Казахские источники по истории XVIII - начала XX ВВ

По истории казахов периода XVIII, XIX и начала XX вв. имеется широ­кий круг исторических источников, в которых содержится информация, отражающая исторические события и факты, происшедшие на территории Казахстана и соседних с ним государств.

По своей форме и содержанию эти источники носят разнообразный ха­рактер. Они представлены письменными, устными и вещественными памят­никами истории. В большей своей части письменные и вещественные ис­точники привлекли внимание исследователей и введены в научный оборот.

Период новой истории казахов освещен в русских и западноевропейс­ких, в восточнокитайских и мусульманских, и собственно традиционных казахских источниках - шежире. Материалы казахских шежире цри их ис­точниковедческом анализе представляют ценные исторические сведения. Однако казахские шежире долгое время оставались без должного научно-исследовательского внимания, вне круга источниковедческих поисков ис­торической науки, так как существовавшая тоталитарная система и идео­логическая цензура налагали запрет на использование в науке национальных исторических источников. Отсюда и происходит тот недостаток советской историографии и источниковедения, когда были преданы забвению казахс­кие исторические источники. Для историков было небезопасно вводить в круг научных проблем эту категорию источников, потому что были приме­ры прямого преследования ученых (например, Е. Бекмаханов, А. X. Маргулан), которые заставили последующих историков обходить стороной про­блему научного анализа и изучения казахских исторических источников.

Вторая половина XIX - начало XX веков стали временем становления письменной традиции казахских шежире. Переход вербальных казахских шежире в их письменно-библиографическую форму происходит благодаря глубоко творческой деятельности таких ученых, как Машхур Жусуп Копе-ев, Шакарим Кудайбердиев, Нуржан Наушабаев, Курбангали Халид, Муха-меджан Тынышпаев, Алихан Букейханов.

Стремление этих людей к их письменной фиксации как бы объясняет важное научное значение казахских шежире, которые долгое время суще­ствовали в изустной передаче. Мухамеджан Тынышпаев пишет: «...без пред­варительного изучения генеалогии каждого отдельного рода киргизского народа, а также без выяснения того, с кем и в какие времена он сталкивал­ся, невозможно представить себе общую картину исторических судеб кир­гизского народа». У историка Курбангали Халида относительно значе­ния изучения истории казахского народа говорится: «...завершив повество­вание о событиях, произошедших в Средней Азии и Восточном Туркестане, я приступил к описанию истории казахов и их ханов. В целом, история это­го народа есть на устах, но отсутствие персональной письменной истории казахов или исторических воспоминаний допускает различные мнения, пре­следующие порою негативные замыслы, исходящие из дурных мыслей од­них, критических взглядов других. Современники же не придавали значе­ния подобному освещению истории, несмотря и на их осведомленность. И, в конечном итоге, не оказалось истории с конкретным содержанием, конк­ретным описанием событий. По этой причине я вложил все свои усилия и более чем двадцать лет собирал письменные источники и сведения, касаю­щиеся данной истории, собрал всю ценную информацию и написал эту кни­гу». Характеризуя свой труд, Курбангали Халид постоянно подчеркивает необходимость приверженности к объективным и правильным оценкам из­лагаемых событий истории. Приблизительно этими же принципами руко­водствовался и Шакарим Кудайбердиев, который пишет: «...пытаясь узнать, откуда произошли казахи, я в течение долгого времени записывал все, что слышал и узнавал об этом. Кроме того, мною прочитаны родословные кни­ги других народов. Среди них мусульманские «Кабри тарих гумуми», «Та-рих Гусмани», «Тарих антшар ал ислам», «История тюрок» Наджиба Гасым-бека, «Родословная тюрок» Абулгази Багадур-хана и др. Из русских книг мне известны работы Радлова «Об уйгурах», Аристова «Отюркских племе­нах», а также летописи народов мира, переведенные на русский язык, в том числе древняя книга тюрков «Кутадгу билиг», «Кошу шайдам», труд китай­ского летописца Юань Шаумиша, книги арабских, персидских, римских, европейских историков.

Выбирая из книг все самое необходимое и близкое к истине, дополняя к месту казахскими устными рассказами, я попытался составить родослов­ную наших предков. До настоящего времени, кроме устных преданий, ро­дословной, написанной на казахском языке, не было».

Историографическое наследие Машхура Жусупа Копеева представляет собой традиционное направление в письменном казахском шежире, где от­сутствуют ссылки на западных либо восточных авторов, и единственным источником служат устные исторические сведения. Он пишет: «...нынче, повествующие шежире (имеется в виду азначении «казахскую историю» -Ред.),переводят ее: одни из китайской истории, другие от русских авторов. Насколько это оправдано и может ли быть достоверным для казахов подоб­ное шежире?!».

Но вскоре эти национальные историографические традиции были забы­ты. На протяжении более чем полувековой истории казахской науки уче­ные не осмеливались публиковать и делать ссылки на этих авторов. Шака-рим Кудайбердиев был убит властями, А. Букейханов, М. Тынышпаев -репрессированы. Мавзолей Машхура Жусупа Копеева разрушен - это офи­циальный факт вандализма советских партийных органов, а Ермухан Бек-маханов, поборник национальной традиции в истории, был осужден. Были репрессированы С. Асфендияров, К. Кеменгеров, которые были близки к национальным историческим источникам и к проблемам их научных ис­следований.

И только в конце 80-х - начале 90-х гг. наступило время возвращения к жизни трудов казахских авторов по истории, публикации казахских шежи­ре. И пришла пора рассмотрения казахских источников в свете новых исто­рических концепций. Что есть казахское шежире? Традиционное истори­ческое сознание кочевого общества формируется в рамках шежире. Оно являет собой тот центральный стержень в структуре исторического знания кочевников, от которого ответвляется и исходит его теоретическое и при­кладное значение. Эти ответвления образуют в шежире то историческое знание, которое формируется, во-первых, из действительной генеалогии и, во-вторых, ирреальной, которая является лишь структурообразующей вы­мышленной генеалогией, в-третьих, из исторической мифологии - глас древности, «қария сөз», «ескі сөз», а также из исторических преданий, эпи­ческих сказаний - батырлар жыры, толгау.

Понимание смысла и назначения истории в кочевом обществе отличает­ся от таковых у других цивилизаций и народов. Например, если основным принципом в системе накопления исторической информации в историог­рафии христианского и мусульманского мира является категория истори­ческого времени, то у кочевников оно заменено категорией исторической личности. Центральным смыслом в шежире является персонификация ис­тории и исторических событий. Категория исторического времени отодви­гается на третье место, после категории исторического пространства, и на первый план выдвинута деятельная историческая личность. Подсчет исто­рического времени соответственно осуществляется согласно генеалогичес­ким поколениям и знаменательным событиям истории, так как это обус­ловлено космогоническими представлениями, которые, в свою очередь, обусловили двенадцатигодичное цикличное летосчисление.

Итак, в центре генеалогизированной системы исторического знания находится историческая личность, которая отождествляет собой исто­рическую эпоху и события. Так, казахские историки по истории XVIII и XIX вв. представляют исторические циклы о таких популярных личностях, как Аз-Тауке, Абылай, Бухар-жырау, Казыбек би, Толе би, Абулмамбет-хан, Абулхаир-хан, Бо re мбай-батыр, Карасай-батыр, Ка-банбай-батыр, Кенесары-хан, Наурызбай-султан, Едиге, Шон, Торай-гыр, Жарылгап би, джунгарский хунтайджи Галдан-Шрэн, Сына-батыр (ШуноДабо) и другие.

Очень интересна точка зрения исследователя В. Юдина о том, что «свер­ка известий источников устной степной историографии с точно установ­ленными фактами истории показывает, что источники степной историогра­фии сообщают сведения верные», что «большинство событий, лиц, о кото­рых рассказывается в них - историчны», что «это дает основание сделать вывод, что и неизвестные события и лица этой историографии вполне ре­альны». В рассмотрении истории казахов периода XVIII-XIX вв. были использованы и сведения традиционных степных источников.

