Историография Казахстана (XVIII- начало XX веков)

История Казахстана XVIII-XX вв. насыщена событиями судьбоносно­го характера. В 1731-1770-е годы произошло официальное признание зна­чительной частью казахских правителей главенствующей роли Российской империи, что привело к утере независимости, государственности, и что по существу превратило Казахстан в колонию. С первого дня вынужденного признания власти России началась полоса национально-освободительной войны казахского народа за прежнюю независимость, восстановление го­сударственности. Зачастую вспышки народного недовольства провоциро­вались национальным и социальным притеснением.

История колониального этапа Казахстана, особенно ее узловые вопро­сы, стали в центре внимания отечественной истории главным образом пос­ле обретения независимости страны, т.е. после 1991 г. Что и понятно, ибо проблемы истории народов окраин, туземцев, как тогда назывались народы колоний, подверглись в прошлом явной фальсификации, под влиянием им­перского диктата и идеологии догматического марксизма, тоталитаризма, культа личности. История Казахстана XVII1-XIX вв. рассматривалась под углом зрения российского менталитета, относящегося к народам Евразий­ских степей вне контекста всемирной истории.

Все это требует сегодня объективного отношения к историческому прош­лому, определения новых подходов.

С высоты достигнутого уровня отечественной историографии необ­ходимо обратить внимание исследователей на наиболее актуальные ас­пекты истории казахского народа в составе Российского государства (XVIII-XIXbb.)

Взаимоотношения с соседними государствами. Первые десятилетия XVIII в. для казахского народа были годами суровых испытаний. По существу, перед народом встал вопрос: «Быть или не быть?»

В русской историографии борьба казахов против джунгарской экспан­сии нашла отражение в общих работах. Несмотря на то, что в них общая ситуация представлена в целом, в то же время систематическое последова­тельное изложение исторических событий отсутствует. В особенности это касается обстоятельств двух сражений, когда казахские ополчения одержа­ли верх над джунгарами в 1728 г. - на берегу р. Буланты, в местности Кара-сиыр («Калмак кырылган») и в местности Аныракай - не позднее весны 1730 года. Более детальное и основательное изучение казахско-джунгарских отношений стало возможным только в конце XIX - нач. XX вв., благо­даря усилиям М. Ж. Копеева, Ш. Кудайбердиева, М. Тынышпаева, М. Дулатова, А. Букейханова. Борьба казахов с джунгарами, причины успехов последних в 1723-1726 годах, тяжелое политическое и экономическое по­ложение казахов и другие вопросы научно освещены только в историогра­фии 70-80-х гг. XX века в монографиях И. Я. Златкина, Н. Г. Аполловой, В. Я. Басина, В. А. Моисеева и др.

В частности, В. А. Моисееву удалось показать характер, проследить эво­люцию взаимоотношений джунгар с казахами на протяжении длительного времени. Он выявил причины временных успехов джунгар в борьбе с каза­хами и народами Средней Азии, вскрыл мотивы непоследовательной и про­тиворечивой политики России по отношению к казахам и джунгарам, а также установил признаки выхода на политическую арену новых сил (Рос­сии и Китая), начавших определять всю систему международных отноше­ний в Центральной Азии. Тесно связана с изучением данной проблемы со­вместная работа Р. Б. Сулейменова и В. А. Моисеева «Из истории Казахста­на XVIII века» (А., 1988).

Одной из узловых проблем остается история взаимоотношений Казах­стана с Россией и «последней кочевой империей» Центральной Азии - Джун-гарским ханством в XVIII веке.

Как известно, в советский период казахстанские историки освещали эту проблему в ключе прогрессивного значения присоединения Казах­стана к России. В условиях независимости, естественно, подходы изме­нились. При этом казахстанские историки спокойно, объективно, на базе опубликованных источников и работ отмечают, что в тот период, когда казахи вели оборонительную освободительную войну, в трагические годы великого бедствия, Российская империя продвигалась на юг по Иртышу, строила крепости на захваченных джунгарами казахских зем­лях, подкрепляя свои далеко идущие планы дипломатическими акция­ми, военными экспедициями. В. А. Моисеев в своих последних трудах заметно изменил прежние взгляды. По его мнению: «Русское государ­ство предстало на страницах работ казахских историков и публицистов «кровожадным северным хищником», таким же историческим врагом казахов, как и Джунгария. Более того, царское правительство якобы провоцировало джунгаро-казахские войны, снабжало ойратов оружием и натравливало их на казахов». По мнению В. А. Моисеева: «Россия за­щищала казахский народ от ойратских вторжений, заняла жесткую по­зицию сдерживания нападающей стороны».

Однако внимательное изучение истории российско-ойратских отноше­ний свидетельствует, что российская дипломатия в 30-е годы XVIII в. про­должала колониальную политику.

Сенат своим указом запретил хану волжских калмыков идти войной против Джунгарского ханства. И только в 1742-1743 гг. Сенат, затем миссия К. Миллера, направленная в ставку ойратского правителя на­чальником Оренбургской комиссии И. Неплюевым, впервые потребо­вали от ханов Джунгарии прекратить нападения на казахов Младшего и Среднего жузов, рассматривая их уже как российских подданных. Ина­че говоря, Российская империя лишь спустя 11-12 лет после принятия казахами Младшего и Среднего жузов российского подданства, высту­пила в поддержку казахов.

В обобщающих работах по истории Казахстана военно-стратегическая суть восточной политики империи трактовалась как акция, направленная на укрепление экономических и политических связей казахских ханств с Россией.

Длительное время, для того, чтобы придать «мирный» характер коло­ниальной политике империи, военно-разведывательным экспедициям И. Д. Бухгольца, И. М. Лихарева, П. Ступина и других, утверждалось, что они проводились в «научных», познавательных целях. В литературе распрост­ранен миф о том, что строительство крепостей И. Д. Бухгольцем и другими руководителями экспедиций, проводилось русскими на ничейной земле. На самом же деле военные экспедиции России строили крепости и зак­репили за российскими владениями новые территории, испокон веков принадлежавшие казахам, контролируемые в тот период джунгарскими завоевателями.

Проблемы присоединения к России или вынужденного признания власти империи. В советской историографии начало колонизации Казахстана пре­подносилось как «присоединение» его к России. Одни авторы, рассматри­вая чисто внешнюю сторону вопроса, совершенно не вдаваясь ни в его эко­номические, ни в политические причины, считали, что присоединение про­изошло случайно. Другие, выражая интересы колонизаторов, выискивали «права» и «обязанности» царизма, господствующих классов царской Рос­сии по отношению к казахскому народу. Они открыто проповедовали им­перские идеи и в коренном населении видели только варваров, совершенно игнорируя их самостоятельное многовековое и культурное развитие. «За­нятие среднеазиатских земель совершено нами далеко не из-за одной сует­ной страсти к легким завоеваниям и громким победам, — констатирует офи­циальный документ. - Мы идем на Восток в силу неизбежного естествен­ного закона цивилизации: народы образованные никогда не уживались с варварами и если первые чувствовали в себе силу и мощь, то всегда высыла­ли к последним пионеров для водворения между ними общечеловеческих понятий о государстве и обществе. Такими пионерами у нас в Средней Азии, бесспорно, следует считать наши доблестные войска».

В условиях, когда после распада СССР возникли независимые государ­ства, иные, явные и скрытые последователи имперского мышления продол­жают настаивать на том, что Россия не была колониальной, имперской дер­жавой. «Попробуйте ответить на самый, казалось бы, простой вопрос: - спра­шивают историк В. Виноградов и заместитель начальника историко-дипло-матического управления МИД России И. В. Филатов в статье «Обозревая прошлое Отечества, истории Российской империи», — какие колонии в пол­ном смысле слова приобрела и имела Россия и тогда и позже». И это идет вразрез с тем, что писалось раньше. На этот вопрос в свое время отвечали отцы российской исторической науки Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский. Последний со всей определенностью писал: «История России есть история страны, которая колонизируется».

