Упрочение российского присутствия в Младшем и Среднем жузах и начало интенсивного продвижения царизма в глубь казахских земель встретило в 30-е гг. XIX в. наряду с сопротивлением среднеазиатских ханств скрытое противодействие Великобритании. К этому времени Англия основательно укрепила свои позиции в Индии - самой крупной и богатой колонии Британской империи — и активно стремилась к расширению сферы своего влияния в соседних азиатских странах. Немаловажное значение в стратегических планах британского правительства придавалось территориям Центральной Азии и соседнего Афганистана, рассматривавшихся как потенциально выгодные рынки сбыта для английских промышленных товаров и удобный плацдарм для развертывания дальнейшей военно-политической экспансии в Центральной и Юго-Восточной Азии.
Заметный интерес к Казахстану и Центральной Азии английские предприниматели, дипломаты и купцы стали проявлять еще в конце первой трети XVIII в., когда вслед за окончанием Северной войны были восстановлены в полном объеме англо-русские дипломатические отношения. В 30-е гг. XVIII в. они настойчиво ставили перед своим правительством вопрос о восстановлении через территорию России транзитной торговли с Персией и добились в 1741 г. учреждения в г. Рештеанглийской торговой фактории. 1 Торговые маршруты английских купцов на Средний Восток и, в первую очередь, в Персию, проходили, главным образом, по восточному побережью Каспийского моря, что определило заинтересованность английских коммерческих кругов в изучении регионов Западного Казахстана и соседних ханств Средней Азии. В 30-40-х гг. XVIII в. в Казахстане побывало несколько английских торговых агентов и купцов, которые устанавливали непосредственные контакты с казахскими правителями и народами Центральной Азии, собирали разнообразные сведения географического, политического и социально-экономического характера о Казахстане и других странах Центральной Азии. В числе первых англичан, сообщивших своим соотечественникам интересующую их информацию о казахских степях, были морской капитан Джон Эльтон, живописец Джон Кэстль, Томас Вудроф, шотландский хирург Джон Кук, временно находившиеся на русской государственной службе, а также купцы Реонольд Гок и Джонатас Ганвей, путешествовавшие по Прикаспийской низменности в 40-е годы2 ХVIII в. Собранные и обработанные ими материалы публиковались в Англии и других странах Европы и впоследствии сыграли известную роль в усилении интереса британских предпринимателей к казахским землям и ханствам Центральной Азии.
|
|
Начиная со второй четверти XIX в., активизация британских посольских миссий в среднеазиатские ханства, Персию и Восточный Туркестан происходила в контексте нараставшего экономического соперничества России и Англии за рынки сбыта в Центральной Азии и политической борьбы между ними за сферы влияния на Ближнем Востоке. Усиление позиций России в Кавказском регионе и на Балканах, выразившееся в заключении Адрианопольского (1829 г.) и Ункияр-Искелес-сийского договоров (1833 г.) сразу же встретило энергичное противодействие со стороны Англии, попытавшейся парализовать внешнеполитические шаги царского правительства одновременно на обоих -ближневосточном и среднеазиатском направлениях.
|
|
Попыткам проникновения английских разведывательных экспедиций в Центральную Азию и Южный Казахстан предшествовала бурная пропагандистская кампания внутри Англии, связанная во многом с личностью широко известного на Западе английского дипломата и публициста Дэвида Уркварта. В работах, написанных и опубликованных им в 1830-е годы, давались прогнозы о вероятном поглощении Персии Российской империей, скором походе русских войск на Туркестан и падении британского господства в Индии в случае отказа от срочных военно-политических и прочих мер3. Записки Уркварта о русской угрозе азиатским владениям Англии вызывали беспокойство среди британских промышленных кругов и общественности, что способствовало нарастанию в английском обществе побудительных стимулов к внешней экспансии4.
Версия о «русской угрозе и необходимости обороны Индии» составила идеологическую платформу внешнеполитической и военной экспансии Англии в Центральной Азии на продолжительный период. Участившиеся поездки сотрудников Ост-Индской компании, агентов Форин-оффис и английских дипломатов в Бухару, Хиву и Коканд с разведывательными целями стали важным компонентом этой широкомасштабной политики. Проникновение английских разведывательных миссий в Центральную Азию и Восточный Туркестан происходило в 30-40-е годы XIX в. по двум направлениям: со стороны Южного Урала и Сибири, включая примыкающий к ним пояс североказахстанских степей и с территории Британской Индии и смежных азиатских владений.
В интересах устранения российской конкуренции на рынках Центральной Азии и открытий более коротких торговых путей для британских промышленников и торговцев в направлении с севера на юго-восток, в Оренбурге в1824 г. была учреждена специальная Библейская миссия во главе с Джеймсом-Бэл и Фрезером. Формальный статус этого учреждения как миссионерского общества по распространению евангелического учения, позволял использовать его не только для проповеди христианства среди казахов, но и в разведывательно-подрывных целях5. В 20-е гг. XIX в. в Оренбурге действовала также группа британских разведчиков, возглавляемых Сандерсоном, которая занималась сбором разнообразных материалов о Казахстане и среднеазиатских странах и затем отправляла полученные данные через своих коллег в других странах Среднего Востока в Лондон. В 1827 г. Оренбургская администрация, получив от своих агентов обширную информацию об антирусской политической деятельности этой группы, выслала Сандерсона из страны6.