В истории источниковедения и историографии существуют примеры практического использования казахских шежире и в числе них, в первую очередь, следует назвать имена ученых П. И. Рычкова, А. И. Левшина, Б. В. Радлова, Г. Н. Потанина, Ч. Ч. Валиханова, А. Н. Харузина, А. Н. Арис­това и др.

Только лишь поверхностное рассмотрение нами в хронологической пос­ледовательности событий истории XVIII и XIX вв., на которых акцентиро­вано внимание казахских шежире, дает нам возможность углубиться во многие детали прошлого, уточнить некоторые подробности из событий и понять дух эпохи, уже изложенных в западных или восточных источниках, может быть несколько в иной интерпретации. Каждый письменный источ­ник, конечно, подлинный и достоверного автора, представляет большую научную ценность. В то же время в нем те же, возможно, уже известные, факты истории преподнесены в новом варианте истолкования, преломлены в мировоззренческой системе этого конкретного информатора и не лише­ны, возможно, субъективизма.

С начала XVIII века Казахское ханство известно правлением Тауке-хана (1680-1715 гг.). Тауке был достаточно сильным государем для своего вре­мени, чья власть территориально распространялась на все три казахских жуза. А. И. Левшин, опираясь на казахские материалы, дал следующую ха­рактеристику великому Тауке-хану: «При имени сем сердце всякого Кир­гиз Казака, несколько возвышающегося духом над толпами буйных сооте­чественников своих, наполняется благоговением и признательностью. Это Ликург, это Дракон Орд Казачьих».

В казахских народных преданиях за ним признается заслуга умиротво­рителя. Он останавливает губительные междоусобицы и кровопролития, продолжавшиеся в течение многих лет; он убеждает всех умом и справедли­востью повиноваться ему; он соединяет слабые роды вместе для сопротив­ления сильным, а сильных усмирил, и дал всем общие законы, по которым судил их. В «Казахском шежире» Машхура Жусупа Копеева, так же как и во многих других шежире, приводится очень много сведений о времени его правления. Он пишет: «После благородного Жангира хаиом стал Тауке. Это был умный, упорный и образованный человек. В народе про него говорят, что народом он правит хорошо. И выражение о правлении Аз Тауке «На горе Култобе каждый день совет происходит» именно с того времени».

Судя по материалам исторических преданий и героического эпоса, зим­ние кочевья казахов, в основном Старшего жуза, в начале XVIII века нахо­дились на юге, в бассейне р. Сырдарья.

В стихотворной форме, кстати очень удобной для передачи мысли в вер­бальной культуре казахов, указываются основные мотивы действий Тауке-хана по конкретным социально-политическим вопросам.

Шакарим Кудайбердиев в «Родословной тюрков, киргизов, казахов и хаиских династий» излагает генеалогию Тауке-хана: «Когда после Жангира ханом стал Аз Тауке, обиженный Уалибакы уходит в Ургенч к Гаип-хану, своему деду по материнской линии. «Култебенщ басында кунде кеде» («На горе Култобе каждый день совет») выражение это, ставшее поговоркой, появилось со времени правления хана Тауке, ибо это он регулярно собирал казахских старейшин на совет, где обсуждались планы на будущее, состав­лялись общие для всех правила. У Тауке было двое сыновей - Абулхаир и Болат. От Болат хана — Самеке и Абулмамбет. В «Годы Великого бедствия» («Актабан шубырынды») в Среднем жузе ханом был Самеке, в Старшем -Абулмамбет. В Младшем жузе - Абулхаир».

О генеалогии Тауке-хана Курбангали Халид пишет: «А о Барак-хане не затрудняясь скажу: сын Барак-хана Бадакул, сын Жадик-хан, сын Сыгай, сын Есим, сын Жангир, сын Аз Тауке, сын Болат, сын Абулмамбет, сын Абулфеис (Абилпеис) хан и среди них нет особых различий. Есть и другие, но все они родственно происходят от Орыс-хана. Всё это достоверно исто­рически верно».

Мухамеджан Тынышпаев, который ссылается, что сведения ему сооб­щены стариками из рода шымыр Аулие-Атинского уезда, пишет: «По ка­захским преданиям калмыки, желая породниться с грозным Жангир-ханом и тем несколько умилостивить его, выдали за него дочь хунтайджи, от кото­рой и родился Тауке». Мы полагаем, что Жангир-хан, отец Тауке, по-види­мому, состоял в родстве с правящей династией дербетов, одного из круп­ных племен западных монголов. В российских источниках есть сведения о том, когда в 1635 году случилась междоусобная война среди ойратов «на Урлюка-тайпгу (предводитель тортаутов. — Ред.)дважды, совместно с ка­захским султаном Янгиром, нападал дербетский Далай-тайша. Калмыкам Урлюка был нанесен значительный ущерб». «По понятиям казахов хан-ствование Тауке считается самым счастливым временем в жизни казахов, временем, когда они достигли высшей степени военного могущества и в то же время внутри ханства парили мир и спокойствие», - пишет М. Тыныш­паев. «Слабые угнетенные роды Тауке соединил в союзы, чтобы последние могли противостоять против сильных родов. Для фактического управления подвластными родами назначил 6 биев: 1) в Старшей Орде — Толе Алибеко-ва (дулат, отделение жаныс); 2) в Средней Орде — Казыбека («Каз дауысты» Казыбек-аргын, каракесек); 3) в Младшей - Айтеке (алим, торткара, внук брата знаменитого Жалантос-батыра самаркандского); 4) у кыргызов -Кокым-бия Карашорина; 5) у каракалпаков — Сасык-бия; 6) у катаган, джай-ма и других мелких родов имя бия неизвестно».

Первая половина 20-х гг. XVIII века получила общее название в ис­тории «Годы Великого бедствия». Эти события казахские шежире в ин­терпретации Машхура Жусупа Копеева описывают следующим образом: «В то время сильно усилилась власть калмыцкого контайджи. Он не да­вал казахам спокойно жить, все время совершал набеги. За короткое время совершил сорок набегов. Во время войны влияние калмыков зна­чительно возросло. Там, где побеждали джунгары, казахов убивали по­чти всех поголовно. Из-за такой жестокой войны, на грани истребле­ния, казахи стали объединяться, собирать силы, и совместно воевать с врагами. Но когда нет удачливого хана, бесстрашных батыров, что толку от сборища слабых воинов? В 1723 голу Галдан-Цэрэн захватил Таш­кент и установил там свою власть».

Содержащиеся в казахском шежире материалы более подробнее, чем какие-либо другие виды источников, передают дух и атмосферу первой чет­верти XVIII века. Весьма неконкретная формулировка «кыска кунде кырык, шапкан», т.е. «в течение дня сорок совершенных нападений джунгаров на казахов» свидетельствует об ожесточенном характере взаимоотношений между калмыками и казахами. Так были утрачены кочевья казахов в Жеты-су,в Туркестанском регионе и в среднем течении Сырдарьи.

«Когда установилось владычество калмыков, Старший жуз ушел к Ко-канду, Средний жуз к Самарканду, а Младший откочевал в сторону Хивы. «Актабан шубырынды» - «Годы Великого бедствия» коснулось в большей степени Среднего жуза. Спасаясь от джута, от врага, тысячи людей бегут по степи пешком, обувь не выдерживает таких продолжительных пеших пере­ходов, подошвы ног становятся белыми и гладкими, как лысина, Старший жуз остался под властью Джунгарии, а Средний жуз больше всех пострадал от джута - поголовной гибели скота, - от набегов врагов. Немногочислен­ные остатки Среднего жуза пришли в Сарыарку и там обосновались».

В годы «Актабан гщбырынды» казахи несли тяжелые потери, подверга­ясь нападениям со многих сторон: «1-е, от зюнгорских калмык, 2-е, от вол­жских калмык, 3-е, от башкирцев, 4-е, от сибирской стороны..., 5-е, от яиц-ких казаков». Наибольшую опасность из вышеперечисленных недругов представляли джунгары, в решающих боях с которыми в 1723—25 гг. казахи потерпели поражения. В эпической поэме «Шакшакулы Ер Жэшбек» пере­дается состояние бедствующего народа.