По отдельным вопросам «присоединения» Казахстана к России выска­зались казахские просветители Чокан Валиханов, Абай Кунанбаев, Ибрай Алтынсарин и их единомышленники.

Ч. Валиханов выступал против великодержавного шовинизма, наиболее ретивые защитники которого взяли на вооружение идею евроцентристов о второсортности народов Востока, о праве избранных на государственность и державность. Определяя место казахов в истории мировой цивилизации, Ч. Валиханов решительно отвергал представление некоторых россиян о ка­захских кочевниках как «о грубых скотоподобных варварах». «Мнение о не­обычайной дикости и грубости нашей, - писал он, - основано единственно на вокальном варваризме слова киргиз-кайсак. Говоря серьезно, киргизский народ принадлежит к числу миролюбивых и, следовательно, к числу наиме­нее диких инородцев русского общества». Его духовное наследие, обычаи, нравы, отражающие быт предков, по мнению ученого, подобно поэтическим сказаниям Гомера, имеют достоинство историческое. Оно может показать «полную картину прошедшей исторической и духовной жизни народа».

Великий Абай, сочетавший в себе, по определению Ч. Айтматова, «по­эта, богослова, пророка и просветителя, глобального мыслителя и правед­ника, обличавшего невежество и людские пороки, горевавшего за судьбы униженных и оскорбленных» писал: «О просвещенных и знатных русских и речи нет. Нам не сравняться с их прислугой». «Куда сгинули наши былые восторги? Где наш радостный смех?», «О, казахи, мой бедный народ». Он установил, что за время колонизации изменился менталитет народа. Былое величие - времена батыров - ушло в прошлое. Победили нравы рабской психологии, невежества, духовной нищеты. Сетуя, что в «сетях клеветы за­путался он», Абай мечтал о днях, «когда люди забудут воровство, обман, злословие, вражду и устремятся к знаниям, обучатся ремеслу, начнут до­бычу богатства честным, достойным путем».

И знайте: лишь в дружбе казахский народ

Свободу и правоту свою обретет!

Смысл всей поэзии Абая состоял в том, что он звал свой народ к завет­ной цели: приобщению к достижениям цивилизованных народов.

Смотри, не заблудись и знай, куда идти,

Вот, выходи сюда на верные пути.

Анализ состояния казахского общества, критика недостатков и слабос­тей колониального народа, начатые иписьменно выраженные Абаем, подго­товили выход на историческую арену поколения алашских реформаторов.

В период, когда вооруженная борьба в первой половине XIX века про­тив колониализма потерпела неудачу, когда Казахстан стал частью админи­стративно-территориального деления империи, когда шло ее фронтальное наступление и русификация народов окраин, дальновидные прогрессивные деятели нации были вынуждены перенести центр тяжести на просвещение своего народа (Чокан Валиханов, Абай Кунанбаев, Ибрай Алтынсарин и их единомышленники).

Огромный пласт отечественной историографии, связанный с именами выдающихся деятелей алашского движения, за долгие годы правления со­ветского режима оставался неосвоенным. Проблема вхождения Казахстана и состав России наиболее полно и цельно нашла отражение прежде всего в трудах А. Букейханова. В работе «Исторические судьбы киргизского края и культурные его успехи» автор ни разу не применяет термины «присоедине-ние», «добровольное», наоборот, употребляет «завоевание», «покорение» и подчеркивает, что казахи Младшей и Средней Орды, «прижатые с юга сво­ими врагами к так называемой Горькой линии, были вынуждены признать русскую власть». Продолжая эту тему, А. Букейханов отмечает, что до тре­тьей четверти XIX века «постепенно признали русскую власть все киргиз­ские роды».

Неоценимо значение трудов А. Букейханова и для опенки истории Ка­захстана XVIII—XIX вв. А. Букейханов писал: «Со второй половины XVI столетия стал надвигаться с севера новый народ - славяне; его культура была выше культуры тогдашних властителей Киргизского края, и после­дние должны были уступить пришельцам господство в своем крае».

В колонизации края русскими А. Букейханов различает два момента: появление здесь вольных колонизаторов и движение по их следам прави­тельственных дружин. «Вольная колонизация, - по его мнению, — созда­лась появлением крестьян, преступников, сектантов и разного сброда, бе­жавших сюда от тяжелых условий тогдашней жизни, или ради легкого спо­соба наживы от беззащитного инородца. В этом отношении особенно из­любленным местом явились южный Урал и северо-восток нашего края. Здесь зарождалась мысль о «проведывании землиц», сопровождаемая движением вперед, вглубь неведомых стран. Насколько сильно и могущественно было это движение, можно судить по тому, что волна безымянной вольницы в какие-нибудь около двухсот лет (1560—1750 гг.) прошла всю Сибирь от Урала до Камчатки, от Березова до Алтая. Одна из таких боковых волн шла в Кир­гизский край с севера, по Иртышу и Барабинской степи, другая - с южного Урала по реке Урал и его притокам. Последнее движение началось раньше, но колонизация по Иртышу совершилась скорее, так как эта волна была сильнее; Иртышский край и Алтай, благодаря природным богатствам, име­ли в глазах колонизаторов большую цену, и сюда направлялось их больше. Это сознавало и русское правительство, направляя сюда впоследствии глав­ные военные силы. Ниже мы увидим, что правительственная колонизация (и завоевание) шла по следам вольной и, так сказать, узаконивала ее; в не­которых случаях правительству приходилось просто признать известный участок земли своим, так как он был уже захвачен вольницей».

В своих трудах по истории Казахстана и вопросу развития форм земле­пользования Алихан Букейханов рассматривает отдельно завоевание и ко­лонизацию северо-центральной и восточной части края.

«Какой год нужно считать годом появления русских людей в Ишимо-Иртышском крае - точно сказать трудно, - продолжает он. - Несомненно, что как в Северной Сибири, так и здесь, завоеванию края предшествовали частичные проникновения разного рода промысловиков за пушным зве­рем, а то и просто для грабежа инородцев. Эти отдельные передовые заст­рельщики русской колонизации, являясь сбродом вольницы, не объединен­ным какой-нибудь намеченной целью (кроме грабежа), не могли однако послужить надежным оплотом колонизации, несмотря на то, что в первое время, вероятно, не встречали дружного отпора со стороны инородцев».

По мнению А. Букейханова, вхождение Казахстана в состав империи, таким образом, состоит из колонизации (вольной и правительственной) и завоевания. «В конце XVIII столетия (как мы видим выше) значительная часть кочевников Киргизского края признала русскую власть и кочевала в

русских пределах. С начала XIX столетия правительство заботилось об ук­реплении завоеванного края». Во всех своих исследованиях А. Букейха­нов обращается к понятию «завоевание», характеризуя те сложные взаимо­отношения, сложившиеся в XVIII-XIX вв. в ходе русско-казахских контактов.

А. Букейханов открыто разоблачал несостоятельную концепцию об особой цивилизаторской миссии русских в Центральной Азии. «Поко­рив край, - писал он, - русские не могли перейти к культурной работе потому, что первоначальное завоевание совершалось исключительно с це­лью обогащения, и первые завоеватели были совершенно неподготовлены к культурной роли. Это были грубые, невежественные люди с первобытной нравственностью, с сомнительным прошлым; правда, и при всем этом, они оказались развитее инородцев, но не настолько, чтобы покорив их, могли сознательно перейти к мирной культурной работе; они не приложили уси­лий даже к тому, чтобы разумно воспользоваться богатыми дарами приро­ды или прокормить себя своим трудом. Напротив, они выбрали другой, бо­лее легкий способ наживы - грабеж покоренного инородца и расхищение природных богатств».

Автор рассматривает процессы вольной и правительственной колониза­ции в неразрывном единстве, уточняя, что империя была заинтересована в продвижении вольницы. Во-первых, она была передовым отрядом русской колонизации, во-вторых, она давала возможность снять проблемы во внут­ренней жизни империи.

