Этапы становления теории легитимности

 

Классические представления о легитимности власти имеют под собой рационалистическую основу. XX век, характеризующийся превалированием доктрины Разума, порождал теории, построенные на вере в торжество рационального социального устройства. Классическое понимание легитимности было основано на идее рационального и сознательного обустройства общества.

Однако человечество, вступившее на путь прогресса и просвещения и поверившее в то, что правильный путь развития общества найден, неожиданно столкнулось с мировыми войнами, с чередой экономических кризисов, с революциями и социальными потрясениями различных уровней. Все это вызвало необходимость пересмотра просвещенческих идеалов сообразно современным реалиям.

Феномен политической власти и ее легитимности, как ключевой характеристики, можно назвать центральной проблемой исследования в социально-политических науках.

Итак, предложенная Вебером М. типология была в существенной мере доработана Истоном Д. на основе инструментария системно-политического анализа. Применив ценностно-нормативный подход к анализу видов поддержки власти, ученый выделил три уровня правомочности власти: персональный, идеологический и структурный. Для обеспечения легитимности власти по Истону необходимо, чтобы общество признавало правомерными, соответственно, ее цели, режим и лидеров, соотнося их с общепринятыми нормами идеологии, права и морали.

Липсет С.М. одним из первых затронул проблему взаимосвязи легитимности политической власти и ее эффективности, в особенности в социально-экономической сфере. Хелд Д. существенно расширил типологию легитимности. Алмонд Г. и Верба С. изучили легитимационной аспект в контексте взаимосвязи гражданской культуры и стабильности демократии, поместив в центр рассмотрения влияние гражданско-политической пассионарности на устойчивость демократического режима.

Парсонс Т. закладывал понятие легитимности в саму дефиницию власти и, наряду с Липсетом С.М., проводил параллель между процессом легитимации и эмиссией денежных средств. Французский политолог Шабо Ж. Л. представил свою классификацию легитимности, сгруппировав ее разновидности в зависимости от типа субъектно-объектных властных отношений. Особый вклад в рассмотрение легитимационных процессов как результата функционирования элит, в особенности бюрократического аспекта, внес Миллс Ч.

Отличное от веберовского подхода осмысление легитимности можно найти в трудах неомарксистов Хабермаса Ю. и Оффе К., которые видели причины неизбежных системных кризисов позднего капитализма в постоянном наращивании социальных обязательств демократического государства перед гражданами.

Рассмотрим позиции Адорно и Маркузе, которые, являясь классиками в политологической науке, в вопросе легитимности опередили свое время, так в исследованиях этих авторов появилось новое понимание легитимности как ложной, которую впоследствии использовали современные авторы[10].

С точки зрения классических представлений легитимность политической власти предполагает регуляцию человеческого поведения по отношению к власти.

Признанию той или иной власти легитимной должна способствовать процедура пропуска человеком через фильтры своей критики данной политической власти и вынесение решения по поводу ее легитимности или нелегитимности. Но, как было выявлено, на человека в этом решении могут оказывать влияние заинтересованные группы, стоящие у власти или стремящиеся власть захватить. Обычные граждане в большинстве своем политически пассивны, они принимают все, внушаемое извне.

Таким образом, легитимность политической власти начинает трансформироваться в «ложную легитимность». Ярким примером легитимности такого рода выступала легитимность тоталитарных режимов.

В работе «Одномерный человек» Г. Маркузе выделил основной механизм насаждения легитимности власти - технику[11]. Достижения техники используются как инструмент внушения человеку необходимости потребления. Жажда потребления превращает человека в аморфное существо, инертную массу, подчиненную господствующие классу.

Т. Адорно, изучая психотипы людей, поддерживающих фашизм, писал о том, что «на основе «ложного сознания» появляется новый тип индивида, который ориентирован на тоталитаризм и склонен к ложной легитимности»[12].

В современном обществе переходного периода больше не существует твердой уверенности в поддержке власти со стороны граждан. Поэтому понятие легитимности политической власти все больше размывается. Легитимность начинает связываться с верой и мнением. Так, известный американский политолог и социолог С. М. Липсет под легитимностью политической власти понимал ее способность создавать и поддерживать веру в то, что функционирующие политические институты являются соответствующими данному обществу[13]. Американский политолог Д. Истон отмечал, что «легитимность - это диффузия поддержки режима»[14], другими словами распыление поддержки власти - одни граждане поддерживают власть за легальность, другие за харизму вождя, для третьих превалирует поддержка традиционных ценностей. Поэтому в переходный период нельзя выявить, в чем конкретно заключается легитимность для всех членов общества.