Несмотря на поражение в 1723—25 гг. и беспорядочную откочевку в Мавераннахр и в Сарыарку, казахи уже в 1726 г. были вновь способны всту­пить в открытый бой против Джунгарии. Как пишет А. И. Левшин: «...отча­яние убеждало их (казахов. - Ред.)в необходимости возвратить себе пре­жние жилища, а бедствия внушали средства к достижению сей цели. Опас­ность примирила внутренние междоусобия, возродила общее согласие и направила всех к одному предмету».

Первая крупная битва состоялась в 1728 г. у побережья озера Шубар, юго-западнее Улутауских гор. Казахские предания говорят о том, что казах­скими войсками командовал в этом бою Шакшак Жаныбек-батыр.

Преодолевая отчаянное сопротивление казахов, джунгарские армии це­леустремленно двигались в сторону Улутауских гор, являвшихся в ту эпоху главным очагом казахского сопротивления и территориально-политичес­ким центром Казахского государства. А. Диваев записал казахские преда­ния об участии батыров Старшего и Младшего жузов под предводитель­ством ТаЙлака и Санырыка в грандиозном и решающем сражении на бере­гах pp. Буланты и Белеуты. Полное уничтожение джунгарских войск в этой местности осталось в народной памяти как «Калмак кырылган» — «Место гибели калмаков». Между реками Буланты и Белеуты возвышается неболь­шая сопка, названная с тех пор «Калмак кырылган». Вершина ее усеяна ка­захскими могилами, на надгробиях высечены многие родовые тамги.¹⁴⁴ По историческим преданиям, на этом кладбище были захоронены казахские батыры, погибшие в этой битве. Героический эпос передает высокий дух и героический настрой казахских воинов, сражавшихся на Буланты.

Перечислены имена батыров - Малайсары, Олжабая, Есета, Жантая, Барака, Жаныбека, Кабанбая, Богембая, Сырыма, Мурына, Жаулыбая, Са-рыбая, биев - Казыбека и Толе, т.е. все казахское ополчение, собранное из различных родов. И, действительно, многие письменные источники повто­ряют имена батыров и биев. Вместе с тем следует подчеркнуть, что архи­вные документы создавались в сугубо прагматическом характере, в то же время сказания и героический эпос имеют более обобщенный характер и поэтому стали произведениями художественного творчества.

«До них в Сарыарке в местностях Двенадцать Казылык и Ши-Тундук жили найманы. Там же кочевали роды канжыгалы и басенты. Бежавшие от врагов собратья за одну ночь съели сорок наймановских кобылиц. Найма­ны сказали: «Пусть эти сорок лошадей будут вам угощеньем в связи с ва­шим прибытием — «ерулик», а мы откочуем чуть дальше». Остался только род жети момын, который заботился и ухаживал за беженцами, не обижая их. Однажды канжыгалинцы выкрали у Абыз-Шомака дочь и отдали ее за­муж за первенца известного бия Казыбека - Коная. Когда Конай умер мо­лодым, он был похоронен у побережья Шидерты. Так что и река рядом с Шидерты носит с тех пор название Конай. Роды канжыгалы и басенты при­шли в Баянаул и там обосновались. Но когда туда пришел род Суюндик и стал там обосновываться, они ушли еще дальше, в низину, называемую Аккол-Жайылма».

Такие, приводимые в шежире Машхура Жусупа Копеева, исторические сведения свидетельствуют о родовых перемещениях, вызванных джунгарс-ким нашествием в казахские степи, когда были нарушены сформировавши­еся традиционные маршруты кочевок скотоводов, когда были нарушены земельные отношения кочевников и система межродовых производитель­ных связей.

Казахско-джунгарские войны дали для истории имена прославленных батыров, которые воспевались в народе, а их героические подвиги увекове­чены в народной памяти - в шежире. В шежире Машхура Жусупа Копеева имеются исторические сведения об Абылае: «В юношестве Абылая звали Сабалаю» («Абылайдын ауелп аты Сабалак»)- Машхур Жусуп Копеев пи­шет: «...Рядом с недостигшим двадцати лет Абылаем все время был узбек-сарт по имени Оразак (Ораз. - Ред.). Они пришли к родам атыгай и караул, которые кочевали по берегу Ишима, пасли там лошадей бая Даулеткельды, были у него конюхами. Когда у Абылая спрашивали: «Как тебя зовут?» -он отвечал: «Мое имя Сабалак!».

Эпоха Абылай-хана высоко оценена Чоканом Валихановым, он пи­шет: «В преданиях казахов Абылай носит какой-то поэтический ореол, век Абылая является веком казахского рыцарства». Такая оценка в точности воспроизводит ту историческую эпоху, сохранившуюся в соз­нании народа. Система казахских шежире выполнила свою функцио­нальную задачу, образы выдающихся батыров, самого хана Абылая зак­репила в форме поэтико-эпических сказаний - эпосах о батырах, тол-гау и т.д. Материалы по истории казахов XVIII в. присутствуют во мно­гих статьях Ч, Валиханова. Он использует широко известные в народе исторические предания. В своей статье «Исторические предания о ба­тырах XVI11 в.» Ч. Валиханов приводит 14 преданий, упоминающих из­вестные исторические лица - Абылая, Богембая, Жанатая, Байгозы,

Уразумбета, Ельчибек-батыра, Темирхан-батыра, Аркандар-батыра, Баян-батыра, Худайберды-батыра, Жапек-батыра и т.д. Заслуга Ч. Ва­лиханова в том, что он зафиксировал в своих статьях ценные истори­ческие сведения, существовавшие до него в изустной передаче.

Об именах рыцарей того времени писал Курбангали Халид: «Во времена Абылая батырами и военачальниками были: Каракерей Кабанбай, Алты-бай-батыр, Актамберды-батыр, Есмамбет-батыр, Матай Шонкей-батыр, Ке-рей Жаныбек-батыр, Бори Акпантай-батыр, Канжыгалы Богембай-батыр, Басенты Малайсары-батыр, все они были отличными воинами и военачаль­никами, но лучшим из них был Кабанбай. В ту пору те, кто попадал в окру­жение, старались тут же соорудить укрепление для круговой обороны, что­бы удобно было защищаться всем тем, что имелось под рукой, поражать врагов, и такое сооружение называлось «камал» — укрепление. Казахские воины сокрушили множество таких калмыцких укреплений, не оставляя там камня на камне, но вот в горах попалось такое укрепление, которое никак не могли взять, даже не могли окружить, в конце концов Абылай-хан в сердцах сказал, что тому, кто возьмет это укрепление, он отдаст свою хан­скую власть. И тогда двое батыров Кабанбай и Есмамбет с небольшим чис­лом воинов бросились на укрепление, и несмотря на стрелы и град камней, которые сыпались сверху, ворвались вовнутрь укрепления, захватили его и уничтожили множество калмыков».

В «Казахском шежире» Машхура Жусупа Копеева упоминаются имена прославленных воинов, он пишет: «Во времена хана Абылая из числа каза­хов вышли такие батыры: Каракерей Кабанбай, Канжыгалы Богембай, Каз-дауысты Казыбек, Шакшакулы Жаныбек, Кокжарлы Кокжал Барак. «Вра­гов он множество раз обращал в бегство, доброе имя осталось Бараку» -это про него слова. Из Старшего жуза - Шанышкалы Бердыкожа, Сырым Малайсары. «Когда он с криком на врага нападает, со знаменем скачи вслед за ним» - эти слова про Малайсары, Балта-керей Турсынбай, Таракты Бай­гозы, бывший для Среднего жуза ураном - кличем Олжабай батыр, из рода Малай-жадигер - Жаугаш, Бигаш, Боритонды-Борте, Орманшы, у которо­го на знамени изображена голова волка, рыжий Шотана-батыр, Козган Бек-шемерген, карауыл Альтеке, Сарым Жидебай, Уак Сары, Баян - все баты­ры». «Дома у нас батыров много, но когда надо выступить в поход и сра­зиться с врагом, нет никого равного Баяну», - говорил Абылай-хан. И это про него сказано в песне:

Бегут, смешавшись, отступая

Враги в смертельном страхе

И Баян, батыр великий,

Вполоборота разит их пикой!

Все эти названные герои-батыры не раз разбивали отряды и укрепления калмаков. Среди казахов нет равного батыру Каракерею Кабанбаю, среди биев нет равного Толе бию из уйсуней».