После 1917 года интерес к проблемам отечественной истории возрос. Среди многочисленных работ следует отметить работы Т. Рыскулова, X. Досмухамедова, П. Г. Галузо, С. Мендешева, Г. Тогжанова и др.

П. Г. Галузо подчеркнул факт неравноправного партнерства России и Казахстана и отметил чрезвычайную заинтересованность империи в «при­соединении» инородцев края. П. Г. Галузо объяснял, почему теоретики ко­лониальной империи пытались придать агрессии миролюбивую оболочку, цивилизаторский характер. В книге «Туркестан — колония» («Очерки исто­рии колониальной политики русского царизма в Средней Азии») он писал: «Продвижение войск царской России в казахскую степь началось еще в первой половине XVIII века. Русские цари продвигались в страну настой­чиво и почти непрерывно, но продвигались, надо сказать, с некоторой ог­лядкой...».

Оболочка миролюбия, в которую облекается в приведенных высказыва­ниях русская агрессивная политика на среднеазиатской границе, говорит о том, что имея далеко идущие агрессивные планы, Россия, продвигаясь в Среднюю Азию, сильно побаивалась своих западноевропейских соперни­ков по колониальным захватам и, прежде всего, Англии.

Продвижение в Среднюю Азию мы можем рассматривать как одну из струй «империалистического соревнования» великих держав «насчет деле­жа добычи». Российский крепостник-помещик, конечно, прежде всего, зах­ватывал колонии для себя, но объективно это было также захватом коло­ний и для российского промышленного капитала.

П. Г. Галузо рассматривал историю «колониальных приобретений» Рос­сии в тесной взаимосвязи со всеми регионами Центральной Азии. Он счи­тал, что вхождение Казахстана в состав империи есть результат: во-первых-

лишения народов политической самостоятельности и их завоевания; во-вто­рых - экономического закабаления; в-третьих - русско-английского со­перничества при дележе мира на будущие колонии. П. Г. Галузо принадле­жит заслуга раскрытия картины колониального господства России в Казах­стане в XIX - начале XX вв. и научная постановка проблемы национально-освободительного движения. «...Эпоха делится на две части: период завое­вания и период хозяйственного освоения края, соответственно с этим на два периода делится национально-освободительное движение».

X. Досмухамедов считал, что сущность завоевательной политики Рос­сии состоит в том, чтобы использовать казахские земли как плацдарм при продвижении в Азию. Окончательное «подчинение Россией» Казахского края он считал результатом поражения национально-освободительной борь­бы казахов в конце XVIII - первой половине XIX вв. Он считал, что Абул-хаир и небольшая кучка старшин родов пошли на сговор с царизмом и вы­нудили страну принять подданство. X. Досмухамедов на примере неравно­мерного представительства родов Младшего и Среднего жузов в перего­ворных процессах доказал, что основная масса народа не принимала учас­тие в акте подчинения казахов российскому государству.

М. Ауэзов в книге «Әдебиет тарихы» (История литературы, А., 1927) от­мечал, что «причин, вынудивших казахскую страну подчиниться русским много. С одной стороны, проявляли враждебность калмыки, с другой, ис­ходила угроза со стороны среднеазиатских ханств; в-третьих, русское госу­дарство поставило перед собой цель - подчинить казахов, наряду с этим, серьезной причиной стали происки самих казахских ханов. Усиление внут­ренней вражды и ненависти, использование помощи извне во имя завоева­ния друг друга, раздирало казахскую страну на части. Все эти причины, вме­сте взятые, доводили внутренние противоречия до крайности.

К этому времени преуспело русское государство, протянувшее свои не­насытные щупальца на казахскую степь.

Подчинение русским подобно чашке с мясом, подаваемой почетному гостю помимо воли казахов, становилось реальностью».

Проблема присоединения Казахстана к России нашла отражение и в ис­торическом наследии Т. Рыскулова. Рассматривая в целом процесс через призму перехода Казахстана в подданство России, он использовал термины «покорение», «усмирение казахов», «завоевательная сила». В освещенной им «колонизаторской политике царизма» выделяются два момента: с конца XVI в. - казачья колонизация, с середины XIX в. - крестьянская. «По пути своего продвижения во вновь завоеванных районах русская власть возво­дила сейчас же укрепленные пункты, и шли заселения казаками и кресть­янскими переселенцами».

Причины перехода казахских жузов в российское подданство Т. Рыс-кулов связывал в первую очередь с внешнеполитическим положением Казахстана. Последнее выражалось в том, что с востока казахи были теснимы джунгарами, с юга - тюрками Хивы, Бухары, Кокандского хан­ства, с запада — ногаями и калмыками. Не последнюю роль, по мнению Т. Рыскулова, сыграли активная восточная политика завоевания Рос­сией Казанского (1552 г.), Астраханского (1557 г.) ханств, покорение Западной Сибири (1581 г.}, усиление движения русских по линии Урала и Иртыша.

Историческая концепция Т. Рыскулова по поводу утверждения россий­ской короны в Казахстане и Средней Азии получила окончательное офор­мление в его работах о национально-освободительной войне 1916 года. Оце­нивая в целом результаты великодержавных устремлений России, он при­водит высказывание начальника переселенческого управления Г. Ф. Чир-кина, касающееся судеб коренных народов Центральной Азии: «Если вос­соединение всего русского племени под одной сенью Великой Русской Дер­жавы в полной мере ответит психологически русским стремлениям, если Босфор и Дарданеллы составляют «ключи нашего Дона», то упрочение Рос­сии в Астрабаде и Мазандаране в значительной мере искупит наши затраты на военное дело и сильно увеличит наше богатство. В политическом же от­ношении мы восстановим наследие Петра Великого, оценившего уже 200 лет тому назад своим гением Южное побережье Каспия (равно как и всей Центральной Азии) и утвердившего Россию у Эльбруса».

В исторической науке в 30-х годах XX века основное внимание уделя­лось завоевательным мотивам и колониальным устремлениям царизма. С подобных позиций было написано большинство монографий и статей того периода, втом числе «История Казахстана* С. Д. Асфендиярова. «Не благо­денствие, мир и культуру несло царское завоевание казахским массам, — писал он. - Оно несло разорение, грабеж и убийство».

В опубликованных в 1970-90-е гг. историографических исследованиях Г. Ф. Дахшлейгера, Д. Дулатовой, Ж. Касымбаева, И. Козыбаева, И. В. Еро­феевой подводились итоги изучения отечественной истории, прежде всего, присоединения Казахстана к России в 40-80-е гг XVIII в.

После обретения независимости Республики Казахстан впервые за долгие годы исследователи получили возможность изучения без вме­шательства сверху и идеологического диктата проблем отечественной истории. В своем докладе «Слово об Абае» Президент Республики Ка­захстан Н. А. Назарбаев отмечал:

«То была особенно тяжкая пора в истории казахов. Нетрудно пред­ставить положение огромных степных просторов, оказавшихся на пути хищных стратегических интересов империи, решившей захватить как можно большую часть земного шара, как можно дальше продвинуться через Среднею Азию на юг и восток. Империи во всех отношениях было невыгодно лишаться такого лакомого куска. Для этого нужно было раз­рушить исторически сложившуюся национальную систему правления страной. Надо было силой внедрить в степь порядки и форму власти могущественной метрополии. Было спешно и искусственно создано несколько карликовых ханств, нарушена этнотерриториальная целост­ность. Потом раздробили народ и земли ханства по родовым и племен­ным признакам на волости и аулы.

Более плачевной участи некогда единого народа невозможно было и представить... Таковой была коварная колониальная политика, преследо­вавшая цель — превратить огромное пространство номадов в стратегичес­кий плацдарм для расширения своей территории. Ради этого империя по­шла на разрушение исторической государственности и лишение всяких че­ловеческих прав ее исконных обитателей».