Таким образом, еще одно отличие современного понимания легитимности политической власти от классических представлений в том, что легитимность приобретает дискурсивный характер, она перестает связываться с господством в веберовском понимании. Легитимность как дискурс обеспечивает политическую власть статусами законности, моральности, эффективности в представлениях участников этого дискурса. Т.е. легитимность начинает мыслиться существующей в представлениях, а не в объективной реальности.

Также в современных реалиях становится сложнее построить классификацию легитимности политической власти, потому что, как отмечается в работах некоторых современных исследователей (Т.А. Алексеевой, В. Подороги, В. Ледяева, К. Завершинского, В. Ачкасова, С. Ланцова) в чистом виде классические типы легитимности М. Вебера не проявляются. Это касается, прежде всего, демократического режима, где авторитетов может быть много, динамичность изменения самого такого общества влечет смену настроений его членов, харизматических лидеров становится все меньше, традиционные общества в чистом виде перестают существовать.

Английский политический философ Д. Хелд выделил семь типов легитимности (согласие под угрозой насилия; легитимность в силу традиции; согласие в силу апатии; прагматическое подчинение (в силу личной выгоды); инструментальное согласие (согласие, поскольку данный режим может служить инструментом реализации идеи общего блага); нормативное согласие и идеальное нормативное согласие, из которых только два последних, на его взгляд, соответствуют полной легитимности, да и то существуют только в теории[15]. В реальности же легитимность, по мнению Д. Хелда, проявляет себя в смешении не полностью легитимных типов.

Становится очевидным, что для современного общества дихотомия «легитимное / нелегитимное», становится недостаточной для анализа быстро меняющейся реальности. Поэтому многие исследователи, определяя легитимность, выявляют степени легитимности. Целью многих исследователей становится эмпирическое измерение уровня поддержки народом той или иной власти. Так, Д. Истон выявил критерии, по которым можно рассчитать степень легитимности: данные о нарушениях законов, факторы насилия в жизни общества, масштабы движения несогласных, а также суммы денег, затрачиваемых на меры безопасности. Тем не менее, эмпирические данные в этом случае достаточно приблизительны, из-за чего оценка состояния легитимности оказывается достаточно субъективной.

На наш взгляд, в современном обществе отсутствие нарушения законов, насилия в жизни общества, высоких масштабов движения несогласных еще не обеспечивают легитимности политической власти. Эти процессы могут указывать и на псевдолегитимность, которая может обеспечиваться апатией, либо привычкой к подчинению любой власти, которая на индивидуальном уровне может восприниматься как крайне непопулярная.

С другой стороны, потеря легитимности к правящей партии не обязательно свидетельствует о нелегитимности политической власти в целом. Следует отличать понятия «доверие» и «легитимность», которые в настоящее время смешиваются. Доверять можно людям, стоящим у власти, а легитимность относится к политическому режиму в целом.

Таким образом, можно выявить тенденцию размытия понятия легитимность в современном обществе.

Намеренному размытию понятия легитимность, на наш взгляд способствует его неокончательная определенность в современных условиях. Классические исследователи в своих представлениях о легитимности политической власти сходились во мнении, что легитимность - это признание власти хорошей, и было ясно, что хорошая власть способствует хорошему функционированию общества. Чтобы признать власть хорошей или плохой требовалось общественное устройство, которое будет этому лучше всего способствовать. Подходящей формой правления являлась демократия, когда граждане могут выбирать хорошую власть и периодически проверять ее, исходя из результатов ее деятельности.

Современные представления, напротив, разнятся в отношении того, какую власть стоит признавать в качестве хорошей. Ответы на этот вопрос ситуативны и, по мнению многих исследователей, предопределены, даже навязаны той политикой, которая проводится в настоящий момент.

Утратило свою силу классическое представление о демократии как лучшей форме правления. Этому способствовала революция во Франции, которая показала, как власть народа может трансформироваться в «тиранию большинства», когда группа людей взяла на себя право выступать от имени народа и «демократически» отправила на казнь всех, не согласных с демократическими изменениями.