Казахские шежире представили современной исторической науке ши­рокий круг источников в жанре казахских жыров (эпосов) и толгау (разду­мий), в которых содержатся подробные сведения по истории казахов. Так известны зафиксированные Чоканом Валихановым «Абылай туралы жыр» («Эпос об Абылае»), сочиненные Кокпаем поэма «Сабалак», «Абылай хан

әңгімесі» («История Абылая»), «Сабалак. - Абылай хан» Олжабая Нуралы-улы, у Машхура Жусупа Копеева «Абылай ханнын ен. алгашкы ауызга шнш, кезге тускеш», «Абылай аспас Арканын. Сарыбел». Содержащаяся в них информация глубоко и объемно передает дух того исторического времени, события, связанные с казахско-джунгарскими, казахско-кыргызскими, с другими соседними народами, военные и дипломатические отношения. В цикле батырского эпоса широко известны жыр «Бэгембай-батыр», «Ер Жа-ныбек», где сведения, которые уже известны как из русских, так и китайс­ких источников, воспроизведены в историко-художественном стиле.

Среди всех этих казахских жыров особенно примечателен «Теле бидщ тарихы» («История Толе-бия») Казангапа Байболова, в котором имеются сообщения о генеалогии Толе би и его деятельности, о Казыбек би, Айтеке би, а также много сведений о Тауке-хане и истории создания «Жеті Жаргы» (Семь уложений Тауке-хана).

Одной из форм устной исторической традиции в XVIII веке являются казахские толгау в импровизации известных жырау того времени. Казахс­кие жырау XVIII века Актамберды-жырау, Татикара-акын, Умбетей-жы-рау, Бухар-жырау, Котеш-акъш, Шал-акын были представителями герои­ческого периода казахского народа и своим творчеством способствовали формированию социальной идеологии кочевого общества.

В глазах народа они являлись неординарными личностями, что, ско­рее, было и на самом деле, так как жырау считались прорицателями, чья воля иной раз стояла выше власти хана. В их творчестве освещались важ­нейшие события века, рассказывалось о легендарных личностях, воена­чальниках и др.

Актамберды-жырау (1675-1768 гг.) — это народный трибун, призывав­ший к смертельной схватке с врагом, джунгарскими захватчиками, в своем творчестве он выражает мечты казахского народа о мирной и свободной жизни, мечты о времени, когда будут побеждены социальные противоре­чия и сбудутся благие надежды народа.

Время жизни Умбетей-жырау (1706—1778 гг.) совпало с наиболее важ­ными военными вехами Казахского ханства, называемыми в народе «жаугершинк заман». Все события этого времени воспеты в жырах, толгау, жоктау, естирту. В героических песнях Умбетей воспевает храбрость и ге­роизм батыров, патриотизм народа, а когда случалась гибель батыров, то их имена непременно увековечивались в посмертной песне о герое-освободи­теле. В своих толгау Умбетей-жырау передает общественно-политическую жизнь степи. Его песни сохранились в устах народа. И в то же время он -знаменитый военачальник, батыр антиджун га рекой войны. Особенно изве­стными в народе стали его сказание о Богембай-батыре.

В сказании упоминаются многие названия местностей, где происходили битвы казахского ополчения с джунгарами, а при сопоставлении с пись­менными источниками, с археологическими данными четко обозначенные названия согласуются с письменными документами.

Богембай-батыр, один из организаторов казахского сопротивления, стоявший в сражениях в первых рядах, умер в возрасте 81 года. Ответ­ственная миссия извещения Абылай-хана о смерти батыра выпала Ум­бетей-жырау. Жанр казахского жоктау-прощания был традиционным в искусстве слова кочевников, содержал в себе полную биографию легендарной личности и выражение соболезнования по поводу ее гибели или кончины:

Эй, Абылай мой, эй, Абылай!

Послушай, что еше скажу,

Ведь я тебя не пощажу,

Ты думаешь о тех друзьях,

С кем рядом был на стременах,

Ему за восемдесят лет,

Но к нам он не вернется, нег!

Батыр твой умер, Богембай!

 

В героических сказаниях Умбетей-жырау содержатся все ценные исто­рические сведения об Абылае, включая батыров каракерея Кабанбая, кан-жыгалы Богембая, Сары, Баяна, Сагымбай-батыра и многих других.

Великий провидец Бухар-жырау (1684-1781 г.) пережил Абылай-хана. Ч. Валиханов в своих исследованиях приводит в качестве примера жанра жоктау казахов один из толгау Бухара, который он назвал «Песня Бухар-жырау по умершему Абылаю».

В цикле исторических рассказов об Абылае в шежире Машхур Жусупа Копеева говорится о военных походах Абылая - «Абылайдын бip жорығы».

В «Слове о Бухар-жырау» Машхур Жусуп Копев пишет об одной из вид­ных исторических личностей времен Абылая, чье творческое наследие со­хранилось благодаря письменным шежире: «Старейшина Бухар-жырау из рода Каржас был сыном Калкаман батыра. Знавшие его люди называли его «священное горло».

Много легенд и сказаний связано с деятельностью Бухар-жырау как со­ветника и глашатая идей Абылай-хана. И очень часто он становился идео­логическим советником Абылая в решении того или иного вопроса в конк­ретной обстановке. Многие сказания и легенды поливариантные, наполне­ны смысловыми иносказаниями и часто решения политические сопровож­дались передачей сакрального смысла действий и их наглядностью. Образ и фигура Бухар жырау в казахских шежире, в особенности у Машхур Жусупа Копеева, выступает как образ справедливого прорицателя, активного по­борника единения казахского народа, человека, воплощавшего в себе луч­шие черты своей эпохи.

Переговорные процессы между казахскими и джунгарскими владетеля­ми середины XVIII в, также отражены в казахских шежире. Так Шакарим-хажы пишет: «В 1741 г. хан калмаков Галдан-Цэрэн, будучи в Ташкенте, посылает тридцатитысячное войско во главе с батыром Жалбы с приказом изловить Абылая и доставить живым, дабы он мог собственноручно каз­нить его в отместку за смерть батыра Чарыша. Продолжив поиски, вскоре находят хана Абылая и, спящего, захватывают в плен.

Галдан обратился к Абылаю со словами: «Я убью тебя заместо Чарыша, такого же батыра, как ты. Скажи, чего бы ты желал перед лицом смерти?» Тогда Абылай сказал: «Таксыр, у меня всего три желания. Первое: я убил Чарыша в честном поединке на поле брани. Вы же меня захватили спящего и хотите казнить. Я мечтал бы умереть в битве казахов с калмаками. Второе: казахи народ кочевой, не оседлый. Найти бы мне им землю, научить их жить оседло, тогда и умереть было бы не жаль. Третье: в моем роду в каждом колене рождался лишь один мужчина. Если я умру сейчас, ни детей, ни сородичей не оставлю, исчезну (с лица земли), будто вовсе на свет белый не являлся».

После этих слов Галдан опустил голову и долго сидел так в задумчивос­ти. Затем обратился на своем языке к визирю: все, что он сказал, - все исти­на. В особенности, последнее. Я ведь тоже единственный в пятом колене, случись что с моим сыном Амурсаной, и мой род прервется. «Алдияр!» -воскликнул Абылай и тотчас поднялся на ноги и сложил руки перед гру­дью. «Отчего ты так называешь меня, разве я подарил тебе свободу?» - спро­сил его Галдан. «Таксыр, я понимаю ваш язык. Вы уподобили меня своему сыну, чем это не свобода».

Галдан остался доволен ответом Абылая и простил его. Он подружил Абылая с Амурсаной, одарил казахов и русских ценными подарками и в качестве «кундебау» (по джунгарскому обычаю) отдал Абылаю из своего рода девушку сироту. Кундебау - означает «неразрывная дружба». А так как маленький братишка никак не хотел расстаться с сестрой и безутешно плакал, его тоже отдали Абылаю, с пожеланием, чтобы он относился к нему, как к брату своему. Абылай дал ему имя - Махмуд. Казахи называли его по своему - Мамбет. Сын его Большеке...».

Этот исторический сюжет несколько иначе интерпретируется в глежире Машхура Жусупа Копеева.

