Теоретическая педагогика в России XVIII века. (И.Т. Посошков, В.Н Татищев)

Определенное влияние на организацию, содержание, воспитание и образование детей в 18 веке оказывали педагогические теории, развиваемые либо в специальных произведениях о воспитании, либо высказываемые попутно в других сочинениях, либо вытекавшие из практической деятельности отдельных вызывающихся людей.

Посошков Иван Тихонович «изложил целую систему педагогики» в сочинении «Завещание отеческое». Это сочинение есть «Домострой» 18 века, т.к. в нем содержатся наставления, как и в «Домострое» 16 в., касающиеся нравственно–христианской жизни, выполнения обязанностей семейных, церковных и разных призваний и должностей.

Так, попавших в руки правосудия разбойников и воров он советует «пытать жестоко», «пытать смертельно, без милосердия», а потом «немедля вершить», т.е. предавать смерти. Стесняться нечего, так Господом велено «злых зле погублять». Если же какой вор не подлежит смертной казни, того просто не освобождать, но класть ему клейма «иглицами на руках и на лице». Раскольникам, даже только сомнительным, также иглицами на обеих руках полагать знаки.

Делая наставления о том, как себя вести в различных жизненных положениях, Посошков особенно настаивает на необходимости честного посильного труда, работы неустанной, правильной, не за страх, а за совесть. Будет ли то труд простой, физический или духовный, административный, всюду и всегда трудись вовсю, честно, всею христианской правдой работай.

Самое главное в воспитании у Посошкова «учить детей неоплошно и держать их в великой грозе, первое, чтобы пред Богом трепетали, а второе, чтобы и родителей боялись, одного их взгляда». Древние святые повелевали детей своих бить нещадно, поэтому учи их добродетели и строго наказывай. Не только сам не играй с детьми, но и не пускай их на улицу играть с товарищами. Всего больше Посошков боится собственной детской воли, детской свободы и самостоятельности, которые представляются ему своеволием. А потому держи крепко детей, чтобы они без родительского позволения ничего не делали, жили бы не по своей воле, а по воле родительской. Имя для родившихся следует избирать бого святого, в какой день родится. Посошков советует избирать малоупотребительные имена, чтобы святые за неудобство имени не были в пренебрежении (Созонт, Доримедонт, Акила, Урван, Епимах и др.).

С самого начала первыми словами дитяти должны быть не тятя, не мама, но «Бог на небе». Взяв руки дитяти, указуй ему на небо и говори: «Бога бойся, ни с кем не бранися, не дерися. Бог с неба смотрит и, что бы ни сделаешь, видит; и языка своего не выставляй: Бог за то тебя убьет».

Но в педагогических взглядах Посошкова есть некоторые новшества. Так, он предлагает учить славянскому чтению, письму, грамматике, выкладке цифирной до деления, латинской грамоте и языку, или греческому, или польскому, а потом нужно учить художеству, к какому кто способен. Особенно же полезно учить рисовать. Физическое воспитании должно быть построено просто: ни богатых, ни легких одежд не нужно, «пищами сладостными детей своих не весьма питай, но обучай их к ядению суровых ядей, понеже суровых яди приносят человеку здоровие и долголетие». От вина нужно особенно остерегать детей…

Таким образом, Посошков есть воплощенное педагогическое противоречие. С одной стороны, он проповедник и защитник гуманности. Не тронь собаку, курицу. Но с другой стороны, он остается верен законам Ветхого завета, Домострою 16 в.: детей бей нещадно, сокрушай им ребра. Древа не ломай, а детскую волю сломи.

Не менее интересны педагогические взгляды Татищева Василия Никитича. Педагогика Татищева – педагогика утилитарная, и все его жизненные воззрения проникнуты грубым петровским началом непосредственной практической пользы и профессионализма.

В «Разговоре о пользе науки и училищ» Татищев высказывает убеждение в необходимости для каждого просвещенного человека познания самого себя, каковое возможно только при помощи науки. Познание себя необходимо для нашего будущего и настоящего благополучия, а следовательно наука полезна всем. А т.к. науку в то время уважали мало, Татищев считает нужным доказать ее пользу для государства вообще и для отдельных сословий в частности.

Татищев разъясняет пользу науки для правильного понимания веры, что не знавшие науки, искажали веру. Истинная философия нужна для познания Бога и служит на пользу человеку. Наука полезна для управления государством, для правящего класса, а также для простого люда прежде всего для укрепления в нем добрых нравов. Незнание или же глупость вредит успеху и личности, и общества. Самая же сущность науки заключается в ее практической полезности. Поэтому науки Татищев разделяет на полезные, нужные, щегольские или увеселяющие, любопытные или тщетные и вредные.

Нужные науки: домоводство, врачество, Закон Божий, умение владеть оружием, логика, богословие.

Полезные науки: письмо, грамматика, красноречие, изучение иностранных языков, история, генеология, география, ботаника, анатомия, физика, химия.

Щегольские: стихотворство, музыка, танцевание, знаменование (живопись). Любопытные: астрономия, физиономика, хиромантия, алхимия.

Вредные: гадание, волшебства разного рода, некромантия (вещание через мертвых), гидромантия (вещание через воду), хиромантия (вещание через воздух), пиромантия (вещание через огонь).

Педагогика Татищева была не только узко утилитарной, но и резко сословной. Главные заботы его были об образовании дворянства. Кроме того, в указании состава образовательного курса Татищев оказывается двойственным: с одной стороны, он допетровский педагог, судя по обилию указываемых им занятий религиозно–церковного характера, а с другой – новатор: он вводит в курс неслыханные до Петра предметы: артиллерия, фортификация, воинские законы.

Что касается народных масс, то, по его мнению, крестьянских детей обоего пола следует учить от 5 до 10 лет грамоте и письму, а от 10 до 15 лет – ремеслам. Он говорит об учреждении для элементарного обучения во всех городах от 120 до 200 мужчин и женских семинариях; за ними должны следовать школы для «предуготовления к высоким наукам и, наконец, две академии или университеты, предназначенные для произведения в совершенство знания, а еще, корпус кадетов».