Таким образом, можно сказать, что в современном мире утрачиваются базовые представления о легитимности политической власти, как власти, которая основана на представлении об общей воле, на Разуме, и выражена в законодательной деятельности избранных народных представителей, ориентированных на общее благо. Также из-за политической пассивности многих членов общества решения о том, какую власть признать легитимной, принимаются группами, стоящими у власти или стремящимися власть захватить, что приводит к новому виду «легитимности», который можно назвать «ложной легитимностью».

Еще одним подтверждением того, что понятие «легитимность» по отношению к политической власти лишается своего исконного значения, является большое количество работ современных исследователей о соотношении понятий «легитимности» и «легальности». Рефлексия по поводу соотношения «легальности» и «легитимности» обусловлена тем, что тема легитимности и законности политической власти стала орудием политической борьбы. Противоборствующие группировки пытаются скомпрометировать политическую власть своих противников, используя аргументы, обличающие исконное требование для политической власти - являться законной и легитимной. При этом они вкладывают в понятия "законности" и "легитимности" власти ситуативный смысл, т.е. тот смысл, который выгоден им в политической борьбе, подкрепляют свое доказательство примерами, сообразными с их политическими интересами.

Существует мнение, что традиция различения легальности и легитимности сравнительно новая. Нам представляется это неверным. Возможно, причина такого мнения исходит из трактовки типологии легитимности, которую предложил М. Вебер, а именно, в выделении рационально-легальной легитимности как высшей в иерархии типов легитимности. Сторонники такого мнения считают легальность частью легитимности, а не самостоятельной категорией. На наш взгляд, сам М. Вебер не имел в виду девальвации самостоятельного феномена легальности. Как раз М. Вебер и выделил отличие между легитимностью и законностью политической власти, охарактеризовав их, как личностную и неличностную власти соответственно. Он писал о том, что легальность является соблюдением процедурных правил, касающихся формирования и исполнения приказов и директив государства, которые являются строго формальными и не имеют внутренней правильности, другими словами, они объективны. Поэтому легальность политической власти - неличностная категория, в отличие от легитимности, на восприятие которой можно воздействовать теми или иными механизмами-аргументами.

Иными словами, легитимность - это представление народа о политической власти, а не сама характеристика политической власти. Легальность же, напротив, является непосредственной характеристикой политической власти. Представления о том, что власть незаконна, не имеют смысла при фактической легальности этой власти. Легитимность субъективна, а легальность объективна. Легальность политической власти - соответствие ее юридическим законам страны.

В современном обществе существует несколько тенденций осмысления связи понятий «легальность» и «легитимность».

Первая точка зрения основывается на том, что легитимность и легальность тождественны друг другу.

Немецкий юрист Карл Шмитт (1888 - 1985) считал легальность не правовым понятием, а механизмом политики[16]. Легальность, по его мнению, является результатом трансформации права, когда оно полностью переходит под контроль государства, и становится зависимым от политических решений. С такой позицией на легальность, отдаляющую ее от объективности, существует опасность трансформации законности в орудие войны. Девальвация легальности приводит к тому, что критерием того, кто прав, а кто виноват, становится воля политических элит, заменяющих правосудие. Правовое государство, по мнению Шмитта, это такой тип политической системы, в котором установленные нормы являются выражением воли большинства. Из определения Шмитта о правовом государстве, можно заключить, что он приравнивает понятия «легальность» и «легитимность».

Многие исследователи, не переводя легальность в субъективную сферу, а определяя ее традиционно в нормативно-правовом смысле, тем не менее, отождествляют легальность с легитимностью. Такое отождествление легальности и легитимности происходит в идеальном представлении о демократическом обществе. На наш взгляд, такая позиция является не соответствующей реальности. Но в истории известны многочисленные примеры нелегального, но легитимного государства, и, наоборот, законного, но не легитимного.

Тем не менее, сторонники отождествления легитимности и законности, считают легальность механизмом легитимности (который направлен на укрепление веры народа в рациональность власти), либо частью легитимности.

Другая исследовательская позиция основывается на том, что «легальность» и «легитимность» - разные понятия, они соотносятся друг с другом также, как «объективное» и «субъективное», либо как «моральная оценка» и «оценка через юридический формализм». Такую точку зрения разделяют следующие отечественные исследователи: К.Ф. Завершинский, А. Дегтярев, А.И. Щербинин, Ю.Е. Безкоровайная и др.