История пленения Абылая калмаками и его беседа с Галданом приво­дятся и в шежире Машхура Жусупа под-названием «Қалдан Шеріннің әңгімесі» («История Галдан-Цэрэна»).

Приведенный выше отрывок из шежире Щакарвш Кудайбердиева весьмаполно и многоаспектно толкует важные политические и социально значи­мые события из жизни Джунгарского и Казахского ханств, при этом высве­чивается связь между историческим событием и личностью, между про­шлым, настоящим и будущим главных героев сюжета Галдан-Цэрэном и Абылаем. В кратком содержании определить квинтэссенцию историческо­го события: и его последствия через индивидуальность главного героя, та­кова общая канва традиции шежире.

Вскоре с геополитической карты Центральной Азии исчезло могуще­ственное государство — Джунгария. Это был процесс трансформации коче­вых этнополитических систем, начало которому было положено потерей политической самостоятельности кочевыми народами Поволжья — башкир, ногайцев, волжских калмыков. Гибель Джунгарского государства столкну­ло казахов лицом к лицу с двумя империями Евразии - Китаем и Россией.

Огромный кочевой этнос, сохранивший независимость во второй поло­вине XVIII века, казахи, стояли перед политическим выбором. Попытки со­здания совместного казахско-джунгарского военно-политического блока двух последних кочевых государств не увенчались успехом. Не последнюю роль в этом, конечно, сыграла политика Российского и Китайского госу­дарств, которые, преследуя собственные политические интересы, приложили немало усилий для развития конфликта между казахским и джунгарским народами.

С падением Джунгарского государства пришли в противоречие рус­ско-китайские отношения, каждое из которых имело собственные ин­тересы в планах территориального освоения казахских земель. Полити­ку проникновения китайская сторона предприняла уже непосредственно после разгрома Джунгарии. В казахских шежире встречается топо­нимическое название местности в Центральном Казахстане «Шуршгг кырылган» («Место погибели шуршутов (т.е. маньчжуро-китайцев)»), что также подтверждается материалами научных этнографических полевых исследовании. Это название местности является прямым подтвержде­нием событий 1756 г., когда в результате западного похода китайского правительства под руководством Дардана, его войска достигли р. Есиль, что привело к столкновениям с казахскими воинами Кабанбая, Кожа-бергена, Амурсаны.

После кончины Абылай-хана историческое развитие казахского на­рода идет на фоне усиления колониальной политики Российской импе­рии в конце XVIII- и в XIX вв., казахские шежире сохранили дух анти­колониальных выступлений казахов Среднего и Младшего жузов -Сырыма-батыра Датова, Саржана-торе, Кенесары-хана, Жанкожа-баты-ра, Есета-батыра, Исатая, Махамбета и многих других национальных героев. Начало российской колониальной политики, активизировавшей­ся во второй половине XVIII в., подробно освещено в шежире Курбан-гали Халида.

О событиях, связанных с казахско-русскими отношениями и строитель­ством казачьих поселений и крепостей, изложено в шежире Машхура Жу­супа Копеева в серии таких исторических этюдов, как «Сиыр жылы орыс-тар Баянауылга кала салмакшы болады», «Шорман-Муса екеушің бipi туралы», «Едіге би», «Шоң-Торайғыр» и др.

Казахские источники при их тщательном анализе проливают много све­та на события истории. Смысл изложенных Машхуром Жусупом Копее-вым сведений в том, что согласия казахов на строительство казачьих ста­ниц, крепостей и укреплений русские колониальные власти добивались все­возможными средствами, путем военных захватов, подкупа знатных степ­няков за чины, подарками, жалованиями и даже путем прямого шантажа. В шежире Шакарима эти события получили следующую оценку, он пишет: «После ухода Абылая в Среднем жузе ханом стал Барак. У него был сын Бокейхан. Это не тот Бокейхан, что был в Младшем жузе. С этим Бокейха-ном переписывался военачальник русского царя Александр Павлович Гла-зенап в 1811 г. Последним ханом Среднего жуза был хан Турсын. Сын Чин-гиса, внук Бокейхана, он правил в Каркаралы. А упразднение ханства, на­значение нового правления ага-султанов, старшин было введено еще до Турсын-хана в 1822 г.

Начинается прямое подчинение казахов русским. В 1824 г. в степи обра­зуются отдельные округа, после этого первые пять лет казахи были свобод­ны от налогов, а затем их обязали платить из ста голов одну, затем больше и т.д. Наконец, с объявлением временного положения окончательно потеря­ли свою свободу и подчинились русским законам».

Кризис традиционной общественной системы казахов, связанный с вея­ниями времени и колониальными политическими реформами, привел к кри­зису национального самосознания кочевников, получил отражение в твор­честве казахских поэтов эпохи, получившей название «Зар-заман». Поэты этой эпохи питали свое творчество именно источниками казахских шежи­ре. В своем поэтическом творчестве они в точности отображали дух своего времени.

Резюмируя в целом историю казахов XVIII-XJX вв. на основании ка­захских источников, созданных на протяжении этого времени, можно го­ворить о том, что рассматриваемая история двух столетий характеризуется беспрерывной борьбой казахского народа с внешней экспансией, сначала с Джунгарским ханством, затем шуршутами (т.е. - Цинскими правителями), кокандцами, хивинцами и активной колониальной политикой Российской империи, что оказало влияние на факт накопления исторической информа­ции в среде народа, свидетельствует о глубинных процессах пробуждения исторического сознания казахов, об активном этническом становлении и развитии казахского этноса.

Период истории XVIII—XIX веков стал переломным для казахов. На гла­зах казахского этноса происходит исчезновение кочевых государств Цент­ральной Азии. Кризис кочевничества выражался в резком сужении жиз­ненного пространства кочевой цивилизации.

Ценность казахских источников заключается в том, что они позволяют значительно больше осознать настроение и дух времени, носителем кото­рого может быть только тот этнос, в котором происходили эти историчес­кие события. Ни один внешний источник не может адекватно отразить внут­реннюю идею этноса, так как ее выразителями могут стать именно этносы, целиком включенные в эти события, поэтому ценность традиционных и внешних источников заключена в их своеобразии и специфичности. Так, в казахских источниках наиболее четко отражены детали внутренней поли­тики Казахского ханства. Казахские источники донесли сведения о том, что лидеры этноса, в частности хан Абылай, видели необходимость скорейшего изменения образа жизни казахов, кризис кочевничества в новых склады­вавшихся условиях.

Центральным лицом в истории казахов XVIII века стал Абылай, цикл исторических преданий о котором невероятно многочисленен. В творче­стве народных жырау, идеологов отечественной войны против джунгарс-кого нашествия, мы находим неопровержимые свидетельства о всенарод­ном признании великих заслуг Абылай-хана, как гаранта общенациональ­ного единства, борца за национальную независимость и территориальную целостность казахских земель. Все они без исключения, еще с начала 40-х годов XVIII в., подтверждают его высокий личностный статус, его величие как общенационального государственного деятеля. Впоследствии Ч. Ва-лиханов пришел к верному заключению, что к началу 40-х гг. «мы находим его самым сильным из владельцев Средней орды», и что «настоящий хан (Абулмамбет. - Ред.) ничего не значил».²⁰⁵ Шакарим в статье «Уалибакы-нын несш» («Потомок Валибакы»), сюжет которой основывается на ше-жире, отмечает, что Абылай был провозглашен ханом при участии 90 знат­ных представителей трех жузов.

Более пространно казахские источники доносят образы казахских баты­ров, отличившихся бесстрашием и отвагой, образы мудрых биев, сыграв­ших значительную роль в единении народа, пресекавших любые центро­бежные негативные проявления и ставших духовными предводителями на­рода, идеологами борьбы за сохранение независимости. Казахские источ­ники этого времени представлены в жанре героических песен — жыров, тол-гау, собственно шежире - генеалогией.

Казахские источники XiX века значительно отличаются от источников

XVJ1I п., они дополнены новым письменным жанром казахских шежире, существовавших до этого времени в изустной передаче. В этих источниках центральным сюжетом стало освещение событий колониального проник­новения России и связанной с ним борьбой казахского народа за нацио­нальную независимость.