Участники Всесоюзного «Круглого стола» (27-28 июня 1990 г.) по проб­лемной теме «Национальные движения в условиях колониализма: Кзахстан, Средняя Азия, Северный Кавказ» пришли к выводу, что понятие «при­соединение» следует понимать, как многовекторный процесс, «включаю­щий в себя не только добровольность признания власти империи, но и заво­евание, колонизацию (крестьянскую и военную)».

Концентрированным выражением современных научных позиций ста­ло изложение истории присоединения Казахстана к России в «Истории Ка­захстана с древнейших времен до наших дней» (1993 г.). В разделе «Казах­стан в составе Российской империи» глава названа: «Присоединение Казах­стана к России: вхождение, завоевание, колонизация». В ней излагается материал о политических связях между двумя народами на протяжении XVI-XVIII вв.; говорится о благожелательном отношении к России ханов Хак-назара и Тауке; о джунгарском вторжении на территорию Казахстана, ус­корившем принятие частью казахов Младшего жуза российского поддан­ства; о существенных разногласиях между родовой верхушкой и Абулхаир-ханом, который при обращении к царскому правительству выступил от име­ни народа с просьбой о принятии подданства Средним и Старшим жузами, что произошло значительно позднее и в других условиях. Внимание акцен­тируется на усилении колониальной направленности политики царизма, ко­торая осложняла внутриполитическую обстановку в новых приобретенных землях. Авторы «Истории Казахстана» считают, что колониальная полити­ка выражалась в создании укрепленных линий вокруг казахских земель и во введении здесь российской системы управления, что вызвало протест большей части казахского населения, вылившийся в ряд волнений. В итоге четко была высказана оценка: «Значительная часть Младшего, некоторые районы Среднего жузов приняли российское подданство добровольно. Боль­шая же часть Среднего и часть районов Южного Казахстана были присое­динены с помощью военной силы царизма....Получив бесконтрольную власть над большей частью населения, Россия расширила колонизаторскую политику почти во всех сферах». В структуре раздела доминирует мате­риал, касающийся народно-освободительной борьбы в период присоедине­ния Казахстана к России.

Однако, исследователи все больше и больше приходят к выводу о том, что и такая постановка вопроса не отражает историческую истину. По-раз­ному интерпретируют исследователи понятие «присоединение». В частно­сти, М. К. Козыбаев считает, что термин «присоединение» неадекватно от­ражает суть исторического процесса, имеет оскорбительный оттенок, зак­лючающий в себе силовое начало. Казахстан, по его мнению, выступает в роли примкнувшего субъекта к основному объекту. Термин, в свое время сочиненный в имперской канцелярии и принятый в официальной советс­кой исторической науке, на деле выступает синонимом термина «захват», «агрессия», «завоевание».

Как известно, принято считать, что колонизацию Сибири Россия начала после завоевания Казанского, Астраханского и Крымского ханств. Иссле­дователь В. В. Каргалов считает иначе, он пишет: «По традиции присоеди­нение к Российскому государству Западной Сибири началось раньше, и первыми русскими воеводами, возглавившими в 1483 году большой поход в Сибирские земли, были князья Федор Курбский и Иван Салтык-Травин».

Таким образом, В. В. Каргалов начальный этап колониальной политики царизма на Восток отодвигает еще на целый век. В последующих периодах

различные области Сибири, в т.ч. Рудного Алтая и Урала, одна за другой были завоеваны русским государством.

Вслед за А. И. Теакелевым отдельные исследователи разных поколений справедливо связывают стратегический этап, навсегда определивший неиз­бежность включения Казахстана в орбиту России, с именем и деяниями Петра I.

Петр I дал поручение ответственному работнику Сената И. Кириллову и дипломату, переводчику Коллегии иностранных дел А. И. Тевкелеву (до принятия православия - Кутлумбет-мурзы, Мамет-мурзы) разработать про­ект приведения казахов в российское подданство.

Так была определена стратегия захвата Казахстана, которая окончатель­но оформилась в последующие десятилетия, по выражению Н. Г. Аполловой, в «крупную агрессию царизма, направленную к осуществлению так называемого «мирного завоевания степи и вечного подданства казахского народа».

Дневник российского посла А. И. Тевкелева давно обратил на себя вни­мание историков. Переговоры шли в течение одного года и 49 дней, что позволило ему довольно основательно изучить казахское общество и опре­делить его потенциальные возможности. Российская политика набирала опыт общения со степным своевольным народом. В ходе переговоров пра­вящая элита степи разделилась на две части: на сторонников Абулхаир-хана, а также на противников принятия подданства. В минуты отчаяния ханские сторонники искали другую альтернативу. Успех переговоров о подданстве был решен только благодаря доброму расположению одного из крупных вождей Младшего жуза Бокенбай-батыра из союза племен жетыру к Тевке­леву. Бокенбай-батыр говорил, если ему будет оказана помощь со стороны башкир и яицких казаков, то он с зятем (Кудайназар- батыром) «обещает кир-гиз-кайсацкую орду в подданство российское в два года привести саблею».

Впоследствии, обобщая весь материал миссии А. И. Тевкелева, историк А. Левшин был вынужден констатировать: «Появление Тевкелева в Орде открыло все властолюбивые замыслы хитрого Абулхаира. Чиновники, ехав­шие приводить новых подданных России к присяге, не только не были при­няты соответственно своему назначению, но тотчас по приезде едва не ли­шились жизни... Простой народ напротив того, не имея среди себя столько приверженцев России, сколько было их в Меньшей орде, не хотел расста­ваться с независимостью своею, представлял себе все в превратном виде и потому сильно восстал против соплеменников своих, покорных России».

Итак, одной из приоритетных в отечественной истории является проб­лема казахско-русских отношений с середины XVI в. до начала XX столе­тия. Предшествующая историография этой проблемы претерпела различ­ного рода оценки, начиная со ставшего классическим в советское время определения «присоединение» и завершая термином «вхождение», введен­ным в первые годы обретения Казахстаном своей независимости. Как бы то ни было, историческим фактом является то, что Казахстан в результате слож­нейших коллизий в международных отношениях потерял свою политичес­кую независимость и государственный суверенитет почти на двести шесть­десят лет.

Всемирная история распорядилась так, что начавшиеся складываться торгово-хозяйственные связи и расширяющийся мировой рынок поставили человечество перед фактом стремления отдельных мировых государств держать в своих руках пульс торговых путей, что в свою очередь вызвало их соперничество за торговое и промышленное господство в мире, Б этих ус­ловиях по-иному складывается судьба стран Центральной Азии. Казахстан с его цветущей степной цивилизацией, истоки которой восходят к колыбе­ли общего прошлого человечества, становится объектом интересов внеш­ней политики сопредельных великих соседей. Россия, ставшая централизо­ванным государством с утвердившейся абсолютной монархией, имея опыт дипломатического подчинения азиатских народов и военных экспедиций, направляет свои взоры на казахские земли, которые должны были стать «ключом и вратами ко всем азиатским странам и землям». При этом Рос­сийская империя исходила как из внутренних потребностей, так и из необ­ходимости утвердиться на европейском и азиатском континентах.

Успехам российской политики при подчинении Казахстана способство­вала ситуация в центральноазиатском регионе, сложившаяся не в пользу кочевников Великой степи и ее соседей. На Среднем Востоке столкнулись интересы Джунгарии, Китая, Османской империи, среднеазиатских ханств, Англии.

Казахский компонент в «восточной политике» России обретает свое важное место еще со времен правления Василия III, имевшего связи с Казахским ханством. Если до начала XVIII в., казахско-российские от­ношения представляли собой взаимоотношения двух независимых го­сударств, несмотря на нараставшую в течение двух предыдущих веков российскую экспансию, то со времен реформ Петра Великого во внеш­ней политике России по отношению к Средней Азии и Казахстану на­чинает брать верх тенденция поглощения Степного края. «Восточная идея» Петра I вызвала к жизни планы захвата путей транзитной торгов­ли с Индией и Китаем.