Современный отечественный исследователь Юлия Евгеньевна Безкоровайная в статье "К вопросу о понятиях «легальность» и «легитимность» государственной власти в теории права» анализирует соотношение этих понятий. Автор пишет о том, что «легальность и легитимность как свойства власти не должны отождествляться, т.к. являются понятиями разного порядка. Легальность, на ее взгляд, является свойством стабильной власти - любая власть должна осуществляться в законных рамках. Легитимность, как оценочная субъективная характеристика деятельности власти, не исключает легальность и не противоречит ей, однако не определяется через законность. То же самое относится и к легальности, которая не отождествляется с легитимностью, хоть и связана с ней»[17].

По мнению Ю.Е. Безкоровайной, в идеале власть должна быть и легальной и легитимной. Тогда она будет полноправной, стабильной и эффективной. Если же между легальностью и легитимностью власти появляется дисбаланс, происходит кризис власти. Дисбаланс проявляется в том, что одну из характеристик политической власти ставят выше другой. Такое отклонение, по мнению автора, встречается, прежде всего, в переходных обществах.

Ю.Е. Безкоровайная выделила три типа государств, чтобы показать возможные связи между легальностью и легитимностью.

Первая группа государств характеризуется соответствием между представлениями населения о законности власти и фактическим состоянием политических отношений. Т.е. общество легитимирует легальную власть. В таком государстве легальность и легитимность находятся на высоком уровне. В таком обществе кризис легитимности может произойти по следующим причинам: проведение неэффективной политики, распространенное нарушение прав граждан.

Вторая группа государств представляет собой государства, в которых легальность основывается на легитимности. Легальные основания власти могут быть изменены с помощью проведения политики, которая будет популярна (т.е. легитимна). По мнению автора, к таким странам относятся характеризующиеся низким экономическим уровнем развития. В них часто происходят революции, ставшие традицией. Граждане этих стран обладают низким уровнем правосознания. Легитимность в них зависит от проводимой политики и материальной обеспеченности населения.

Третий вид государств относятся к нестабильным в вопросе соотношения легальности и легитимности. Это значит, что в период стабильного развития существует баланс между законностью и легитимностью власти, а в моменты кризиса власть становится либо легальной, либо легитимной, т.е. баланс нарушается. В таких государствах приоритет отдается либо легитимности, либо легальности.

По мнению, Ю.Е. Безкоровайной, демократические государства характеризуются приоритетом легитимности над легальностью.

А.И. Щербинин в статье «Девальвация концепта «легитимность» в российско-украинском конфликте 2014 г.»[18] отмечает тенденцию девальвации концепта легитимности. По его мнению, легитимность лишается своего исконного смысла. Сначала отечественные исследователи это понятие неправильно переводили в качестве законности, и в результате таких переводов получалось, что зарубежные авторы относят «легальность» к субъективной области, оценивают ее. А затем в украинском конфликте под действием «плакатного мышления» легитимность отождествляют с легальностью для достижения собственных интересов.

Наше мнение совпадает со взглядами этих исследователей. Легальность - это формальное, индифферентное понятие, которое выражает состояние политико-правовых отношений, характеризующихся строгим соответствием законам.

Исследователи Алмонд Г. и Верба С. изучили легитимационный аспект в контексте взаимосвязи гражданской культуры и стабильности демократии. При этом в центре внимания ученых оказалось влияние гражданско-политической пассионарности на устойчивость демократического режима. В результате политологи, проанализировав две крайности (чрезмерная эмоциональная включенность граждан в политический процесс и циничный прагматизм), пришли к выводу, что «участие в политике не должно быть ни сугубо инструментальным, ни сугубо эмоциональным. Человек, принимающий участие в политике, должен получать от такого участия как прагматическое, так и эмоциональное вознаграждение». Такой баланс должен обеспечивать легитимацию политического режима. В то же время примененный Алмондом и Вербой подход ограничен анализом воздействия на легитимность «снизу» - со стороны широких масс населения без учета деятельности самого политического режима по активной самолегитимации: реальной (когда достигаются ожидания избирателей) и мнимой (когда формируется представление о «правильности» проводимой политики).