Произведения устной народной культуры казахов служат оригинальным источником для истории. Они обогащают последующие поколения много­образным колоритом ушедших эпох и позволяют обнаружить невидимые на первый взгляд спонтанные связи казахов с окружающей средой и спо­собствуют определению их роли в едином историческом процессе развития общества.

Выдающимся акыном считался Дулат Бабатаев (1802-1871 гг.), участ­ник самых известных айтысов XIX века, известный как один из глубо­ких знатоков истории и современности. Его творчество было популяр­но в степи, он высоко нес свое призвание, смело вскрывал социальные противоречия и призывал к критическому осмыслению каждым своего места в обществе.

До недавнего времени противоречивые характеристики давались творчеству широкоизвестного в казахской степи акына Шортанбая Ка-наева (1818—1881 гг.). Об исторической значимости и глубоком смыс­ловом содержании его произведений говорит факт неоднократного их издания в 70-х годах XIX века в г. Казани под названием «Бала зары».

Продолжателями традиций Бухар-жырау и Дулата Бабатаева были Ко-теш-акын (1748-1818 гг.), Шал-акын (1748-1819 гг.), Таттикара-акын (XVIII в.) и др., активно отражавшие в своей поэзии окружающий мир, ак­туальные и насущные проблемы современности. Большинство из них не были пассивными сторонами, наблюдателями всего происходящего, а явля­лись активными участниками многих исторических событий времени, ба­тырами, практически участвовавшими в освободительной борьбе против джунгар и экспансии китайских правителей на территорию Казахстана.

Наиболее яркой личностью первой половины XIX века, оставившей глу­бокий след в поэтическом творчестве казахов и от начала и до конца отра­зившей историю освободительного движения под руководством Исатая Тай-манова, является Махамбет Утемисов (1804—1846 гг.), ставший трибуном и агитатором его движения. Реальная действительность, выраженная в его произведениях, проверена архивными документами и потому они — цен­нейший исторический источник, созданный очевидцем и активным участ­ником событий. Во многом его произведения - достоверный фактический материал, облеченный в поэтическую форму, где прослежены все этапы освободительной борьбы казахов в Букеевской Орде в 1836-38 гг. Совре­менником Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова, принимавшим ак­тивное участие в восстании, был Шернияз Жарылгасов (1807—1867 гг.). В его стихах мы черпаем информацию о взаимоотношениях различных соци­альных групп в период после восстания, о расстановке сил, приведших к поражению выступления народных масс (песни Шернияза при встрече с Баймагамбетовым: про батыров Исатая и Наушу и др.).

Поэтическим продолжением осмысления народной памятью причин выступления трудящихся против царских угнетателей и раскрытия внут­ренней динамики этих протестов, стали исторические поэмы «Сказание о Бекете», посвященная событиям 1852-53 гг. в Оренбургско-Актюбинском регионе и «Исатай и Махамбет». В первом случае восстание возглавили Есет и Бекет; вооруженное выступление продолжалось до 1858 г. Бекет ранее был арестован и сослан в Сибирь, а Есет после поражения пошел на прими­рение с властями. Вторая поэма принадлежала Ыгылману Шорекову, кото­рый глубоко изучил события восстания 1837-47 гг. в Букеевской Орде, по­пытался вскрыть причины этого восстания (лишение крестьян земли и не­померные налоги, поборы хана Жангира). «Ценность поэмы в том, что во времени, когда народ был еше лишен возможности писать свою полную событий биографию, историческая песня, сложенная акыном, становилась его памятью, летописью, обобщением исторического опыта, подобно бое­вому оружию, она не ржавела, не старела и верно служила в его борьбе за свое освобождение».

Этапным воссозданием духа и истории этой эпохи явился выход сборни­ка «Бес гасыр жырлайды» (В трех томах. А., 1989). Трудно переоценить зна­чение документальных сборников, опубликованных в годы независимости Республики Казахстан: «Абылай хан* (Д., 1993), «Хан Кене» (А., 1993).

Другие массовые источники по истории XVIH - нач. XX вв.

Опублико­ванные источники по истории казахов XVIII-XIXвв. разнятся как по со­держанию, так и по форме. Первую группу составляют записи очевидцев, побывавших в казахской степи и сопредельных с ней землях, материалы, содержащие сведения о казахах и событиях с их участием.²⁰⁷ В этом плане достойны внимания сведения, содержащиеся в дневниках и путевом жур­нале Ивана Унковского, побывавшего у джунгарского правителя Цэван-Рабдана. Здесь мы черпаем информацию о завоеванных джунгарами казах­ских землях Жетысу, подчинения джунгарам родоправителей Старшего жуза. Приводятся имена предводителей ойратов и топонимика. В частности, завоевание ими Чу, Таласа, Сарысу, земель Хантау, Улутау, Арганаты и ряда городов: Аулие-Аты, Сайрама, Сузака, Кулана, Чимкента, Ташкента и др.

Джунгары, разоряя казахские земли и население, частью захватывая его в плен, вышли через Таласскую долину к Сырдарье. Казахи вынуждены были в поисках убежища частью отойти к низовьям Сырдарьи, частью податься в сторону Самарканда. Имеются данные о численности армии джунгар и спо­собах ведения ими военных действий. Рассматриваемый источник раскры­вает весь трагизм года бедствия - 1723 года, пожалуй, самого разорительно­го и тяжелого для казахов периода борьбы с джунгарами. Географические материалы источника позволяют более конкретно воссоздать широту зах­ватнических походов джунгар на территории Старшего, Среднего и Млад­шего жузов и подводят читателя к пониманию своевременности и высокого предназначения исторического события — съезда ханов, биев, батыров и родоправителей в Ордабасы для экстренного решения вопроса объедине­ния всех казахов для отражения джунгарского нашествия.

Значительный документальный материал о казахах содержится в «Па­мятниках сибирской истории XVIII в.» Казахи желали заключить союз с Россией для борьбы с джунгарами. Об условиях такого соглашения велись переговоры с Сибирским губернатором М. Гагариным в Тобольске, куда в 1716 г. прибыли казахские послы «от имени Каип-хана и всей казачьей орды». Материалы этих переговоров, сведения о ходе борьбы казахов в следую­щем, 1717 году, в частности, сражение при реке Аягуз, письма Абулхаира царю и 1718 году и другие данные, в том числе о численности казахских ополчений, проливают свет на причины слабой организованности казахов в борьбе с джунгарами на этом этапе. В этих документах имеются сведения о стремлении казахов найти союзников в борьбе с врагом среди других тюрк­ских народов и целый ряд вопросов, раскрывающих внутриполитическое положение казахских жузов.

«Разные бумаги» генерал-майора А. Тевкелева об Оренбургском крае и казахских жузах по праву занимают первостепенное положение, особенно с началом колонизации края.

А. Тевкелев был весьма значимой фигурой среди царских чиновников, хорошо знавший быт, обычаи и правовые нормы многих тюркских народов региона. Как преданный царю и России, он стоял у истоков принятия каза­хами Младшего и Среднего жузов подданства России, выполнял сложные, а иногда и опасные дипломатические миссии. В период службы был наде­лен большими полномочиями и снискал уважение престола. Неоднократно удостаивался наград и повышения в должности. Его взгляды на историчес­кие события, происходившие в казахских жузах в разное время, принятие им того или иного решения, его оценки происходившего особенно ценны при рассмотрении истории казахов, башкир, народов Поволжья в XVIII веке.

Вторую группу источников объединяют сборники документов и мате­риалов - «Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв.» и «Казахско-рус­ские отношения в XVIII-XIX вв.» Опубликованные в советское время сборники содержат материал, относящийся к началу присоединения Млад­шего и Среднего жузов к России, ходу и развитию этого процесса, участию в нем казахских ханов, деятельности А. Тевкелева, посольства башкир в Средний жуз к Абылаю, принятию им ханского титула в 1771 г.

Ряд сведений свидетельствует об участии казахских ханов в перего­ворах с Пугачевым, а казахских отрядов — в осадах Оренбурга и других укреплений.

Материалы, касающиеся 1-й половины XIX века, раскрывают экономи­ческие, торговые и другие стороны взаимоотношений казахов с Россией, в том числе в период восстания Кенесары Касымова.