Начало XVIII в. ознаменовалось для казахов сложным внешнеполити­ческим положением. Политические тиски ощущались налицо: с севера и запада - Российское государство, с востока - джунгары, с юга - средне­азиатские ханства. Наряду с этим происходило нарастание кризисных явле­ний внутри казахского общества: отсутствие интеграции среди кочевых кол­лективов, усиление центробежных тенденций, рост родовых усобиц, внут­риполитическая борьба во властных структурах, в те годы на территории современного Казахстана поднимали голову так называемые «келте ханы», начавшие «войну всех против всех». Эти войны подрывали экономическую основу государства, истощали его материальные ресурсы и увеличивали людские потери.

Это привело к нарушению традиционных маршрутов перекочевок и де­формации системы кочевки в целом. Наконец, пиком череды негативов и противоречий в развитии казахского общества стали 1723-1727 гг., вошед­шие в историю Казахстана как «Актабан шубырынды» или «Годы Великого бедствия». Это было время неисчислимых страданий, голода, человеческих жертв, экономической разрухи, упадка производительных сил, культурно­го регресса.

В то же время обращает на себя внимание тот факт, что воевали между собой по образу жизни номады, по сути своей народы, ставшие жертвами «большой политики» мировых империй и великих соседей. Как бы то ни было, в истории Отечества имели место длительные казахско-джунгарские войны, в которых решающую роль сыграло народное ополчение казахско­го народа против джунгарской агрессии. Если иметь в виду, что защища­лась Родина и земли предков, то можно говорить об Отечественной войне, а не о простом ополчении.

Будучи вытесненными к западным и северо-западным границам своей родины, казахские роды столкнулись с проблемой использования пастбищ­ных пространств между Волгой и Уралом, что привело к противоречиям с уральскими казаками и калмыками. К тому же в результате джунгарской агрессии значительно ослабли хозяйственно-политические связи между казахскими жузами, усугублению которых содействовали межродовые рас­при и раздробленность. В первой четверти XVIII века воочию были пред­ставлены превосходства наступающей европейской промышленной циви­лизации, которые выразились в эффективном развитии военного дела. Пре­имущества конницы стали постепенно сводиться на нет, уступив место ог­нестрельному оружию и артиллерии.

Рубежным в плане подчинения Казахстана российскому имперскому двуглавому орлу стал 1731 год. Это было время, когда предводитель Млад­шего жуза хан Абулхаир обратился к российской императрице Анне Иоан-новне спросьбой о подданстве и покровительстве.

Действия хана Абулхаира получили весьма противоречивые оценки в историографии. В качестве негативных его сторон названы — корыстные интересы борца за единоличную власть; забвение интересов казахского на­рода, поскольку он выступил от имени всех казахов; стремление Абулхаира и его окружения возвыситься над остальными соперниками, благодаря по­кровительству могущественной державы. В числе причин, оправдывающих подписание акта с Россией казахами Младшего жуза во главе с Абулхаи-ром, называются: внешнеполитические факторы - необходимость предот­вращения джунгарской агрессии; появление угрозы на южных рубежах Ка­захстана в связи с завоеваниями иранского шаха Надира; притязания сред­неазиатских ханств на южные земли Казахстана; рейдовые набеги башкир, волжских калмыков, яицких казаков, сибирского войска на пограничные земли казахов. Внутренние и некоторые другие факторы - необходимость в подрыве основ сепаратизма родовой знати и местной вольницы; потреб­ность в создании централизованного государства; усталость казахского на­рода от продолжительной агрессии со стороны джунгар, междоусобных войн между ханами, султанами, старшинами, от блокады внешнего мира; разве­дывательная деятельность российских экспедиций в казахской степи и стро­ительство крепостей на оккупированных калмыками казахских землях; де­ятельность российской дипломатии в лице А. И. Тевкелева, И. Неплюева и др., подтолкнувшая Абулхаира на принятие русского подданства; сложность экономического состояния Казахстана в первой четверти XVIII в.

19 февраля 1731 г. императрица Анна Иоанновна подписала жалован­ную грамоту хану Абулхаиру о принятии в российское подданство Млад­шего жуза. 10 октября 1731 г. вместе с ханом Абулхаиром присягнули рос­сийскому престолу, поставив подписи 56 человек, представлявших следую­щие роды: 17 - из родов аргынов, 7 - из найманов, 4 - из кыпчаков, 2 - из родатама, 3 - из жагалбайлы, 1 - из кердери, 4 - из алаша, 2 - из байбакты, 2 - из жаппасов, 2 - из маскар, 10 - из табынов, 1 - из шомекей, 1 - из кете.

(Крафт И. И. Принятие киргизами русского подданства. Оренбург, IS97; См. также: «Айкни». Составители: У. Субханбердина, С. Даутов. А., 1995, с. 49-52).

Состоявшийся вблизи Оренбурга в 1740 г. съезд представителей стар­шин и султанов Младшего и Среднего жузов способствовал закреплению первых результатов российского подданства. Присутствовавшие на нем хан Абулмамбет и султан Абылай, учитывая сложившуюся ситуацию, высказа­лись за принятие российского подданства, стремясь обезопасить Казахстан от возможных вторжений джунгар. Присяга группы султанов и старшин Младшего и Среднего жузов в 1740 г. обусловила подчинение России лишь части Среднего жуза. Основные же регионы Северо-Восточного и Цент­рального Казахстана вошли в состав империи лишь в 20-40-е гг. XIX века вследствие военно-политических акций царизма. Мечта Петра I стала ре­альностью.

Проблема признания казахами протекторатной зависимости от Рос­сийской империи стала предметом интерпретаций в трудах многих ис­следователей.

Вопрос признания частью казахов Младшего и Среднего жузов власти России рассматривался и на сессии Министерства образования и науки -Академии наук, посвященной году отечественной истории и народного един­ства (4 июля 1998 г.).

Свое видение истории Казахстана изложил в книге «Азбука казахской истории» (А., 1995) народный писатель, известный исследователь М. Мага-уин. В ней рассмотрены актуальные проблемы казахской государственнос­ти, основные этапы борьбы казахского народа с джунгарскими захватчика­ми, определены некоторые, порою существенные, пробелы в изучении оте­чественной истории.

Известно, что долгие годы методологическим наставлением для советс­ких обществоведов служило письмо К. Маркса своему соратнику Ф. Эн­гельсу, где он писал: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку. Несмотря на всю подлость и славянскую грязь, гос­подство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 24, с. 241). Однако, российские исследователи из этого текста опус­кали оборот «несмотря на всю подлость и славянскую грязь». Историки же регионов не осмеливались использовать цитату без этих купюр. При таком подходе оценка К. Маркса роли России «для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар» приобрела совершенно иной смысл.

Что же изменилось сегодня в оценке роли России для народов Вос­тока? После завоевания суверенитета и независимости слова К. Маркса «несмотря на всю подлость и славянскую грязь» наполнились конкрет­ным содержанием. «Вся подлость и славянская грязь» России для наро­дов Центральной Азии однозначно состояла в колонизаторстве, поли­тике геноцида и этноцида, русификации, изъятии плодородных земель у казахов, в подавлении национально-освободительного движения и т.д. Опубликованные многочисленные документальные сборники по исто­рии национально-освободительного движения, а также монография Г. Сапаргалиева «Карательная политика царизма в Казахстане» (А., 1960) тому доказательство.

Не исключена возможность, что в пылу полемики исследователи порою допускают излишнюю горячность, прямолинейность. Чрезмерная концен­трация «подлости и славянской грязи», а их накопилось за 260 лет предоста­точно, порою воспринимаются нашими коллегами из России неоднознач­но. Все это можно понять.