В саму дефиницию власти закладывал понятие легитимности американский социолог Т. Парсонс: «Власть является реализацией обобщенной способности, состоящей в том, чтобы добиваться от членов коллектива выполнения их обязательств, легитимизированных значимостью последних для целей коллектива, и допускающей возможность принуждения строптивых посредством применения к ним негативных санкций, кем бы ни являлись действующие лица этой операции». Особенно ценным автору представляется вывод ученого об обратно пропорциональной взаимосвязи уровня легитимности политического режима и средств принуждения, к которым он вынужден прибегать для поддержания собственной устойчивости.

В то же время совершенно необходимо разделять категории легитимность и ее динамического проявления, как процесса, - легитимацию. Продуктивным в этом контексте представляется подход французского политолога Ж. Л. Шабо, который представил свою классификацию легитимности, сгруппировав ее разновидности в зависимости от типа субъектно-объектных властных отношений. Опираясь на тезис, что власть легитимизируется, в первую очередь, относительно управляемых и управителей, ученый определил два проявления легитимности, связанных с этими политическими акторами: демократическую (соответствие власти представлению и волеизъявлению народа) и технократическую (направленная самолегитимация власти). Анализируя природу легитимности в рамках политического действия, Шабо заключил, что «политическая власть может легитимизировать себя относительно субъективных представлений о желаемом социальном порядке (идеологическая легитимность) или в соответствии с космическим порядком, включающим также и социальный (онтологическая легитимность)». По мнению автора диссертации, типология Шабо позволяет получить общее представление о своебразной «матрице» источников легитимности и инструментов легитимации, однако не дает ответа на вопросы по характеру их взаимовлияния и взаимодействия, как-то: каковы пределы применимости отдельно взятых методов легитимации в конкретных политических режимах и каков масштаб их эффективного воздействия.

Для понимания природы легитимационных процессов в современной России, сопутствующих социально-ориентированной экономической политике, важно упомянуть труды неомарксистов Ю. Хабермаса и К. Оффе, продемонстрировавших отличное от веберовского понимание легитимности. Ученые признавали, что капитализм остается устойчивым по причине сохранения внутреннего ресурса социальной поддержки, подпитываемой механизмами воспроизводства легитимности посредством демократических институтов. В то же время в этих же механизмах Хабермас видел системные причины неизбежных кризисов позднего капитализма. Как подчеркивал ученый, самая суть демократии - это постоянное расширение социальных обязательств государства и социально-политических прав граждан. В гонке за политическим лидерством в условиях смены власти по электоральным циклам данное обстоятельство вынуждает потенциальных кандидатов давать все большие обещания избирателям в этих сферах, для исполнения которых новые лидеры вынуждены будут увеличивать госрасходы, а соответственно - повышать налоги. Это, в свою очередь, приводит к ограничению накопления капитала и сокращению предпринимательской активности. А решать две противоположные задачи сразу: поддержание рыночной экономики и растущих требований общества - в долгосрочном периоде технически невозможно, что и порождает системный кризис. В то же время представляется целесообразным расширить полученные Хабермасом выводы, не ограничиваясь описанием легитимационной «ловушки» исключительно для капиталистических обществ. На взгляд автора, теоретические построения Хабермаса вообще в целом обнажают опасности и недостатки чрезмерной материализации и технократизации легитимационной стратегии при недооценке важности идеологического и ценностного факторов. При этом применимость данного тезиса не стоит увязывать с конкретным типом социально-экономического развития страны. Данные утверждения в целом справедливы и для современной России.

Анализ феномена легитимности невозможен без приведения к единому знаменателю всей совокупности источников, факторов, ресурсов и методов

легитимации, сбору их «в единой системе координат». В этом ключе наиболее конструктивной представляется концепция пространства легитимности профессора Шаброва О.Ф. Всю совокупность общественных ценностей, из которых складывается нормативная основа политики, ученый разделяет на три основные компоненты: идеологическую (установки, отражающие и объясняющие существующее неравенство в обществе), правовую (соблюдение принятых «правил игры») и нравственную (установки общечеловеческого характера и базовые ценностные принципы).

