом Египта и Сирии, успокоившись «в правоте веры». (Эта идея получила детальную проработку в богословских трудах русского философа XX в. В. Н Лосского.) Однако эллинские истоки византийской культуры, созданные предшествующей историей законодательство, искусство, формы социальной жизни вступили в противоречие «с простотой духа христианского, с истинами его любви», что и привело византийское общество и государство к гибели. Но восточное христианство успело к этому времени перейти на север, к русским славянам. Их культура уже в исходном отправном пункте выгодно отличалась от западноевропейской, ибо на русской истории не лежало «пятно завоеваний», «кровь и вражда», а с другой стороны - их общественное устройство и общественный быт (до татарского нашествия) отличались патриархальностью и простотой. Эта социально-историческая почва, по Хомякову, была наиболее благоприятна для утверждения истинного христианства.

Приоритет России в развитии истинно-христианской культуры отстаивает И. В. Киреевский. В Западной Европе и церковь, и общество оказались под двойным влиянием культурного наследия древнего мира - христианским и языческим. Последнее выразилось, во-первых, в опоре на античный рационализм, а во-вторых (в социальной жизни), - в полной индивидуализации личности, в частной собственности и договору, к чисто правовой основе государственности. Россия, находившаяся вне влияния «классического древнего мира», оказалась под прямым воздействием христианства, принятого от Византии, а с другой стороны, отправной точкой общественного развития русских славян стала их община и связанная с ней конкретная человеческая личность. Это создало почву для преобладающего значения не юридических, а нравственных отношений. Княжеская же власть касалась не столько сферы внутреннего управления, сколько сферы внешнеполитической и военной.

Но во взглядах основателей славянофильского учения на русскую культуру и ее место в истории имелись и расхождения. Для Киреевского «древняя Россия была обществом вполне и всецело христианским», а Хомякову «переустройство общества на христианских началах любви» представлялось «сверхзадачей», которая еще только стоит перед Россией. Соответственно этому данные теории оцениваются как ретроспективная и перспективная утопии. Вместе с тем критическое отношение к западноевропейской цивилизации, убеждение в принципиальном своеобразии русской истории и культуры, общая православно-христианская культурологическая ориентация объединяли обоих мыслителей и придавали цельность славянофильскому учению. В конце 30-х - середине 50-х гг. XIX в. оно стало антитезой не только западнической культурологической теории Чаадаева, но и западническим концепциям либерального и социалистически - революционного, толка.

Основателями западничества, придавшими ему социалистическую и революционно-демократическую окраску, явились А. И. Герцен и В. Г. Белинский. К числу представителей умеренного, либерального направления принадлежали Д. Л. Крюков, Т. Н. Грановский, И. С. Тургенев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин.

В своей работе «Взгляд на юридический быт древней России» (названному манифестом западничества 40-х гг.) К. Д. Кавелин решительно выступил как против Чаадаева и славянофилов (с их философско-историческим подходом в исследованиях культуры), так и против сторонников традиционной историографии. Практически одновременно с Марксом и Энгельсом (в «Немецкой идеологии») он поставил задачу превращения истории в науку, требуя преодоления как спекулятивных методов философствования об истории, так и методологии эмпиризма. Преодолеть эти крайности в области исторического исследования общества и культуры значило для Кавелина стать на точку зрения развития и «представить русскую историю как развивающийся организм, живое целое, проникнутое одним духом, одними началами». Он строит теорию русской истории, хотя и использующую традиционные для философии истории оппозиции (Восток - Запад, Древний мир - Христианская цивилизация, Россия - Западная Европа), но вместе с тем приобретающую чисто научный характер. Русская культура в его схеме предстает на трех основных этапах органического развития: родовой строй, вотчинный строй (семья), гражданское общество свободных и суверенных личностей (государство).

Третья стадия, выражая собою всестороннее развитие личностного начала в общественной жизни и культуре, начинается в эпоху Петра I. Ее завершение возможно лишь после отмены крепостного права в отношении крестьян. Кавелин считал, что русский народ - народ европейский и что основы его общественного и культурного развития заданы общим для «новых» народов христианским идеалом безусловного нравственного достоинства и свободы человеческой личности. Различие между Западной Европой и Россией заключается в том, что к реализации этого идеала они идут разными историческими путями: германским племенам предстояло развить исходное для их истории личностное начало в общечеловеческий нравственный принцип; русскому народу, начавшему свою историю родовым бытом (и в обществе, и в культуре) - именно личностное начало.

В начале 50-х гг. А. И. Герцен отказывается от абстрактной, «всемирно-исторической» по своему смыслу, западнической утопии социализма в пользу более конкретной и реалистической (национальной, русской) утопии «крестьянского» или «общинного» социализма. Для этих целей он обращается непосредственно к русской истории, стремясь найти в ней доказательство тезиса об объективной социально-исторической обусловленности (и, следовательно, возможности) крестьянской социалистической революции в России. При этом подобно Кавелину (и не без влияния его идей) он ищет в русской истории не абсолютные логические законы развития, а конкретно - историческую закономерность.

Культура русского народа - это исторически молодая культура, ибо «до сих пор» (т.е. до середины XIX в.) «Россия только устраивалась», представляя лишь своеобразное эмбриональное развитие славянского государства. В отправной точке становления этого государства не было «того различия, которое наблюдается повсюду между племенами завоевателей и покоренными племенами». Следовательно, и русская духовная жизнь, русская культура у ее истоков не, была пронизана антагонизмом. В этом пункте культурологическая концепция Герцена совпадает и со славянофильской, и с либерально-западнической и ведет к противопоставлению «Россия - Запад». Однако, будучи диалектиком и пытаясь обнаружить борьбу противоположностей как источник развития в самой русской истории, Герцен обращает пристальное внимание на самую «разрывную» эпоху в русской культуре - петровскую эпоху (ставшую камнем преткновения для либералов-западников и объектом резкого, критического неприятия для славянофилов). Именно здесь - по Герцену - состоялось своего рода «внутреннее завоевание» России, а именно: крепостническое порабощение крестьян-общинников феодальным дворянством. «Никакая история - ни древняя, ни новая - не содержит ничего подобного», - утверждал он. Это завоевание поселило в народе «глубокий антагонизм», который нашел свое внешнее выражение в расколе русской культуры. Ее возрождение Герцен связывал с социалистическим переустройством русского общества в результате народной (крестьянской) революции.

Путь русской культурологии от Чаадаева к Герцену - начальный этап ее становления, тесно связанный с вызреванием реформаторского и радикалистского сознания в российском обществе накануне отмены крепостного права, с формированием интеллигентской идейной программы в русской духовной культуре, секуляристской по отношению к древнему (христианско-православному) мировоззрению русского народа. Связь с наукой и философией первой половины XIX в. в Западной Европе предопределила в дальнейшем ее расцвет и глубокое автономное развитие между 1861 и 1917 гг.