Вместе с тем исследователи Казахстана, за редким исключением, по-прежнему всемерно отмечают цивилизаторскую роль России по отноше­нию к Востоку. Она состояла в приобщении народов окраины к русской и европейской культуре, ускоренном развитии производительных сил, учас­тии в составе империи в процессах всемирной истории.

Так или иначе, историографические поиски проблем истории Казахста­на в составе России идут в этих параметрах.

Постараемся доказать данный тезис на примере изучения историогра­фии колонизации края.

Проблемы изучения казачьей колонизации. Противоречивый и тяжелый для казахского народа процесс колонизации Казахстана длился более ста лет.

Одним из первых, кто обратил внимание на изучение казачьей колони­зации, был П. Г. Галузо. Его работа «Аграрные отношения на юге Казахста­на в 1867—1914 гг.» (А., 1965) содержит сведения о казачьей колонизации этого региона. К кругу вопросов, волновавших автора, относятся следую­щие: основные этапы формирования и развития семиреченского казачества, развитие казачьего землепользования, расслоение казачества по количеству лошадей, по землепользованию и размерам посевных площадей, формы эксплуатации в станицах. Исследование этих проблем основано не только на значительном статистическом и архивном материале, но и на ранее опубликованных работах Н. 3. Леденева, М. Хорошхина, Ф. М. Стари­кова, С. Н. Белецкого, А. А. Кауфмана и др. После П. Г. Галузо, около 35 лет, проблема казачества не вызывала интереса ученых и только в после­дние годы, в тесной связи с современными демографическими проблемами и оживлением казачества в Казахстане вопрос вновь приобрел актуальность. Среди многих публикаций мы остановимся на двух работах: «История каза­чества Казахстана» (А., 1994) М. Ж. Абдирова и «Из истории семиреченс­кого казачества» (А., 199?) Т. Б. Митропольской.

М. Ж. Абдиров ставит следующие задачи: выяснение времени появле­ния первых русских казаков в казахской степи, место казачества в системе колониального господства в крае, роль казачества в завоевании Казахстана и подавлении национально-освободительных восстаний и движений казах­ского народа в X VIII—XIXвв. Обусловлена такая постановка вопросов тем, что из одиннадцати казачьих войск царской России четыре непосредствен­но располагались в Казахстане; Уральское, Оренбургское, Сибирское и Семиреченское. В прямой близости к Букеевской Орде находилось Астра­ханское казачье войско.

В результате исследования проблемы, автор приходит к выводу, что ка­зачество здесь выполняло три функции: 1) массовое изъятие лучших и пло­дородных земель, вытеснение казахов в бесплодные пустыни, сужение'рай-онов традиционного кочевания казахов и тем самым подрыв векового хо­зяйственного уклада; 2) во время регулярных воинских походов в степь мас­совый угон скота и лишение казахов основного источника существования; 3) во время тех же грабительских набегов на мирные аулы массовые убийства и захват мужчин - главной производительной и военной силы кочев­ников. «Взятые вместе, в единстве, они означали геноцид на фазе перехода в этноцид против казахского народа» (с. 140).

Всю историю казачества, как уникального этнологического процесса М. Ж. Абдиров считает возможным рассматривать на двух конкретных эта­пах, в их историческом сцеплении и столкновении. Первый - казачество как исконно тюркское явление в эпоху средневековья (VI—XVI вв.), воз­никшее на необъятной территории великого пояса степей от Монголии до Дуная. Второй — формирование преимущественно славянского казачества в южных и юго-восточных степях под влиянием внутрироссийской базы существовавшего здесь прежде тюркского населения.

Работа Т. Митропольской ограничивается одним регионом - Же-тысу (Семиречьем). Помимо сведений о формировании казачества, автор подробно освещает события, происходившие среди казаков между 1917-1920 гг., назвав их «Между двумя диктатурами». По замеча­нию автора, весть о падении царизма была встречена семиреченцами без «прочных монархических привязанностей* или же проявления «доверия к правому крылу либералов». В Петрограде, Москве, Ташкенте и других ре­волюционных центрах нейтралитет большинства казачества сыграл на руку большевикам. Изучив действия казачества в 1917 г., автор подводит итог, связанный со свержением 4 марта 1918 г. власти комиссаров Временного правительства и установлением власти Советов в Верном. В заключении приводится перечень выявленных автором слабоизученных проблем темы, среди которых — расказачивание. «Те действия органов Советской власти, которые названы расказачиванием, — уточняет автор, - заключались не столько в ликвидации казачьих войск как государственных учреждений, уп­разднении сословий и реформе землепользования, сколько в попытках вы­черкнуть казачество как социально-этническое образование из российской реальности».

Как видно, казачество играло значительную роль проводника идей и устремлений самодержавия в Казахстане, являясь его опорой и защи­той. Вместе с тем следует отметить, что казачье население, как и пред­ставители русской переселенческой деревни, осваивая районы поселе­ния в Казахстане, ускорили процесс хозяйственно-экономической, куль­турной интеграции с казахским населением на основе взаимовлияния и взаимодействия.

Среди многочисленных краеведческих работ выделяется книга В. А. Терещук «Рассказы о Кокчетаве». В разделе книги, озаглавленной «Каза­ки - верная опора царизма» автор отмечает, что на них «царское прави­тельство возлагало надежды по усмирению взбунтовавшихся мятежни­ков, подведению есего киргиз-кайсацкого народа под высокую монар­шую руку». В. А, Терещук показывает пренебрежительное отношение казачества не только к казахам, но и к мужику-переселенцу. «Всеобщее внимание к казакам, порой незаслуженное приписывание им заслуг, небывалых подвигов порождало в их среде большую самоуверенность, сознание непобедимости, геройства. Они еще сильнее стремились ок­ружить себя ореолом славы, выпятиться как защитники русских рубе­жей, верой и правдой служащих царю и Отечеству, такими они остава­лись на протяжении многих десятилетий. И каждый раз по первому зову трубы, оседлав своих коней, скакали туда, где были бессильны дипло­матия, законы, желания народа»

Таким образом представлена в историографии одна из определяющих проблем завоевания Казахстана Российской империей в XVIII-XIX вв. и превращение обширной территории в колониальную окраину. Это не был единовременный политический акт, его целенаправленность и длительность оказали влияние на все грани истории и жизни казахского общества.

Изучение проблем социально-экономической и демографической истории казахского общества XIX века. Россия пыталась основательно выяснить, какое количество кочевого и оседлого населения приобретала она вместе с новыми территориями, каковы база и особенности экономической, поли­тической и правовой сторон их жизни и другие вопросы, составляющие ос­нову казахской народности.

Одно из первых учреждений, с четкими задачами выявления потенци­альных возможностей районов в экономическом плане, было сформирова­но в 1734 г. во главе с И. К. Кирилловым. Оно получило название Оренбур­гской экспедиции. Отчеты участников ее - ценнейший источник по исто­рии XVIII века.

Первые опубликованные сведения о численности казахского населения на 60-е годы XIX века по трем жузам имеются у А. Левшина, который при­водит цифру от 2,5 до 3 миллионов. Специально этими вопросами в XIX в. занимались участники статистических комитетов: М. Красовский по Си­бирскому ведомству, М. Кузьминский по Среднему жузу, Я. Ханыков по Букеевской Орде, И. Бларамберг по Букеевской Орде и Младшему жузу, Ю. А. Гагемейстер по Сибирскому ведомству и Старшему жузу, а также казахам, кочевавшим в Томской и Тобольской губерниях и др.

Интерес к истории и современному состоянию народонаселения вновь приобретенных территорий показывает появление общих работ о казахах. К этому ряду относятся труды С. Броневского, В. Вельяминова-Зерно-ва, А. Гейнса, В. Григорьева, И. Завалишина, Л. Мейера, И. Казанцева, Н. Зеланда, Р. Игнатьева, Н. Гродекова, П. Румянцева и др.