С начала 30-х гг. XIX в. Англия значительно активизировала военно-политическую, разведывательную и пропагандистскую деятельность в разных странах Среднего Востока. В 1831 г. английский офицер Артур Конол-ли совершил путешествие из Англии через Россию в Иран и Афганистан и собрал важные материалы об экономическом положении и военно-политическом потенциале этих стран. Почти одновременно с ним в продолжительное турне из Индии по Центральной Азии отправился лейтенант Ост-Индской компании Александр Берне, пробывший в Бухаре около года7. Одной из целей этой поездки являлось изучение топографии местности на случай возможных военных действий против России. В опубликованных материалах о «путешествии» по территории Бухарского ханства и прилегающим к нему районам казахских земель Берне и его подчиненный, офицер Герберт Вуд уделили большое внимание описанию Арало-Каспийской низменности, Аральского моря и его окрестностей, районов Амударьи и Сырдарьи. Кроме того, в их работах были приведены подробные сведения о занятиях, нравах и обычаях казахов, об уровне их конфессиональности и многие другие сведения8.
|
|
Во второй трети XIX в. английское правительство приступило к наращиванию своей военно-политической активности на азиатском направлении. Учитывая важное стратегическое положение Герата, Англия к началу 30-х гг. прочно обосновалась в этом княжестве и использовала его как плацдарм для продвижения в Центральную Азию. Из Герата позднее англичане направляли своих агентов в Хиву и Бухару. В этой связи современник событий Фридрих Энгельс писал, что Герат как стратегический центр обширного региона «в руках сильной державы может быть использован для господства и над Ираном, и над Туркестаном»9. Во второй половине 30-х гг. Англия значительно усилила свои военно-политические позиции и в Афганистане, что в определенной степени создавало угрозу геополитическим притязаниям России в среднеазиатских странах10.
Русская пограничная администрация, а через нее - Петербург, настойчиво следили за ходом развития событий в среднеазиатских ханствах и соседнем Восточном Туркестане.
Стремление царского правительства сохранить ранее приобретенные позиции на Среднем Востоке и воспрепятствовать попыткам Англии расширить здесь зону ее экономического и политического господства в ущерб России побудило Петербург активизировать свою внешнеполитическую деятельность в Южном Казахстане и Центральной Азии. В 1830 г. по инициативе Азиатского департамента МИД состоялась поездка хорунжего, Н. Г. Потанина через казахские степи в Коканд, в 1835-1836 гг. были совершены дипломатические миссии П. И. Демезона и И. В. Виткевича в Бухарское ханство, в 1839 г.-посольство Е. П. Ковалевского и А. Р. Гернгросса, а в 1841 г. - К. Ф. Бутенева в Бухару и в том же году П. Никифорова и Г. И. Данилевского - в Хиву. В результате этих поездок были достигнуты некоторые важные соглашения царского правительства с ханами Хивы и Бухары по вопросам русско-азиатской торговли и получены ценные разведывательные данные о внутриполитическом положении в среднейазиатских ханствах, условиях торговли русских купцов с торговцами этих стран и о политике Хивинского ханства по отношению к присырдарьинским казахам11.
|
|
Вместе с тем, на рубеже 30-40-х гг., в разгар англо-афганской войны и в связи с резко возросшей угрозой утверждения британского политического влияния на Среднем Востоке, царское правительство впервые в истории русско-среднеазиатских отношений санкционировало военное выступление против Хивы, которому отводилось немаловажное стратегическое значение в среднеазиатской политике Российской империи. В официальной декларации Петербурга, опубликованной накануне предполагаемого вторжения, снаряжение военной экспедиции в междуречье Амударьи и Сырдарьи мотивировалось, главным образом, необходимостью нейтрализовать возросшее вмешательство Хивы в русско-казахские отношения, «положить конец грабежам и насилиям» хивинцев в приграничных районах, освободить из хивинского плена русских невольников и т.п. При этом хивинская экспедиция рассматривалась ее организаторами как первая серьезная заявка Российской империи на осуществление военно-политической экспансии в Центральной Азии.
В середине ноября 1839 г. четырехтысячный отряд пехоты оренбургского военного губернатора В. А. Перовского с 12 пушками и 10-тысячным обозом верблюдов начал свой зимний поход в Хиву. Печальные результаты этой военной авантюры общеизвестны: из-за сильных морозов и ветров отряд смог добраться к 20 декабря только до Эмбинского укрепления, потеряв по пути до 2 тыс. верблюдов. 1 февраля 1840 года Перовский вышел к Акбулаку, за которым начиналось обширное плато Устюрт, заметенное глубокими снегами. К этому времени пало еще 5 тыс. верблюдов и было обморожено множество людей. Запасы продовольствия, фуража и топлива почти полностью иссякли, и командиру отряда не оставалось делать ничего другого, как двинуться в обратный путь. В середине февраля В. А. Перовский со своим войском возвратился в Эмбинское укрепление и с наступлением тепла отправился на исходные позиции в Оренбург12.
Тем не менее, официально продекларированная цель похода была все же достигнута. Восемнадцать лет спустя Ф. Энгельс не без основания отмечал, что в то время, когда Англия не могла отомстить бухарскому эмиру за убийство своих послов Стоддарта и Конолли в его стране, хивинский хан «отпустил на свободу всех русских пленников и отправил в Санкт-Петербург посольство, чтобы просить о мире»13.
Вместе с тем, неудачные результаты хивинского похода в плане организации широкомасштабной русской экспансии в Центральную Азию и устранения британского присутствия в этом регионе убедили царское правительство в необходимости отказаться от скороспелых и непродуманных военных авантюр и начать тщательную подготовку политического и военного плацдарма для последующего продвижения России в глубь евроазиатского континента.