В целом, следует сказать, что перед издателями сборников стояла цель -доказать добровольность присоединения казахов к Российской империи, а главное - прогрессивность этого процесса, т.е. документальное обоснова­ние идей, муссируемых в историографии на протяжении многих десятков лет советской действительности. Однако, при критическом отношении к материалам сборников, исследователи получают разнообразные сведения о начале и ходе колонизации края, политических, хозяйственных и правовых изменениях, которые вносила империя в уклад жизни казахского общества.

Третья группа официальных источников - это материалы, непосред­ственно связанные с процессом присоединения Казахстана к России, начи­ная с 1731 года, в основном законодательные акты царского правительства, донесения официальных лиц, побывавших в казахских степях и документы, исходящие от должностных лиц, старшин, биев и т.д. Материалы сборни­ка систематизированы по следующим разделам: Взаимоотношения казахс­ких ханов и царского правительства с момента присоединения Казахстана к России; Организация пограничного суда и расправ; Управление казахами Сибирского ведомства до реформы 60-х годов XIX века; Управление Семиреченской и Сырдарьинской областями с 1867 г.; Управление Степными областями с 1868 г.; Управление Туркестанским краем с 1886 г.; Управле­ние Степным генерал-губернаторством с 1891 г. Таким образом, в сборнике имеются «Устав о сибирских казахах» 1822 г., ((Положение об управлении Оренбургскими казахами» 1844 г., «Временные положения» 1867-1868 гг., «Положения» 1886 и 1891 гг. Читатель получает представление о всех изме­нениях социально-политического характера в Казахской степи на протя­жении XVIII-XIX вв. К. этой группе относятся документы, отражающие различные события в жизни Казахской степи на рубеже XVIII и XIX вв._г изданные отдельной книгой, к сожалению, оставшейся одним из томов за­думанного многотомного издания. Названный сборник по истории Ка­захстана (17S5-1828 гг.) содержит значительные материалы о крупном выс­туплении казахов Младшего жуза под руководством Сырыма Датова. Ис­точники о причинах восстания, его развитии, действия по отношению к нему со стороны царской администрации и, конечно, результаты свидетельству­ют о его размахе, социальной направленности и причинах неудачи. Источ­ники помогают обнаружить характерные признаки крестьянских выступ­лений — стихийность и неорганизованность, отсутствие ясных целей борь­бы, однако, очевидцы видят основные причины восстания в обострении зе­мельного вопроса в Младшем жузе.

К четвертой группе источников относятся результаты академичес­ких экспедиций 1768-1774 гг., обогатившие науку разносторонними знаниями и сведениями по разработанным маршрутам на территории Казахстана и Сибири, оказавшим большую помощь в изучении как про­изводительных сил и экономики приобретенного Россией края, так и принесшим ценные сведения о социально-политической структуре ка­захского общества в XVIII в.

Вышедшие позднее в изданиях архива АН СССР материалы во многом дополняют и расширяют представления об их характере, руководящем со­ставе, охваченных исследованиями районах. Здесь же опубликованы пол­ный список трудов участников этих экспедиций. Характерной особенно­стью информации источников XIX в. стало возникновение нескольких оча­гов восстаний. Почти одновременно с выступлением крестьян в Букеевс-кой Орде в 1836—37 гг. под предводительством Исатая Тайманова, вспыхну­ло восстание против царизма в Среднем и Младшем жузах во главе с Кене-сары Касымовым (1837-1847 гг.), позднее в 1856-57 гг. поднялись на борь­бу за независимость присырдарьинские казахи, возглавляемые Жанхожой Нурмухамедовым, а в 1855—58 гг. выступили казахи под руководством Есе-та Котибарова против оренбургских карательных отрядов на территории Младшего жуза. Выступления казахских шаруа разнились между собой как по продолжительности, так и по интенсивности. Однако документы под­тверждают, что основной силой этих восстаний были казахские шаруа, от­стаивающие свою свободу и самостоятельность. Ряд исторических матери­алов, содержащих разнообразные факты о казахах и их выступлениях про­тив властей, вплоть до завершения присоединения их территории к России, были доведены до сведения читателей в ранних публикациях, касающихся в целом завоевания Туркестана.

В 1930-х годах в советской исторической науке история освободитель­ных движений на национальных окраинах царской России прослеживалась

по архивным материалам. Архивисты опубликовали несколько документов, отражающих вопросы восстания и личной роли Исатая Тайманова во взаи­моотношениях с царской и ханской властью в период восстания. Наиболее полное документальное отражение восстание в Букеевской Орде получило в сборнике документов и материалов, собранных в фондах Центрального Государственного архива Республики Казахстан. Документы на казахс­ком и русском языках пополняют наши знания о восстании и дают возмож­ность полнее воссоздать причины недовольства широких слоев казахского общества в Букеевской Орде,территорию, охваченную восстаниями, соци­альный и родовой состав повстанцев, подоплеку нерешительности Исатая Тайманова в критических ситуациях борьбы, основные мотивы переписки царских властей с ханом Жангиром, методы их борьбы с народными масса­ми и другие вопросы.

По истории восстания во главе Кенесары Касымова, длившегося около десяти лет и охватившего значительную часть трех жузов, мы имеем сбор­ник документов «Национально-освободительная борьба казахского народа под предводительством Кенесары Касымова» (А., 1996). В нем собраны во­едино и археографически изложены материалы и документы, относящиеся к периоду 1837-1855 гг. Они позволяют всесторонне восстановить ход вос­стания, силы, задействованные в нем, имеются конкретные названия наи­более активных родов в повстанческом лагере. Интересны по содержанию письма Кенесары Касымова императору Николаю с основными требовани­ями восставших. Программные запросы восставших содержатся в письмах губернатору Западной Сибири. Материалы раскрывают тактические замыс­лы руководителя восстания в тех или иных конкретных военных действиях, причины ухода повстанцев на территорию Старшего жуза к берегам Чу и Или, активность карательных отрядов против казахского народа, последние сражения и обстоятельства гибели Кенесары Касымова. Таким образом, отдельные фрагменты из историк восстания и роли его участников, опуб­ликованные в разное время и в разных изданиях, теперь существенно до­полнены специальным сборником документов, который солидно воспол­няет лакуну, образовавшуюся в освоении серьезной и животрепещущей темы. Аналогичная ситуация с публикацией документальных материалов о восстании кишкене-шектинского рода присырдарьинских казахов во главе с Жанхожой Нурмухамедовым и с Есетом Котибаровым. Документальная база различных этапов народно-освободительного движения XVIII— XIX вв. в период присоединения Казахстана к России ждет дальнейшего освоения, что в определенной мере сказывается на выработке теоретико-методологи­ческих подходов к изучению важной темы.

В 80-е годы XX века документальные источники пополнились рядом сборников, отражающих взаимоотношения Казахстана с Китаем, где вос­производились тексты в переводе с китайского и тюрки. Один из объемных сборников документов вышел под названием «Цинская империя и казахс­кие ханства. Вторая половина XVIII — первая треть XIX в. Часть 1-2». Сбор­ник документов и материалов дополняет исторические сведения о деятель­ности Абылая и его потомков, отображает многообразие казахско-китайс­ких отношений.