С ключевыми элементами структуры самой политической власти (субъект, цели и средства) профессор Шабров соотносит, соответственно, три уровня легитимности: персональный, идеологический и структурный. Дополняя анализ легитимности еще одним направлением - разделением ее на внутреннюю или внешнюю (иными словами, национальную и зарубежную) - ученый, таким образом, определяет три ключевых плоскости легитимности, одна из которых соответствует ее зоне (внешняя или внутренняя), вторая содержит ответ на вопрос, по какому критерию общество оценивает власть, третья - кого конкретно оценивает. Данная модель позволяет конструировать трехмерное пространство легитимности, отображающее уровень поддержки конкретного политического режима в зависимости от указанных параметров. Исследования Шаброва О.Ф. в сфере легитимности политической власти имеют бесспорную методологическую ценность для проведения анализа процессов легитимации власти в отдельно взятой стране, в частности, на примере России.

Структуру легитимации составляют ее субъект и объект. Субъектом, или носителем легитимности, является политическое руководство страны, оппозиция, партии и партийные движения, одним словом - индивид или группа лиц, стремящихся занять положение управляющих в политической системе, либо удержать и укрепить уже достигнутые позиции. Объектом легитимации, или источником легитимности, является остальное общество, граждане, народ, занимающие положение управляемых в политической системе.

В этом контексте центральной проблемой генезиса легитимности политической власти, по мнению автора, является выявление ключевых механизмов, факторов легитимации, определение инструментария, который может эффективно применяться для удержания власти в конкретном социуме.

Границы возможных активных действий по легитимации режима задаются ресурсным потенциалом легитимности. Исследователь проблем легитимности и эффективности политического управления в рамках системно-кибернетического подхода профессора Шабров О.Ф. предлагает двухуровневую классификацию ресурсов легитимности. К первой группе им отнесены факторы персональной или групповой принадлежности: физические, интеллектуальные, психологические и нравственные ресурсы. Возможности, имеющие общесоциальную принадлежность состоят из материальных, организационных, информационных ресурсов. Приведенная типология представляется наиболее емкой.

Процесс естественного воздействия ресурса, либо его намеренного задействования властью в целях легитимации, образует факторы, которые оказывают понижательное или повышательное давление на уровень легитимности.

Заслуживающая внимания типология факторов легитимности была рассмотрена в диссертационном исследовании Уфимцева А.В.: фактор соответствия (соответствие деятельности управляющих ожиданиям и ценностям управляемых), эффективности (проведение результативного, прежде всего социально-экономического, курса развития), стабильности (устойчивое функционирование институтов власти при их регулярном обновлении), личностной поддержки (высокая популярность политического лидера), электоральной поддержки (легитимация через проведение выборных кампаний и плебисцитов), интегративный фактор (консолидация населения на основе ценностных и идеологических установок).

Также Уфимцев конкретизировал важное в целях нашего исследования понятие - модель легитимности власти - определяя его как сочетание и доминирование определенных легитимационных факторов. Исследователь выделил несколько типов таких моделей. Естественная модель является наиболее предпочтительной и соответствует развитию наиболее гармоничного общества в тандеме с властью. В идеологической модели приоритет отдан идейно- ценностному единству населения и власти, в технократической - легитимация происходит, в основном, за счет активного использования фактора эффективности и стабильности. Возможен также и конфронтационный сценарий, при котором происходит делегитимация режима.

В то же время, по мнению автора, предложенный Уфимцевым подход не предоставляет исчерпывающего инструментария для проведения сравнительного анализа легитимационных моделей политической власти в России, последовательно сменявших друг друга в период с 1991 года по настоящее время. В частности, механизмы легитимации режима Б. Ельцина трудно в чистом виде отнести к какой-либо из моделей по классификации Уфимцева. Также проблематично применить описанную методику при исследовании легитимации власти тандема Медведев-Путин. Кроме того, за рамками такого подхода остается динамический аспект - изменяемость модели легитимации, ее способность к эволюции, инерционные закономерности и удержание «динамического равновесия» режима в переходные периоды. В определенной степени такая ограниченность данной концепции обусловлена системой факторов, разработанной ученым.

В развитие идеи С. Липсета о таком свойстве легитимности, как возможность ее накопления в благополучные для политического режима времена и постепенной траты в кризисные периоды, можно констатировать, что легитимационная модель с учетом изложенного обладает своей внутренней инерцией, которая сохраняется определенное время даже после смены политического режима. Инерция является следствием наличия в основаниях легитимности большого числа факторов иррационального и ценностно-мировоззренческого порядка, которые по своей природе не подвержены быстрым изменениям. По этой причине при демонтаже одних легитимационных механизмов и инсталляции других корректно говорить именно о постепенной эволюции легитимационной модели политической власти.