Помимо общих работ, в которых содержатся разносторонние сведения о казахах, начиная с их истории, социальной структуры, быта, духовной жизни, выплаты налогов и обычаев, существует немало трудов, специально и углубленно освещающих отдельные вопросы политической, экономичес­кой, правовой сторон казахского общества и различных тем культуры. Часть из них публиковалась в периодической печати, а диапазон изданий говорит об интересах к казахскому народу и желании больше и шире узнать о нем. Еще одной знаменательной особенностью историографии XIX в. стало при­влечение к изданиям о Казахстане представителей казахской интеллиген­ции, публиковавшей заслуживающий внимания материал о различных сто­ронах жизни казахского общества.

Довольно широкий круг книг и статей повествует о занятии казахов ко­чевым скотоводством - основой хозяйственной деятельности. Живой ин­терес вызывает нестандартное описание хозяйства казахов, представленное Мухаммед-Галием Тяукиным. Особенности кочевого хозяйства в условиях Туркестана и его связи с земледельческими поселенцами описал Н. Васи­льев. Интересные характеристики быта и нравов казахов, трудностей веде­ния традиционных методов хозяйства в новых условиях и попытки приспособиться к ним находим у А. Букейханова, М. Чорманова, А. Алек-торова, В. Герна. Оригинальный материал о скотоводстве Тургайской об­ласти содержат работы А. Добросмыслова и А. Диваева. С началом XIX века казахи стали заниматься земледелием не только на юге Казахстана по течению Сырдарьи, Таласа, Чу, Сарысу, Или, где оно было и раньше, при­том поливное, возникают новые очаги земледелия, главным образом по ре­кам Урал, Тургай, Илек, Орь, Иртыш и по побережью многочисленных озер. М. Венюков, побывав в Казахстане, писал, что казахи «Средней и Боль­шой Орды» - номады, но многие занимаются земледелием по рекам Алтая, Тарбагатая, Калбинского хребта, Джунгарского и Заилийского Алатау. Если в первой четверти XIX века земледелием занимались в основном жатаки, бедняки-земледельцы, то к середине века земледелие, в том числе и сеноко­шение, становится занятием и более зажиточных слоев казахского аула, преимущество перед мелким скотоводством становится очевидным. Эти и другие факторы, отражающие земледелие и проблемы, связанные с ним, раскрывают Т. Сейдалин, А. Алекторов, Л. Чермак и др.

Начиная с последней четверти XVIII века, царское правительство наце­лилось на ликвидацию ханской власти и на проведение административной реформы в Казахстане. Особенно активно шел этот процесс в 1822-24 гг., когда были утверждены «Устав о Сибирских киргизах» и «Устав об Орен­бургских киргизах», по которым ликвидировалась ханская власть, Средний жуз и часть Старшего жуза были разделены на внешние округа, а в Млад­шем жузе введена дистанционная система. По мере превращения террито­рии Казахстана во внутреннюю колонию, Россия унифицировала систему управления и подчинения казахов Временными положениями 1867-1868 гг. (после завоевания юга Казахстана). Наряду с административными переме­нами произошли существенные изменения в правовой и судебной системе казахов. Резко сократилась сфера действия казахского обычного права, до­минирующее значение приобретало российское право, окончательно утвер­дившееся Положениями 1886, 1891 гг. Весь земельный фонд края из рук господствовавшего ханско-султанского рода чингизидов перешел в соб­ственность Российской империи.

Внимание современников к правовым нормам во все этапы колони­зации России было стабильным. Обильный документальный материал отличает работы М. Чорманова, А. Букейханова, Ж. Акпаева, И. Ибра­гимова, Д. Самоквасова, Г. Загряжского, А. Крахалева, П. Маковецкого, Н. Максимова, И. Крафта, А. Добросмыслова, А. Мякутина и др.

Значительное количество публикаций отражали быт казахов, социальную структуру общества, торговлю и занятие казахов промыслами, главным об­разом, на основе животноводческого сырья.

Начиная со 2-й половины XIX в., процесс переселения крестьянства, сначала стихийный, а затем взятый под контроль властей, нашел отдельное отражение в публикациях начала XX в.

Переселенческая политика, составная часть колонизации края, приоб­рела в Казахстане широкие масштабы. Более детальное изучение аграрных отношений, развития земледелия и переселенческого дела было начато ис­ториками советского периода, главным образом, в 50-х годах. Этими вопро­сами занимались А. Турсунбаев (Из истории крестьян-переселенцев в Ка­захстане. А., 1950), П. Верещагин (Переселенческая политика царизма в Сыр-

дарьинской области Туркестанского края. М, 1950), статьи написали П. Ша­рова, О. Ваганова, А. Геллер и др. Исследователи определили районы выхо­да переселенцев, их социально-экономический тип, изучено массовое изъя­тие земель у коренного населения, выявлены последствия переселенчества. Важной вехой на пути осуществления целей самодержавия явилось сове­щание по землеустройству казахов в 1907 г., которое, не согласившись с данными экспедиции Ф. А. Щербины за 1896-1902 гг., добилось новой ре­визии для выявления колонизационного фонда пахотных земель. Подроб­но изучена политика Столыпина и выявлено количество изъятых площадей на всей территории Казахстана.

Для рассматриваемого периода историографии и работы историков в последующие годы определяющее значение имела Объединенная научная сессия, посвященная истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский период (Материалы... Ташкент, 1955). Рекомендации, выработанные на сес­сии, были положены в основу «Истории Казахской ССР» (т. 1, А., 1957 г.) и монографий социально-экономического плана, написанных Е. Бекмахано-вым (Социально-экономические отношения Казахстана в период империа­лизма. А., 1957), С. Зимановым (Общественный строй казахов первой поло­вины XIX в. А., 1958), С. Толыбековым (Общественно-экономический строй казахов в XVI1-X1X вв. А., 1959).

Е. Б. Бекмаханов изучил динамику социальных изменений по кате­гориям султанов, биев, ходжей и мулл, баев, тарханов, батыров. При этом, как выяснил автор, две последние категории (тарханы и батыры) к сере­дине XIX в. утратили свое экономическое влияние и фактически как отдельные социальные группы прекратили свое существование. Отста­ивая свои взгляды на сущность байского хозяйства, автор полемизиро­вал с учеными по двум направлениям: с одной стороны, против утверж­дения С. Толыбекова, С. Зиманова о существовании байства задолго до XIX в., считая этот подход односторонним; с другой стороны, против положений Е. Федорова и А. Якунина, переоценивавших капиталисти­ческие отношения в экономике Казахстана, игнорировавших факты использования в байском хозяйстве дарового труда обедневших одно-аульцев под видом «родовой помощи». Е. Бекмаханов доказал, что в ка­захском ауле господствовал феодальный способ производства с сохра­нением пережитков патриархально-родового быта.

Монографии С. Е. Толыбекова и С. 3. Зиманова внесли большой вклад в изучение социальной структуры и хозяйственной деятельности казахского населения в период господства традиционных отношений в Казахстане. Ими изучены производительные силы в условиях казахского скотоводческого хозяйства, определена специфика владения основными средствами произ­водства, выявлены формы зависимости и принципы использования стар­шинами родовых институтов в своих интересах.

Ученые показали, что в период развития капитализма в России, особен­но в пореформенный период, структура класса эксплуататоров в Казахста­не представляла собой систему неравнозначных социальных групп, интере­сы которых тесно переплетались: султаны, привлеченные на службу коло­ниальных властей; баи - владельцы скота и плодородных пастбищ или пред­приятий по обработке сельскохозяственных продуктов; бии, сохранившие в своих руках судебную власть в ауле; старшины, превратившиеся в местный чиновничий аппарат, в обязанности которого входил сбор налогов с подвластных аулов.

Социальные категории эксплуататоров объединяло отношение к казах­ским шаруа, основным производителям. Причем здесь переплетались ста­рые формы эксплуатации с новыми. Характерно, что ни одна из названных социальных категорий господствующих слоев общества не принимала уча­стия в материальном производстве.