XIX век ознаменовался коренными изменениями в культурной жизни казахов. В первой половине XIX в. были открыты и Оренбурге и Омске кадетские корпуса, куда принимались дети казахской знати. К функциониро­вавшим с последней четверти XVIII века азиатским школам прибавились специальные школы, целью которых была подготовка писарей и перевод­чиков, светские школы, городские училища, русско-казахские школы. Молодежь, получавшая образование в этих учебных заведениях, прибли­женных к европейскому образцу, стремилась впоследствии практически применить свои знания в деле улучшения жизни казахского общества. Их волновали не только специально-политические и хозяйственные стороны жизни общества, они стремились и несли свою лепту в научное постижение окружающей деятельности. Поэтому творческое наследие выдающихся представителей нового поколения интеллигенции, выходцев из глубин ка­захского общества, органически связанных с ним реалиями бытия, стало крупным вкладом в источниковедение XIX в. В первую очередь это отно­сится к трудам Ч. Валиханова (1835—1865 гг.). В его трудах отражен глу­бокий интерес к истории Казахстана, народов Средней Азии и Восточного Туркестана. В них мы черпаем универсальные сведения по вопросам про­исхождения казахского и кыргызского народов, социального и политичес­кого устройства казахского общества, освободительной борьбы казахско­го народа против джунгарской агрессии, присоединения Казахстана к Рос­сии и ощущаем его живое, активное отношение к политике царизма на пути своего утверждения в казахских степях. Именно эти качества трудов Ч. Ва­лиханова определили их источниковедческий характер в исследованиях ка­захстанских ученых: филологов, философов, юристов, экономистов, исто­риков и представителей естественных наук. Плеяду замечательныхдеятелей продолжают имена И. Алтынсарина, М. С. Бабажанова, К. Халиди, С. Жан-тюрина, Т. Сейдалина и др. Труды их, опубликованные в различных изда­ниях и периодической печати, отражают многогранную жизнь казахов, осо­бенности их социально-экономического развития, образ мышления и занятия. Особое место в творческом наследии передовых людей второй по­ловины XIX века занимают труды Абая Кунанбаева. Его произведения и круг проблем, наполняющих и пронизывающих их, - богатейший источ­ник духовной жизни казахских социальных кругов, испытывающих всесто­роннее влияние русской демократической культуры, а через нее и мировой культуры. Кроме поэтического творчества у Абая есть ряд произведений на историческую тематику: «Искандер», «Масгуд», «Сказание об Азиме». В «Назиданиях» автор не раз прибегает к исторической теме. Творчество Абая Кунанбаева - драгоценный памятник духовной культуры казахского наро­да и ценный первоисточник для исследователей.

На рубеже XIX-XX вв. появились документальные публикации, содер­жавшие сведения по казахскому хозяйству. Это сборники с большим стати­стическим материалом о скотоводчестве, быте, социальной структуре ка­захского общества, прежде всего это материалы специальной экспедиции под руководством статистика Ф. А. Щербины, работавшего в Степном крае в 1896-1900 тт. Задачей экспедиции было определение размеров земли, необходимой для кочевого и полукочевого хозяйства, и выявление разме­ров изъятий в переселенческий фонд. Политическая направленность обсле­дования Щербины совершенно очевидна, но ценность его материалов не утратилась я в наши дни.

Переселенческое движение и колонизаторская политика самодержавия

в решении аграрного вопроса, атакже в отношении размежевания земель в степи, нашли отражение в отчетах ревизии К. К- Палена. В 1907-1910 гг. переселенческое управление провело обследование 138 989 казахских и 2700 переселенческих хозяйств в Семиреченской области, которое провела экс­педиция под руководством П. П. Румянцева. Некоторые социально-эко­номические стороны жизни казахского общества освещались в трудах дру­гих представителей народничества. Типичным выразителем их интересов был В. И. Семевский. В его исследованиях мы находим свидетельства о положении казахов на сибирских золотодобывающих предприятиях. Фак­тический материал, содержащийся в трудах В. И. Семевского и в очерках инспекторов, возглавлявших горные округа, А. Сборовского, В. Кодавского, В. Павловского о количестве рабочих и условиях их труда является цен­ным источником для историков.

Немалый исторический материал содержала местная периодическая пе­чать Казахстана. Это - газеты, альманахи, сборники на русском языке, а затем и на казахском. К их работе привлекалась немногочисленная интел­лигенция. Так, в частности, в последней четверти XIX в. был налажен вы­пуск приложения на казахском языке к газетам «Туркестанские ведомос­ти» (1870-1882 гг.), «Акмолинские областные ведомости» (1888-1902 гг.).

Крупным для того времени периодическим изданием на казахском язы­ке был журнал «Айкап» (1911—1915 гг.). Журнал выступал поборником но­вого, передового, пропагандировал развитие новых форм хозяйства и то­варно-денежных отношений. В нем сотрудничали демократически настро­енные представители казахской интеллигенции: Мухамеджан Сералин (из­датель журнала), Султанмахмут Торайгыров, Спандияр Кубеев, Бахытжан Каратаев, Жансултан Сейдалин, Абдугазиз Мусагалиев и др.

Газетой, выходившей в Оренбурге, тиражом гораздо большим, чем «Ай­кап», начиная с февраля 1913 г. по осень 1918 г., была «Казак». Главным ее редактором был Ахмет Байтурсынов, издателем — Мустафа Оразаев. Со­трудничали в газете А. Букейханов, М. Дулатов, М. Тынышпаев, Ш. Кудай-бердиев, Т. Кунанбаев и др. Основательный и широкий круг проблем, нахо­дивший освещение на страницах газеты («Дума и казахи», «Дума и война», «О проектируемых законах», «О переселенцах», «Казахи и земельный воп­рос», «Изменение хозяйства», «Здоровое тело, здоровый дух», «О болезнях», «По поводу чумы», «Об образовании», «О казахском образовании», «Началь­ная школа», «Нужды школы», «Время учебы», «Современная война», «О войне», «Г. Дума и солдатский вопрос», «Возьмут ли солдат от казахов?») отражал многогранные интересы газеты и поиски ответов на животрепещу­щие проблемы внутренней и внешней жизни казахского общества начала XX в. Страницы газеты - богатейший первоисточник хозяйственной, куль­турной, духовной и социально-политической истории казахов.

В последующие годы интерес к источникам нарастал. Развернулась ра­бота по их сбору, систематизации и публикации. Вскоре были опублико­ваны первые библиографические работы о восстании 1916 года И. А. Чека-линским и С. Д. Асфендияровым. Определенную роль в поисковой ипуб­ликаторской работе сыграл журнал «Красный Архив», уделивший значи­тельное внимание революционным традициям трудящихся Востока.

К 20-летию восстания 1916 г. документальная база в Средней Азии и Казахстане обогатилась рядом ценных публикаций.

Для изучения социально-экономических и политических проблем в Ка­захстане до Октября важное знамение имела Объединенная научная сессия, посвященная истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский пери­од. Особое значение в комплексе проблем занимал вопрос о периодиза­ции истории Средней Азии и Казахстана в досоветскую эпоху. Периодиза­ция, принятая на этой сессии: 1. Первобытнообщинный строй на террито­рии Казахстана. 2. Сложение и развитие феодального строя на территории Казахстана. 3. Развитие капиталистических отношений и разложение пат­риархально-феодальных отношений в Казахстане. 4. Казахстан в период империализма в России. Впоследствии эти этапы легли в основу создания академического труда «История Казахской ССР» в 5 томах.

Важным показателем роста научного потенциала историков-исследова­телей и работников государственных архивов КазССР стало издание доку­ментальных материалов по дореволюционной истории Казахстана.

Ширилась источниковая база истории национально-освободительной борьбы 1916 года: Институт истории АН СССР, Главное архивное управле­ние истории, академии наук Средней Азии и Казахстана опубликовали обоб­щающий сборник документов о восстании 1916 г. в регионе. Большая часть документов публиковались впервые, но в их состав были включены и ранее опубликованные материалы. Тщательное и всестороннее изучение матери­алов сборника позволяет утверждать, что они намного расширили фактог­рафическую основу проблемы, свидетельствуют о большом вкладе народов Средней Азии и Казахстана в длительную, упорную и самоотверженную борьбу против царизма.

В последний период был издан сборник документов и материалов «Гроз­ный 1916-й год» (А., 1998,7.1,11). «По сравнению с предыдущими издания­ми, - отмечают его составители, — расширена география событий, публи­куется комплекс документов, раскрывающих положение беженцев-казахов в Китае и действия властей по их возвращению, а также материалы о поло­жении тыловых рабочих в прифронтовой полосе, их использовании на обо­ронных работах» (с. 5). На наш взгляд, значительным достоинством двух томов стали опубликованные документы, в происхождении которых актив­ное участие принимали представители казахской интеллигенции, и эти ис­точники отражают сущность и содержание взглядов на события 1916 г. А. Букейханова, А. Байтурсынова, М. Дулатова, М. Тынышпаева и других. Исследователи, таким образом, получили ранее недоступные первоисточ­ники, отражающие не только взгляды интеллектуальной плеяды казахов начала XX в., но и полную картину их практической деятельности в годы наивысшего