С учетом изложенного целесообразно изменить и расширить типологию факторов, влияющих на легитимность политической власти, с целью увеличения диапазона анализа легитимационных процессов.

В первую очередь, необходимо дифференцировать факторы легитимации по различным основаниям. По природе воздействия - элементы иррационального порядка (основаны в большей степени на эмоциональной оценке действия власти) и рациональные (связаны с технократическим взаимодействием общества и власти по принципу делового контракта). По продолжительности воздействия: краткосрочные (вызывают резкий всплеск или провал индикаторов легитимности, как правило, в результате интегративной мобилизации общества) и долгосрочные (задают базовые уровни поддержки режима или, напротив, вызывают его глубинную эрозию). Воздействие первой группы зачастую отражается на легитимности в достаточные сжатые сроки, в то время как вторые обычно демонстрируют свое влияние с определенной задержкой. По амплитуде колебания индикаторов легитимности, соответственно, можно различать фактора резкого (амплитудного) и плавного воздействия.

Кратковременные всплески народной поддержки, зачастую на фоне внешнеполитических событий, имеющих национально-объединяющих эффект, без соответствующей пропагандистской подпитки, как правило, не будут иметь большой продолжительности в силу отсутствия под собой прочной социально-экономической базы. Вопрос же, например, материального благосостояния граждан относится к долгосрочным факторам и задает тренд легитимации политического режима. Это может быть подтверждено наличием тесной корреляции между показателями социально-экономического развития, а точнее степени удовлетворенности населения этим показателями, и уровнем поддержки власти.

Таким образом, предлагается следующая совокупность факторов легитимации политической власти: фактор внешнеполитической консолидации, идеологической консолидации, персоналистской легитимности, личностной харизмы политического лидера, внутриэлитной консолидации, информационно-пропагандистский, региональной легитимности, технократической эффективности. При этом последний элемент включает в себя также параметр экономической эффективности, представляющий собой линейное проявление экономической составляющей. Ее функции и влияние на легитимационную модель будет детально рассмотрено ниже. К данной классификации уместно также добавить факторы природных ресурсов и географический (климатический). В период, анализируемый в данной работе, их действие оставалось неизменным, детальному исследованию в этой связи они не подвергаются. Также важно отметить, что значимость тех или иных факторов меняется в зависимости от обстоятельств в различные исторические периоды.

Итак, от понятия легитимность следует отличать понятие легальность (законность) власти. Законность власти представляет собой юридическое обоснование правящей элиты, т.е. соответствие действующим нормам права. Например, власть президента легальна, так как он избран и осуществляет свои полномочии согласно закону. «Законность» - не оценочное понятие. Критерии того, что является законным, юридически закреплены. Название власти законной или не законной - констатация факта, а не оценка.

Однако многие исследователи спекулируют на тонкой грани различия между этими понятиями. Особенно много таких работ появилось в связи с ситуацией украинского кризиса. Для сохранения легитимности политической власти сторонники Евромайдана помимо открытых военных действий введут идеологические войны. Основной уловкой является смешение понятий "законность" и "легитимность" в отношении политической власти. Что имеет свое влияние на нерефлексирующее население. Примером может послужить популистская статья «Власть в Киеве легитимна, как никогда», автор которой политик и правозащитник Наталья Гулевская использует понятия "легитимность" и "законность" как синонимичные. Она пишет: «...Майдан оценивается нелегитимным, а действия в Крыму и на юго-востоке правомерными и законными...», приравнивая понятия разных уровней: аксиологическое и правовое[19]. Манипуляция сознанием нерефлексирующего человека происходит на уровне смешения понятий.

Приверженцы Евромайдана играют на чувствах обычных людей, ссылаясь на то, что власть законна, а значит должна быть с необходимостью легитимна. Понятия эти хоть и связаны, но, как было показано, не обязательно одно вытекает из другого. Ведь в истории известны примеры литической власти, характеризующейся законностью без легитимности и легитимностью без законности.

Таким образом, еще одной характеристикой современных представлений о легитимности политической власти являются споры по поводу соотношения понятий «легитимности» и «легальности». Приверженцы тенденции смешения «легальности» с «легитимностью» намеренно размывают само понятие «легитимность», что используется в качестве средства идеологической борьбы.