В распоряжении казахских старшин сохранялись пастбища; у них было сосредоточено большое количество скота; конечно, они диктовали свою волю в кочевых общинах. Поэтому проникновение капитализма в кочевые и полукочевые коллективы было закономерным явлением в пореформен­ный период, определившим незавершенность общего процесса развития ка­питализма в Казахстане вплоть до 1917 г.

В числе наиболее актуальных и сложных проблем социально-экономи­ческого плана оставалась аграрная история в Казахстане. Ею занимались Л. Ауэзова, С. Сундетов, В. Черников, А. Гинсбург и др. Узловые пробле­мы аграрной истории Казахстана в период капитализма в России исследо­ваны в трудах Б. Сулейменова (Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX - начале XX в. А., 1963) и П. Галузо (Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг. А., 1965).

Хронологические рамки монографии Б. Сулейменова охватывают 40 лет (1867-1907 гг.). В ней раскрыта сущность аграрной политики самодержа­вия и позиций помещиков и буржуазии, подвергнута анализу история осе­дания и социально-хозяйственного устройства казахского аула. Автор от­метил усиление строительства в ауле постоянных жилищ и помещений для скота, показал разницу между административным аулом, образованным в результате реформы 1867-1868 гг., и хозяйственным аулом, рассмотрел формы и методы эксплуатации в них. При выяснении степени распростра­нения капитализма и расслоения населения в казахском ауле Б. Сулейменов руководствовался двумя категориями: количеством скота и количеством наемных рабочих в хозяйстве. Им отмечено, что в силу живучести патриар­хально-феодальных отношений, беднота аула в значительной степени экс­плуатировалась под видом «родовой помощи».

У П. Г. Галузо аграрные отношения на юге Казахстана представлены в более широких хронологических рамках, на основе большого статистичес­кого материала. В оценке роли переселенцев и вследствие этого перерасп­ределения земельных угодий автор исходил из того, что этот процесс явля­ется тормозом в развитии казахского земледелия, в переходе казахов к осед­лому хозяйству.

Основательно показана автором роль военно-феодального аппарата уп­равления краем и дана исчерпывающая характеристика аграрному законо­дательству царизма. Рассмотрев имущественное неравенство и расслоение в ауле, автор приходит к выводу, что земледелие у казахов было развито настолько широко, что их хозяйство уже приближалось к типу животно­вод ческо-земледельческого направления, а своеобразие состояло лишь в том, что в ауле почти не дифференцировалось крупное байство - владель­цы от байства кулацкого типа, использовавшие наемный труд.

Значительное место в монографии отведено казачьей колонизации края, истории Семиреченского казачьего войска. В переселенческой политике царизма автор видит два этапа: XIX в., когда Жетысу и Сырдарьинская об­ласть заселялись русскими крестьянами по стратегическим и военно-поли­тическим соображениям, и XX в. - переселение из России большого коли­чества бедного и среднего крестьянства в целях ослабления его борьбы за землю. В результате переселенческой политики самодержавия, считает ав­тор, кочевое (скотоводческое) и оседлое (земледельческое) хозяйства всту­пили в полосу глубокого кризиса. Он пишет об «огромном разрушении про­изводительных сил, исключительно глубоком обнищании крестьянства». Однако, на наш взгляд, главное, что нужно было выяснить, состояло в том, что ускорилась ли перестройка хозяйства казахов, переросло ли оно из ско­товодческого в скотоводческо-земледельческое. Лишь получив объектив­ный ответ на этот вопрос, мы можем дать более точную оценку всей пересе­ленческой политике и ее результатам в целом.

П. Г. Галузо исследовал имущественное состояние крестьян-переселен­цев из России до водворения на юг Казахстана, дифференциацию пересе­ленцев после водворения, тип хозяйства переселенцев, отношения эксплу­атации в переселенческих поселках. Вывод автора категоричен: «Пересе­ленцы, — пишет он, — не обогнали местное крестьянство, в частности каза­хов, в части техники земледелия. Не обогнали они его и в части развития капитализма, зарождения индустриальных форм капитала в сельском хо­зяйстве» (с. 269). И далее: «...в казахских аулах капитализм в сельском хо­зяйстве был более развит, чем в русских поселках». Автор знал, что его мне­ние противоречит выводам большинства исследователей, однако отстаивал свои взгляды.

Несмотря на существенные различия в выводах, Б. Сулейменов и П. Г. Галузо рассмотрели переселенческий вопрос в тесной взаимо­связи с изменениями, характерными для экономики России XIX - на­чала XX вв.; отсюда подтверждение обобщения: решение переселенчес­кого вопроса было возможно только при условии аграрного переворота в Европейской России.

В конце 1970-х гг. интерес к аграрным проблемам развития Казахстана ослабел и это состояние в историографии характерно и на сегодняшний день.

О значительных достижениях в изучении промышленности и транспор­та, торговли и финансовой политики, в тесной связи с проблемой формиро­вания пролетариата в Казахстане свидетельствуют труды Е. Дильмухамедова и Ф. Маликова, Е. Бекмухамедова, М. Турсуновой, Г. Ееенгалиевой, М. Асылбекова, Ц. Фридмана.

В горнорудной промышленности наиболее полно проявилась сущность колониального положения края. Е. Дильмухамедов и Ф. Маликов рассмот­рели особенности развития этой отрасли в пореформенное время, трудно­сти ее роста. На основе архивных материалов авторам удалось проследить проникновение в начале XX в. в горнозаводскую и нефтяную промышлен­ность монополистического иностранного капитала, историю акционерно­го общества Спасских медных руд, Атбасарского акционерного общества медных копей, Риддерского и Киргизского горно-промышлейного обще­ства и др.

Свою главную задачу авторы видели в выявлении особенностей форми­рования кадров рабочих в горнодобывающей промышленности и их рево­люционной борьбы. Однакоавторы изложили материал, относящийся больше к источникам пополнения рабочего класса Казахстана. Их они видят в результатах дифференциации казахского крестьянства, роста отходничества, в переходе кустарей в ряды рабочих, приезде рабочих из уральских и сибир­ских заводов, в обедневших мещанах. Авторы указали на первые законы о найме рабочих 1838, 1870. 1895 гг.; жаль, что они не раскрыли содержание фабричного законодательства. По данным их примерного подсчета, в нача­ле XX в., по сравнению с 1860-1880-ми гг., число рабочих в этой промыш­ленности возросло в 2-3 раза. Но эти цифры не вызывают доверия, посколь­ку они сложились из разнородных данных за разные годы. Сомнительна также возможность причисления всех рабочих, занятых в переработке сель­скохозяйственного сырья, к промышленному пролетариату. Если судить, например, поданным Сырдарьинской области, где в 1906 г. на 900 предпри­ятиях работало всего около 2000 человек, то едва ли такие предприятия мож­но назвать фабриками, а их работников - пролетариями. Нечеткая соци­ально-экономическая характеристика промышленного пролетариата в ра­боте автора, а также разноречивые архивные материалы, положенные в ос­нову подсчетов как общей численности промышленных рабочих (6,5 тыс.), так и по отраслям, нуждаются в тщательной проверке.

Е. Дильмухамедов исследовал историю открытия рудных и угольных месторождений и развития цветной металлургии и горного дела в Казахста­не более чем за сто лет (1814-1917 гг.). В ней содержатся сведения об орга­низации экспедиций и открытии горнозаводских предприятий, документы, составленные при оформлении приобретения предпринимателями тех или иных месторождений, сведения о добыче руд и угля, технологии выплавки металлов, технико-экономические показатели рудников и копей, данные о производительности труда на заводах и рудниках, рассмотрен количествен­ный и национальный состав рабочих в горнодобывающей промышленнос­ти Казахстана.

Одним из районов Казахстана, история которого до 1917 года изу